metallicsonic 1.0

Метал просто не успевает затормозить вовремя — в тот же момент, в который синий еж, взрыв ботинками землю, останавливается, он успевает только остановить турбину. Титановые ноги, толком не приспособленные к бегу, упираются в землю на несколько мгновений позже, но даже этого хватает для того, чтобы происходящее превратилось в одну сплошную ошибку: тело на неприличных скоростях впечатывается во что-то плотное и вместе с тем будто жидкое, динамики глохнут, когти сжимаются в кулаки, а передаваемое оптикой изображение расплывается. Ни один из типов датчиков — из тех, что у него есть — не позволяет в нужной мере проанализировать, где он оказался и что происходит. Информации о низкой температуре и неопределенном характере среды оказывается недостаточно, чтобы принимать однозначное решение касательно последующих действий. > повторный анализ характера внешней среды: > > загрузка… > > > Характер среды: неизвестен. Ближайшее по характеру вещество: > > загрузка… > > > Извините, аналогов не найдено. Запустить проверку исправности оборудования? > > нет. В своей исправности Метал уверен — всего несколько секунд назад AI не сигнализировал ни о каких, даже малейших, неполадках. За доли секунды не могло произойти чего-то, что вывело бы из строя все виды датчиков. Хотя бы потому, что в том, чтобы закрывать все датчики Метала и далее ничего с этим не делать нет никакого смысла: для транспортировки логичнее его отключить, а уничтожить… при уничтожении это бесполезно. Даже если органическое существо могло бы сделать это для удовлетворения эмоциональных потребностей — это было бы нужно для чего-то, а не просто так. Метал не чувствует, чтобы его лишили возможности двигаться: когда он проводит лапами, те движутся вязко и плавно, как в киселе… и неизвестного характера среда, окутывающая его со всех сторон, вибрирует так сильно, что ощутимо сдавливает корпус. Метал ощущает, как липкое пространство выдавливает его из себя — и уже через несколько секунд слуховые детекторы считывают звук настолько громкий, что все схемы и графики зашкаливают, на миг отказываясь отображать его. > распознание звука. > > Источник звука: неизвестен. Ближайшие по характеристикам звуки: гул; рев, рычание. Метал, выпадая на землю, первым делом фиксирует в оптике цель: > РАСПОЗНАНА СУЩНОСТЬ!!! НАИМЕНОВАНИЕ: ХАОС. СТАДИЯ РАЗВИТИЯ: > > загрузка… > > загрузка… Для точного приземления Метал, как всегда, задействует турбину, слушающуюся его обычно по первому же сигналу AI, и Метал настолько сильно к этому привык, что почти никогда не проверяет ее на дисфункция — слишком надежная деталь. Именно поэтому то, насколько он влип — буквально влип — он понимает только в момент, когда с грохотом влетает в землю вместо того, чтобы привычно встать на ноги. Под Металом лужа клейкого состава, и это заставляет систему подать тревогу хотя бы потому, что у него не получается отлепить от земли ни рук, ни ног… ничего — только спина с головой держатся относительно прямо. И турбина, которую Метал Соник почти никогда не проверяет на дисфункцию, оказывается таким же образом обездвиженной. Она просто-напросто, каких бы сильных импульсов не подавал Центральный Процессор, не сдвигается с места. Трещит, пытается пустить реактивы и плазму в расход — тщетно. Оптика все еще сканирует Хаос, и стадия его развития все еще неизвестна. Различимо лишь то, что Хаос, рыча и кровоточа водой, склоняется над прилипшим к месту Металом и плещет за собой длинным, как у дракона из книжной иллюстрации, хвостом. Хвост смахивает обломки всего, что его обладатель до этой встречи уже успел разрушить. Взгляд алых зрачков скользит с летящих кусков дерева, земли и построек на хлещущее водой ранение, и логическая цепочка от зафиксированного складывается сама собой. Если вспомнить, что органики интерпретирует Хаос как зверя, а раненые звери имеют свойство становиться разъяренными, у Метала настолько большие проблемы, что совсем скоро ему пригодится матерный_словарь.pdf. Учитывая, на кого зверь рычит — своими движениями ранил его не кто иной, как Метал. >) (уёв0. Хаос склоняется к нему чем-то, отдаленно напоминающим морду, и сопит. Принюхивается, видимо. Может, и решит, что предмет перед ним неодушевленный и переключится на, будь он всеми чертями верчен на костре, синего ежа; хотя тот вполне мог убежать. Или по более важным делам, или за подмогой, потому что, при всей ненависти, Метал не может назвать синего ежа трусливым. Скорее наоборот: для мясной твари у него маловато инстинкта самосохранения. У робота и то больше. Он заставляет процессор затихнуть и не движется — даже алые зрачки замирают в оптике и тускнеют, создавая иллюзию поломки… однако Хаос не обманешь. Хаос, чувствуя и малейшие намеки на активность его нейросистемы, сопеть начинает пуще прежнего. А затем, скользнув назад невнятной массой с едва различимой почти-головой, выпускает из тела щупальца. И они совсем не внушают чувство безопасности. — Метал!.. Что ж ты… > цель распознана!!! > с8мЬ|й, 6л9ть, м0мент. Метал с самого начала знал, что синий еж далеко не побежит. Даже чисто из принципа. И-и-и… и не то, чтобы модель metallicsonic1.0 очень сильно хотела помощи твари, ради уничтожения которой была спроектирована… но требуется меньше секунды на то, чтобы оптика зафиксировала синюю сферу — и та молниеносным ударом пробивает Хаос насквозь. Ошеломленный Хаос ревет, а синий еж, точно и не девался никуда, вдруг оказывается прямо перед Металом. Клейковина пропитала его насквозь. Состав затек куда глубже, чем ожидалось, и половина двигательных шарниров теперь не работает вообще. — Приклеился… — мельтешит перед глазами жалкий синий еж. — Я попробую тебя вытащить сейчас, секундочку. > 0жидаЗм0. Лучше бы уже Хаос сожрал, чем эта пародия на Соника будет вытаскивать его — настоящего. Тем не менее, пародии на Соника совершенно плевать, что там Метал думает на этот счет; синему ежу нужно всего несколько секунд, чтобы выпутать турбину до удобоваримого движения и сцапать крепко когтистую — еще влипшую — руку. — Вместе рванем и выпутаешься. Хорошо? Метал никогда не принимает от врагов помощи — и потому когти сразу же, как ладонь в перчатке обхватывает их, вонзаются под ткань и шкуру: он пронзает чужую руку насквозь до тех пор, пока не получает в качестве уведомления анализ жидкости. Красная, горячая, стекающая по титановым корпусам и пропитывающая клейковину Хаоса. Самое близкое по составу — кровь. То же самое, впрочем, что и всегда. И Метал, даже не глядя на поднимающийся с земли Хаос, отталкивает от себя раненую руку помощи. — Может быть только один Соник. — И если это не Метал, то пусть будет синий еж — и даже победа второго правильнее, чем сосуществование. — Уходи. Метал хочет, чтобы синий еж ушел, и синий еж прислушивается… вдруг прислушивается как назло: — … как скажешь? — хрупкая органическая оптика глядит на проколотую руку. Соник даже не морщится толком. — Хорошо, Метал. Соник разворачивается к нему спиной карикатурно медленно, словно выражая то, что не договорил: «Но я, если что, еще здесь», — тошнотворно героическое, с мутными кровавыми пятнами на белой перчатке. Оптика Метала успевает просканировать раненую конечность (Метал не знает, зачем ему эта информация) и составить короткий отчет: открытые переломы двух пальцев и кровотечение. Но никакого чувства, что кто-то здесь погорячился. Может, когда синий еж заметит эту травму, он все же поймет, что ему пора валить отсюда. Поскорее. Подальше. В любом случае, в фокусе оптического RGB-экрана синего ежа уже нет на момент, когда Хаос, полностью восстановившийся буквально за минуту, бросается на Метала. Система продолжает распознавать издаваемые им звуки как рев, а турбина, больше не склеенная, при всей исправной работе не помогает сдвинуться с места. Только ее пламя сжигает остатки клейковины, растворяющейся плавленой резиной и вонючим дымом, но чтобы сдвинуться с места… только вытягивать на несколько сантиметров, чуть отрываться от земли — и с грохотом возвращаться назад. Чтобы через несколько же секунд оказаться оплетенными крепкими водными щупальцами и зафиксировать прицел на взгляде зверя. Хаос вибрирует от рева. Системы сигналят об опасности; Металу необходимо прямо сейчас создать защитное поле, мощный-мощный гравитационный пузырь; Метал чувствует, как разогревается, накаляется тело, чтобы выдать защитный взрыв — — и тогда пластины титана в груди расходятся. Измятый, искореженный корпус скрипит и визжит, и Метал, зачем-то повернувший голову на все сто восемьдесят, видит, как начинка турбины летит куда-то в сторону. Ноги с руками отрываются от земли и окровавленной клейковины; вылетает парочка шурупов, и все это — медленно, степенно, как в вате тумана. Ход времени для него замедляется настолько сильно, что даже плазма, так похожая на электризованную кровь, течет по щупальцу Хаоса лениво-лениво-лениво. Острые когти растопыриваются в стороны. Кончик прозрачного щупальца оказывается прямо перед оптикой и касается правой ее стороны. Метал, заторможенный — AI не успевает фиксировать поломки, и даже покрасневший экран обзора не помогает осознанию — происходящим, поднимает скрипучие ладони и обхватывает щупальце. Он не знает, зачем, но последнее холодное и с легкостью проминается… и с такой же легкостью под звон стекла пробивает оптику и, разветвляясь, скользит к головному процессору. Туда, где находятся почти все данные… и именно это место Хаос почему-то лишь ощупывает. Не ломает. Самое уязвимое и убийственное не сминает в ком металлолома, но — совсем скоро Метал чувствует скольжение щупалец по задним лапам, безвольно повисшим над землей. Щупальца сцарапывают краску и лезут под титановые трубки, скрывающие провода; щупальца рассекают их, до проводов добираются — и лишь больше плазмы прозрачно-красноватой течет из тела. Метал не успевает фиксировать, насколько тотальны поломки. Система начинает подавать действительно громкие и значимые сигналы слишком поздно — вместе с тем, как аморфная масса принимается портить провода в животе. Множество мелких щупалец, точно нити с ланцетниками-лепестками на окончаниях, пробираются под вырванную турбину. Множество проводов, которые до этого момента были проведены аккуратными линиями, смешиваются в изорванную, перемешанную массу. Словно воткнули миксер и перемололи. Словно воткнули миксер в _живое_ тело и перемололи. А то, что перед этим живому телу сломали все, что могли, доходит до мозга-процессора лишь спустя время. Метала трясет от осознания, насколько сильно Хаос оправдывает свое наименование: Хаос раздирает совершенную модель matallicsonic1.0 достаточно искусно, чтобы AI подал сигнал только сейчас. Сейчас, когда корпуса раскроены, провода изорваны, одна из оптик сломана и… и… турбина — механическое сердце Метал Соника — вырвана и выброшена к остальному мусору. Метал до сих пор не знает, может ли быть ему больно, но то, что он сейчас чувствует, совершенно точно не лучше, чем свойственная органическим существам боль. То, что он сейчас чувствует — как Хаос, преисполнившийся в разрушении, вмиг забывает, за что напал на него и, так и не разорвав до конца, выпускает из щупалец. Метал, не способный двигаться, валится в лужу собственной плазмы с грохотом. Выработка плазмы происходит слишком медленно, чтобы в нужной мере заменять ту, что вытекает из него. Из груди, из расколотой оптики, из вывороченных конечностей и превращенного в кашу нутра — отовсюду подтекает лучшее, что способно переносить информацию. Поэтому связь между оптикой и процессором пропадает мгновением позже, чем отключаются датчики условий окружения, но мгновением раньше, чем Метал слышит какой-то свист. Метала кто-то окликает издалека, словно сквозь толщу густых вод; кто-то бежит по траве — и земля вибрирует. Знакомое Хаосово бешенство описывается как рычание, рев, как злой рок и темный гул природы. Метал слышит и гул, и то, что некто еще выкрикивает слова — он не может понять, чей это голос; в базе данных он точно есть, но системы разлаживаются. Расходятся. Умирают?.. Их никто не станет чинить. _Его_ никто не станет чинить. Если информация успеет дойти… из-за кого высвободился зверь, что превратил Метала во что-то еще более жалкое, чем синий еж?.. Металу не хватает плазмы, чтобы функционировать. Сломанная Tesla Coil больше не дает импульсов, и все, что было в нем электрического, постепенно гаснет. Провода пускают по развороченному телу несколько конвульсивных импульсов. Лужа плазмы немного задерживает их. Так еще хуже. — … Метал. Метал, ты слышишь меня? Так глухо. Оптика давно утеряла связь с процессором. Ничто больше не распознает в Метале мира, кроме датчиков, расположенных в помятых, погнутых ушках. Он даже слышит, как некто, кто говорит, присаживается на землю почти рядом. Или, может, он вовсе его поднял. Странная мысль. Это все потому, что плазма вытекла вся. Синий еж же не настолько идиот, чтобы сейчас ему пытаться помочь. Наверное?.. — Я чуть остановил Хаос… пока все в порядке, тебя починят. Окей? Кто бы там ни был, у него рука в белой перчатке, и под перчаткой — два открытых перелома. Метал все забыл и почему-то у Метала на динамиках вертится только одно: — Может быть только один Соник. Но недолго. Только до тех пор, пока эти динамики, барахля, не перестают работать вовсе. И только прерывает в тишину знакомый и вместе с тем неизвестный совсем голос — с белым шумом; белым шумом шелестит трава и бежит кто-то по ней. Голос так много значит, что не значит ничего… и слышать его сейчас — то же самое, что держаться на поверхности воды, зная, что ровно под тобой Марианская Впадина. Голос говорит что-то такое странное-странное, — А мне скучно быть одним таким, Метал, — усмешка — с хриплостью. — Хорошо, что Соника два. такое странное-странное, что Метал уже совершенно спокойно отпускает и звуки тоже. Датчик отключается сам собой. Не остается ничего; становится тихо-тихо. Метал удовлетворен пустотой достаточно, чтобы более не желать проснуться. … где-то далеко, за границами цифрового сознания, шумит вода.