Поймай если сможешь

Ханамия смотрел на рукоять двери, ведущей в его квартиру, и с трудом сдерживал рвотные позывы, подкатывающие к самому горлу. Он не заметил, как уронил себе на ноги тяжелый портфель, набитый взятыми на дом распечатками, как сгорбился, сгибая колени. Только помнил, как прижал ладонь ко рту, силясь вдохнуть, позвать кого-то. Но кого? Он давно живет один. В горле запершило — гортань разрывало от накатывающей вверх жидкости с кислым привкусом. Ханамия был напуган. На рукояти были завязаны несколько презервативов — полных, еще влажных. Такие же влажные пятна покрывали дверь вокруг ручки, стекая на пол крупными вязкими каплями, и Ханамия, несмотря на всё испытываемое им отвращение и страх не мог отвести взгляда или убежать. Но даже пребывая в тупом оцепенении, он почувствовал уже давно забытый запах, исходящий от двери: резкий, острый дух альфы в агрессивном гоне. День его начинался обыденно — выпить супрессанты, чтобы подавить приближающуюся течку, принять душ. Легкий завтрак — с возрастом он стал быстро набирать вес, и еженедельный разовый поход в спортзал уже не так сильно помогал справляться с последствиями сидячей работы. Дорогие духи, окончательно перекрывающие пробивающиеся с запястий нотки запаха омега-статуса, строгий костюм-тройка и убранные назад волосы. Если когда-то в школе он и мечтал о власти над людскими душами и карьере директора международной корпорации, то, спустя годы, был вполне доволен тем, что имел: должность редактора в медицинском издании, приятный оклад, хорошие условия. В коллективе поддерживалась здравая атмосфера, не без конфликтов конечно, но не уровень школы с ее подростковыми манифестами гормонов. В те годы альфы то и дело мерялись между собой силой запахов и выбивали омег с особо чувствительным обонянием в состояние первобытного неконтролируемого ужаса одним лишь своим запалом к драке. Ханамия ни разу не пожалел, что вступил когда-то в баскетбольный клуб и убрал оттуда агрессивного сынка тренера с капитанской позиции, подставив его в драку обещаниями о связи и метках, а потом и самого тренера выдворил. И остаток учебных будней, да и всё свое университетское обучение он еще не раз пользовался той властью, которую омеги имеют над альфами, ни разу не попав, впрочем, под метку. Сейчас Ханамия тонул в рутине, и рутину эту обожал: работа, пятничные прогулки по барам с начальством, встречи с друзьями по выходным. Звонки маме и ее новой пассии: бойкая француженка, когда-то впервые приехавшая по обмену, осталась с ней на всю жизнь и уговорила перебраться в Окинаву, поближе к теплому климату и менее суетному Токио. Макото всё обещался приехать в гости, то на праздники, то в отпуск, но никак не мог улучить момента. Сейчас, глядя на измазанную дверь, он с нервным смешком подумал, что пришло то время, когда можно бы и съездить. Как минимум, пока этого больного ублюдка не найдут: в современном мире выражать свой статус агрессивно было не просто моветоном, а негласным нарушением правопорядка, и любой полицейский мог задержать и доставить такого альфу в отделение для выяснения обстоятельств. Бывало, конечно, что гон или течка сбивались с графика, а лекарств под рукой не оказывалось, но с рецептом под рукой можно было зайти в любую аптеку или обратиться к любому дежурному сотруднику — будь то полицейский или охранник на станции. Для особо буйных альф и омег в отделении держали универсальный супрессант — Ханамия однажды получил укол такого, когда случился сбой течки и выписанные по рецепту подавители не помогли. Медсестра в университете сделала укол и отправила его на три дня больничных. Ханамия сперва не понял, зачем ему больничные — супрессанты по рецептам никак не сказывались на здоровье, но универсальный, как оказалось, вызвал ужасную реакцию у всего организма, и двое суток его бросало между жаром и холодом, пока не вырвало под начало третьего дня. Макото больше просроченные рецепты не таскал, да и понимал, почему все разумные альфы и омеги строго придерживались графика приема лекарств. Когда первичный шок схлынул и мерзкий запах окончательно привел его в чувства, Ханамия наконец-то отмер. Вспомнил, что живет не в дешевом разбитом доме, а в хорошей высотке, с консьержем и камерами наблюдения, за которые он ежемесячно платит. Возможно, чем дольше он стоит и тупит, тем больше у преступника шансов скрыться. Подняв с пола портфель и брезгливо оттолкнув ногой выпавшие из него бумаги — нет, даже если они не испачкались, Ханамия их скорее сожжет, чем вновь возьмет в руки, — он достал мобильный и на ходу вызвал полицию, спускаясь в холл. Консьерж обнаружился на своем месте, но без сознания. Ханамия никогда не утруждал себя лишней болтовней по вечерам, здоровался с мужчиной на автомате, и не обращал внимания на его ответные реплики. А зря — иначе бы заметил сегодня, что ответа не последовало, а камеры наблюдения отключены. Вздохнув, он вызвал скорую помощь.