Dull scream

— больно, Юнги, больно, — оглушающий крик звенит в ушах не только у Юнги, а и у самого Тэхена, сидящего на полу. — выпусти стекло и перестанет болеть, — Юнги растерян. Растерян, как никогда раньше. Он не видел его в таком состоянии никогда раньше. Таким…разбитым, потерянным и загнанным в угол, как котенка. Его руки дрожат, что мешает отобрать стеклышко от бутылки, окрашенное в ярко-кровавый цвет, который Тэхен яро сжимает в своей руке. — не тут больно, а вот тут, — Тэхен все еще давится собственными воплями, и порезаной рукой тычет на место, где должно быть сердце. Но от него остался только прах, его беспощадно изуродовали, оставив гнить глубоко внутри. В бледной руке, где крепко зажат осколок разбитой бутылки элитного виски, смешиваются капли алкоголя, горькие слезы и густая, алая кровь. — не могу, Юнги, я больше не могу. Не хочу жить, — как битой по ногам, Юнги выбивает из колеи. Он знает все, от начала и до конца. Знает сколько боли вынес этот мальчишка, знает, как жизнь потрепала его. Вместе с этим всем он видел, как отчаянно тот выбирался и тянул руки к жизни из того места, где их свела судьба. Каждый божий день Филл, как привык звать его Юнги, пытался не сойти с ума, и все для того, чтобы вернуться к своему возлюбленному. Он готов был плюнуть на предательство и все простить, но по долгожданному возвращению его никто не ждал. Юное сердце пронесло несколько ножевых моральных ударов, но держалось до конца, не считая бессонных ночей и слез, которые он щедро делил с подушкой. Точнее будет сказать - держалось до сегодняшнего дня. Юнги всегда восхищался силой духу этого мальца, которой могли позавидовать все вокруг. А сейчас, видеть его таким убитым, зареванным, потерявшим все желание существовать, просто невыносимо. Ему хочется собственноручно провести в ад тех, кто посмел сломить, казалось бы, несломленного человека. — Филл, успокойся, прошу тебя, возьми себя в руки, — он слегка стряхивает полуживое тельце, лежащее не полу, не подавая признаков жизни. Еще пару минут назад он болезненно рыдал, захлебываясь горькими слезами и бился в ужасной истерике, а сейчас…просто лежит, смотря в потолок, глаза красные и заплаканные, настолько тяжелые, что он даже не моргает. Его руки опущены, и больше не окрашивают прозрачное стекло в густой поток алой жидкости, кровь просто глухо капает на холодный пол. И Юнги готов поклясться, что предпочел бы лучше видеть истерику, чем то, что сейчас видит. Крича и рыдая, Тэхен подавал эмоции и был похож на человека, немного уставшего морально и депрессивного, но на человека. А теперь, когда он молча лежит — похож на мертвеца, на отчаявшегося, того, кто готов опустить руки, если уже не опустил… — мы отомстим, ты слышишь меня? Мы заставим всех поплатится за содеянное. Только не опускай руки, ты ведь так долго боролся, а теперь хочешь просто сдаться? Это ведь не ты. Человек, которого я знал ни за что в жизни не опустил бы руки. — того человека больше нет. Я устал. Я чертовски устал. Устал бороться за то, что давно уже потерял. Месть? А что она поменяет? Ничего. Я не перестану чувствовать себя дерьмом, не перестану любить его и так же ненавидеть. Не хочу больше. Хочу просто сдохнуть, видимо таков финал моей жизни, жалкой, ничего не стоящей жизни. Это конец, Юнги. Голос даже не вздрогнул, и наверное, это и правда был конец.Даже Юнги, который так упорно заставлял его жить, медленно опустил руки… 2 years ago — Тэхен, стой, подожди! Но Тэхен не слышал, перед его глазами — полуживой парень и его руки, измазаны в крови.Мысль, которая медленно убивала, еще не до конца убитые чувства  — как я должен идти к матери с этими руками, как вообще в глаза ей посмотреть? Он просто шел вперед, не видя перед собой ничего. Стать, впервые, свидетелем своего же безумия оказалось труднее, чем он себе представлял. — да стой ты, говорю! — Чонгук его догнал. Сейчас он смотрит на него и не знает, зачем догнал, остановил, что ему сейчас сказать или спросить. Может догнал, потому что видел в глазах то, чего не видели другие? Он не знал, но знал, что хочет его догнать, чтобы там ни было. В глазах чуть двоится, ноги слегка подкашиваются, а колени дрожат. Видимо сильно его приложил человек, стоящий напротив, которого Чонгук сам и удерживает, хоть и не сильно. При желании, Тэхен запросто мог откинуть руку и пойти дальше, но не стал. Он просто стоял и смотрел на Чонгука. — чего тебе? — не хочешь ничего объяснить? — ноги совсем подводили, голова гудела адским шумом, а сам Чонгук держался до последнего, чтобы не рухнуть на землю. — а должен? Кто ты такой, чтобы я что-то тебе объяснял. Пару разговор не делают нас друзьями, поэтому перестань таскаться за мной. Но Чон уже не слышал, боль в затылке отдала потерей сознания. Последнее, что он видел — пустой взгляд Тэхена, что стоял в пару метрах от него. Вот так вот бывает в жизни — мы совершенно не задумываемся стоит ли нам доверять тем, кто даже не пытается завоевать это доверия, но сердцу не прикажешь… Легкость, и в то же время тяжесть, которая давила на голову и в затылке. Чонгук, с большим усилием открывает глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но мутно. — оклемался? — соверешенно спокойный голос немного помог прити в чувство. — где я? — у меня дома. Сколько ты можешь доставлять мне проблемы? — Тэхен сидел на стуле, по ту сторону комнаты, возле двери, в то время, как помятый Чонгук занимал его кровать. — я не просил помогать мне, зачем сюда привел? В школе не добил, так тут решил? — голос хоть и дрожал, но Чонгук не чувствовал какого-то страха или тревоги. — надо было бросить тебя возле дороги? Хотя я уже сомневаюсь, что сделал правильное решение. Пришел в себя, теперь уматывай отсюда. — что с тобой происходит? Сначала бьешь, потом домой приводишь? А парень этот? За что ты его так, ты ведь был за шаг до того, чтобы отправить его на тот свет. — это я его так приложил? — взгляд Тэхена направлен куда-угодно: пол, шкаф, стол, непрочитанные книги, которые пылятся уже второй год, куда угодно он смотрел, лишь не в глаза Чонгука. Стыд за содеянное? Нет. Он и сам не понимал, почему отводит взгляд, но продолжал избегать зрительного контакта. А Чонгук… Он не знал, что сказать, не знал, как реагировать на только что услышанное. Минута шокового молчания, и он все же ее обрывает. — ты сейчас себя или меня пытаешься идиотом выставить? — смешно звучит правда? Ты можешь считать меня идиотом, психом, сумасшедшим, да кем угодно, но я не помню абсолютно ничего. Я не помню, как избил парня буквально пару часов назад, не помню, чтобы тебе какой-нибудь вред причинял. И хоть убей меня, я не помню. Все что всплывает в моей памяти — избитый парень и руки в крови. — ты больной? Нет нет, не в том смысле, о котором ты подумал. Ты чем-то болен? Пару дней назад, когда я спрашивал об этом не думал, что это окажется правдой. — не знаю, — рука тянется к сигаретам. Запрет нарушен, его матери дома нет, поэтому ничего не останавливает. Маленькая комната заполняется сигаретным дымом. Чонгук видит, что ему тяжело и заканчивает допрос. Все что он слышит вполне смахивает на бред. Абсолютно нелогичный и тупой бред. Но почему-то, он верит. Сам того не понимая, парень сидящий напротив вызывает доверие. Доверие и спокойствие. — твоя мама не будет против, что ты привел меня? — она не дома. — Грусть. Это то, что отпечатывает его голос. — Я уговорил ее лечь в больницу. — а твой папа? — он мертв, передознулся и подох, — безразличие и холод. Эта фраза отпечатывает только такие эмоции. — чем передознулся? — удивленно спрашивает Чонгук, хотя всеми силами пытается заткнутся и не наколять обстановку, но язык не слушается. — марихуана, героин, кокаин… хуй его знает, какой наркотой он обдолбался. Чонгук слегка растерян, он и не думал, что столько всего может обрушиться на одного человека. Но разница эмоций была заметна сразу. То, как он говорил о больной матери и то, как о мертвом отце. Неужели, он настолько боли причинил Тэхену, что тот говорит о его смерти абсолютно похуистически, как будто шутку рассказывает. Чонгуку было интересно, но он решил не влезать не в свое дело. Опять оно. Чувство неловкости нависает в комнате, и оба молчат, только Тэхен уходит в себя и свои мысли, а Чон решает не мешать. Так пусто и холодно. Дом пуст и желания возвращаться сюда растворяется так же, как и дым красного мальборо. Когда этот дом стал таким чужим, когда маминым вторым домом стала больница, а может, когда отец пошел по наклонной и уничтожил жизнь жены, своего сына, а потом и свою. На этот вопрос, Тэхен ответа не знает. Ему остается сделать еще одну затяжку, выйти на кухню и окунуться в болезненные воспоминания. Опять. Возможно в этот раз парень найдет ключ к своему ответу. *flashback* — совсем скоро взойдет солнышко и все закончится сыночек, подожди совсем немного, — женщина лет тридцати прижимает маленькое дрожащее тельце юного мальчишки, который давит в себе желание зареветь. Он понимал, даже в своем возрасте, открой сейчас он рот, его матери придется несладко, поэтому он только мелко дрожит и молчит. Пока в другой комнате летит уже второй десяток стаканов, разбиваясь о пол. Там же валяется стекло разбитых ваз и тарелок. Он пытается найти деньги на очередную дозу. Муж тиран и наркоман, это ли не самый страшный кошмар? Спроси это у нее, она смело ответит «нет». Сын, который должен дрожать от страха и прятаться в темном шкафу, пока его отец разносит квартиру, — вот что настоящий кошмар. — сыночек, посиди здесь, мама скоро вернется, — эти слова стали зеленым светом для крокадильих слез мальчишки. — Тэ, родной мой, мама всего лишь успокит папу и вернется, ну ты чего? — сухие пальцы вытирали горькие слезы, пока маленькие ручонки пытались удержать, не пустить, но не помогло. На кухне разнеслись громкие женские крики. Тэхен попытался закрыть уши, жмуря глаза до побеления. Крики были долгими и мучительно-тяжелыми для еще не до конца сформированной нервной системы мальчишки. Она была сломлена уже давно, не успев даже сформироваться. Но крики стихли. Тишина и страх. Мальчик вышел на кухню, отца уже не было, только мама, избита до крови лежащая на полу. Босыми ножками он искал хоть кого-нибудь из соседей. И нашел. Пожилая женщина вызвала скорую помощь и по сути спасла мать Тэхена. Он ей был до гроба обязан, и помогал много лет, аж до тех пор, пока черной похоронной пеленой не завеяло. Померла та. Хоть она и не являлась Тэхену никем, но он тужил. Старушка помогала и можно сказать бабушку ему заменила, поэтому ее смерть была сильным потрясением для парня. Став постарше ему и самому удавалось защитить маму от неуравновешенного отца. Он стал более агрессивным, наркотичная зависимость связала по ногам и рукам. Тэхен понимал, что не в состоянии полностью противостоять ему. Поэтому он позволил вынести из дома телевизор, компьютер, множество украшений и золота, которые стали прекрасным билетом в полностью погубленную жизнь. Оно и понятно, ведь все это было обменяно на несколько пакетов порошка. Мать уже и не пыталась что либо сделать, понимая, что бессмысленно. А в один злосчастный день жизнь нанесла убийственный удар — рак предпоследней стадии. Шансов выжить — ноль. Только множество терапий, что позволяли прожить еще один день. Женщина оповестила сына о болезни, но не стала говорить, что шансов выжить нет, только продолжала кормить сына баснями про улучшения здоровья. В возрасте 14 лет, Тэхена избавили от одной проблемы, лишь позвонив. «Ваш муж мертв, его нашли слишком поздно, и не успели спасти от передозировки наркотиками, примите наши соболезнования». Но офицер не знал, что надо было поздравить их с этим событием, а не соболезновать. Огромный груз свалился с юных плеч Тэхена. Пускай его считают дьяволом, но он был рад. Рад, ведь, наконец, он и его мама смогут заснуть спокойно, не боясь того, что ночью вломится неадекватный человек, чтобы вынести еще что-то, хотя уже не было ничего ценного в их доме. На похоры пришли только он и его мама, больше никого. Если честно, и сам Тэхен не горел желанием там появляться, но как бы там не было — они связаны кровным узлом и этого не изменить, к большому желанию. С самого детства Тэхен знал, что он станет кем угодно, не важно кем, лишь не станет человеком, похожим на своего отца, никогда, но и тут его желания безжалостно оборвали… Посчитав, что отца нет и проблем тоже, Тэхен решил, что останется лишь побороть мамину болезнь и жизнь наладится. Но нет. В этом же возрасте, именно в 14 лет, он и начал замечать странности, которые с ним происходят. Депрессия, переходной возраст, на почве всей этой рутины усиливалось желание умереть и Тэхен нашел успокоение в сигаретах, которые стали неотьемлемой частью его жизни с первого дня «первой затяжки». Потом замкнутый круг. Работа. В 14 лет не особо большой выбор, но все же кое-что было.Работа, школа, дом, сигареты, чертовщина в виде провалов в памяти, и все по новой. Каждый божий день. end flashback* Нет, ответа так и найдено. — Тэхен, ты в порядке? — Да, — сухо ответил Тэхен, продолжая стоять у окна. — тебя долго уже нет, я подумал, что случилось что-то. — ничего не случилось. — я вот, что хотел сказать, — Чон замялся, не зная, как Тэхен отреагирует на то, что он скажет. — Извинись перед парнем, которого избил, иначе тебя с школы попрут. — пускай, мне похуй, — Тэхен, наконец, повернулся. — Извиниться? Это исключено. Я не собираюсь извиняться за то, что не делал, точнее не помню, что делал. И мне плевать, даже если я и правда его избил. — почему ты настолько категоричен к обычным извинениям? Хоть понимаешь, какие будут последствия? Ты виноват, поэтому засунь свою гордость в задницу и извинись. — тебя это не должно интересовать, я сказал, что извиняться не буду-значит не буду, на этом наш разговор закончен. Проваливай. — какой же ты бесячий, Тэхен, опомнись! Просто извинись, неужели это такая проблема? — проигнорив просьбу уйти, хотя это была даже не просьба, Чонгук пытался достучаться до него, но Тэхен был непреклонен. — тебе показать где дверь? — было чувство, что когда Чонгук распинался перед ним, рассказывая о проблемах, которые возникнут, сам Тэхен сидел в наушних с громящей музыкой, абсолютно его не слушая. — да пошел ты, я ведь правда пытаюсь тебе помочь. Сейчас понимаю, что ты безнадежен, — спустя минуту дверь была захлопнута, а Тэхен и глазом не моргнул, но это лишь на первый взгляд. Внутри кошки скребли. Он не мог понять, правда ли ему хотят помочь или опять повторяется ситуация из прошлого, которая и оставила осадок, не позволяя довериться кому-то. *flashback* — там тебе и место. Вымаливать прощения, стоя передо мной на коленях, сученыш. — за что ты так со мной, я же тебя другом считал. — другом? Та ты себя видел, кто с таким то дружить будет. — считаешь, сейчас ты меня унизил? Нет, ты себя унизил. Посмотри на себя, поставил на колени человека, который не раз спасал твою задницу. Думаешь тут есть чем гордиться? — лицо Тэ тронула легкая удовлетворенная улыбка, видя, как его «друг» краснеет и пыхтит от злости. Даже прилетевшие несколько ударов не пошатнули его удовлетворенности. Чего не скажешь о доверии к людям. Пак Бон Хван — первый человек, который заговорил с ним в первый учебный день в школе. Тяжелые будние дни уже не казались такими тяжелыми, когда в школе он видел нового и единственного за всю свою жизнь друга. Как и сказал Тэхен, ему не раз приходилось прикрывать его перед строгими родителями и учителями, пока тот влазил в очередное дерьмо. И что он имеет в ответ? Позорище на всю школу. Тот на глазах у всей школы заставил стать Тэхена на колени и извиниться за то, что он всего лишь отказался впервые его прикрыть.В итоге, Бон Хвана на месяц лишили карточек, на которых было немереное количество денег, машины, в общем весь запрет для веселой жизни, в чем он естественно обвинил Тэхена, со словами " ты никто, мне всего лишь нужна была постоянная отмазка для родаков, ты прекрасно подошел к этой роли». После этого случая Тэхен решил, что все люди мрази и никому нельзя доверять, кроме самого себя. Замкнулся в себе, не позволяя согнуться к чьим-то ногам.