Падение Волшебника

Голова медленно наполнялась свинцом. Глаза отказывались видеть, наполненные бессильной злобой и холодом. По виску стекала так бесящая струйка крови, говорящая о его слабости, о его жалости и беспомощности. Нельзя же было тому камню не попасть в его голову, в голову Геллерта Грин-де-Вальда! Лёжа на боку, ненавидя себя от собственного ничтожества, Геллерт увидел перед собой пару знакомых, затуманенных сапог. В голове тут же начали появляться холодные подколы, едкие слова в сторону Альбуса Дамблдора, но всё тщетно потерялось по пути к губам, оставив Геллерта в беспомощных попытках хотя бы двинуться. Всего за несколько минут, сколько шёл величайший бой между ним и Дамблдором, Геллерт потерял всё, что строил много лет. Приспешников, ту же славу! А самое страшное - бузинная палочка больше не принадлежит ему. Та вещь, что он украл у Грегоровича много лет назад, отвергла хозяина, признала Дамблдора в лице нового! Отвращение к себе за слабость в бою забурлило внутри. - Альбус! Вы... О Мерлинова Борода! - испуг, медленно перерастающий в ликование, в голосе одного из мракоборцев бесил больше всего. Совсем рядом Геллерт увидел другие ботинки. Дамблдор повернулся к пришедшему и оба тихо заговорили. «Почему ты веселишься!» - негодование заполнило сознание, - «Все идеи построить идеальный мир, ради высшего блага, ради других волшебников, рассыпались! Что здесь веселого?!» - прокричал в голове Геллерт и дёрнулся, пытаясь встать на ноги. Всё больше растущая злость дала ему сил. Нет, сейчас он поднимется, возьмёт реванш... - ...при всём моём уважении, я не считаю, что они позволят... - слова мракоборца долетели до почти бессознательного Геллерта. - Но я должен требовать суда, - Дамблдор держался довольно таки спокойно. - Осторожно! Экспилиармус! - только что влетевшая в руку Геллерта волшебная палочка отлетела в сторону. Стоило ему попытаться снова схватить её, послышался следующий вскрик: - Инкарцеро! Тело Геллерта опутали крепкие веревки и он снова упал на землю, больше не в силах пошевельнуться. Однако злость и острое чувство несправедливости всё росли и росли в голове Геллерта, грозя вырваться наружу огромнейшим потоком магии. - Остолбе... - Не стоит! - Дамблдор попытался остановить мракоборца, но Геллерт уже потерял сознание от ударившего в него заклинания.

***

- ...подсудимый: Геллерт Грин-де-Вальд, - Геллерт очнулся в кресле, скованный крепкими цепями, - Свидетеля защиты нету. Геллерт поднял голову и оглядел знакомое ему помещение. Он в американском суде, где сам (как бы иронично не было) ранее присутствовал, но только в чужой шкуре и под рукой у президента Пиквери. Геллерт спокойным взглядом зашарил вокруг. Рядом - два стражника в тёмных мантиях. Сами по себе они были смехом, а не стражей. Да они хлипкие, как палки, не смогут и пера поднять! Но твари, парящие рядом с горе-охранниками, заставили Геллерта понять, почему же в помещении так холодно и почему апатичные мысли наглым потоком давили на мозг. Ведь дементоры только своим внешним видом внушали тоску. Геллерт незаметно хмыкнул и выпрямил спину - ну уж нет, хищник в клетке всегда остаётся хищником, чем бы его не пытались запугать. Он поднял спокойный взгляд на членов совета, которые стеной нависали над ним, и на судью во главе. Возле его стола спокойно летал патронус - феникс, который защищал судью и остальных членов совета от тоски дементоров. По правую руку от незнакомого Геллерту судьи сидела президент МАКУСА Серафина Пиквери. А слева - Альбус Дамблдор, поддерживающий телесного патронуса. Оба отвели взгляды друг от друга. Альбус - спокойно (но Грин-де-Вальд смог увидеть еле уловимую вину на дне его глаз), а Геллерт - холодно. Оглядев толпу людей, Геллерт понял, что он не на простом судебном заседании - на местах, где должны были сидеть представители верховного суда, находились президенты чуть ли ни всех министерств магии Европы. - И так, обвинения, - хрипловатый голос судьи заставил Геллерта медленно повернуть голову к нему. Маг закинул ногу на ногу, показывая, что он готов слушать, - «Подсудимый обвиняется в ряде преступлений, таких как: массовые убийства по всей территории Европы; подстрекательство граждан на несанкционированный митинг; попытка развязать войну между магическим и немагическим мирами; неповиновение государству; нанесение материального ущерба Магическому Конгрессу Управления по Северной Америке, а именно: разрушение половины Нью-Йорка; угроза раскрытия магического мира не-магам; побег из заключения во время перевозки подсудимого в Европу. Также он обвиняется в: убийстве Персиваля Грейвса, правой руки президента Магического Конгресса по Управлению Северной Америки; в попытке убийства Рудольфа Шпильмана; в убийстве стражей порядка; в шантаже и обмане высокопоставленных чинов» - Судья несколько раз откашливался и через пять минут закончил чтение листка. Потом он наклонился вперёд, смотря на Геллерта в упор, - За такие злодеяния, мистер Грин-де-Вальд, следует казнь. Мы собрали суд только по просьбе мистера Дамблдора, - Геллерт бросил взгляд на прикусившего губу бывшего друга. Дамблдор сидел с задумчивым видом, смотрел в пустоту, - Удасться ли суду смягчить ваш приговор - зависит от вас самого, - судья сменил тон с эмоционального на простой, словно он начал читать вслух, - Вы - Геллерт Грин-де-Вальд, - маг смело встретил холодный взгляд судьи, - Ранее проживавший по адресу: Годрикова лощина, юго-запад Англии? - Да, - спокойно, но твердо ответил Геллерт. - Вы отрицаете, что все перечисленные выше преступления совершены вами? - Не отрицаю. - Вы соглашаетесь, что вы совершали их в полной ясности ума и понимании, что происходит? - Да, - выдал Геллерт. Сейчас он почувствовал себя выше всех присутствующих здесь. Что за идиоты! Эти речи, взгляды, наряды! Всё так пафосно, так однотипно, глупо, так же, как и их недальновидность! - Можете ли вы объяснить причину и мотивы своих действий? - Могу. Судья устало откинулся назад и кивнул, разрешая Грин-де-Вальду говорить. Дамблдор же, наоборот, наклонился ближе, как и многие представители министерств. Геллерт обвел взглядом ожидающий в полной тишине зал, и спокойно заговорил: - Думаю, что окажусь правым, если скажу: в голову каждого присутствующего здесь хотя бы раз приходила идея сделать этот мир лучше. Чище. Удобнее. Я действовал из таких же соображений. Я хотел лишь... Лучшего. Но, как вам всем известно, великие свершения требуют великих жертв. - То есть, вы утверждаете, что совершенные вами преступления - те самые великие жертвы? - один из колдунов подался вперёд. Маг обратил на него взгляд, секунду помолчал, а после выдал: - Да, - в зале начал расти недовольный гул, - И нет. Люди мигом замолчали, ожидая продолжения. - Я этого не утверждаю, нет. Я лишь хочу сказать: все эти преступления, совершённые мною и моими последователями, были сделаны ради высшего блага. - Вы готовы жертвовать всем, как вы сказали, «ради высшего блага»? - женщина из другого конца зала подала голос. - Да, - Геллерт обвёл взглядом людей, - Когда потери не возвышаются над выигрышем. Когда я вижу, что цель достойна этого. Присяжные начали перешептывания. Они становились громче и громче, пока не переросли в громкий гул, похожий на жужжание пчёл. Судья, всё это время сидевший со спокойным лицом, подался вперёд, и люди снова замолчали: - Но ради чего были совершены эти преступления, что подразумевается под «высшим благом»? Геллерт ждал этого вопроса и давно подготовил ответ, но заговорил неспешно: - Я наблюдал за другими магами. Видел их недовольство, страх. Видел, сколько гениальнейших умов погибают из-за несправедливости закона, становятся похожими на толпу остальной, ничем не примечательной массы. Я, как и многие, хочу изменить мир к лучшему и переписать историю. Хочу, чтобы волшебникам не приходилось прятаться, как подвальным крысам. Чтобы они могли не боятся что-либо сделать по своей воле, чтобы они могли свободно колдовать, не боясь обнаружить себя перед не-магами, чтобы не боялись гнева министерства. Я хочу лучшего, я хочу свободы! - долгая пауза, - Скажите мне честно, господа, - Геллерт обвел спокойным и в то же время пытливым взглядом каждого представителя министерств Европы, - Кого защищает закон о секретности? Нас, - Геллерт ладонью указал на себя, - Или... Их? - он указал этой же ладонью на пол, не сводя взгляда с судьи. Где-то внизу, под зданием, ходят ничего не подозревающие не-маги. Президент Пиквери нахмурилась: - Ваши речи привлекательны для многих здесь, - некоторые президенты запротестовали, но Геллерт смог увидеть много покрасневших от стыда лиц, - И так же посчитали ваши последователи. Но Вы убивали невинных людей, которые встали на вашем пути. Не думаю, что это можно как-либо оправдать. - Госпожа президент, - Геллерт перевёл взгляд на женщину, которая держала его в тюрьме несколько месяцев, и улыбнулся, - Я не садист, которого вы так яро хотите увидеть во мне. Нет. Я убивал лишь ради высшего блага. Поэтому могу с уверенностью сказать, что ваши обвинения насчёт убийства невинных, - он сделал ударение на последнем слове, - являются ложными. - Хорошо, - судья выдохнул, - но ваши злодеяния всё равно очень тяжелы, даже без убийств. - Всё уже было сказано мною, - Геллерт обвёл пытливым взглядом весь зал, - Я, к сожалению, не дошёл до этой самой точки, которую я именую «высшим благом». А потому, мои, как вы сказали? Злодеяния кажутся страшными. Невосполнимыми. Лишь потому, что мне не дали закончить то, что я начал, - люди зашушукались, - Я вас понимаю, всех вас, любой бы на вашем месте начал искать меня и пытаться обезвредить. Но и вы должны меня понимать: я действовал из благих побуждений. Я хотел свободы. Для всех нас. Люди продолжали переговариваться между собой и, казалось, впервые забыли про Грин-де-Вальда. Геллерт поймал на себе знакомый взгляд голубых глаз, но Дамблдор уже отвернулся. Светловолосый продолжил сверлить презрительным взглядом рыжие волосы, и вскоре Альбус посмотрел на него. Они просто уставились друг другу в глаза. Как при первой встрече, когда Батильда Бэгшот решила показать своего талантливого внучатого племянника не менее талантливому сыну своей хорошей знакомой, Кендры Дамблдор. - Опираясь на вышесказанные оправдания... - Геллерт оторвал взгляд от Дамблдора и посмотрел на судью, - ...прошу поднять руки тех, кто считает, что Геллерт Грин-де-Вальд не виновен. Геллерт с подпрыгнувшим сердцем оглядел зал. Никого. Впервые его речь и умение сплетать слова в убеждения не помогли ему. Геллерт огляделся ещё раз. И, - неожиданно, - ухмыльнулся. Да, он ожидал, что просто слов не хватит, хоть и слегка полагался на них. Теперь он признал, что было довольно таки глупо вооружаться лишь ораторским искусством. Геллерт так погрузился в свои мысли, что заметил множество поднятых рук лишь в последний момент. Геллерт мимолётно кинул взгляд на Дамблдора: ему показалось, что в глазах бывшего друга загорелось облегчение. Дамблдор оглядывался вокруг, словно считал людей, которые были против казни Геллерта. Но он заметил взгляд мага, перестал вертеть головой, оставшись просто сидеть, думая. - Кхм, хорошо... - судья в бессильной ярости сжал кулаки, явно подозревая, что от него сейчас может сбежать чернейший маг последних нескольких столетий, - Прошу поднять руки тех, кто считает, что Геллерт Грин-де-Вальд виновен, и его стоит казнить. Судейская рука выстрелила в воздух первой. Следом - Серафина Пиквери. Альбус Дамблдор спустя секунду тоже проголосовал. А после, ещё бо́льший лес рук, чем при прошлом голосовании, появился в воздухе. Надежда, счастливой птицей трепыхавшая в груди, резко пропала, утянув за собой все внутренности. Большинство считает, что Геллерта надо казнить. - Что ж, подсчитав результаты голосования... - холодная ярость и презрение забурлили внутри. Геллерт даже не мог посчитать, сколько лицемеров проголосовало дважды - за казнь, а потом, против неё, - ...суд признаёт Геллерта Грин-де-Вальда виновным по всем статьям и приговаривает его к казни. Патронус Альбуса Дамблдора исчез, предчувствуя что-то страшное. Геллерт ухмыльнулся, и эта ухмылка не предвещала ничего хорошего. Эмоции, злость, ярость, презрение - всё, что накопилось за эти несколько часов, - вырвались наружу магией. Геллерт почти сломал оковы, даже не шевельнувшись. Многие президенты в панике вскочили на ноги, направив на мага волшебные палочки. Воздух вокруг словно накалился. Одна рука освободилась, наручники не выдержали. Геллерт самонадеянно попытался призвать к себе одну из палочек, направленных на него, но в шею ткнулось что-то острое. Он вскинул бровь, с презрением в глазах смотря на стражников, утыкающих ножи ему в горло. - Суд признаёт Геллерта Грин-де-Вальда виновным. Уведите его, - судья явно был счастлив, столько звонких ноток звучало в его голосе. - Позвольте мне помочь, - Дамблдор спустился по ступенькам вниз и подошёл к стражникам. Судья коротко кивнул, всё ещё указывая палочкой на Геллерта. Ни проронив ни слова, Дамблдор осторожно волшебной палочкой коснулся лба Геллерта. Маг скосил глаза на оружие, а потом уставился на Дамблдора усмехающимся взглядом: - Трус. Волшебник ничего не ответил, в следующую секунду на конце его волшебной палочки зародилось заклинание. Мир погрузился во тьму.

***

Геллерт очнулся в камере. Под головой холодный камень, а перед глазами - расплывчатые решётки. Взгляд прояснился и волшебник огляделся вокруг. Боль пронзила голову и язык. Во рту почему-то был вкус крови. Сама красная жидкость раньше видимо выливалась изо рта тонкой струйкой, а сейчас засохла на щеке мага. Всё таки министерские умудрились отрезать Геллерту язык, как пытались несколько лет назад, но теперь это был настоящий Геллерт, а не воплотившийся в него Абернатти. Маг выплюнул накопившуюся во рту кровь, и та растеклась по полу небольшой лужицей. Лишь спустя несколько секунд Геллерт смог вспомнить, что случилось, и перекатился на спину. Он коснулся рукой своего лба, усердно думая, как выбраться отсюда. Геллерт заметил тяжёлые оковы на своих запястьях. Он сел и посмотрел на свои ноги. Такая же ситуация, как и с руками: тяжёлые, толстые цепи обвивали щиколотки, не давали свободно передвигаться и были вбиты в пол, отрезали пути к выходу. Геллерт с трудом встал и опёрся о стену. Злость забурлила внутри него. Оторвали язык, как какой-то скотине, привязали, оставили гнить в камере, хотят казнить на потеху публике... Им это с рук не сойдёт... Жалкие идиоты... Он выберется отсюда... И убьёт их всех... За издевательства, насмешки... За создание закона секретности... За то, что заставили выступать в суду... Словно клоуна! Геллерт изо всех сил ударил стену, вымещая на ней лишь крохотную часть своей злости. Но и за эту искорку эмоций он тут же поплатился - боль в руке отдалась во всём теле, заставив мага вскрикнуть. Геллерт сильно прикусил губу и попытался вылечить возможный перелом, проведя живой ладонью над запястьем. Но металлический браслет не позволил этого сделать, не пропустил магию и попутно разжёг костер ненависти к министерству ещё больше. Маг оставил эту затею, и кисть руки теперь просто безжизненно болталась в воздухе. «Вот почему нельзя доверять эмоциям», - прозвучал в голове противный шепоток, и маг сел на пол, облокотившись спиной о холодную стену. Он принялся думать... Думать... Думать. Боль в голове и руке отдавалась во всём теле вместе с ударами сердца, что мешало сосредоточиться и путало все мысли между собой. - Грин-де-Вальд? - знакомый голос пронзил тишину, заставил Геллерта выйти из тени. Пришел таки! Геллерт презрительным взглядом пронзил подошедшего к решётке Альбуса Дамблдора. - Я пытался отговорить их. Но язык всё равно отрезали, так ведь? - Альбус стоял в некотором отдалении от решётки. Геллерт медленно моргнул, продолжая смотреть на Дамблдора, но не двигаясь. - Дай-ка посмотреть, - Альбус спокойным взглядом посмотрел на Геллерта, словно подзывая его к себе. Маг хмыкнул и не двинулся с места. Альбус не прекращал смотреть на Геллерта... Жалеющим взглядом? Как будто на разодравшего коленку ребёнка. Геллерт ухмыльнулся. Времена меняются, но Альбус Дамблдор навсегда останется добряком, дающим второй шанс... Даже тому, кто убил его сестру. - Можешь подойти сюда, Грин-де-Вальд. Я вылечу твой язык, - Вместо взгляда он решил использовать другую тактику - знакомый Геллерту спокойный взгляд и тёплые, заботливые слова, сказанные в особой манере, - У тебя же есть, что сказать мне. Без языка ты не сможешь этого сделать. Геллерт всё так же пялился на бывшего друга, а злость, на время залёгшая на дно, снова начала подниматься, бурлить, неистовствовать. О да, у него есть что сказать! Сказать, что Дамблдор - болван и идиот, который не может выбрать сторону, за которую будет воевать! Сказать, что тот навсегда останется глупым ребёнком! Сказать, как жалки его мысли о втором шансе, и наконец, поиздеваться над ним! - Ну же, - Альбус заметил колебание в глазах Геллерта, - Подойди ко мне. Ярость немного улеглась, уступила место здравому смыслу. Если постараться, можно попробовать сбежать. Геллерт сделал маленький шаг. Ещё один. И вскоре он подошёл к решётке, придерживая свою сломанную руку. - Вот и хорошо... Дай посмотреть, - Дамблдор посмотрел на испачканные в крови губы Геллерта. Спустя секунду Альбус направил палочку на мага, из её кончика стрельнула маленькая яркая молния. После этого по губам растеклось приятное покалывание, перешедшее на обрубок языка, и вскоре он отрос заново, словно его никогда и не деформировали. Геллерт оценивающе цокнул им, проверяя, работает ли. - Так лучше... Рука сломана? - Альбус посмотрел на безжизненную кисть Геллерта, взмахнул палочкой. Однако на этот раз ощущения были не из самых приятных - послышался короткий хруст, боль копьём пронзила и так ноющую руку, зато кости встали на место, трещины в них исчезли. Геллерт немного дёрнулся, а после перевёл взгляд на Альбуса. - Я вижу в твоих глазах жалость и сострадание к моим увечиям, - Геллерт издевательски ухмыльнулся. Теперь, когда у него есть язык, он не упустит такого великого шанса, - Но они противоречат тому, что произошло в суде. Ты проголосовал за мою казнь. - Не за казнь. За справедливость, - Альбус смело встречал взгляд Геллерта. - Но эта самая справедливость вытекает в казнь. - Геллерт остановил снова заговорившего Альбуса взмахом ладони. - Я сбегу отсюда, и ты это знаешь. - Не сбежишь, - голос Альбуса покрылся ледяной коркой. - От чего такая уверенность? - Геллерт вновь ухмыльнулся. - Я участвовал в построении защиты. Сильнейшие заклинания не пропускают твою магию, - Альбус перевёл взгляд на решетки, защищённые всевозможным колдовством. Геллерт хмыкнул, в то время как в мозг медленно начало заползать осознание: он правда не сбежит. Альбус - единственный человек, равный ему по силе. Геллерт без волшебной палочки, в оковах, в одинокой камере, не сможет противостоять. - Как меня казнят? - от ухмылки мага не осталось и следа. - Классическая казнь в Америке. Бассейн воспоминаний. Это самая гуманная смерть, хотя многие и настаивали на жестокой. - Но ты их отговорил, так ведь? - Геллерт закрыл глаза, к удивлению Альбуса, усмехнувшись. Спустя несколько секунд он продолжил: - Для меня эта смерть будет мучительней остальных. Альбус промолчал. Геллерт передернулся от представления мерзкой для него казни. Обида, начавшая расти в груди с самой битвы, забурлила внутри. - Идиот, - Геллерт с холодным издевательством выдал это, снова раскрыв глаза и уставившись на спокойного Альбуса. - Твоя идея уломать президентов на суд ужасна. Зачем явился в самом конце, когда я был уже почти у власти? Где ты был все те многие годы, когда я кровью и по́том пытался сделать колдунов независимыми? Пока ты решался на благородный поступок, решался сразиться со мной, погибли миллионы людей. И эта вина, как и смерть Арианы, будет лежать на твоих плечах до конца дней. Потому что бездействие - тоже действие. Геллерт, несмотря на, казалось бы, столь эмоциональные слова, сказал их со спокойствием. Спустя несколько секунд Геллерт уставился на бывшего друга, ожидая, что тот скажет на его длинную тираду. - Я, к сожалению, не достаточно хорошо знал Ариану, но уверен: она была бы добра с тобой, если бы ты пошел по нужному пути. И это причина, по которой я нахожусь с тобой здесь, - спокойно заговорил Дамблдор. Похоже, слова Геллерта ни капли его не задели. - Вечная сентиментальность, вера в настоящую любовь и второй шанс. Как похоже на Альбуса Дамблдора, - Геллерт заговорил с лёгким подколом. Он не верил, что память о сестре могла быть единственной причиной, почему Дамблдор сейчас стоит здесь и разговаривает со своим врагом. - Это и делает меня мной, - Альбус задумчиво хмыкнул. Геллерт презрительно вздернул подбородок, смотря в лицо своему бывшему другу. Они бы простояли так несколько минут, а может, и часов, если бы не... - Мистер Дамблдор! - издалека послышался зов Серафины Пиквери. Презрительное выражение Геллерта пропало с лица, заменилось серьёзным интересом. - Мистер Дамблдор, совсем скоро казнь, заключённому надо подготовиться! - Альбус не ответил на слова Серафины. - Ах, мне же надо ещё и готовиться, - сухо и саркастично выдал Грин-де-Вальд. Спустя несколько секунд, он снова заговорил, - Отправляйся. Твои лимонные дольки тебя заждались. Альбус встретил взгляд Геллерта. И не шелохнулся. Геллерт опустил голову вниз и спокойно заговорил: - Иди, проваливай. Спустя несколько секунд, а то и минут молчания Альбус неожиданно ответил: - Последняя просьба перед смертью, Грин-де-Вальд. Геллерт посмотрел в ярко-голубые, спокойные глаза, а Альбус - в удивлённые разноцветные. Маг медленно моргнул и отвернулся от Дамблдора. Зачем ему выполнять просьбу своего врага? - Мистер Дамблдор! Альбус не ответил на настойчивый зов, сверля спокойным взглядом затылок Геллерта. - Мне ничего от тебя не нужно. - Ты точно уверен в этом? - Геллерт чувствовал, как Альбус видит его насквозь. - Точно. - Я не верю. Каждый хочет чего-то перед смертью. Чаще всего жизни, но ты же понимаешь: тебе не избежать казни. Чего бы тебе хотелось? Идиотизм. Нет, нет, Геллерт знал, чего он хочет, но никак не хотел признавать этого. Собственная гордость препятствовала ему, как решетка свободе. Альбус продолжал спокойно смотреть на спину Геллерта. Геллерт развернулся на каблуках, и быстро сказал, пока не передумал: - Поклянись, что не будешь присутствовать на моей казни. Альбус серьезно кивнул. Он не стал спрашивать, почему Геллерт просил о столь странном одолжении, за что маг был благодарен. - Мистер Дамблдор! - теперь Серафина была совершенно недалеко. Это можно было определить по быстрому стуку каблуков. - До свидания. Увидимся... Как-нибудь потом, - Геллерт усмехнулся. Он отошёл от решётки в тень. - Прощай, - Геллерт смог увидеть на дне глаз Альбуса сожаление, - Геллерт. - Мистер Дамблдор, вы здесь? - Да, я иду! - Альбус развернулся и быстрыми шагами ушёл от камеры. Геллерт тихо подошёл к решетке, положив на неё руки. Всё эмоции словно покинули его вместе с Альбусом... Но на их месте появилось чёткое осознание, которое врезалось в голову. Он должен сам встретить смерть, и встретит он её достойно, как подобает великому человеку!

***

«Европейский террор окончен» Взгляд Альбуса, мирно сидящего у себя в кабинете в Хогвартсе, зацепился за громкий заголовок в первой полосе новой газеты. Преподаватель недовольно скривился - он знал, что ждёт его в тексте под фотографией, занимающей половину страницы: Знакомая фигура со связанными за спиной руками идёт по темному коридору, ведомая двумя мракоборцами. Геллерт с фотографии посмотрел через камеру на Альбуса. Дамблдор закрыл лицо бывшего друга кружкой с чаем и пробежался взглядом по тексту. «На кануне двадцать шестого августа 1945-го года, весь магический мир встретил великую новость - нападения, терроры и убийства, совершаемые по всей территории Европы Геллертом Грин-де-Вальдом, окончены. С огромной помощью Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора, Ньюта Артемиуса Фидо Саламандера, Порпентины Эстер Голдштейн и др., Грин-де-Вальд был задержен и позже...» Читать дальше было противно. Альбус убрал кружку с фотографии. Геллерт на ней снова посмотрел на бывшего друга сквозь камеру. О нет, это ещё больней. Но Альбус не мог оторвать взгляда от фото. Совсем недавно он разговаривал с этим человеком, слушал его гневную речь, холодные подколы, смотрел в ещё живые, словно всегда презрительные глаза. А сейчас он остался лишь на фотографиях, в памяти людей, ведь его тело могут прямо сейчас закапывать в землю. Альбус выполнил просьбу Геллерта перед смертью: не пришёл на казнь. Лишь помог довести заключённого до камеры пыток и ушёл. В то время Геллерт даже не смотрел на него, словно Альбус - пустое место. Он знал, почему бывший друг не хотел видеть его лицо перед смертью... Но и сам Альбус, даже без просьбы, не пришёл бы. Слишком смешанные чувства он испытывал, просто смотря на фотографию ныне мёртвого человека. А что было бы, если бы он остался и наблюдал за его муками воочию, не представляя, как его медленно затягивают в кислоту его собственные воспоминания..? Альбус снова скользнул взглядом по статье, заставляя себя её прочитать, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. «...казнён по решению суда Евросоюза в шесть утра того же дня. Аддлер Ланге, главный судья, ранее возглавлявший это самое судебное заседание, высказался так: «Грин-де-Вальд умел привлекать к себе людей, у него была хорошо поставлена речь. Когда он один защищался в суде, а рядом скользило несколько дементоров - невольно признаюсь, на меня произвели впечатление его уверенность и спокойствие. И, его речи, как бы ужасно не звучало, подействовали на многих представителей Министерств Магии, что могло сильно исказить решение суда. Но в конце концов некоторые из президентов одумались - благодаря ним было принято верное решение, и Грин-де-Вальд был казнён». На данный момент министерства стран Европы бросили все силы на подавление новых восстаний приспешников Грин-де-Вальда, озлобленных после смерти их лидера. Но, не смотря на это, теперь мы можем вздохнуть спокойно и с уверенностью сказать: пока что мы свободны от новых разрушений и убийств». Альбус скомкал газету вместе с фотографией Геллерта, и выбросил её в мусорку. Эта знакомая ухмылка бесила, переворачивала камень души, под которым оказывались больные воспоминания. Она ещё висела перед его глазами несколько секунд, а потом исчезла, гонимая другими мыслями. Альбус не знал, как реагировать на статью. Скорбить ли, радоваться, злорадствовать? Он не знал. Смешанные чувства разрывали его. Альбус выдохнул и вытащил газету из корзины. Он распрямил бумагу и посмотрел на Грин-де-Вальда, не зная, зачем это делает. Спокойная, властная походка, показывающая могущество Геллерта даже на пороге смерти, которой шёл маг. Волосы по-хулигански взлохматились, но одежда сидит всё так же идеально. В разноцветных глазах плясали чёртики. Всё это придавало Геллерту чем-то очаровательный, бунтарский вид, а белозубая ухмылка его закрепляла. Альбус горько усмехнулся: даже воспоминания об этом человеке будут всегда ухмыляться.