trauma

      »…Какой же настоящий Хван Хёнджин? Кем он является на самом деле?»       Чонин аккуратно открывает недавно напечатанный журнал и осматривает его быстрым движением, опуская глаза вниз. Он сидит на низком кресле, которое стоит в углу большой студии в квартире модельера. Оно с высокой спинкой, на которую он тут облокачивается и тяжело вздыхает, опуская руку вниз. Возле его ног, а даже можно сказать между ними расположился мужчина, голова которого покоится на бедре младшего, который длинными пальцами зарывается в волосы Хвана, который будто что-то мурлыкает себе под нос и внимательно слушает то, что собирается прочитать ему младший. — «…Своими уникальными навыками и талантом он покорил сердца многих в индустрии моды и на местном рынке, но какой он на самом деле?..», — Нин делает остановку, снова проходясь по светлым волосам мужчины. На фоне играет спокойная музыка, создавая между ними волшебную и тёплую атмосферу, которую могут разрушить лишь слова парня. — «…Творения Хван Хёнджина стали вдохновением для многих людей, в том числе и для меня. Задумывались ли о том, как молодой дизайнер добивается подобного? Как он работает над своими идеями? Огромное количество эскизов, ночи напролёт в студии своего офиса, выбор ткани и пошив всего, что пришло только в голову. Видеть это всё каждый день помогло мне осознать, что в этом и есть весь Хёнджин: безрассудное стремление следовать за новизной, подпитываемой молодой энергией его коллектива, который он собирал несколько лет». Скажешь что-нибудь? — подаёт голос парень. — Что? — удивлённо поднимает голову вверх парень, чтобы видеть лицо Яна. — Я внимательно слушаю тебя, прелесть. — Ужасно… я никогда никому не читал свои статьи и редко кому говорил, а ты так спокоен, — дует губы ассистент. — Я просто хочу почувствовать всё, что ты чувствовал, когда писал это, поэтому ловлю каждое слово, чтобы понять твои чувства, — подаёт голос мужчина, а у Нину тут же становится стыдно, что он так нетерпелив и уже ждёт реакции. Он снова подносит журнал ближе к себе и поправляет очки. — «…Думаю, что благодаря творчеству этого человека я понял, что меня раскрепощает то, что новая эстетика может выйти за пределы общепринятых норм и стандартов. Вы могли бы подумать, что это странно, что я наблюдал за человеком, который работает над своим проектом, но не осуждайте меня, принимая меня тоже за творческую натуру. Мне нравится в Хёнджине то, как он разрабатывает свои идеи. То как он сидит за эскизами несколько часов и какой бардак может быть у него на столе, пока точный и правильный рисунок не появится на бумаге. Мне нравилось, что он подолгу мог сидеть перед манекеном, чтобы правильно подобрать цвета. Мне нравилось сопровождать его в ателье и магазины, где глаза мужчины светились от огромного количества тканей всех цветов, которые он мог выбрать для своего творения. На подиуме он расцветает всё больше, даря людям не только чувство стиля, но и вдохновение, которое сопровождает меня после нашей первой встречи…». Скажи сейчас что-нибудь, а то я чувствую себя так… будто написал полный бред, а завтра этот тираж разойдётся по всему миру, — шепчет Йен, немного волнуясь. — Я приятно удивлён. Раньше обо мне писали точно не так, я так чувствую тебя в этой статье, — улыбается Хёнджин, прикрывая глаза, когда Чонин снова гладит того по волосам и переходит аккуратно на шею. — «…Приятно наблюдать за человеком, который вдохнул в вас столько энергии и вдохновения, которое никогда не покинет меня, пока он будет рядом. Никогда не судите человека о том, какой он может быть на публике, пока не увидите его за любимым делом, которому он посвятил себя полностью….», — заканчивает Чонин, продолжая рукой гладить тонкие плечи модельера, пока тот резко не встаёт со своего места, становясь на колени перед парнем и не заглядывая тому в глаза. — Я люблю тебя, — говорит быстро Хёнджин, начиная улыбаться, от чего его глаза превращаются в полумесяцы. — Это очень красиво. Я читал твою статью только о книгах, но тут… Я знал, что ты отлично справишься и покоришь всех этой статьёй, но я всё же надеялся, что ты опубликуешь её под своим именем. Ты так видишь меня насквозь. Я хотел бы подарить весь мир прямо сейчас. — А я тебя люблю, — улыбается скромно Ян, опуская глаза. — Я решил, что не хочу привлекать к себе много внимания, мои фотографии с тобой и так гуляют по интернету, не думаю, что мне нужно это… Я переписывал её около пяти раз и каждый раз боялся, что тебе не понравится. — Мне всегда нравится всё, что ты делаешь, — шепчет старший и тянется к губам напротив. Он накрывает чужие губы и сжимает их слегка, скользя языком в чужой рот, чтобы скорее углубить поцелуй. Руки мужчины скользят по широким бёдрам младшего, который слегка дрожит в его руках, но путается в светлых волосах ещё сильнее, сжимая их на затылке, когда Хёнджин сжимает чувствительную кожу. — Ты меня соблазняешь… — улыбается в поцелуй Хёнджин, снова подтягиваясь к парню, переходя руками к талии Яна, слегка сжимая его и вовлекая парня в новый поцелуй, слегка щекоча длинными волосами щёки младшего, отчего тот хихикает прямо в губы модельера и отодвигается. — Я хотел бы остаться твоей прелестью навсегда, — почти шепчет Чонин, а прохладные руки уже скользят под большую футболку младшего, очерчивая подушечками пальцев рёбра. — Я сделаю тебя своим…?

***

      Проходит больше трёх дней и фотографу кажется, что он совсем сбился со счёта, пока телефон, на который он пытается дозвониться, остается выключенным, а ателье, в которое он любил заглядывать постепенно сокращает часы работы. Милая девушка за стойкой сообщает Хану, что мистер Ли занят важными делами прямо сейчас и на рабочем месте его нельзя будет найти. Парень злится непонятно на что и старается думать, что мужчина действительно занят прямо сейчас, но терпение заканчивается, и на третьи сутки он врывается в ателье и летит в кабинет, который всегда посещал вместе с Минхо, пока пара девушек пытаются остановить его, когда он видит парня, который складывает в коробки вещи со своего стола, игнорируя посторонний звук. Джисон вздыхает и стоит на пороге, тяжело дыша. Его жизнь изменилась после выпуска фотографий Минхо, которые теперь украшают витрины, а у самого фотографа несколько десятков предложений, только вот один человек явно игнорирует то, что происходит сейчас, не говоря о том, что мысли Минхо пугают Хана. — Привет? — начинает неуверенно Джисон и хочет подойти ближе, когда тот выставляет руки вперёд и машет головой несколько раз. — Нам нужно поговорить… а скорее я хочу сказать тебе кое-что, — говорит на одном дыхании старший и поднимает глаза, которые наполнены слезами и болью, которая душит его. — Нет… Минхо… я тебя прошу… — Джисон, я знаю, что нам нужно прекратить это прямо сейчас, не ходи сюда больше и перестань звонить мне, — хрипит Ли, смотря внимательно в чужие глаза. — Перестань звать меня в своих мыслях и перестать думать так много… это невыносимо. Мы оба знаем, что это нужно сделать, чтобы не сделать только хуже нам обоим. Прекрати это… — Минхо, нет… я тебя умоляю, не делай этого… Я люблю тебя, — хрипит Хан, делая шаг навстречу к парню, который тоже идёт к нему, только Хан не успевает одуматься, когда Минхо прижимает его как можно ближе и срывается на плач. — Я люблю тебя. Так сильно люблю, Хан Джисон, что готов отпустить тебя сейчас, чтобы не ранить нас ещё сильнее. Я никогда не мог подумать, что в такие годы смогу впервые влюбиться так сильно и что ты подаришь мне силы, чтобы заняться тем, что я забросил много лет назад. Я не думал, что смогу участвовать в фотосессии и что смогу сделать это снова, но ты вдохнул хотя бы на немного жизнь, чтобы я смог отпустить тебя… Я очень сильно люблю тебя, что даже нет сил терпеть эту боль, но мы оба знаем, что ты чувствуешь. Как часто ты влюбляешься? Никто никогда не сможет тебе заменить его. Я люблю тебя и дал тебе всё, что смог. Теперь тебя знают все… и ты звезда после этих снимков. Это единственное, что я мог дать тебе и я дал тебе это. Прости, если этого не достаточно, — говорит Минхо, продолжая рыдать, обнимая парня за плечи и утыкаясь тому в шею, пока резко не отодвигается и не впечатывается в чужие губы. Это их первый и последний поцелуй, наполненный болью и чем-то особенным прямо сейчас, что окружало их это короткое время. — Не уходи, Минхо, — шепчет Джисон, хватаясь за край пальто Ли, чтобы хоть как-то удержать его, боясь потерять то самое, что заставило его сердце биться. — Хватит лгать себе, Хан Джисон… мы обо знаем, что мысли ты слышишь поверх моих, — шепчет совсем тихо Минхо. — Я люблю тебя и по-настоящему хочу, чтобы ты был счастлив… — говорит Хо и покидает помещение, чувствуя, что его тело разрывает боль и слабость, что не даёт вернуться ему, пока на полу его теперь старого кабинета сидит маленький мальчик, прижимая ноги к себе и плача, прося вернуться его, игнорируют проток мыслей в своей голове, который только делает хуже.