Любовь в эпоху карантина

Столики на улице около круглосуточного кафе. Спинки части стульев крест-накрест оклеены желтой изолентой. На дверях кафе несколько объявлений: о необходимости ношения масок или респираторов, о соблюдении социальной дистанции, о том, что обслуживают только посетителей за уличными столиками и в масках и респираторах. За столиком сидит Мирослава и читает меню. Мирослава: Надеюсь, Ростик не уляжется снова спать. Мирослава надевает маску, подзывает официанта, делает заказ. Официант уходит. Мирослава достает телефон, что-то смотрит в ожидании заказа. Через несколько минут раздается трель входящего звонка. Мирослава: Ростик? Что? Не помнишь, где ЗАГС и как до него добираться? Ростик, по навигатору иди. И не могла бы я тебя встретить на остановке или заказать такси? Могла бы, Ростичек, но тебе уже явно больше пяти лет! Официант приносит заказ, ставит его на столик перед Мирославой, с любопытством посматривает на нее. Мирослава: Я знаю, Ростик, что мы уже несколько лет они живем себе спокойненько, без этого дурацкого развода! (замолкает, пристально смотрит на официанта, после его ухода продолжает). И да, Ростик, именно так: Мирочке вдруг захотелось! Просто Мирочке надоело тащить за собой телегу по имени Ростик. Мирочке хочется почувствовать себя женщиной, а не ослицей! (выслушивает собеседника, говорит с еле сдерживаемым терпением). Заткнись, Ростик! Вызову я тебе это дурацкое такси, не ной! Ты одет? Нет? И даже не выпил еще чаю, и вообще, не завтракал? Я поняла. А теперь слушай меня! Ты сейчас же одеваешься, выходишь к подъезду и уже оттуда набираешь меня. И только тогда я вызываю такси! Мирослава нажимает отбой, убирает телефон в сумочку, приспускает маску и приступает к завтраку. Мирослава (мрачно): Маменькин сыночек! Обормотина! И как я только с тобой три года прожила?! (тяжело вздыхает). Про твою маменьку можно роман сочинять. Я так и вижу, как это могло быть написано: «Маменька Ростика очень любила, а потому перед отъездом к родственникам во Францию сдала сына с рук на руки тогда еще невесте и наказала заботиться о мальчике и любить его. На свадьбу маменька прислала милую открытку с пожеланиями не повторять ее, маменькину судьбу и беречься поганцев и негодяев, а так же милостиво разрешила жить в ее квартире». Прямо поэма! А Ростик между тем перед свадьбой стащил в мамину комнату всю посуду и часть техники и закрыл это хранилище святынь… А как же, это же маменькино любимое! А между тем этот «поганец и негодяй», то бишь отец Ростика, взял на себя половину расходов по организации скромного торжества и подарил нам стиральную машину. А мои родители все удивляются, почему это я с удовольствием поддерживаю знакомство со свекром и его второй женой, возложив на плечи супруга общение с маменькой. Мирослава расплачивается за завтрак, идет в сторону ЗАГСа. Мирослава (задумчиво): Наверное, я просто хотела оставаться родственницей Бориславу Тихоновичу… то есть Бориславу. Мировой дядька. И жена его замечательная. У них дома так замечательно. Уютно. И ничего что за городом, зря Ростик бухтит. Зато всегда рады! Не то что… маменька! Раздается трель входящего звонка, Мирослава достает телефон. Мирослава (все так же задумчиво): Неужели так быстро собрался? Всего ничего прошло же… Да? Борислав?! (радостно). Вы в город едете? Что мне привезти? Ростика! Уже почти час под дверьми ЗАГСа его жду. Привезете? Борислав, вы просто чудо! Жду!