Вечность

Нова задыхается от одиночества. Пустота смотрит. Разглядывает. Всматривается. Выворачивает душу наизнанку, перетряхивает в поисках засохших крошек воспоминаний. В груди горит маленькое солнце, отчаянно рвется наружу. Нова царапает непослушными пальцами грудь, но плотная ткань куртки не поддается, не дает раздвинуть мягкую плоть, отпустить солнце на свободу. Пустота ластится, обманчиво нежно касается шеи, чтобы мгновением позже сжать отравленные когти, сдавливая гортань до хруста. У Новы за спиной — война с квинси. У Новы седая прядь выбивается из-под опостылевшей маски, ветер гуляет по опустевшим казармам и улицам, а шинигами уважительно-испуганно шепчутся за спиной. Серый могильный камень почти укрыт цветами. Вместо имени — коротко — сенсей. Под цветами — треснутая оправа без стекол. У Новы впереди вечность, и у вечности нет разметавшихся от ветра волос, насмешливо-сочувствующего блеска очков, чутких пальцев и теплой улыбки. Нове не нужная такая вечность. Нова мечтает забыть. Нова не смеет вспоминать. Но пустота не знает жалости. И день за днем, год за годом Нова просыпается от кошмаров и тянется по привычке за лаской, но рядом никого, и в целом мире больше нет ничего, что Нова мог бы потерять. ...вечность сжалится только через три века.