Новый страх Глэма.
Настроение Блондина и Шатена было, скажем, в хлам, хотя... Больше досталось по психике Глэма; Смотря на него хотелось просто выпасть из окна второго этажа, где они были. Тот дрожал, как лист на неспокойном ветру, безостановочно искал что-то ярко-голубыми глазами и смотрел в окно, ожидая весточку в виде машины, которая остановится у дверей полицейского отдела, где происходит мини-суд. — Чувак.. Всё нормально? — Подметил Чеснок, — Ты какой-то взвинченный... — Да-да... — Отрезал Глэм. Приметив машину, подъезжающую к участку, Блондин ринулся к окну, но... — «.. Это не та машина...», — Вывел Глэм про себя после того, как увидел того, кто из неё выходит. Это был тот самый синеволосый пропирсингованный подросток, сбивший старшего сына металлиста. — Чуть легче, ОМОНовцы, мне ещё нужно сотку вернуть одному п@#!ру, — Злобно фыркнул преступник в сторону одного из держащих, картавля и выпуская из своего кривозубого рта слюни. — Сейчас такой только один, — Спокойно отрезал другой страж порядка, сидящий на громоздком сидении, и будто, смотря свысока на всех, — Так... Ещё раз, что вы видели? Пока Чеснок объяснял дело, Глэм продолжал стоять у стекла, в надежде того, что тот врач их реально найдёт и скажет, что всё в порядке, но... — Дефибриллятор, быстрее, нужно восстановить ритм сердца! — Заверещал помощник врача, — Разряд! Сквозь тело проводится слабоватый поток электричества и тушка блондина приподнимается. Мгновение взора на показатели. — Ещё раз! Вновь электроимпульсы проходят по туловищу, но почему указания уходят не от глав. врача? И... Почему он просто сидит? — Почему вы сидите сложив пальчики, мы что-то не так делаем? — Только начал вопрошать один из стайки, вставшей у мальчика. — Да всё правильно вы делайте, — вздохнул мужчина, — Только вот, индикаторы-то неверно показывают. Да и умер мальчик раньше, чем к нам попал в палату. — Как так, — Ахнула медсестра, ворковавшая у койки, — Он же ещё дышал, когда залетел! — Ну кровь вы забыли остановить! За окном начал виднеться силуэт водителя, который намекал на это Ваську до того, как отправляться, а теперь просто прожигал провинившегося узким взглядом сквозь густые брови. За это время успела разыграться такая сценка в участке: — Так, я больше не выдержу, — Быстро переминаясь с ноги на ногу выдал Глэм, до этого продолжительно долго молча и не отходя от зарешеченного окна. После словарно-лирического отступления он метнулся к выходу. — Эй, ты куда? — завопрошал Чеснок, но видно не успел, ведь блондина будто не было. На телефон шатена пришло сообщение от Глэма «Перед тем, как заполнить бумаги без меня, прочти их внимательно, не как в прошлый раз!» Нервно запихивая телефон во внутренний карман пальто металлист буквально рвал пятки до больницы, к его счастью которая была близковато (И как строители сходили с ума, делая дома в форме пары тройки маленьких предметов?) *** И часа не прошло, как глава семьи металлистов чуть не вырвал дверь с корнем, проник в здание и начал активно искать нужную палату, рядом с которой точно должен стоять главный по палате и... Он его не встретил, поэтому заглядывал в окна и открывал двери в поисках той самой комнатушки, где бы лежал его сынишка... Живой. Кому-то это надоело и охранник, пришедший на второй этаж, схватил за шиворот Глэма и "привинтил" к одной из скамеек в ожидании нужного ему человека, которого вызвал не страж порядка помещения, а водитель, узнавший неформального папашу. — Так, —затянул с самого начала врач, — во-первых, не надо было заглядывать во все двери и пугать работников с пациентами, а во-вторых, — Сел рядом тот с тем же угрюмым лицом, — сына вашего ну... Не спасли, как бы это грустно не звучало. — Вы сейчас серьёзно? — Увы. — ... — Ни благодарности за информацию, ни более-менее удовлетворительного ответа не последовало. Если вдаваться в подробности психологического состояния Глэмми, то вы бы поразились, может даже ахнули от того, что бы узнали; Он не выражал приличную часть жизни настоящих эмоций, боялся лишь прошлого с его тиранистым отцом и убийственно наплевательским отношением всего дома к нему. Он не боялся общества вне его семейного древа, не боялся боли других - плевал на это. Блондин думал: „Хуже, чем прошлое нет.“, но видно... Ошибся. Теперь понятно, что ещё боялся этот псих. Смерти близких. Конец второй части.