5 причин полюбить тебя.

—4 —ты отзывчивый. *** —Спасибо. Тебе и в правду не стоило провожать меня.- сказал Сода когда они подошли к дому, а затем неловко добавил- и не стоило приходить и спасать меня. Честно, не стоило. Мне так неудобно. Уже второй раз. Танака лишь неодобрительно посмотрел на него и покачал головой. Спорить он не хотел, Казуичи нужен был отдых. Они ещё недолго постояли в неловкой тишине, пока механик не встрепенулся и не сказал тихое "пока", развернувшись. Но тут.. —Слушай... позаботься о себе, я буду беспокоиться.-сказал брюнет, схватив розововолосого за руку. Их пальцы переплелись и они посмотрели друг другу в глаза. Казалось, это обычное беспокойство, но сейчас... механик почувствовал себя очень необычно. Кажется, от этого простого действия тысячу бабочек в животе проснулись и решили навести суету. Хотелось и смеяться и плакать. Эмоции смеялись, а мысли роились и разбивались со скоростями света и не одна не успевала обдуматься. Повернувшись, смотря в эти бездонные глаза, которые так и затягивали в липкую пучину, ноги стали подкашиваться. Пошатнувишсь и чуть не упав он знатно напугал и себя и Танаку. —Хэй, всё точно хорошо? —Да, да, прости. Спасибо тебе ещё раз. Мне надо.... домой... да. Видимо механик сказал это слишком неуверенно, потому что перед тем как развернуться и уйти брюнет сменил его оценивающим взглядом, как бы спрашивая "точно ли всё хорошо?". Проигнорировав это Казуичи быстро забежал в квартиру и медленно скатился по двери. —Что это было, твою мать? Противоречивые мысли бушевали в голове. Почему это произошло? И почему сейчас? Потому что он взял меня за руку? Почему такой поток эмоций? Это было что-то, чего он никогда не чувствовал. Что-то необычное и новое. Но думать было некогда. Он опять опоздал. Опоздал домой. Что с ним будет? Что сделает отец? Грохот сверху, звон, удары. И голос отца. Сода не представлял почему остальным людям это не надоело. Почему они не подали в полицию, почему не пожаловались? А в это время наверху кричал отец. Выкрикивал имя розововолосого. Сода аккуратно поднимался по ступенькам. Каждый шаг разносился гулким эхом в голове механика. От каждого шага становилось всё хуже и хуже. Вскоре он не слышал ничего кроме стука своего сердца. И как только он дотронулся до двери этот стук утих. Он услышал лишь как отец в квартире крушил всё, что попадалось под руку. Осознание. Ужас. Страх. Нет. Он не хочет. Не хочет туда. Не хочет обратно домой. Так же как и не хочет в детдом. Там ведь остаются только ненужные. Он же... нужен, хоть кому-то, правда? Он хватается за перила. Сложно дышать. Он не хочет. Он больше не может. Выбегает из подъезда. Куда угодно, только не сюда. Только не снова. Бежит. Он не знает куда и не знает зачем. Бежит по давно знакомому пути. И прибегает к мосту. Именно сейчас он вспоминает как совсем недавно бросил тут свой велосипед. Как встал на эту балку и... Он открыл глаза. Он стоял на этой балке. Он не знает как забрался сюда и почему. Он смотрел на воду. Голова закружилась. Ноги сами попятились назад и не найдя опоры он начал падать назад, на асфальт. Он уже приготовился упасть и удариться головой, четно пытаясь балансировать руками. Как вдруг... —Ты не ушибся? Что ты тут вообще делаешь, смертный? Конечно, этот въевшийся в голову голос, несомненно принадлежал брюнету, но почему Сода не почувствовал боли? Всё-таки он решил открыть до этого зажмуренные глаза и увидел:... Гандам держал его на руках, держа его за ноги и за спину. Как только механик увидел это, он снова почувствовал то самое чувство как тогда. Голова слегка закружилась, а к лицу прилил жар. Наверное это называют румянцем. Но... обычно краснеют когда... —Хэй, ты меня слышишь?-сказал животновод, пощёлкав перед лицом розововолосого пальцами, прервав его мысли. —Д-да, слышу. Прости. Можешь... эм.. отпустить меня?-ответил он ему заикаясь. —К-конечно, прости.-ответил Гандам и... кажется, Казуичи увидел лёгкий румянец на его щеках.—слушай... а что ты тут делаешь? Неужели ты опять пытался?... —А нет, нет! Я..я не знаю. Я просто вспомнил тот день. И как я стоял на этой балке перед прыжком, о чём думал, а когда открыл глаза... уже стоял тут. —Почему ты не дома? Этот вопрос кажется заставил механика впасть в ступор. Вроде бы это единственный человек которому он доверял, но по этой же причине он не хотел ничего говорить. Не хотел потерять. —Я... эм... ну... я не могу вернуться домой.. —И что ты собираешься делать? —Я.. не знаю. Посплю на скамейке в парке что ли. Но домой я не вернусь. —Ладно, смертный, пошли. —Куда? —Ко мне домой конечно. Я не оставлю тебя здесь. А дома никого кроме меня нет. Домой я тебя тоже не пущу раз у тебя там проблемы. Казуичи хотел возразить, но понял что совсем не возражает, а будет только рад. Конечно, если не доставит неудобств. Но спрашивать про это он не хотел-знал ответ. И вот они медленно повелись по улицам города. Танака шёл размеренными шагами в распахнутом коричневом пальто, гордо и размеренно вышагивая. А Сода с сутулой спиной шёл чуть позади в своём лёгком комбинезоне и с рюкзаком на спине. Он думал о том же, о чём и думал на мосту. По словам его друзей, краснеют при виде человека... только влюблённые в этого человека. Может ли это значить что... Соде нравится Танака? Или же... —Мы пришли, заходи. Он не заметил как уже оказался в квартире животновода. Опять. —Уже очень поздно. Я постелю тебе на диване в моей комнате, пойдёт? Сода лишь коротко кивнул, смотря в спину удаляющемуся парню. Он разулся и оставил ранец в коридоре, а затем начал красться в сторону спальни. Он зашёл в ванную и быстро помыл руки. Было очень неудобно и некомфортно. Он очень стеснялся делать хоть шаг или движение в этом доме. Не успел он выйти как в проёме нарисовался Танака, уже в пижаме, которая состояла из обычной чёрной футболки с изображением молнии и чёрных длинных штанов. —На, ты же не собираешься спать в комбинезоне? Переодевайся и выходи. Не успел Казуичи хоть как-то отреагировать как дверь закрылась с характерным щелчком. Гандам дал механику белую футболку и шорты. Похоже, это была единственная одежда примерно подходящая механику по размеру. Хотя футболка и была довольно объёмной на нём, это не доставляло дискомфорт, это наоборот нравилось Казуичи. Он не любил ни себя, ни своё тело. А в этой одежде открывался вид на его тонкие ноги и руки, покрытые синяками. Он поморщился глядя на себя в зеркало и быстро вышел. Танака уже лежал в?кровати и пожелав другому спокойной ночи отвернулся к стенке. Механик же сел на постепенное ему место и заснул, как только коснулся подушки...