Ни за что

      Ночь 31 октября была тихой, как отметил весь магический мим Англии. Очень тихой… Как то треклятое затишье перед бурей. И не зря: уже на следующий день по всему острову разлетелась радостная весть: Темный Лорд был повержен Героем из пророчества, юным Гарри Поттером. Однако бедный Спаситель при этом потерял и свой дом, и своих родителей, которые трагически погибли, пытаясь противостоять лидеру темных магов.       Поначалу в это даже поверить было трудно, но отлов и быстрые суды над Пожирателями Смерти все же подтверждали нереальную… реальность. Громкие дела гремели на всю магическую Британию. Возмездие, наконец, настигло кровожадных темных. Ни один Пожиратель не избежал свой участи!       Ха! Хотелось бы в это верить, но нет. Значительная часть аристократии, к общему негодованию простых граждан, натерпевшихся за все время войны, смогла откупиться от Азкабана. Можно только посочувствовать газетной бумаге, которую сминали, сжигали и просто разрывали на куски, стоило ее обладателям прочесть строки: «…были под империо, а потому не ведали, что творим…» или «…так больно смотреть на то, что стало со страной из-за этого тирана…». Однако власть и деньги решают многое в этой жизни, поэтому пришлось молча сжать зубы и надеяться, что когда-нибудь меч правосудия настигнет и их.       В общем, жизнь потекла своим чередом, без особых происшествий прошли десять лет и вот. Случилось долгожданное событие: Герой, победивший еще в младенчестве Темного лорда, вернулся в Магмир. Ходили слухи, что мальчик, чтоб никому не навредить, обучался вдалеке от МагБритании контролировать свою силу, с помощью которой и победил Того-кого-нельзя-называть. А еще поговаривали, что он был настолько силен, насколько умен и красив. Детям ставили в пример эту знаменитость, взрослые без конца обсуждали, чем именно мог малыш сразить Темного лорда. Все внимание магсообщества Англии в 1991 году было приковано к дверям Хогвартса, ведь именно там впервые и появиться Мальчик-Который-Выжил…       И он… не то что бы разочаровал, но ждали от него явно большего. По крайней мере в прессу просочились колдографии ребенка с весьма посредственной внешностью и просто никакой одеждой, да и оценки его, как выяснилось из слухов позднее, оставляли желать лучшего. Образ Золотого мальчика рассыпался в глазах общественности. Тем более Герой нигде не выступал с речью в поддержку чего бы то ни было… то есть он не участвовал в общественной жизни, как того ожидали многие. Даже на годовщину Победы над Темным лордом он не произнес нигде ни строчки.       Поползли новые слухи, суть которых заключалась в том, что Мальчик-который-выжил… на самом деле никогда не побеждал Темного лорда. Ему это только приписали, чтобы не афишировать настоящего борца со злом. Общественность повозмущалась немного для приличия на тему «как это так, использовать ребенка как прикрытие», и затихла, с нетерпением ожидая новых событий.       И какого же было ее удивление, когда нашумевшей новостью вновь оказались известия о Мальчике-Который-Выжил. А именно: о том, что Гарри Поттер может являться Наследником самого Салазара Слизенира, который совершает нападения на магглорожденный учеников в Хогварсте, ошеломили магов Британии. Хорошее отношение к Золотому мальчика оказалось под вопросом.       Однако выправить ситуацию смогла новость о том, что из Азкабана сбежал узник, что само по себе считалось невозможным… как оказалось, до поры до времени. Министерство быстро выяснило цель темного мага: небезызвестный Гарри Поттер. И вновь все взоры обратились на мальчишку. Это уже становилось традицией из года в год. Маги уже иронизировали: «Поттер — ни года без происшествия». Преступник, правда, сбежал, как описала Рита Скиттер, «прямо из лап самих дементоров», но до Избранного он так и не добрался, что было уже плюсом.       Так что участие несовершеннолетнего Гарри Поттера в Турнире для старших курсов четвертым участником Тернира Трех волшебников было скорее ожидаемо, нежели нет. Честно сказать, вообще мало кто этому удивился, но многие опасались за жизнь мальчика (не многие старше него выживали на этом турнире), а потому Министерство Магии получило много писем об взволнованных граждан, но оказалось глухо к их просьбам. И четырнадцатилетний Гарри Поттер был допущен к участию.       Народ — материя непостоянная, как и его настроение, которое меняется чуть ли не каждую секунду. Гриндлоу в бассейне с кровью был бы и то предсказуемее, нежели людская толпа, поэтому уже через неделю на ставках на участников не отметился только ленивый или слишком скупой. Мудро говорят: народ жаждет хлеба и зрелищ. И так как с экономикой в Магмире было… почти нормально, то народ требовал развлечения, коим и стал Турнир Трех волшебников, умереть на котором пока самые высокие шансы были у Золотого мальчика.       Каждый этап сопровождался восторженными криками, завистливыми шепотками и новыми слухами. К примеру, был слух, что Мальчик-который-выжил и не участвовал в Турнире, потому что за него это делал хорошо обученный аврор. А еще был слух, что вейла-француженка просто охмурила всех и вся, чтобы пройти самые сложные этапы, а газетные писаки просто сочинили хорошую историю для нее. В общем, слухами земля полниться, а ставками — карманы. Хотя… будем честны, они ими и пустеют, тут уж как повезет.       Однако на последнем этапе случилось то, чего никто не ожидал. И надо бы сразу уточнить: никто не умер. Хотя это как раз-таки было ожидаемо. Оба представителя Хогвартса… испарились. Исчезли в воздухе, будто их и не было никогда. И об этом узнали лишь на следующий день, когда из лабиринта, наконец, выбрался полуживой студент Дурмстранга, сообщивший о неладном.       Отчего-то у каждого по спине прошелся холодок, не предвещавший ничего хорошего. Ощущение грядущего апокалипсиса нарастало. Поисковые группы авроров прочесывали всю МагБританию, в допросных трясли организаторов Турнира, отвечавших за порт-ключи. Турнир был сорван, честь и достоинство Английского Министерства магии — подорваны, дети так и не находились. Волнение с каждым днем все больше нарастало.       Переломным моментом стало августовское известие о том, что Седрика Дриггори все-таки нашли. Точнее его тело. На пороге собственного дома. Это было переломным моментом. Болото неизвестности, в котором пребывала МагБритания, всколыхнулось, потрясенное убийством (как показала экспертиза) одного из участников Турнира. Однако все еще неясно было что стало со вторым пропавшим. Жив он? Что с ним? Где он? Вновь зазмеились слухи, распространяясь и множась быстрее любого вируса.       И тут началось: убийство А.Дамболдора, появлявшиеся то тут, то там Темные метки, массовый побег из Азкабана, нападение на Министерство магии и… захват власти Тем-кого-нельзя-называть.       Теперь никто не сомневался в том, что случилось с Мальчиком-который-выжил. Ведь каждый умеет складывать дважды два? Каждый. А воскрешение Темного лорда, внезапная пропажа двух студентов Хогвартса и после нахождение одного изувеченного трупа ни у кого не оставили сомнений: Герой мертв, как и надежды на спасение.       Обучение в Хогвартсе было приостановлено: никто не отпустил детей в небезопасную школу. Торговля встала: никто лишний раз не высовывался на улицу. Над пока что только МагБританией нависли штормовые тучи. Люди предчувствовали перемены.

***

      Так что же произошло? Что пошло не так? Какая шестерня в хорошо отлаженном механизме судьбы, противно заскрипев и раскидав искры, повернулась вспять, создавая новый ритм для всей машины? Что заставило привычную историю поменять вектор на диаметрально противоположенный?       Чтобы ответить на эти вопросы, надо вернуться к месту перелома, сдвига, который и повлиял на историю. Итак, место действия: кладбище близ Литтл-Хэнглтона. Время: 24 июня 1994 год.

***

— …Кровь врага, взятая насильно, возроди своего недруга, — и с этими словами Хвост рассек ему предплечье.       Гарри не мог не закричать: когда в тебя тыкают металлическими предметами, приятного мало! К тому же юный волшебник уже давно был на взводе: Третий этап Турнира Трех волшебников как-то не способствовал спокойствию. А сейчас голову то и дело простреливало волной невыносимой боли, как это бывало, когда поблизости где-то был Волан-де-Морт. Естественный страх перед тем, кто тебя пытается убить чуть ли не с первого года твоей жизни, змеёй обвивал сознание. И все это мешало адекватно думать и оценивать ситуацию. А между тем страшный и до отвратительности противоестественный ритуал продолжался.       В попытке вернуть себе ясность ума, Поттер зацепился за яркую (если судить по вызванным эмоциям, которые пробились через весть тот сумбур, что творился у него в голове) фигуру. Питер Петтигрю. Гнусный предатель, Питер Петтигрю. Тело непроизвольно дернулось в путах в попытке добраться до этого предателя. Крыса… из-за которой погибли его родители, из-за которой его крестный провел больше десяти лет в Азкабан, из-за которой погибло еще Мордред знает сколько народу, сейчас была прямо перед ним. Хаос в голове огненным мечом рассек праведный гнев, оттолкнув на край сознания все ненужное. Впервые Гарри захотелось применить хотя бы пыточное к живому существу, человеку (хотя Поттер в тот момент вряд ли бы назвал эту пародию «человеком»), вот только руки были связаны. Так что оставалось только убивать взглядом. Задним числом Поттер понимал, что его состояние сейчас пока слишком нестабильное: стоит ему только на мгновение забыть о гнусном предателе, как в голове вновь воцарится хаос. Так же было и с василиском на втором, троллем на первом и дементорами на третьем курсах. Опыт у него, что иронично, имелся.       И это только придавало сил не спускать глаз с Хвоста. Медленно, но верно в голове начало проясняться. Адреналин, оставшийся после прохождения лабиринта Турнира, только концентрировался в его крови от понимания, в какой ситуации он сейчас находился, тем не менее он не мешал Поттеру соображать. Именно «соображать», потому что на «думать» не было ни времени, ни сил.       Внезапно какое-то предчувствие заставило юного мага посмотреть на котел, около которого скрючился Хвост. Паника вновь подступила к горлу, ведь над котлом начало формироваться тело из теней… Слишком плотных и темных для простых миражей ночи и слишком реальных для простого выверта сознания. По коже заскользил противный холодок. Ладно там гомункул — Гарри и представить не мог лучшего обличия для маньяка-психопата — но это… Это напоминало дементора, если бы эта тварь сбросила свой плащ, а эти твари в сознании Мальчика-Который-Выжил крепко переплелись с мамой. Её предсмертными криками. Мальчик не заметил, как его дыхание участилось, а связанные руки нет-нет, да пробивало волнами дрожи.       Зато заметил гриффиндорец другое: от общего клубка теней отделилось что-то более светлое и вязкое и устремилось к нему. С ужасом наблюдая, как это что-то приближается к нему, Гарри закрыл глаза прямо перед неминуемым (уклониться все равно не вышло: маг только еще больше натер привязанные руки) столкновением с этим нечто. Мальчик готовился к боли, но… его будто ударили пухом. Сознание затопило абсолютное спокойствие, которое тут же испарилось, оставив после себя лишь ощущение чего-то приятного, стоило мальчику открыть глаза и посмотреть на свернувшегося около котла Петтигрю. «Бисквиты, которые Рон ел на завтрак в прошлый понедельник, точно также рассыпались около своей тарелки», — проскочило сравнение, прежде чем в его груди зародился тихий смешок, который без всякой причины перерос в безумный хохот.       Гарри почему-то не отдавал себе отчет, что он делает и как это может повлиять на ситуацию: ему просто было смешно, в кой-то веки просто смешно. И парень не находил причин не смеяться. Впрочем, так ли это важно, когда ему смешно? Он даже нашел неоспоримый плюс: с каждой секундой на душе становилось все легче и легче. По кладбищу раздались смешки, особо жутко сочетающиеся с гнетущей тишиной и еле слышимыми стонами боли. На краю сознания появилась мысль о том, что это ненормально, но ее тут же задавило внезапное спокойствие. Внезапно ему стало интересно, какие над ним сегодня звезды. Мальчик тут же заткнулся и резко задрал голов. «На последнем занятии нам задали зарисовать Орион», — вдруг вспомнил Гарри и принялся выискивать нужное скопление звезд, теперь совершенно не интересуясь ничем из своего окружение.       Недавняя смерть семикурсника, темная магия, которая ядовитым, но невидимым, как все проклятое, туманом разливалась в воздухе, завывающий от боли где-то неподалёку предатель и почти оживший враг — все это вмиг утратило для четырнадцатилетнего подростка важность, и только расположение созвездия вызывало небывалый интерес. Какая-то часть сознания вновь попыталась обратить на это внимание, докричатся до главного сознания, что это все как-то не правильно, вот только ее опять же затопило спокойствие, погребая под собой, как нечто, что пока не нуждается в осмыслении и принятии.       Однако на окружающий мир, все же, следовало бы обратить внимание. Хотя бы потому что продуманный до мелочей ритуал пошел по другой тропе. Опустившийся на землю клубок теней рассеялся и показал миру Темного лорда, который был недоволен.       Точнее он был несколько озадачен, а потому легкий налет недовольства все же присутствовал на удовлетворении тем, что он жив. Вполне себе человеческие пальцы послушно согнулись и разогнулись, повинуясь его командам беспрекословно. Однозначно, это тело было в стократ лучше беспомощного огрызка судьбы, которым ему пришлось быть довольно долгое время. Правда, по его расчётам, так случиться не должно было. Однако ошибку в вычислениях Волан-де-Морт допустить попросту не мог. Он никогда не просчитывался в магии, она его никогда не подводила. Так почему?.. Темный лорд не понимал, а, когда он чего-то не понимал, он злился. Вздохнув и закрыв глаза, маг приготовился вновь ощутить привычную волну ярости, что должна была мощной волной подкатить из самых глубин его души, вновь ощутить то мучительное желание причинить кому бы то ни было боль и наблюдать, как… Он ощутил лишь легкую досаду и желание чуть позднее разобраться во всем этом.       Темный лорд удивленно распахнул глаза. «Этого… не было в планах», — подумал он, почти автоматически начав анализировать свое самочувствие и мировосприятие. План вновь шел не так. А какова же причина?..       — Мой Лорд, прошу вас, — внезапно раздался голос совсем рядом.       «Хвост», — чуть нахмурившись, определил Волан-де-Морт, но все же принял мантию с рук своего отнюдь не самого лучшего последователя. Одежда чуть холодила кожу, однако это не раздражало. Даже наоборот, это дополнительно подтверждало то, что он после стольких лет скитаний бесплотным духом, наконец, обрел свое тело. На проверку взмахнув рукой, маг внешне спокойно наблюдал за тем, как из кровоточащего обрубка чужой руки стремительно вытягивается кость, которая тут же обрастает мышцами, дорожками нужных сосудов и покровами кожи, становясь совсем как недавно отданная конечность. «Надо же… ранее из-за резко увеличившегося резерва я не мог колдовать без палочки столь сложные чары», — отметил про себя Темный лорд пропуская мимо ушей тот словесный понос, что начал изливаться из благодарного слуги. Хвост же, опустившись на колени, припал губами, словно к реликвии, к подолу мантии своего господина, слезно благодаря за такой подарок.       Темный лорд даже не обратил на это внимание: он нашел глазами своего единственного врага — Гарри Поттера. «Мессия Света, а не единственный враг он. За ним стоит еще консервативная партия, партия либералов, иностранцы, Дамболдор с его людьми и пока что нейтральные семьи…» — мысленно поправил себя темный маг и неспешно двинулся к мальчишке, покручивая в руке свою палочку, тепло от которой приятно грело руку. Мальчишка же сейчас так беспечно смотрел в высь, что складывалось впечатление, будто, будучи на пикнике, он о чем-то задумался, пока его друзья сидят рядом и болтают на отвлеченные темы.       Некогда лучший ученик Хогвартса, прилежный староста и просто юноша с великими амбициями теперь же Темный маг, что еще с Войны с Гриндевальдом приравнивалось к психопату-маньяку-головорезу, и Темный Лорд. Том Реддл недовольно поджал губы, прекрасно зная, что этого проявления эмоций никто не увидит. Да… не к такому результату он стремился, но трезво оценивать свои действия у него не выходило. Ему мешали… некоторые последствия, которые он по глупости оценил как терпимые. Этот его ход уже давно обрек его на гибель, поэтому темный маг сейчас и удивлен резким проблеском надежды выбраться из этой бездны.       Стерев со своего лица все признаки каких-либо эмоций, взрослый маг, наконец, подошел к статуе ангела смерти, удерживающего его ангела смерти, если верить пророчеству, которое могло и не быть настоящим… Но о таком лучше поразмыслить в каком-нибудь месте, куда через полчаса не заявиться группа авроров, разыскивающих Национального героя и пропавшего участника Турнира Трех Волшебников. А пока…       Темный маг схватил слишком спокойного мальчишку за волосы и вернул его голову в нормальное положение, впервые осмысленно вглядываясь в зелень чужих глаз. «А вот и ответ, куда пропала цена моих опытов», — с иронией подумал Реддл, мгновенно различая привычный ему оттенок безумия в глазах напротив, медленно наливавшихся кровавым цветом. Лорд Волан-де-Морт еще не знал, как поступить с внезапно обретенным вторым шансом, однако одно было ясно: мальчишка должен оставаться в живых, пока маг не разберется с тем, что сам же и наворотил.       — Ты убийца, ты знаешь об этом, Том? — улыбнувшись, весело спросил Поттер, бесстрашно смотря прямо в глаза Темного лорда, однако вместе с тем по его щеке скатилась одинокая слеза, прочертив себе чистую дорожку по запыленному лицу.       Реддл даже не обратил на эту фразу особого внимания, щелкнув пальцами. Некогда ему тут возиться с подростками, тем более больными на голову, конечно же, не без его помощи подростками. Гарри тут же безвольно повис в каменных объятьях, потеряв сознание.       — Хвост, — протянув руку, подозвал к себе своего последователя, а затем приказал. — Руку.       Это жалкое существо, по ошибке зовущееся человеком, протянуло свою руку в слепом раболепии вперемешку с первобытным ужасом. Не такие у него должны быть последователи. Побрезговав даже прикасаться к Пожирателю, Реддл провел рукой над темной меткой, которая на глазах начала светлеть, возвращаясь в свое прежнее состояние, в котором она провела 14 лет. Это не обманет Домболдора, но зато даст большую отсрочку для Реддла в его действиях, пока политики будут грызть друг друга, пытаясь то раскрыть его возращение, дабы предупредить граждан, то замять этот факт ради собственной безопасности. И это был хороший ход, не лучший, но в данной ситуации он оптимален.       Мать Магия подарила ему второй шанс, поэтому он более не имеет права на праздные допущения. Теперь Том будет действовать наверняка.       — Отправляйся в Хогвартс, найди Бартемиуса. Переместитесь потом в место-41, мой слабый друг.       Хвост вздрогнул от прозвучавшего в конце приказы змеиного языка, а затем почувствовал, как его метка немного нагрелась. Шестым чувством Питер понял, что теперь он даже под сывороткой правды не расскажет ничего о своем Лорде.       Так как Хвост не входил в Ближний круг и не бывал на собраниях Пожирателей смерти раньше семидесятого года, он не знал, какими дополнительными функциями обладает темная метка. Как не знал и того, что ослеплённый своим безумием Лорд Волан-де-Морт временно заморозил эти функции, чтобы доказать самому себе и всем: он настолько велик и могущественен, что никто не предаст его, даже если Лорд даст им всем такую возможность. Безумно и глупо.       Темный волшебник проследил за тем, как его последователя утягивает воронка аппарации, прежде чем он развернулся и, отцепив мальчишку от статуи, переместился в одно из своих убежищ, раскиданных по всему миру и Англии в том числе. Эта ночь решила судьбу мира, который еще об этом не подозревал.

***

      Если бы Гарри дали описать свои ощущения, то он бы сказал лишь одно: спокойствие.       Поначалу вокруг него была тьма, которая успокаивающе обхватывала его тело, ластясь не к самой коже, а, казалось, к душе. Это было самое лучшее время в его жизни, ведь тьма и тишина чулана с самого детства ассоциировались у него с безопасностью. Эти два фактора означали «тебя больше не тронут, ты моешь отдохнуть». Чем, собственно, Поттер и воспользовался, отпустив все свои тревоги. Сейчас он не мог рассуждать правильно это или нет. Не хотел рассуждать.       Затем… он даже не знает откуда это началось, но пространство вокруг него вдруг начало заметно светлеть. Кромешная темнота сменилась мягкостью белого цвета, однако это не вызвало никаких отрицательных эмоций в подростке. Даже, наоборот, появилось нечто новое… точнее сказать, хорошо забытое старое — любопытство. Впервые за довольно долгое время парень, отряхнув несуществующую пыль, прошелся по «своим владениям». До этого он не видел смысла бродить во тьме: все равно ничего не было видно. А сейчас было даже любопытно насколько бесконечно это пространство. Было интересно: есть ли еще кто-нибудь здесь? И… надо бы признаться, Поттеру начало все чаще становиться скучно.       Он так и шастал по белоснежной пустоте, иногда заводя легкий разговор с самим собой, чтобы разнообразить себе досуг, пока однажды не наткнулся взглядом на одинокий силуэт вдали. Цитируемый рецепт одного из зелий, который Гарри все-таки вызубрил и сейчас активно вспоминал, прервался на полуслове и тут же забылся. Однако, несмотря на сметающую все на своем пути бурю нетерпения внутри себя, гриффиндорец нисколечко не прибавил шагу. Бесспорно, нечто, что могло занять его на какое-то время, вызывало интерес. Но ему было также любопытно и то, как это нечто на него отреагирует. Убежит вниз? Поздоровается на языке жестов? Начнет летать?       Наконец, мальчик поравнялся с тем, что привлекло его внимание. Этим нечто оказалась человекообразная рептилия с красными глазами. Это существо вверх тормашками сидело в позе лотоса, которую никак не мог принять Дадли, вместе с матерью занимаясь йогой во время своего бзика на похудение. Красные глаза без какого-либо проблеска эмоций смотрели на него. Гарри же пялился в ответ, с интересом рассматривая нечто перед собой. Юный волшебник прыгнул, кувыркнулся через голову и приземлился около существа, которое теперь было более удобно рассматривать. Все-таки законы привычного для Поттера мира не действовали в пустоте, и это было забавно изучать. По крайней мере он коротал за этим время, в которое не копался в своей жизни, разбирая на составные все, что помнил.       Поразмыслив в тишине еще немного, Гарри снял с себя мантию Гриффиндора и водрузил ее на голые плечи существа, прикрывая его. Юноша не чувствовал ни тепла, ни холода, но это могло и не относиться к голому человеку-рептилии. Который от этого действия рассмеялся пошикивающим смехом, но не проронил ни слова, удобнее натягивая мантию, которая тут же увеличилась в размерах, стирая любое обозначение принадлежности к факультету красно-золотых.       — Где я? — без всякого пиетета спросил Гарри, присаживаясь около полурептилии.       Что-то подсказывало ему, что это существо знает. А если бы оно не знало… что ж, не такая уж и большая потеря. Хотя бы будет с кем поговорить. Или будет кому прочесть монолог.       — В подсознании, — растягивая «с», ответило существо, не сводя с него глаз, в то время как Гарри устремил свой взгляд в белую пустошь. — Так бывает, когда люди пьют напиток Живой смерти дольше, чем месяц.       «Так я не умер?» — подумал Поттер. Он не знал, что испытывает по этому поводу. Вроде как надо радоваться тому, что еще жив, однако с такой жизнью, как у него, хотеть ты будешь абсолютно противоположного.       — Я Гарри. А ты что такое? — поняв, что он спросил несколько грубо, зеленоглазый маг поправил себя. — Кто ты такой?       Существо рассмеялось, вновь нарушая покой тишины, однако этот смех отчего-то казался вполне приемлемым для светлой пустоты.       — Я не должно быть у тебя… Ты слишком мягкий… ты не он… и не я… но я часть тебя, если так можно выразиться, учитывая, что в тебе есть часть него, а я само и есть его приобретенная часть, однако это не меняет того, что ты не я, а я не ты. И не стоит также забывать то, что во мне твоей части нет, ведь это почти самое главное в понимании того, чем ты являешься… Но более важным я все-таки считаю понимание того, кем ты не являешься в глазах окружающих, ведь более важно уметь различать тонкие грани существующего только у тебя в голове и существующего только на твоих словах. Помниться сюда я могу добавить от себя и то, что ты не обязан придумывать себе действительность, чтобы соответствовать реальности. Однако слышать мое прошлое высказывание нужно без отрицательной частицы, иначе теряется весь смысл всех сказанных мною слов.       «А вот и новые чувства», — с некой радостью подумал Гарри, ощущая полнейшее замешательство. Существо говорило странно, но юноша был уверен, что через неопределенное время он привыкнет. А пока… никто не станет осуждать процесс его привыкания к новому собеседнику на неопределенно долгое время.       — О ком ты говорил?       Существо задумчиво окинуло его взглядом, будто раздумывая ответить ему или же нет. Хотя, если судить по недавнему ответу, полурептилия могла думать о чем угодно. И это только подогревало интерес юного мага. А затем существо растянуло свои губы в очаровательной улыбке:       — Ты его не узнал, малыш Гарри? А как же наш замечательный разговор около зеркала и волшебного камушка?       Легкое раздражение вместо удушающей волны гнева прокатилось по телу и тут же исчезло. Уже потом в тишине, но не в одиночестве анализируя этот разговор, Гарри поймет, что злиться он как-то вообще не хотел. Будто какое-то неведомое отвращение появилось к этому действию. Хотя причины появления такого рода неприязни вполне можно вычислить, стоило только ему вновь пробежаться по своей жизни.       — А, узнал. И кто ты?       Существо встало и элегантно поклонилось ему, будто они были на каком-то средневековом балу. Это выглядело так неуместно, если вспомнить, где они находятся, однако величественная аура полурептилии не давала засмеяться над ней.       — Я его безумие, — представилось существо, поблескивая алыми глазами. — А ты вот уже как три месяца мой Хранитель. Очень непривычное соседство, какой стороны не посмотри, не находишь?       — Еще как, — горько улыбнулся мальчик, чувствуя некоторую пакость в горле, из-за которой хотелось съесть что-то твердое, чтоб очистить горло от нее.       Все связанное с не самой светлой стороной его жизни он предпочел игнорировать.       И все же иронично вышло: «корень зла» (то, из-за чего некогда амбициозный политик пошел по стопам террориста-диктатора, обрекая тем самым магический мир Англии на темные времена) теперь является единственным собеседником жертвы и одновременно спасителя Темного лорда. В целом, ситуация попахивает даже не иронией судьбы, а ее сарказмом. Наверное, если прислушаться, где-то вдалеке можно услышать смех этой злодейки.

***

      Мужчина лет тридцати пяти сидел около горящего камина. Это был ежедневный ритуал, маленькая традиция, которая как-то сама собой появилась у нынешнего Короля МагБритании с тех пор как он получил свое (именно свое) тело. Как оказалось, если за тобой волочится шлейф ужасного как внешне, так и внутренне убийцы-психопата, но твой разум кристально чист и рационален, а тело красиво и бессмертно, то захват власти можно провернуть в столь короткое время, что даже немного обидно за те десятилетия своей работы, которые ты, как оказалось, потратил на переливание из пустого в порожнее.       Было нелегко, но с уничтожением короля белые пешки были обречены на проигрыш. Том помнил этот термин… цугцванг. Он наступил ровно в тот момент, когда Реддл с торжествующей улыбкой смотрел на то, как душу побежденного им в магической дуэли Дамболдора запечатывает в особый артефакт. Если кто-то думал, что Темный лорд вот так просто позволит умереть его немезиде от физических пыток, которая мучала его с одиннадцати лет, он сильно ошибался. О, нет. Дамболдор был его врагом номер один и никакое пророчество, когда-либо прозвучавшее, не изменит этого. А возведенные на такой почетный пьедестал должны платить по счетам. Или, говоря проще, Темный лорд не мог допустить душу ненавистного ему человека в круг перерождений, тем самым освободив от всех жизненный тягот. Теперь его злейший враг мог упиваться всеми ошибками, что он совершил в своей жизни, пока кому-нибудь в голову не взбредет воспользоваться артефактом-тюрьмой для похожей цели, тем самым освободив пленника. Пока Реддл жив, он позаботиться о том, чтобы этого не произошло. А так как он планирует жить если не вечно, то очень близко к этому понятию… Выводы напрашиваются сами собой.       Итак, оппозиция лишилась головы и лишилась своего символа. Как уже и было сказано выше — цугцванг. Любой ход последнего министра магии вел того и всю армию светлых к их краху. Однако Лорд Судеб оказался более милосердным, чем обыватели привыкли считать: после воцарения Темного властителя никто не стал истреблять грязнокровных жителей или бесчинствовать на улицах.       Люди боялись. Они боялись нового лидера, боялись перемен, список которых пополнялся с каждым выходом Ежедневного пророка или его аналогов, боялись будущего, которое было столь же туманно, как предсказание магглы-шарлатанки. Однако прошел год… другой… третий, а реформы в большинстве своем давали только ощутимые плюсы. Хотя большинство и не понимало замыслов их правителя, но, все еще помня о «Семи месяцах устрашения» (семь месяцев неопределенности, страха и нестабильной обстановки в МагБритании с того момента как вернувшийся Темный лорд захватил власть), никто и не думал поднимать плакаты на Косой аллее или Сумеречной улице (новый витой магических улиц, открытый к семилетию правления Темного лорда).       Тем более Король пару раз в год на срок от трех дней до недели покидал их, оставляя бразды правления своему Ближнему кругу, в который каждый год вливалась новая кровь, состоящая из разумных энтузиастов, готовых днями и ночами трудиться на благо Родины. Кто-то говорил, что Король проводит это время в составлении планов по захвату всего мира, кто-то — что Король проводит родовые обряды (Лорд Слизерин, как-никак), кто-то — что даже у таких, как он имеется личная жизнь, кто-то — что даже Королю нужен отдых… Было еще много разных версий, но правдой были лишь несколько и то лишь отчасти. Ведь на самом деле он…       Вздохнув, Темный лорд встал и отложил в сторону старый фолиант, который он так и не смог дочитать. Впрочем, это и не было его целью. Писания о весенних обрядах были лишь способом очистить свои мысли перед ежегодной встречей со своим физическим воплощением кармы и оплотом понимания и спокойствия одновременно. Нынешний лорд Слизерин вышел из своей уютной залы, направляясь к пятому выходу, который как раз выходил в сад. Уже там по вымощенной темным камнем дорожке он добрался до одинокой башни. Некогда это здание использовалось как лаборатория для изготовления новых зелий или выведения химер (да, в Роду было несколько… сильно приложенных головой о нечто тяжелое магов-химерологов), теперь же она скрывала в себе одно сокровище, один бесценный артефакт, с которым следовало взаимодействовать хотя бы раз в четыре месяца, чтобы тот работал без перебоев.       Темный лорд остановился около самого входа в эту башню и принялся наводить на себя защитные чары от физического и ментального воздействия. Мало ли как сегодня встретит его непостоянный по своему характеру артефакт. Два года назад пришлось сразу же блокировать поток адского пламени и уворачиваться от двух томов по химерологии, так и норовивших погрызть кого-нибудь, а тринадцать месяцев тому назад его встретил обычный морской бриз и успокаивающий запах индийских благовоний. Так что, открывая дверь, темный маг был максимально собран. Артефакт, конечно, его не убьет, но потрепать вполне может.       К счастью, звезды сегодня были на его стороне, ведь встретила его только тишина и встревоженный клекот сов, поселенных прямо перед входом. Благо эльфы свою работу выполняли на ура, а иначе первый этаж башни заполонил бы запах ее жильцов, поднимавшийся бы до самого чердака здания. Бесшумно пройдя к лестнице, маг встал на ступеньку, которая вмиг доставила его на требуемый этаж. Реддл рассудил так: если его не попытались травмировать физически или морально, а башня при этом не содрогалась от взрывающихся в ее недрах зелий, то артефакт находится в состоянии покоя в своем излюбленном месте. И он оказался прав.       Тихо ступая по темным коврам комнаты, маг разглядывал свой артефакт, который предпочел своей благородной просторной комнате с мягкой и удобной постелью укромный подоконник чердака, предназначенный для короткой передышки в работе, но никак не для ежедневного сна. Впрочем, артефакт это не остановило: он всего лишь перенес сюда плед из каминной на втором этаже и несколько подушек из своей спальни. Хотя маг вполне догадывался отчего у артефакта такая неприязнь к комфортабельной комнате, но не высказывал это вслух. Он считал, что если артефакт не озвучивал эту проблему, то и ему не стоит о ней волноваться.       Задумавшись, маг неосторожно наступил на смятую страницу, вырванную из одной из тетрадей, что разбросанный на одном из столов, что прижимались к стенам, дабы освободить больше места для полета фантазии местного безумного гения. Бумага слишком громко зашуршала в тишине чердака, а затем и вовсе, вспыхнув, растеклась прозрачной лужицей по полу. Взрослый маг профессионально уклонился от летевшей в него колбы с каким-то зельем. Стеклянная тара разбилась где-то позади него, и Темному лорду не надо было оборачиваться, чтобы увидеть, как безобидное зелье нежно-голубого цвета проело прочный многовековой камень на несколько сантиметров вглубь. Вместо этого он смотрел.       Юноша лет пятнадцати ломано потянулся и потирая лицо, начал:       — Докс, если это ты, то прости, просто ты же знаешь, кого я жду, — парень отнял руку от лица и увидел своего гостя. — А, нет, беру свои слова назад. Все нормально.       — И тебе доброго вечера, — с иронией поприветствовал лорд Волан-де-Морт.       На него апатично уставились зеленые глаза парнишки, который, не глядя, схватил с ближайшего стола предмет и швырнул его магу. Тот же, не видя угрозы, поймал его и удивленно приподнял бровь.       — Обычно встречают с хлебом и солью, но, так как идти мне лень, обойдешься и этим. Кстати, ближе к плодоножке лучше не есть: я просыпал пыль звездного лука на них.       Скептический взгляд старшего говорил сам за себя, так что для юноши не было удивительным то, что уже в следующую секунду помидор пеплом осыпается с аристократической руки. Фыркнув, парень спрыгнул с подоконника и направился к магу.       — Твоя потеря. Они отдавали легким привкусом ментола, а спишь потом как убитый, — поравнявшись, произнес юный волшебник, а затем блеснул улыбкой, явно что-то вспомнив.       Его глаза также засветились радостью, привлекая к себе внимание. И Том не отказал себе в порыве заглянуть в них, приподняв чужую голову вверх за подбородок. Вот только… не только ради розовых соплей он это делал. И черноволосый парень это знал.       Волан-де-Морт между тем нашел то, что искал: на левом глазу, самый нижний край зеленой радужки был окрашен в слабый красный цвет. Раздраженно выпустив воздух изо рта и прикрыв глаза, темный маг признал, что в этот раз он все довольно сильно запустил.       — Ну и что же ты вздыхаешь? Сам же поставил нас в такое положение, — наклонив голову в сторону, тем самым вырываясь из ослабевшей хватки, участливо, но с долей яда спросил парень.       Темный лорд раздраженно прошипел и взглянул на парня испепеляющим взглядом, но это было скорее для того, чтобы поддержать имидж или некую традицию, ведь раздражение - максимум негатива, который мог испытывать Темный лорд к своему теперешнему пленнику. Человек перед ним — единственное существо, которое может позволить себе столь вольный стиль общения с ним и остаться в живых после этого. Пытать мальчишку за это — уже пройденный этап, показавший всю бесполезность этой затеи: или Поттер был слишком упрям, или у того отсутствовало ассоциативное мышление, или безумие Реддла имело слишком сильное влияние на психику гриффиндорца. Длинный язык Поттера с тех пор, как он стал его пленником, только удлинился еще больше и набрался опыта. Да и… доля правды в том, что сказал мальчишка тоже присутствует, но тогда он был слишком занят и не знал некоторых вводных, а оттого и не изучил вопрос более подробно, прежде чем действовать.       Поттер же пофигистично наблюдал за своим посетителем. Единственным посетителем, исключая тех редких домовиков, что иногда появлялись у него в башне. Гарри догадывался, о чем думал Темный Лорд и сам погрузился в воспоминания.       М-да… когда Его Наитемнейшество вырубил его после обряда воскрешения и приволок на одну из своих баз, то ничего лучше не придумал, как заточить его в камеру и поить Напитком Живой смерти. А что? Убивать его было нельзя: ритуал прошел не так, как планировалось и одна из зацепок (читай главная) — Поттер. Просто запирать в камере не резон: постоянно отлавливать сбегающего (а он сбегать будет чисто по своей природе) Героя утомительно. Да и опасно, ведь вдруг так звезды сойдутся и Поттер все-таки сбежит? Вариант отпустить-простить-и-забиыть вообще не рассматривался. Заключить магическую сделку и позволять настроенному против него подростку шарахаться по его базе… Темный лорд не безумец, чтобы такое допускать. Больше не безумец. И вот она еще одна причина, по которой его не опускали и не отпускают до сих пор: каким-то образом подросток стал вместилищем для безумия (цены, которую платит тот, кто под каким бы то ни было предлогом раскалывает свою душу) Темного лорда.       Спрашивается, как подросток не получил передозировку Напитка Живой смерти и все его органы остались жизнеспособны при продолжительном нахождении в состоянии, близком к коматозному? Очень просто: Темный лорд периодически переводил его на более легкий для организма аналог этого зелья и оставлял с ним сиделку, которая кормила, выгуливала и играла с непомнящим совершенно ничего ребенком. Действенное решение, которое отсекло сразу несколько проблем. Вот только у всего есть цена, и где-то на пятый год она начала сбор причитающейся ей платы.       Поначалу это были лишь редкие сильные эмоциональные всплески, не посягающие на нечто большее. Темный лорд списал их на переутомление. Тревожный звоночек зазвенел тогда, когда эти всплески участились и стали влиять на его работу. Именно тогда-то темный маг и зарылся в справочники, старые свитки… Он рассматривал все варианты: от родового проклятия до нервного истощения. Тревога нарастала с каждым днем. Апогеем стало формирующаяся на задворках знакомая пелена безумия, которая-то и дала ответы всем вопросам. Правда, пришлось подождать еще денек-другой, пока Том смог найти (читай, изобрести) несколько способов передачи своего безумия обратно в сосуд (всеми странностями, что с нами происходят, нужно пользоваться с умом и вообще выжимать из них по максимуму) и пока сам «сосуд» отходил от Напитка Живой смерти.       Вообще, всего способов передачи Том придумал… аж целых два, что несказанно выводило его из себя. Но он сквозь зубы успокаивал себя тем, что это влияние безумия и тем, что два — это гораздо лучше, чем один, и определенно лучше, чем ничего. Но была и еще одна загвоздка — для обоих вариантов требовалось добровольное согласие его немезиды, получить которое было нереально по нескольким причинам. Во-первых, это был, Мерлин его дери, Гарри Поттер, которого зельями не пои дай только разрушить его планы. Во-вторых, именно этот Гарри Поттер провел пять лет наедине с его безумием, и Реддл сомневался, что это никак не сказалось на его психике, так что непредсказуемый враг стал еще более опасен в своем неординарном мышлении. В чем Темный лорд и убедился, впервые за эти пять лет встречаясь с Мальчиком-который-выжил-и-находился-в-сознании.       — Ну, здравствуй, Реддл. Верни-ка, пожалуйста, мне мой покой. Я люблю мою белую пустошь, — это было первое, что услышал Темный лорд, только-только вошедший в спальню в отдаленной башне, затерянной в саду его поместья.       — Мальчишка, — раздраженно-устало прошипел как приветствие Волан-де-Морт, хотя, если судить по короткой красной вспышке на конце палочки, это должно было быть отнюдь не простое слово.       Однако темный маг тут же призвал всю свою выдержку, чтобы не сорваться и не сорвать всю беседу, направленную на получение того самого добровольного согласия. Реддл отлеветировал стул с высокой спинкой к кровати, на которой лежал обессиленный Поттер, и присел на него, не сводя взгляда с паренька. Болезненно бледный человек сильно выделялся на фоне черный простыней и изумрудных подушек. Он немного вытянулся, волосы также отросли, да даже глаза изменились: теперь в них звездами на зеленом фоне мерцали красные искры. Если бы у всадников апокалипсиса появились физические воплощения, то человек перед ним точно стал аватаром Мора. Такой мелкий, ничтожный, жалкий… Том с трудом сдержал усмешку: в этом году, если он правильно подсчитал, мальчишке должно исполниться девятнадцать. Интересно, тот выглядел бы таким же жалким, если бы жил «на свободе», то есть у своих маггловских тетушки и дядюшки? Те, насколько он мог верить добытой информации, особо его не жаловали: заставляли работать за семерых, морили голодом, а их сынишка использовал этого волшебника как нелюбимого домашнего зверька.       — Гарри, — скрыв свое презрение и добавив в голос мягкости, начал Темный лорд, забросив ногу на ногу. Сначала всегда пробуется пряник. — Гарри, Гарри, Гарри… брошенный, несчастный мальчик. Ты за всю свою жизнь так не познал того тепла, которое так любят пророчить маленьким детям. Так и не узнал какого это: знать, что тебя поддержат, что у тебя есть опора, что…       — Реддл, давай не будем притворяться. Мы все-таки не зеленый единорог и горный кактус, — перебил его Поттер, смотря твердо, будто не он тут безвольно лежал на постели. — Ты бы не вытащил меня из моей пустоши, не будь у тебя веской на то причины. А я хочу вернуться, чтобы отыскать моего собеседника: он пропал вот уже как месяц. Так что, — Гарри улыбнулся, обнажая белоснежные немного заострившиеся зубы, — давай не будем тянуть василиска за язык, отплясывая вокруг друг друга брачные танцы?       Привычная вспышка гнева была задавлена взрослым магом на корню. И что, что его речь прервали, зато теперь вполне понятно, что дело пойдет быстрее: мальчишка неожиданно быстро пошел на контакт.       — Я понятия не имею, что твориться у тебя в голове, мальчишка. Но… ты стал сосудом для моего безумия и именно поэтому до сих пор остался жив. Видишь ли, оно не может задерживаться надолго в тебе и потихоньку вновь переходит ко мне. Периодически нам придется совершать акты его передачи. Мне это выгодно по объективным причинам, тебе тоже, так как, напоминаю, благодаря только этому ты жив. Конечно, если ты откажешься, я всегда могу найти другой сосуд для моей… особенности и переместить ее (это будет долго и муторно, но это возможно), и тогда мне не придется более терпеть твое существование.       Конечно, Реддл много где слукавил, но расскажи он мальчишке всю правду, то неизвестно к каким последствиям все это могло привести, да и он мог лишиться таких замечательных рычагов давления. Конечно, и сейчас есть возможность того, что Поттер поведет себя не так, как он предсказал, но предсказуемых вариантов развития разговора не в пример больше. Однако его крестраж, его сосуд для безумия, его военный трофей всегда умел удивлять. Удивлять неприятно.       — Ты накосячил, — произнес это Поттер, словно неоспоримый факт, а затем перевел пустой взгляд на стену. — Скорее всего, это побочка Напитка Живой смерти. Точнее долгого использования этого зелья на мне, и, как результат, твое безумие вновь возвращается к тебе. Если бы ты получше изучил вопрос, прежде чем махнуть на нас рукой, то твое безумие от меня никуда не ушло, а мне бы не пришлось лицезреть твою рожу еще долгое-долгое время. Вообще-то я надеялся не увидеть это красивое лицо ублюдка до самой смерти. Ты как всегда разрушил мои ожидания, Реддл! После того ритуала безумие из меня и после смерти несколько лет не вытащить было. А теперь кран сорвало, и ты вынужден терпеть протечь, хотя с самого начала можно было всего-то получше завертеть гайки.       — И откуда ты все это знаешь? — с интонацией, которую до сих пор боится весь Ближний круг, спросил Темный лорд.       — О. Мне это рассказало твое безумие, — до сих пор смотря на стену, будто его собеседник был в той стороне, заговорчески, будто какой-то секрет, рассказал Поттер, а затем удовлетворенно добавил. — И да… кажется, оно хочет вернуться обратно ко мне. Чувствуешь?       И как, спрашивается, получить добровольное согласие от человека, которой не в себе? «Это провал», — раздраженно подумал маг, потянувшись к палочке, чтобы оглушить мальчишку и вновь попытаться решить проблему другим путем, но отчего-то все же прислушался к себе. А потому удивленно отметил, что пелена на задворках как-то странно колышется, не стремясь более захватить его разум. Это заставило Темного лорда усмехнуться.       — Даже так… Тогда я действительно не вижу смысла затягивать с этим. У нас есть два способа. Первый тяжелый и долгий. В первый раз понадобиться где-то около месяца, чтобы провести все ритуалы, в будущем станет легче, но все по-прежнему…       — Ты не рассматриваешь этот вариант, а тот призрачный выбор, который ты мне оставил — всего лишь фарс, который яйца выведенного не стоит. Рассказывай, Реддл, что от меня требуется, — нахмурившись, оборвал его Поттер, наконец, переведя взгляд на собеседника.       — Как хорошо ты меня изучил… Неужели мое безумие такое сговорчивое? — Том вновь был неприятно удивлен, но в то же время заинтригован.       Поттер ехидно усмехнулся, будто отзеркалил его улыбку, и ответил елейный голоском:       — Я ему как носитель нравлюсь больше: я деятельный, интересный. Ты же — однообразный, — ухмылка Гарри стала лишь шире, когда он почувствовал нагревающийся кончик палочки около своей шеи. — Как я и говорил. Ничего нового, Реддл, и вполне ожидаемо.       Яростно выдохнув, темный маг прикрыл глаза, мысленно восхитившись тем, как этому безумцу так легко удалось вывести его из себя. Хотя Поттер всегда отличался редким умением выводить людей. Тоже ничего нового. Вернув себе все тот же высокомерно-насмешливый вид, Том провел палочкой по шее, легонько очерчивая сначала место, под которым должна биться артерия, затем, не отрывая кончик палочки, он начал чертить узоры по бледной коже лица.       — Гарри, ты когда-нибудь занимался сексом?       Зеленоглазый волшебник нахмурился, понимая, к чему этот наводящий вопрос. Что ж, вот она, цена его спокойствия. Впрочем, она не такая большая, как можно было бы подумать.       — Реддл, ты похитил меня в 14. Пять лет я провел в коме. Когда бы я успел? — с иронией закончил Гарри, игнорируя бродящую по его шее палочку, которая посылала какие-то пока еще непонятные волны мурашек по телу.       Темный лорд убрал палочку и встал со своего места, подходя к кровати вплотную и нагибаясь над лежащим. Улыбка на его лице была такой довольной и такой… звериной, будто хищник увидел свою жертву, которая не убежит. Больше не убежит. А почему бы и нет? Нагнуть наглеца и выскочку, которого и убить-то нельзя, унизить его, раздавить морально и причинить как можно больше боли — и все это с его согласия. Разве не прелестно?       — Хм, невинный чистый львенок, — растягивая слова, произнес Волан-де-Морт, поглаживая чужую щеку, а потом резко наклонился к самым губам, выдыхая продолжение прямо в них. — Быть с тобой понежней, что ли? — а затем резко отстранился, ожидая его ответа… будто тот что-то решит.       А Гарри… Гарри смотрел в эти глаза и видел — нет. Даже встань он сейчас на колени и умоляй как последний раб, темный маг не откажется от своей затеи. Не тогда, когда ему выпала такая хорошая возможность безнаказанно выместить на ком-то все накопившееся. От перспектив нутро неприятно крутило. Как же он сейчас скучал по безумию: оно бы просто накрыло его волной спокойствия и убрало это неприятное ощущение ожидания. Но его только предстояло получить назад. И Поттер… немного не готов к тому, что должно произойти. Страх, который долгое время не навещал его, холодно пустил свои корни ему под кожу. Но прежде чем все начнется… Мальчик-который-выжил все-таки оставит за собой последнее слово.       — Плевать. Главное вылечи потом, — ровным голосом проговорил он, а затем скатился на ту снисходительную интонацию, что была присуща его собеседнику, — а то я тебя знаю — забудешь ведь.       Гнев, мелькнувший в глазах напротив, не предвещал ничего хорошего. Поттер не сдержался и рвано выдохнул, когда взрослый маг начал сокращать между ними дистанцию. Гарри даже задержал дыхание и закрыл глаза перед самым соприкосновением, но вместо него послышался смешок. Золотой мальчик распахнул глаза, сразу же встречаясь с насмешливым взглядом.       — Картина того, как ты мучаешься в попытках смириться с неизбежным, доставляет мне истинное наслаждение. Словно закуска перед основным блюдом. Позже, когда перейдет к нему, думаю, стоит это повторить.       — Позже? — эхом отозвался Поттер.       — Конечно. Хоть этот вариант намного быстрее и проще вереницы ритуалов, но магия секса тоже требует некоторой подготовки. А иначе заклинания творились бы сами собой при любом сношении.       «Сволочь», — полным гнева голосом прокричал у себя в мыслях Гарри. — «Ублюдочный садист».       — Спасибо за комплименты, и до вечера, — сверкнув напоследок еще раз улыбкой, Темный лорд исчез из поля зрения, оставив юного мага один на один со страхом неизбежности.       Поттер не знал, сколько у него времени на подготовку, поэтому все свои переживания забросил куда подальше: потом разберется, ведь сейчас главнее подготовиться. Гарри немного поелозил на постели, пытаясь устроиться поудобней на ней, и попробовал расслабить напрягшееся тело. Когда у него это получилось, он ушел в себя, пытаясь морально подготовиться к боли.       И готовился он не зря. Энервейт в тот вечер прозвучало раза два точно. Темный лорд объяснил необходимость Гарри пребывать в сознании тем, что это одно из условий полноценного перехода большей части безумия (какой-то его мизерный процент теперь из-за истории с напитком Живой Смерти будет постоянно находиться в самом лорде), однако Поттер знал, что этот конченный садист просто наслаждался его мучениями. Хорошо хоть Темный лорд прислушался к нему позднее: когда Поттер проснулся на сбитой постели на следующее утро, то не увидел большинства травм, а место ниже поясницы только простреливало болью при малейшем движении, но не ощущалось как сердце боли на теле немного тянуло, хотя кровь на простыне и то, что прошлым вечером Гарри точно почувствовал, как его… Впрочем, неважно. Важно лишь то, что теперь его не будут держать в состоянии спящей красавицы, о чем говорила короткая записка с извещением о том, что теперь башня (ого, так он и впрямь, как какая-то принцесса) теперь его дом и мир в целом (на большее Гарри и не надеялся: вряд ли темный маг с манией вселенского контроля даст ему свободу передвижения) и какой домовик к нему привязан.       — Идем уже, — отмахнувшись от прикосновения темного мага, проговорил Поттер, желавший поскорее закончить с передачей.       Ему было ни жарко ни холодно от нахождения рядом с ним мага, повинного во всей соли его жизни: он не мог чувствовать ни ненависти, ни даже малейшего раздражения. Он даже иногда шутил, находясь один на один с его-не-его безумием, что оно настолько пересытилось одной только ненавистью и презрением ко всему окружающему, что выбрало носителем именно его, намеренно блокируя даже слабые огоньки этих чувств. Так сказать из крайности в крайность. Хотя был один момент…       Поттер, не меняя скорость передвижения, закрыл глаза, вспоминая то далекое… прошлое. Он не боялся лишать себя одного из органов чувств, пока находился в башне, ведь знал ее как свои пять пальцев.       — Я тебя покусаю и отравлю, — как само собой разумеющееся произнес раскинувшийся на сбитой кровати зеленоглазый маг, смотря в потолок. — А затем сбегу и вздерну на рее одну крысу. Впрочем, такой легкой смерти эта животинка все равно не заслуживает, так что я просто буду травить его всем, что под руку попадется. Жизнь у меня по определению длинная, а потому он когда-нибудь да сдохнет. А если нет… то я хочу посмотреть на лица тех, кто за ним придет следующими. Это будет цирк. Только грустный и без клоунов. И без медведей. Хотя, кто знает, быть может, придет оборотень или метаморф… или они на худой конец сами приведут мишку.       Поправляющий свою мантию Темный лорд не спешил отвечать тому, кому ответы были также нужны, как единорогу второй рог. Он также не спешил уходить после передачи, ведь его душа расслабляется полностью только в присутствии человеческого крестажа. Ему потребовалось еще лет пять чтобы понять, что на ментальном уровне, на который не лезут даже лучшие из лучших в своем деле во избежание непоправимого, он крепко привязан к юноше. И не как к объекту чувств, а как к… чему-то своему, с существованием которого приходиться мириться. Поттер для него был как… гланды. Вроде как часть тебя, но удали ты это или оставь: в любом случае будут и ощутимые плюсы, и значительный минусы. С мальчишкой (сколько бы лет не прошло, а это прозвище так и не может забыться) было приятно находиться.       — Кста-ати, ты мне должен. В принципе, ты вообще должен нам обоим, но мне еще дополнительно.       Перевернувшись, красноглазый парень нащупал чужую палочку и принялся обрабатывать свои раны. Их было значительно меньше, чем в прошлые разы (над ним явно сжалились), но это не отменяло того факта, что раны все же были. Поттер и не просил Темного лорда быть понежнее с ним, но… А, впрочем, ладно. Дело-то уже сделано, так? Теперь остается только попросить или потребовать (там уже как разговор пойдет) об одном одолжении.       Голубые глаза Волан-де-Морта великодушно посмотрели на него, тем самым уверяя, что просьба просителя если не будет выполнена, то точно будет услышана. «У него сегодня просто прекрасное настроение», — отметил про себя Гарри. — «Как будто анемоны у него на подоконнике распустились». Еще раз вглядевшись на голубизну в чужих глазах, Гарри перевел взгляд на свои бедра, продолжая вылечивать напоминания о недавних «боевых» действиях. Это он сделал не по своей мимолетной прихоти, а чтобы убедиться, что… взаимодействовать больше не придется. Секс как-то не очень себя зарекомендовал в глазах Поттера еще с первого раза. Да, со временем темный маг стал более… лоялен к телу, с которым выполняет определенного рода действия: его начали хоть как-то готовить к проникновению, затем появилась прелюдия. Но ни один из последних актов это не перекрывает опыта самого первого раза. Так что да, ассоциации не самые радужные, что автоматически настраивает младшего на не самый лучший лад.       Вообще, что для Гарри, что для Реддла глаза были как очень удобный индикатор: если красный полностью перекрывает зелень, значит, можно не видеться еще целый год; если в красном есть зеленые вкрапления, то мистеру королю придется еще немножко задержаться и попотеть за себя любимого — это в одном случае. А в другом: если красный почти полностью перекрывает сапфирный цвет, то Гарри придется терпеть дольше; а если в чужих глазах нет ни намека на цвет зари около линии горизонта, то Поттер имеет полное право взашей вышвырнуть Темного лорда из своей башни. Благо сил у него на это хватит, ведь за это время башня стала ему домом. А так как у юного мага не было постоянного места жительства, которое он мог бы назвать домом, то у него вполне закономерно развилась мысль «мой дом — моя крепость». Так что с системой внутренней (о внешней уже позаботились до него) безопасности проблем не было.       Хотя… нет. Гарри, с тех пор, как начал делить свое тело с чужим безумием, старается быть честным с самим с собой: это минимализирует проблемы. Но Гарри все равно не произнесет вслух, что теперь не очень-то и хочется выпинывать единственного человека, с которым он может контактировать. Домовики — это, безусловно, живые существа, но человеку привычнее общаться именно с человеком. Хотя, Гарри не отрицает, может быть и такое, что он просто привык к этому монстру с человеческим лицом. А, может быть, это влияние той частицы души этого человека, что находится в нем, или того безумия, но Гарри чувствовал некоторую привязанность.       — Ящерица отбрасывает хвост в случае опасности, так зачем ты до сих пор держишь ее при себе, когда рядом есть благодарный огонь, который с радостью сожжет ее?       С Поттером, когда у того была большая часть их безумия, было тяжело разговаривать. Поэтому иногда тот старался выражаться более-менее внятно, но все равно получались загадки.       — У тебя много собак, — чувствуя, что пауза слишком затягивается, пояснил парень. — Так отдай же мне крысу. Она только портит твои ряды. Какой с нее толк?       «Крыса?» — нахмурившись, подумал Том. Безусловно, в его рядах хватало ненадежных людей еще до начала первой войны, да и сейчас многих из Внешнего круга держат подле него или власть, или деньги (к слову, именно поэтому такие люди не пробираются дальше мелких должностей), но чтобы «крыса»…       Вдруг Темный лорд усмехнулся и лукаво посмотрел на безучастно вылечивающего его укусы на своей коже парня, чувствуя мимолетное желание вновь прикоснуться к чужой коже, вновь ощутить ее своими зубами, оставляя собственнические метки.       — Допустим, это «крыса» до сих пор жива и отравляет мои ряды своим присутствием… Что же ты собираешься делать с ней?       Лорд не привык отказывать себе в желаниях, когда они не шли вразрез с его планами. Поэтому подойдя к постели, он залез на нее и, еле касаясь ее носом, вдохнул запах своего пленника. Хотя какой он уже тут пленник? Этот мальчишка уже полновластный хозяин своего маленького мирка, вход в который есть только у двух-трех домовиков да и у Темного лорда.       — Хм, щекотно. Но попрошу не кусать меня больше, ведь…       Бесстрастно отозвался Гарри, но осекся, почувствовав, как чужие зубы вгрызлись в его шею, заставляя зашипеть от боли. Темный лорд становился слишком странным после их… совместного действия. Поттер никак не мог найти этому хоть какое-нибудь объяснение. Естественно, на только одном укусе темный маг не остановится.       — Ну да, ну да, когда ты будешь кого-либо слушать… — с досадой проворчал Гарри, наставляя палочку на пострадавшую шею, когда его наконец отпустили. — И ты так и не ответил на мой вопрос.       — Как и ты на мой, — парировал обвинение Реддл, с ленцой раскинувшись на постели и наблюдая за тем, как его метки стираются чужой магией.       — Я задал вопрос первее… Ладно, я буду зубом единорога. Мне надо закончить свои дела с крысой.       Сталь, промелькнувшая в голосе, показала, что дела для «крысы» будут окончены навсегда. Прикрыв глаза, Темный лорд кивнул чему-то своему.       И уже на следующий день Гарри смог лицезреть похудевшего, побледневшего заморыша, в котором еле-еле узнавалась прошлая версия ободранца и вообще не признавался тот четвертый юноша со снимков Сириуса. Поттер не любил затягивать, поэтому, магией связав Петтигрю, он навис над ним с одной склянкой. Болтающаяся внутри жидкость жизнеутверждающего золотистого цвета не выглядела опасной, но анимаг все равно в страхе забился в путах, стараясь отползти от Мальчика-Которого-До-Этого-Момента-Считал-Погибшим. Ярко алые глаза в полутьме незнакомого места вгоняли в еще больший ужас нового посетителя. Рука Поттера дрогнула лишь раз, а затем он вновь взял себя в руки.       — Не хочешь пить? Ничего страшного, это можно применить и наружно, — спрятав всю свою ярость, все свое презрение к этому магу в самой глубине своего горла и позволив отголоскам просачиваться в слова, проговорил Гарри.       Откупорив склянку, Поттер хладнокровно выплеснул жидкость на Питера, вокруг которого пару мгновений спустя начал собираться темный туман, мало-помалу поглощающий тело мага. Петтигрю только открывал и закрывал рот в бесшумном крике, ведь его горло будто более не способно было издавать хоть какие-то звуки. Все его эмоции выражались в глазах, которые туман поглотил последними и которые до самого конца смотрели на своего палача. Который, в свою очередь, неотрывно смотрел за медленным исчезновением, то ли смакуя такой конец, то ли желая раз и навсегда убедиться в том, что виномному воздалось за все.       Когда дело было кончено, Гарри не сдвинулся с места, наблюдая за легким дымком, который шел от места, где еще недавно жался Петтигрю. Вдруг на его плечи легли руки, а спиной Поттер почувствовал чужое тело.       — Ты был безжалостен. Я удивлен.       — Мне нечего было жалеть голема, — Гарри повернул голову, встречаясь с удовлетворенными разыгравшейся сценой глазами цвета спокойного неба. — Если бы это был настоящий, я бы его отпустил.       — Когда ты это понял? — не обратив внимания на раздражающий конец чужой фразы, спросил Темный лорд.       Поттер двинулся к месту казни, а затем провел ногой по полу откуда выходил дымок, гася его окончательно. С любопытством наблюдающий Реддл остался на своем месте, ожидая ответ.       — Он ни разу не позвал своего хозяина, — будто в пустоту сказал он, а в следующую секунду осмысленным взглядом впился в Тома. — А я уверен, он бы звал тебя. ПСы, какими бы сучками бы не являлись, всегда скулят одинаково, не так ли?       Ухмыльнувшись, Темный лорд развернулся к выходу из башни, чувствуя мелкий холодок, пробежавшийся по коже от этих слов мальчишки. Надо же… он пришел понаблюдать за местью крысе, которую он уже давно отправил за Грань, а чувство, будто проведал свою могилу.       Расстегнув просторную рубашку, Гарри повернулся спиной к кровати и упал на нее. Уже лежа он наблюдал за тем, как темный маг входит в комнату. «Теперь осталось только потерпеть», — прикрывая глаза рукой, привычно подумал маг. В комнате раздался тихий шелест снимаемой одежды. Затем Поттер ощутил, как по его телу пробежались очищающие чары. Реддл без них никуда. Слишком брезглив или помешан на частоте. Впрочем, если учесть его детство, про которое нет-нет да рассказывало его безумие, у Темного лорда вполне могли сформироваться подобные взгляды на жизнь. Раздались тихие шаги, остановившиеся около кровати. Миг и Гарри почувствовал, как вся его одежда исчезла. Обычно Реддл не использовал заклинание, чтобы снять с него одежду, это происходило только в дни… «Будет грубо», — зажмурившись и поджав губы, подумал Поттер. Как-то отвык он от такого, ведь уже давно Реддл не прибегал к жестокости в постели с ним, вот он и… «Расслабился», — смиряясь с неизбежным, подумал маг, пытаясь расслабиться: толку от сжатых мышц и его зажатости в целом будет мало. В каком-то смысле это даже будет вредно. С большой неохотой мышцы расслабились и были более-менее податливы, хотя гриффиндорец и чувствовал, что ему не многое надо, чтоб вновь натянутся как струна. Одним словом: отвык.       Гарри почувствовал, как чужая рука скользнула к его половому органу, обхватывая его. Непроизвольно мышцы пресса и бедер напряглись, но Поттер не спешил открывать глаза. На внутренней стороне берда чувствовалось чужое дыхание, разгонявшее по телу волны мурашек. И…       -А?       Поттер даже непроизвольно вскрикнул, убирая руки и раскрывая глаза, чтобы увидеть то, что ему, кажется, почудилось. Ведь в самом-то деле Реддл бы никогда не стал…       — Что ты делаешь?! — вскрикнул Гарри, приподнимаясь на эмоциях на руках.       Но нет, ни тактильные ощущения, ни глаза его не обманывали. Темный лорд в прошлом и владыка магической Британии в настоящем сейчас сидел на корточках около его кровати и…       — Вопрос скорее стоит иначе: что ты делаешь, Гарри? Что ты со мной делаешь? — горячее дыхание еще сильнее отдалось на и без того чувствительной коже члена, покрытой чужой слюной.       Поттер терялся и не находил никаких слов, чтобы хоть как-то объяснить ситуацию, если не себе, то хотя бы просто так. Младший маг впервые за долгие года чувствовал себя обычным, без чужого безумия в загашнике, человеком, реагируя на выкрутасы Реддла. Последний, не дождавшись возмущений, вернулся к начатому, проведя языком по всей длине, а затем игриво принялся покрывать его поцелуями, пока аристократические пальцы вырисовывали что-то на его бердах, поднимались выше, к груди и вновь спускались вниз. Естественно, что от такой стимуляции Гарри начал твердеть. Естественно, что от такого поворота событий Гарри начал краснеть. Естественно, что смущенный и выбитый из колеи маг не контролировал вырывающиеся из него стоны.       Позволив себе немного насладиться сладкими мучениями незнакомого с такими ощущениями мальца, темный маг выдохнул, прежде чем взять член Поттера в рот полностью:       — Ты делаешь меня безумцем, Гарри.       А между тем в черноволосой головке множеством пикси роились разнообразные мысли, порой сталкиваясь и образуя новые. Одна из самых громких мыслей в голове Поттера была: «Какого…       … Мордредова хера?» — совершенно не постеснялся в мыслях маг, услышав слова Волан-де-Морта. То-то ему показалось подозрительным, что взрослый маг не спешил повалить его на кровать, терпеливо ожидал, пока парень сам снимет с себя одежду, и сам не спешил оголяться. Вот тут что, оказывается. Оральные ласки этому темному устроить видите ли надо. Гарри нахмурился: единственное, что он себе не позволял в постели, так это унижаться. Да, маг признавал, что мог рыдать в голос или орать от боли, но он никогда не просил пощады или как какой-то раб не выполнял все прихоти хозяина, лишь бы тот не разозлился на него. А тут такая заявочка. И с чего-то Его Наитемнейшество решил, что Поттер выполнит его приказ? Забылся, что ли? Ну ничего, Гарри с радостью ему напомнит, что с ним такие шутки плохи.       - Реддл,- фамилия едва ли не заскрипела как песок между зубов, - кажется, ты чего-то не понял. Это не я тут зависимый мальчик в бедственном положении. Мне, вот, нахер секс с тобой не сдался. Подумаешь, посижу парочку-другую месяцев без собеседника, пока сам с ума не сойду, а там уж и компания мне наберется, если к тому времени я жив останусь,- с каждым предложением Гарри подходил все ближе к Темному лорду, пока не оказался между его разведенных ног, чтобы, нагнувшись, елейным голосом проинформировать. - Видишь ли, мне в отличие от тебя терять нечего: ты уже все важное у меня отнял, а смерть для меня будет лишь еще одним долгим сном. Меня, Реддл, в этом мире держит лишь твое безумие, твой крестраж внутри моего тела и насильно отсеченная от моей души частица, которую ты запечатал в этой башне. Ничего более. И как только я найду способ убить себя, обойдя твой хитроумный план, я освобожусь. А ты останешься с носом, Реддл. И разбираться с безумием, и отсасывать будешь самостоятельно.       Резкий рывок и выбитый из легких воздух, а затем и пришедшую с опозданием боль Гарри встретил как родных. Брал Реддл его в тот день жестко, но, к большому удивлению Гарри, не пытался намеренно причинить больше боли, а как будто метил, клеймил. А затем ушел, ничего не сказав. Плюсом от этой ситуации, вызывавшей, стоило только ее вспомнить, в младшем маге смешанные чувства, хотя бы больше ничего такого не требовал от Поттера в постели.       Но Поттер и подумать не мог, что такой вот привет из прошлого вернется ему таким неожиданный бумерангом. Гарри никогда такого не чувствовал: нечто мокрое, теплое и мягкое проходилось по его половому органу, принося совершенно иной уровень удовольствия, нежели от сухой дрочки. Слюны было много. Красный как рак Гарри, пытаясь заглушись свои стоны рукой, чувствовал, как его яйца тоже не обделают вниманием: помассируют, игриво облизывают, втягивают в рот. Во время кульминации Гарри прошипел на парселтанге пару ругательств, а затем еще, когда увидел, каким взглядом награждает его темный маг, сглатывая. Все, привычная картина мира вновь дала сбой, снова отправляя черноволосого в состояние шока. Поэтому он даже несколько удивился, обнаружив себя посередине кровати, раскинутого в форме звездочки и Реддла, нависшего над ним. А удивился Поттер тому, что его не имеют. Для него не впервой вот так улетать во время процесса, правда в прошлые разы он улетал по другим причинам.       - С возвращением,- старший маг нежно провел рукой по лицу, заставив Поттера усомниться в реальности происходящего еще раз.       Быть может, Темного лорда кто-то проклял? Но никакого вмешательства извне Гарри не чувствовал, как и не видел на чужом теле никаких следов, указывающих, что темного мага кто-то чем-то приложил обо что-то. Но тогда почему?       - Когда я так нежен с тобой, ты реагируешь иначе,- самостоятельно раздевая партнера, проговорил темный маг.       - Это естественно, змеемордый придурок,- пытаясь прийти в себя, огрызнулся Гарри.       - Такой уж и змеемордый? Мне вот кажется, что я вполне ничего.       - Для своих лет,- зеленоглазый зашипел, чувствуя, как ему за такие слова выкрутили сосок, но продолжил,- уж точно.       - С некоторых пор я задумался над некоторыми своими взглядами на жизнь, моральными устоями. Знаешь, теперь я, кажется, могу предположить, почему жизнь имеет свои сроки. Просто существо, кем бы оно не являлось: человеком, мандрагорой, вейлой, имеет свойство пересматривать, переосмысливать информацию. Поэтому с течением жизни существо может раз двадцать поменять направленность своих мыслей, чуть меньше раз ломать свои моральные устои и идти вопреки своим принципам. И чем дольше ты живешь, тем больше отличаешься от себя прежнего, по сути понемногу становясь совершенно другим человеком. И чтобы этого не произошло, существует смерть. А как быть с бессмертными, Гарри? Как же им быть?       - Ты или прервись, чтобы... получить от меня более-менее внятный... ответ, или захлопнись! Драккл тебя подери... Реддл! Умей выбирать правильно... время для своих псевдофилософских рассуждений! И... не трогай так! Это странно...       Реддл, ни на секунду не отвлекавшийся от своего занятия, хмыкнул и вновь, еле касаясь, провел пальцем по задней части шеи. От этого тяжело дышашее тело под ним вздрогнуло ощутимее, чем от первого такого вмешательства.       - Видел бы ты сейчас свой взгляд, Гарри, понял бы, что меньше всего я сейчас хочу прислушиваться к этой твоей придирке. И, знаешь, нет ничего странного в том, чтобы получать удовольствие от твоих эрогенных зон. Почитай на досуге об этом, ты же у меня такой любознательный.       - Реддл, знай... сейчас ты более... невыносим... чем когда-либо прежде!- смаргивая набежавшую на край глаз влагу, прошипел Поттер, потеряв всякую надежду выровнять свое дыхание.       Не сказать, что чувство возбуждения ему так ново. Напротив, человеку, застрявшему в теле возрастом от 14 до 17, оно очень хорошо известно. Но чтобы это проявлялось в постели с Реддлом в такой степени, что даже думать становилось нелегко... Это впервые на его памяти. Но темный маг ничего никогда не делал просто так. Поэтому назревает закономерный вопрос: что задумал этот коварный слизеринец?       - Спасибо, твое высказывание только подтверждает, что я иду правильным путем,- оставив на некоторое время истомленное и еще не отошедшее поле первого оргазма тело в покое, привычным жестом темный маг подцепил чужую голову, заглядывая в зеленые глаза.       - Путем к чему?       - Путем, в конце которого меня будет ждать верность и сердце одного негодника, который каким-то немыслимым образом обошел мое проклятье, дарованное еще при зачатии под амортенцией.       "Чушь собачья",- нахмурившись, подумал Гарри, чувствуя, как возбуждение помаленьку сходит на нет, а настроение портиться.       - Ты можешь не верить, Гарри. У меня все еще будет все время этого мира, чтобы заставить тебя задуматься. А пока позволь мне...       Не договаривая фразу до конца, темный маг стал сокращать расстояние между их губами, пока младший маг не почувствовал своими губами губы Реддла, вновь впадая в шоковое состояние, которым и воспользовался старший, углубляя поцелуй. Их первый поцелуй. Ни Темный лорд, ни сам Поттер понятия не имели почему, но до поцелуев дело у них никогда не доходило. И пока второй пытался вспомнить ощущения от своего последнего поцелуя и сопоставить их с теми, которые он получал сейчас, Реддл терпел.       К сожалению, терпеть ему придется долго: избранник уж больно упрям. Но он того определенно стоит. Темный маг не знал, когда все это началось: когда его внимание от процесса вымещения накопленного стресса и по совместительству ритуала передачи безумия медленно перетекло на перепалки до и после самого действия, когда полные агонии и молчаливого смирения со своей судьбой, но не утративший жизни взор больше не радовал глаз, когда мальчишка в его глазах стал чем-то большим, чем просто не очень удобным стечением обстоятельств. Том не знал, но определенно был рад новому витку его жизни.       Когда давным-давно отвыкшему от физических нагрузок Поттеру не стало хватать воздуха, темный маг отстранился. Между ними натянулась ниточка слюны, как слабый хрупкий мостик. Который тут же разрушил младший маг, рукой вытирая слюну со своих губ. Он все еще не верил.       Допустим, Волан-де-Мор действиетльно по каким-то непонятным для Гарри причинам подумал, что взлюбился в него, но пройдет некоторое время, и этот наголову больной ублюдок просто забудет об этом. Поттер готов глаз поставить на то, что так оно и будет.       - Это будет сложно,- после затянувшегося молчания ответил, наконец, Поттер,- ведь кое-кому потребовалось больше 30 лет, дабы осознать свои чувства и смириться с ними. Проще будет отступиться, Реддл.       Взгляд зеленых глаз был наполнен львиной долей скепсиса. Это закономерно. Но Том Марволо Реддл не привык пасовать перед трудностями.       - Ни за что.