Деградация

Жаркое майское солнце, которое грело и так накалённую и пылкую подростковую голову, а ещё слепило глаза так, что те уже болели и не могли ничего разглядеть, катилось по небосводу, крайне раздражающе отражаясь везде и всюду. Женя сидел на ЖД вокзале города N, суетно осматриваясь по сторонам, выискивая в глазах прохожих искорки осуждения, неодобрения или других негативных эмоций, которые могли хоть как-то коснуться Корнилова. От палящего солнца его не скрывала даже кровля, и то, что он сидел в здании с кондиционерами. Парень вытер со лба пот рукавом, и уже потянулся в карман своих голубых джинс за телефоном, как остановился на полпути, замер и досадно сплюнул. Его же «наказали»! Теперь Жене Корнилову придётся три дня сидеть без сотовой связи и интернета; время смотреть на наручных механических часах, которые отец лично снял со своей левой руки и одолжил сыну; а всю красоту фотографировать на мамин фотоаппарат, на котором хранилась куча не самых удачных фотографий Жени и членов его семьи. Зашибись! Три весенних дня без возможности заглянуть, есть ли в социальных сетях плохие комментарии касательно Корнилова, и удалить их от греха подальше. О наказании парень сообщить не успел, телефон забрали раньше, но он и не собирался — над Женей могли начать смеяться одноклассники. Длинноногий и долговязый, с худыми длинными руками и пальцами, в обычных голубых джинсах, рубашке и кроссовках, Женя Корнилов сидел и думал о смысле жизни. Если посмотреть с одной стороны — три дня без телефона не так уж и страшно. Да и тем более, он будет кататься с группой сверстников по Мсте и смотреть культурные места, так что эти три дня могли бы быть вполне хорошими и интересными.… Но Корнилова могли поднять на смех за неимением телефона! Это будут самые кошмарные три дня. Из дум его вывел недовольный женский голос. — Эй, пацан, здорова, у тебя сотовый с собой? — девчонка с надеждой на него посмотрела. — Нет, меня наказали и его забрали на три дня, — признался он, уже опасаясь, что его поднимут на смех. — Да тьфу ты. Тоже что ли по Мсте на байдарках кататься будешь? — Ну да. Девчонка, на вид ему ровесница, отвернулась и посмотрела вперёд. Простой майский прикид — футболка, шорты, босоножки. Каштановые волосы до плеч заколоты красивой брошкой, которая принадлежала её матери. Как-то строго, и не очень броско. — О-о, ребята, да мы с вами в одной лодке, — пошутил подошедший паренёк. В отличии от остальных, видок у него был крайне довольный. — Как вам мой каламбурчик? — Говно твой каламбурчик, — вытянув нижнюю челюсть и передразнив паренька сказала девчонка. — Тупой и несмешной. — Бе-бе-бе, — он сощурил глаза и сел рядом. — Как вас звать? Я Станислав, для своих просто Стас. — Михайлов? — попыталась поддеть того девчонка. Паренёк сверкнул на неё осуждающим взглядом, явно не оценив её подкол. — Я Ирина. — А у самой шутки даже тупее, чем мои, — Зиненко протянул девчонке руку. Та с показушным снисхождением и превосходством её пожала. — А тебя как? — Я Женя, — Корнилов неловко улыбнулся. Теперь он чувствовал себя менее отсталым. — Вас всех наказали? А за что? — Моя маман не одобряет, видите ли, мой круг общения и мои интересы. «По телефону с девушкой не общайся, выйди, погуляй; харе гулять со своими алкашами; на байке быстро не катайся; чё без дела спортзале пропадаешь, у тебя же экзамены; и вообще на дачу картошку сажать поедешь», — Зиненко попытался скопировать интонацию своей матери, что вышло крайне забавно. На лице его менялись фальшивые эмоции, и тот то и дело вытягивал вперёд подбородок и закатывал глаза. Смотря на него, Женя даже выдохнул и немного расслабился. Этот Станислав выглядел очень круто, как ему показалось — довольно высокий; с чёрными длинными волосами в модной мужской причёске; красивое гладкое лицо с карими глазами и тонкими губами. На нём была чёрная кожаная куртка и штаны с цепочкой. Ему не хватало только перчаток без пальцев, серёжки в ухе и мотоцикла. Станислав был явно подтянут, но насколько — ещё не понятно, ведь одежда полностью всё скрывала. Тот сел рядом, думая о чём-то своём. Он откинулся назад и поднял голову вверх. Станислав сглотнул, прочищая горло. Кадык его поднялся и опустился, и паренёк потянулся длинной рукой к своему рюкзаку за бутылкой минералки. — О-о, наказали бейбиков, — к компании присоединился другой парень. — Да какой я тебе бейбик, мне шестнадцать! — с бутылкой минеральной воды у рта в правой руке, из которой он так и не попил, Стас Зиненко недовольно поднял брови и сверкнул на пришедшего подростка бунтующим взглядом карих глаз. — А мне семнадцать, щегол, — тот постучал тому ладошкой по лбу. Завязалась небольшая словесная перепалка, которая позволила Жене Корнилову и Ирине Дьяченко сравнить этих двух. Если Стас отличался какой-то напыщенностью и выпендрёжеством, то от его оппонента веяло обычной русской простотой. Телосложение у них было совершенно одинаковое, но подано оно было по-разному. Если внешний вид Зиненко цеплял излишней крутизной и пафосом, свойственным почти всем подросткам, то от Ситько оставалось приятное ощущение. Он не лез на рожон, отвечал Стасу в лёгкой шуточной форме, пытаясь того по-доброму подколоть, что последнему, конечно, не нравилось. Несмотря на то, что они оба были явно спортивно сложены, даже это у них разительно отличалось. Глядя на Ситько было понятно, что он много работал — руки у него слегка грубее и в небольших мозолях, а причёска кроп из пшеничных волос явно намекала на то, что её владелец не любит, когда волосы всячески мешают работе. Лицо у старшего было такое доброе, уже немного подзагоревшее, в отличие от остальных. А ещё его выдавал сельский акцент, который хоть и не так сильно резал уши, но всё-таки был отчётливо различим. — Чево ты разбушевался, шкет? — интересно, сколько лет в сленге это слово уже не используют. — Называйте меня Дмитрий. — Ага, Донской, — буркнул Стас. — Всего лишь на год старше! — Зиненко явно был недоволен сложившейся ситуацией. Он всё-таки отпил немного минералки и сунул бутылку обратно в свой чёрный рюкзак. Пытаясь сдержать свой язык за зубами, Станислав стиснул челюсти и сложил правый кулак в левую руку. Женя с опаской на него посмотрел и невольно пододвинулся ближе к Ирине. Та странно зыркнула на напрягшегося Корнилова своими глубокими кофейными глазами. — Ладно, а ты тут какими судьбами? Наверное, с полей отлыниваешь? — всё-таки не сдержался Стас и ухмыльнулся с ноткой надменности в карих глазах. — Неа, не хвастай, — махнул рукой Дмитрий и улыбнулся. — Я заместо двоюродного брата здесь. Тётка хотела сына суды отослать, да потом он заболел и я поехал. Мог бы ещё Ваня, но он отцу нужен, — произнёс зеленоглазый. Ситько сверкнул на Зиненко добрым снисходительным взглядом. — Так что мне выпал шанс три дня покуролесить, и я не хочу его профукать. — Ничё, с нами не соскучишься! — к ним подошла девчонка с игривыми глазами. — Во имя корейцев! — она тряхнула кулачками и сощурила голубые глаза из-под очков. — О, очередная малолетка, ссущая кипятком со своих китайцев, — Стас сощурил пальцами свои глаза, будто был близоруким и вдалеке ничего не видел. Видя приближающуюся перепалку, Ирина Дьяченко закатила кофейные глаза, и ударив себя по лбу с характерным звуком, решила заткнуть обоих: — А ну цыц, нам ещё три дня друга терпеть и в одних палатках спать! — она оттянула свою футболку и отпустила, чтобы проветрить и остудить разгорячённое тело. Стас поднял брови. — Надеюсь, с тобой мне спать не придётся, — тут же ответил Зиненко, триумфально ухмыльнувшись, когда увидел возмущённые женские глаза. — Вот знаешь, я тоже на это надеюсь, — скорчив недовольную физиономию, согласилась с ним Ирина и отвернулась от этого надменного лица. «Напыщенный индюк», — пронеслось у Дьяченко в голове. — Ну, так как тебя зовут? — Ситько подошёл к насупившейся девчонке поближе. — Я Таня, мне пятнадцать, — тут же представилась Емельянова и поправила очки в золотистой оправе. — Я Димон, мне семнадцать, — тот протянул руку в знак знакомства. Та радостно её пожала, улыбаясь белоснежными зубами во всю ширь. Одета она была по-летнему: футболка от «Gucci», джинсовые рваные шорты и кеды. В рюкзачке пастельных цветов от синего до розового, на котором виднелась куча значков с аниме и какими-то азиатами, лежали личные вещи. Таня Емельянова поправила свой недлинный блондинистый высокий хвост, и повернулась к Станиславу. Тот посмотрел ей в самые глаза. — Стопэ, это чё, Глен? — увидев значок с персонажем из любимого сериала, который смотрел с отцом, поинтересовался Зиненко. — Наверное. Это мне мой друг подарил. Сказал, что это единственный кореец, которого он уважает, — Таня была явно горда этим подарком. — А можно ты мне его подаришь? — попросил Стас. Может быть Емельянова и отдала бы его сейчас, но его голос был такой самоуверенный, что девчонке захотелось отказать просто потому, чтобы сделать Зиненко назло. — Вот это видел? — Таня Емельянова показала Станиславу смачную дулю, сначала покрутив ею возле лица парня, а затем отодвинув и пошевеля большим пальцем, словно червячком. Зиненко надулся, обиженно выдохнув, и отвернулся. Станислав снял с себя кожаную куртку, демонстрируя, скорее всего не нарочно, через белую футболку пресс и соски. Парень положил накидку в рюкзак, снова доставая воду. Женя с завистью смотрел на его телосложение, а Ирина, лишь закатив кофейные глаза поправила каштановые волосы, но не могла не отметить, что выглядел Стас и правда классно. — Всем привет, — к компании подошла ещё одна девчонка. На вид, ровесница Тани. Одета так же просто, даже скудно: серая футболка, бледные джинсовые шорты, и серые кроссовки. Розовый рюкзак висел на одном плече. Длинные русые волосы заплетены в обычную косу. Бледные голубые глаза бесстрастно разглядывали компанию подростков. — А Станислав Зиненко здесь? — читала с листка та. — Да. — Ирина Дьяченко? — Да. — Дмитрий Ситько? — Да. — Женя Корнилов? — Да. — Таня Емельянова? — Да. — Пойдёмте. Остальные вас заждались. Незнакомка повела их в сторону.