"Ты моя летняя пора, ты моя грусть"

      После выступления в кафе прошла почти неделя. В полиции ещё никто не знал об этом, но рано или поздно новости должны были найти своих получателей. Несмотря на то, что Дитер, Бернд и Луис продолжали работать как ни в чём не бывало, в их душе всё равно теплилась мысль об удачном начале нового проекта. Они почувствовали, что всё равно могут заниматься тем, что им по душе, и при этом не быть для самих себя идиотами. Для Дитера и Бернда в частности это был ещё более особый момент, потому что они поняли, каково это — выступать на публике. Тогда на них смотрели радостно и жадно внимали их творчеству. После этого вдобавок разглядывали их вместе с Элизабет и Луисом, которые решили для укрепления духа подбодрить друзей. До раздачи автографов, дежурства фанатов под окнами и ажиотажа вокруг каждого действия было ещё далеко, но друзья уже ощутили аромат славы, который в очень смелых фантазиях мог стать целым блюдом.       На этот раз был четверг и музыкально-полицейское трио снова собралось в своём «логове», то есть в том самом гараже. Именно так они и проводили свой общий выходной. Пока Клаудия занималась своими собаками, а Карина и Жозефина решили пообщаться с подписчиками в соцсетях, Дитер, Луис и Бернд готовились написать ещё один шедевр. Они были убеждены, что он точно должен быть не хуже их первой песни, а то и лучше. Хотя и на работе дел у них тоже было немало из-за активизации разбоев и грабежей в неблагополучных кварталах города, в данный момент, всё так же полные энергии и энтузиазма, они продолжали заниматься своей по сути второй работой. Дитер вовсю старался создать новую мелодию, и в этом деле ему отменно помогал Луис своими советами и своей машинкой. Бернд же, в свою очередь, спокойно смотрел на их старания, готовясь исполнить в скором времени свою роль.       — Ты знаешь, мне кажется, что у нас очень даже неплохо получается, — добродушно сказал Луис. — К тому же звук у этой песни в том же стиле, что и у предыдущей, поэтому нашей публике должно понравиться.       — Даже очень в стиле, — заметил Бернд, — настолько, что кажется, будто это одна и та же песня, только чуть-чуть изменённая.       — Так, — немного взбесился Дитер, — они не одинаковые. Если мелодии не отличаешь, то хотя бы не мешай.       После этих слов Бернд быстро ретировался с глаз Дитера, чтобы вновь не поссориться с ним. Несмотря на это, работа последнего всё равно не задалась. Его вдруг начали атаковать звонки с работы, хотя он тщетно и пытался объяснить коллегам, что не желает говорить с ними в свой выходной. Тем не менее они продолжали рассказывать ему про очередную из последних стычек в квартале N. Сначала один из них испугался, что в городе начинает орудовать страшная банда и вылил ушат своих подозрений на Дитера. Затем позвонила молодая коллега (та самая любительница соединять несоединяемое) и начала подробно расспрашивать, каким образом лучше проводить допрос у свидетелей. Наконец, связаться с Дитером решил молодой коллега, который не мог составить протокол, хотя, возможно, просто не хотел. И хотя опыт у Дитера в профессии не был настолько большим, как, например, у Луиса, всё равно как будто на зло обращались именно к нему. Очевидно, в нём видели сильного лидера.       Телефон затрезвонил в третий раз. Благо, что за время перерыва между звонками Дитер всё же успел написать с Луисом практически всю мелодию. Ему уже начинало представляться название песни, но чёртов гаджет всё испортил. Мужчина, даже не глядя, кто звонит, взял трубку и уже думал послать очередного любителя пожаловаться или посоветоваться с кем-то, кто на отдыхе, но не успел. Всё оказалось немного не так, как он решил.       — Алло, сынок, — голос по ту сторону аппарата явно принадлежал маме Дитера, — ты поел?       — Да, мама, я поел, — как можно спокойнее старался говорить Дитер, видя, как улыбаются Луис и Бернд.       — Ну и слава Богу, — ответила мама Дитера. На этом диалог, как и следовало ожидать, закончился.       Когда Дитер положил трубку, ему на мгновение почудилось, что все мысли перемешались в кучу и что весь мир изо всех сил хочет помешать его творчеству. Однако это быстро прошло. Умение абстрагироваться от раздражающих факторов и вовремя брать себя в руки не раз выручало полицейского, и в этот раз оно тоже не подвело. Он не хотел, чтобы друзья видели его замешательство, и задумался о том, что эта ситуация целиком зависит от него. Точно так же, как и в принципе айкидо, где сила противника используется против него самого, можно использовать вредные действия других себе во благо. Дитер не понаслышке знал, как закаляют трудности и насколько важно не сдаваться.       «Ты можешь выиграть, если захочешь», — недолго думая, Дитер написал на бумаге.       Далее дело вновь оставалось за малым: надо было быстренько написать текст и записать саму песню. Благо, что касательно аранжировки Дитер и Луис всё уже продумали. Уже через пару минут, как и в прошлый раз, перед Берндом появился текст с песней. На этот раз это была даже не просто песня о любви, а целое сюжетное произведение о девушке с проблемами в семье. Он решил, что музой для песни на этот раз послужила Элизабет. После двух прослушиваний песни в исполнении Дитера и двух приступов хохота соответственно Бернд начал записывать песню. Он вновь показал товарищам, как умеет владеть голосом и интонацией. Казалось, что стены гаража плавились и погружались подобно балдевшим Дитеру и Луису в воды шоколадно-карамельного океана голоса Бернда. Они думали о том, как же сильно им повезло слышать это шикарное исполнение первыми. Удивительно, но факт остаётся фактом — слушая это пение, можно было спокойно выдержать любую диету с низким содержанием сахара.       — Ну что, — обрадовался Луис, — быстренько доведём всё до ума и уже вечером будем выступать в кафе.       — Надо ещё ролик в интернет выложить, — напомнил Дитер.       — Нет, не будем пока выкладывать. Сегодня вечером выступите с новым, ещё никому не известным, контентом и обрадуете народ. В любом случае, нам нужно выступить, пока общий выходной.       Сила Луиса определённо была в том, что ему иногда удавалось принимать на себя роль лидера, но при этом делать это незаметно, в отличие от Дитера, причём настолько, что ни у кого даже ни малейшей мысли не возникало по поводу того, что Луис раскомандовался. Таким образом, Дитер и Бернд снова выступили в кафе, куда, благодаря рекомендациям знакомых, подтянулось ещё больше людей. Все пели, двигались и, что важно для выступающих, не посмеивались над их возрастом. Единственное, что удручало музыкантов — это отсутствие Элизабет, которой и была посвящена сегодняшняя песня. Она сослалась на то, что ей нужно было готовиться к контрольной по физике.       — Эх, ну почему так мало? — спросила женщина у уходящих со сцены Бернда и Дитера. — Я хочу ещё песен!       — Для этого нужно время, — ответил Дитер.       — Ребята, это просто потрясающе! — вновь восторгался хозяин кафе. — Наша певица уже совсем скоро сможет продолжать выступать, но теперь ей, видимо, придётся делить сцену с вами.       После этого выступавшие задумались. Так ведь всё время и происходит в шоу-бизнесе, да и не только в нём — кто-то поднимается выше, вольно или невольно заставляя падать других. Бернду было немного жаль певицу, её ведь все любили. Дитер же старался не думать об этом лишний раз, помня о жестокой сути жизни. Уходящие вместе с Луисом и погружённые в беседу о первом альбоме, они даже не заметили загадочную женщину в костюме, похожем на деловой, которая не сводила с них глаз во время выступления. Она уже успела высказаться и теперь держала в руке телефон, слушая своего начальника и непроизвольно кивая, хотя он её и не видел.       — Ну хорошо, я всё поняла, — ответила женщина после долгого монолога высокопоставленного собеседника.

***

      Капли дождя ночью стучали по крыше, создавая потрясающее музыкальное сопровождения для полного пустоты и отчаяния вечера. Мисс Ронан шла потихоньку на поправку, одновременно с этим друзья стали потихоньку находить себя, но тем не менее над Элизабет нависла новая проблема. Ей хотелось просто взять и застрелиться, глядя на учебник по физике. Было бы по-другому, если бы девушка хоть что-то учила, но до того ли ей было? Сначала гнетущее одиночество и пагубная зависимость, затем новые друзья, открывшие ей хотя и не новый мир, но возможность сильнее погрузиться в старый. Да и разве ей когда-то было важно, какую оценку она получит? Творчество целиком поглощало Элизабет, будто ревнуя к другим видам деятельности. То и дело в голове у неё крутилась встреча с Норой, которая сказала о том, что надо непременно отвлекаться от своей одержимости. Сейчас для Элизабет этой одержимостью были её стихи. Хотя по влиянию на здоровье они и были лучше, но они точно так же, как и алкоголь, мешали всему остальному.       Как остановиться и отвлечься? Это была миссия, невыполнимая для Элизабет. Увы, Нора так и не объяснила, каким образом всё же это можно сделать. Самым очевидным вариантом было заставлять себя, но это одновременно было и самым неприятным, что только можно было себе представить. Всё время ломать себя и загонять в какие-то рамки кажется жутким насилием по отношению к себе, но Элизабет видела, что другого пути у неё нет. Назло ей списать тоже не выходило с тем количеством вариантов, которые делал учитель. Родители не поймут никак, если она не постарается хоть чуть-чуть, какими бы понимающими они снова не стали. Элизабет, и это было вовсе не необычно, не любила эту модель неполного принятия, когда принимают только хорошее. Она хотела видеть любовь со стороны родителей даже являясь для них полным разочарованием. Сейчас ей казалось, что лучше вообще не принимать какое-то явление или какого-то человека, чем поворачивать его к своему сознанию только сверкающей лицевой стороной, а не непрезентабельной изнанкой. К сожалению, когда в силу жизненных обстоятельств и череды революций подлинные ценности заменяются фальшивками в праздничной обёртке, люди позволяют в ответственных областях себе больше слабостей, и норма неизменно становится идеалом.       И всё-таки это было невыносимо. Слёзы так и текли по щекам девушки, и у неё началась тихая истерика. Сдерживать порывы души и нервной системы было тяжело, но родители всё равно не поймут, Элизабет знала это. Уже практически не думая, она швырнула со всей силы учебник в стену, надеясь, что родители ничего не услышат. Её надежды оправдались. Хвала телевизору в их комнате. «Школа — это зло», — подумала про себя Элизабет.       С остервенением и по-злобному сверкающими глазами девушка начала перебирать вещи в своём ящике у письменного стола в поиске чистых листов бумаги. Ей это удалось, и тогда она быстро написала на нём только одну строчку:       «Мы рождены, чтобы умереть», — гласила надпись. Кем был собеседник, к которому обращалась Элизабет, трудно было понять. Это не была ни Джейми, ни кто-то из её друзей-полицейских. Это был некий воображаемый спутник, собирательный образ прекрасного юноши, который она видела в своих фантазиях. Тот, кто, в отличие от других, всегда будет рядом именно тогда, когда нужно.       Трудно было бы сказать, что у Элизабет возникло вдохновение, потому что ситуация была несколько иная. Это было просто желание выплеснуть негатив доступным способом, не вызывая при этом особых проблем. Кроме этой строчки юная поэтесса уже не могла ничего написать. Она билась в тихой истерике, не желая, чтобы родители услышали её страдания. Элизабет ничего, казалось, уже не оставалось, кроме тихого плача и кусания губ. Она начала чувствовать сильную жажду выпить чего-нибудь горячительного, чего с ней уже больше недели не случалось в принципе. Теперь она не могла даже заручиться поддержкой друзей, которые были очень заняты своими делами. Родители бы никак не пустили Элизабет в кафе на концерт, ведь она проболталась им про физику ещё тогда, когда по поводу контрольной у неё ещё был, хотя и минимальный, но всё же интузиазм. Честно говоря, сейчас она бы и не смогла радоваться успеху Бернда, Дитера и Луиса, когда её собственный — находился будто в пробке. Это не была зависть, по крайней мере Элизабет так себя успокаивала. Она просто хотела, чтобы друзья вновь обратили внимание на неё как на человека, которому нужна помощь, а не как на благодарную слушательницу их творчества.       «Хотя ладно, можно было бы и послушать их, лишь бы не быть одной и не видеть эти бутылки перед глазами. Ну почему люди, которые хотят что-то делать вместе, не имеют по умолчанию возможность легко подстраиваться друг под друга? Почему я не могу пойти к ним и посмотреть на их выступление сейчас, когда им некогда самим идти ко мне? Это так тяжело — не быть в одиночестве», — размышляла Элизабет.       В итоге тихо страдать у девушки перестало получаться, и родители услышали её крики. Изо всех сил Элизабет старалась не говорить о своём постыдном желании и просто говорила, что у неё болит голова. Конечно же, мамино лекарство не помогло ей. Тогда Элизабет сказала, что очень нервничает из-за контрольной, и это было уже более разумным решением, потому что тогда родители дали ей успокоительное. Уснуть ей удалось уже только после очень сильной таблетки. Родителям Элизабет было уже не важно ничего, кроме спокойствия дочери, поэтому, видя, как она засыпает, они с чувством выполненного долга тоже направились в спальню. Только шок от произошедшего и угрызения совести из-за принятия сильнодействующего препарата дочерью не давали им покоя. К счастью, их состояние всё же не было таким же нестабильным, и им ничего дополнительного для сна не требовалось.

***

      На следующий день Дитер вышел на работу в то время, как Луис и Бернд ещё отдыхали дома. Это ему не нравилось, потому что без них работать было совершенно неприятно. Люди продолжали заваливать Дитера вопросами, и разделить эту ношу ему было совершенно не с кем. Многие на работе, бывало, говорили, что он слишком много о себе возомнил и считает себя чуть ли не главной звездой полиции. Однако глядя со стороны на его работу, становилось очевидно, что без него здесь всё развалится.       В то время, как сослуживцы с гордо поднятой головой вели Дитеру на допрос предположительно одного из членов кошмарной банды, он раздумывал, какую бы мелодию придумать для нового альбома. Конечно, как ему и объяснил Луис, сейчас уже наступила эпоха синглов, но всё равно вполне можно сделать и так. Тем более, если учесть, что Луис, Бернд и Дитер создали группу с уклоном в сторону ретро. На этом фоне название группы, придуманное, как и положено, впопыхах, воспринималось довольно иронично.       Вошедший под конвоем парень тут же отвлёк музыканта от размышлений, как бы создать такую мелодию, которая была бы одновременно простой и цепляющей. Теперь надо было думать, как расколоть новоприбывшего. Опять действовала старая, но всегда безотказно действующая схема — припугнуть и задобрить, а затем снова припугнуть. Для этого Дитеру даже не нужен был второй человек. Он сначала напомнил пареньку, какое будущее его может ждать, если он не остановится, а также то, что с ним может произойти в тюрьме. Далее следовала уже более расслабленная часть диалога.       — Выдай нам хотя бы парочку своих друзей, — с улыбкой просил Дитер. — Видишь ли, мы сможем тебе помочь, скосить срок и защитить тебя от твоих дружков, но если ты ничего не скажешь, то кто знает, куда вы все вместе попадёте? Может, даже в Алькатрасс?       — Что?!       Алькатрасс хотя и звучит как большое преувеличение, всё же проверять, так это или не так, особого желания ни у кого не возникало. Парень хоть и с неохотой, тем не менее пошёл на контакт и рассказал о том, где их банда собирается. Большего Дитеру в эту минуту и не нужно было.

***

      День сегодня был необычайно красив, но заметить это в полной мере могли только те люди, у которых был выходной или отпуск. В их числе как раз был и Бернд, проснувшийся довольно рано. Он прекрасно знал, что до вечера свободен, потому что никто от него не требовал чего-то большего, чем просто петь. Это означало делать то, что он с детства обожал, и к тому же в то время ещё и получал за это конфеты. Теперь в зрелом возрасте Бернду неожиданно представилась возможность добиться на этом поприще большего успеха. Но сейчас он решил просто расслабиться и смотреть вместе с женой один из фильмов с Ричардом Гиром. Бернд был совершенно не похож на своего коллегу Дитера, потому что предпочитал размеренный и более ленивый стиль жизни беготне белки в колесе.       После просмотра фильма Бернд решил прогуляться и насладиться прекрасной летней погодой в одиночестве, чтобы проанализировать все те чувства и мысли, врывавшиеся в его сознание за последние дни. Наблюдая за ярким полуденным солнцем, освещавшим всю местность возле своего дома и делавшим все объекты природы и города более заметными, мужчина шёл весь в раздумьях и мечтах. Каждый шаг по безжизненному асфальту, являвшемуся прямой противоположностью цветущего парка, к которому так стремился Бернд, был равен одной фразе в его голове. Контраст между городскими джунглями и природой был подобен той разнице, которая была между мечтами Бернда и реальной жизнью. Неизменно ему вспоминались его молодые годы, полные надежд и вместе с этим неудач, а также все те исполнители, вдохновлявшие его, и бешеная энергия Норы, которая была неизменной спутницей его молодости и которую было невозможно забыть. Теперь же у Бернда появился второй шанс — своеобразная вторая молодость, его успех, будто бы на много лет застрявший в пробке. Тем не менее надежд оставить не особо любимую работу было не так много. Это удручало.       Незаметно на прогулке Бернд провёл почти полдня, после чего в приподнятом настроении вернулся домой. Благодаря прогулке среди зелени и свежему воздуху у него прояснилась ситуация с сожалениями и воспоминаниями. Подобно ребёнку, он решил просто плыть по течению и особо не переживать на тему того, что может сбыться и что не может. Наконец, ему позвонил Луис и сказал, что пора приезжать в гараж и что Дитер тоже скоро приедет с работы. Тогда вместо того, чтобы пародировать ленивца, Бернд решил спародировать ракету.

***

      Когда заканчивался рабочий день и Дитер уже собирался уезжать, чтобы успеть сделать ещё хоть что-нибудь для альбома, к нему неожиданно подошла Паула, широко улыбаясь. Дитер уже хотел было расстроиться, что его вновь хотят загрузить, как коллега начала разговор о совершенно другой теме:       — Послушай, Дитер, а это правда, что вы с Берндом выступали в кафе с песнями?       — Откуда ты знаешь об этом?       — Об этом уже все на работе знают. Вас вроде даже кто-то на телефон снял.       — Ты имеешь что-то против?       — Нет, я даже рада, что у вас такое классное хобби появилось. Мне рассказывали, что вы в молодости какие-то песни писали, но я не знала, что вы продолжаете. Вы ведь свои песни поёте?       — Да.       — А можно ссылку?       — Ну конечно!       Тогда Дитер скинул Пауле ссылку на песню. Она её послушала в наушниках, чтобы никому не мешать и заодно не смущать чрезмерно Дитера, чью лёгкую неловкость она почуяла. То, что Паула услышала, однозначно показалось ей композицией со вкусом. Тогда она сказала коллеге продолжать в том же духе и похвалила всё музыкальное трио.       — Передавай от меня им привет и моё восхищение, — напоследок сказала Дитеру радостная Паула.       После этого диалога довольный полицейский поехал прямиком в гараж друга. В тот день получился музыкальный эксперимент, потому что песня, которая находилась у товарищей в разработке, настолько понравилась Дитеру, что он решил спеть её самостоятельно.       — Бернд, надеюсь, ты не обидишься, если я на чуть-чуть отниму у тебя работу? — спросил Дитер с хитрым прищуром.       — Нет, что ты, отдыхать я люблю, ты же знаешь.       Дитер начал записывать песню, стараясь не смотреть на Луиса и Бернда, а они, в свою очередь, старались не хихихать. Но так было только поначалу, ведь затем все трое поняли, что ситуация не такая уж и плохая. Да, голос Дитера был не настолько шикарен, как у его друга, но тем не менее хрипотца придавала его исполнению нотку пикантности.       — Мы, конечно, всё ещё чуточку подправим, но вообще ты большой молодец, — таков был комментарий Луиса.       Увы, не все его сегодняшние планы сбылись, потому что он расчитывал продолжить работу и раздумывать над новыми композициями, когда Дитер от навалившейся усталости просто развалился на неудобном старом диване у него в гараже и уснул. Друзья уже не стали его трогать: Луис только укрыл его одеялом, а Бернд позвонил Карине, чтобы объяснить ситуацию. Всё-таки без отдыха нет и работы.