Пушисто-чешуйчато

      Один был большим, чешуйчатым и весьма сильным, но никогда и не думал хвалиться тем, чем обладал. Второй же, очаровательно лопоухий, изящный и пушистый. Довольно странно представлять таких разных — и вместе.       На передних лапах Ли, стоило снять бинты, отлично виднелись грубые шрамы оставшиеся после боя с Гаарой. И последний уже в который раз пожалел о своей неконтролируемой, в прошлом, силе. Пустынная лиса одержимая демонической силой тануки, его злостью, яростью, не нашла иного выхода кроме как выплеснуть накопленное на противнике, вполне способного сопротивляться ударам.       С последней встречи Рока Ли и Гаары прошло множество дней, они пролетели одним мигом, не желая задерживаться хоть на сколько-то. Говорить о времени глупо, поскольку каждый второй дурак упоминает его, не понимая, что подобным образом лишь тратит драгоценные секунды. Их можно потратить гораздо с большей пользой.       — Прости, — едва слышно, неразборчиво пробормотал Гаара. У него не хватало сил на большее. Возможно он произносил подобные слова в другом мире, не мог свыкнуться с тем, что принес когда-то боль тому, кого хочется оберегать, с кем хочется устроить уютное гнездо вдали от бед.       Быть еще немного ближе. Притиснуться вплотную и спрятаться от всего на свете, чувствуя поглаживания по спине. Большие драконьи лапы, больше чем раньше, роднее и желаннее.       Рок Ли не ответил. Так много раз уже все рассказано и пересказано, ворошить дела прошлых дней уже нет нужды. Прошлое должно оставаться прошлым и не мешать в будущем, а уж тем более в настоящем.       Длинный драконий хвост, с чудной кисточкой на кончике, обвился вокруг хрупкой талии песчаного лиса. Еще немного и, казалось, Гаара спрячется за своими длинными ушами, скроется от взгляда Ли, пропадет, исчезнет.       Но ничего такого не происходило.       Резко вскинувшись, Гаара пристально и довольно серьезно взглянул на партнера. И во взгляде его проскользнуло так много всего: ожидание, просьба, вопрос, очередное извинение, которого больше и не требовалось, поскольку Рок Ли уже давно избавился от боли полученных ран, от грубого поражения в битве. И это уже ему стоило просить прощения.       — Прости, — он слишком сильно любил юркого, выглядящего хрупко, но на деле опасного лиса.

***

      В Сунагакуре часто поднимался злой ветер. Горячий, как днем, так и ночью, воющий от одиночества. Он безжалостно срывает тонкое песчаное покрывало для того, чтобы намести бесконечные барханы. Волны в море из песка.       В песчаную бурю лучше не высовываться, она может похоронить заживо. Огромные, невероятного размера красновато-желтые облака, которые повиновались сухому и горячему ветру. Он шутил, игрался, не осознавая, что подобным образом несет смерть.       Жизнь в пустыне не для всех. И уж точно не для слабых.       Гаара понимал, что никогда не должен забывать о подобном. И ветер по ночам служил отличным напоминанием об ответственности, которая легла внезапным грузом на его плечи. Становление Казекаге накладывало свой отпечаток. «Самовлюбленный демон» уже не мог думать лишь о себе.       Но иногда Казекаге Сунагакуры становился просто Гаарой, просто песчаным лисом уходящим далеко в пустыню. Оставляя позади высокое звание, статус, вырывался на свободу и вдыхал горячий, почти обжигающий воздух.       Лис слышал абсолютно любой незначительный шорох как совсем близко, так и вдалеке: ускользающая ящерица; притаившийся, но волнительно подергивающий жалом скорпион прячущийся в норе; скользящая по разгоряченному песку гадюка, плотно отобедовшая в недавнем времени. Выйдя в дикую местность удается подметить гораздо больше чем обычно.       Постепенно небо нахмурилось. Нависли низкие серовато-сизые облака едва пропускающие солнечные лучи. Песок из сияющего, переливающегося золота превратился в грязно-желтые холмы, укоризненно молчаливые и отстраненные.       Гаара ускорил шаг. До темноты оставалось немного.       Он уходил редко, днями оставался в кабинете и работал, не желая перекладывать бумажную волокиту помощникам. И только в определенный день он неизменно торопился вперед — сбежать от сумасшествия повторяющегося изо дня в день.       — Мы понимаем.       — Только без всякого, чтобы не приходилось потом…       Вместо него остались Темари и Канкуро. Они не задавали лишних вопросов и без того понимая, что происходит. Ни брат, ни сестра не знали о существовании крохотного оазиса с глубоким прудом и зеленой, приятной на вкус и запах растительностью. Затаившись посреди пустыни он стоял неизвестный, неизведанный и больше похожий на тайное святилище.       В нем могло проживать божество.       На считанные мгновения опустившиеся облака приобрели окраску пустыни, пожелтели, оставляя нетронутой узкую кайму горизонта к которой сколько ни беги — не приблизиться. А затем все поблекло вновь.       Солнце и его свет стремительно исчезали, но Гаара нисколько не печалился по этому поводу. Он сколько угодно еще раз мог встретить рассвет и закат в Сунагакуре, услышать мольбы ветра, его просьбы о спасении от одиночества.       Не солнце позволяло двигаться быстро и ловко; не солнце дарило надежду в сердце; не солнце разбивало на тысячу осколков душу пустынного лиса.       — Я рад тебя видеть, — первое что сказал Рок Ли. Он стал еще больше. Еще сильнее. И еще прекраснее.       Гаара молча прошел вперед, почти не глядя снял тыкву с песком, притиснулся вплотную, чувствуя телом исходящий от чешуи жар, слыша стук большого сердца, вдохнул уже ставший родным запах.       Завтрашним днем оба вернутся к работе, забудутся в ней, растворяться, но пока что, сейчас, в этот самый момент, когда на чернеющем небе вспыхивают звезды ни о чем и ни о ком другом они не станут.