Aedd Caerme

      Внутри палатки было душно. Напряжение давило, заполняло пространство, словно ещё немного — и стены лопнут.       Ева гневно смотрела на Ламберта, её руки были скрещены на груди, а пальцы впивались в ткань рукавов.       Ламберт фыркнул, заметив её взгляд, и бросил, его голос был хриплым и язвительным:       — Что так смотришь? Не нравится, как я тут порядок навожу?       — Ты что, вообще рехнулся? — процедила она. — Ты пришёл сюда, устроил чёрт знает что, на глазах у всех. Дрался с Исенгримом, орал как бешеный. Ты хоть представляешь, как это со стороны выглядело? Ты меня позоришь!       Ламберт фыркнул, его глаза вспыхнули раздражением.       — Я тебя позорю? — он шагнул ближе, его голос стал резким. — Ты вообще слышишь себя? Это ты свалила сюда, обманув меня! Это ты ничего мне не сказала! Так что не смей теперь на меня смотреть так, будто я во всём виноват! Ты сбежала, Ева, бросила меня в Новиграде, как ненужный хлам, и думаешь, я буду тихо сидеть и ждать?       Ева поморщилась, чувствуя, как внутри закипает злость.       — Можно было спокойно поговорить, а не вламываться сюда и устраивать драку, Ламберт.       — А может, тебе не нужно было с самого начала пиздеть мне? — резко перебил он, его губы скривились в ухмылке. — Может, тогда и ситуации этой не было бы, а?       Ева сжала зубы.       — Я не врала.       — Нет? — Ламберт усмехнулся, его глаза потемнели от злости. — А то, что ты мне ничего не сказала, это не ложь, да? “Ой, Ламберт, мне просто надо уладить кое-какие дела”, “Ой, Ламберт, я скоро вернусь”, “Ой, Ламберт, просто подожди меня немножко”. Знаешь, как это называется? Хуйня. Вот как.       Ева закрыла глаза, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.       — Я просто…       — Ты просто что? — он зло усмехнулся, скрестив руки. — Ты просто не хотела мне говорить? Просто решила, что можно меня наебать? Просто предпочла сбежать к ушастым, к своему, мать его, эльфу?       Ева резко посмотрела на него, её глаза вспыхнули раздражением.       — Оставь свои дурацкие намёки при себе.       Ламберт наклонился ближе, его лицо оказалось совсем рядом с её.       — Ты я смотрю тут уже освоилась, да? — его голос был пропитан ядом. — Явно не скучала, пока я сидел там и ждал твоего возвращения, как последний идиот.       Ева фыркнула, её грудь вздымалась от рваного дыхания.       — Освоилась? — бросила она, её голос был полон сарказма. — Ты думаешь, я тут отдыхаю? Меня втянули в это дерьмо, Ламберт, и я не могу просто взять и уйти!       Он шагнул ещё ближе, его кулаки сжались, а голос стал громче:       — Втянули? А кто тебя заставлял, Ева? Эти эльфы? Или та чародейка, которая пудрила тебе мозги? Ты могла сказать мне, и мы бы разобрались вместе, а не вот это всё!       — Да ты бы только хуже сделал! — рявкнула она, её терпение лопнуло. — Ты бы разнёс всё к чертям, как сейчас, и ничего бы не решилось! Я пыталась справиться сама, чтобы не тащить тебя в это болото!       Ева поджала губы, её кулаки сжались.       — Знаешь, Ламберт, ты только и делаешь, что вечно меня бесишь.       — А ты меня, мать твою, просто заебала.       В воздухе повисла тяжелая тишина.       Ламберт выдохнул, его плечи немного опустились.       — Рассказывай. Всё.       Ева замерла, её губы дрогнули.       — Что?       — Всё, что произошло. Без вранья. Без недомолвок.       Она сглотнула, чувствуя, как злость медленно сменяется усталостью. Ламберт смотрел на неё пристально, требовательно, и она знала, что если сейчас не скажет правду, всё между ними окончательно треснет.       Ева села на кровать, закрыла лицо руками, а потом устало начала говорить.       Она рассказала всё.       О неудачном нападении на караван. О том, как её втянули в это, как она чуть не погибла. О Йорвете, об их подозрениях, о том, как тьма вышла из-под контроля.       О Гюнтере о’Диме.       Как он появился в лесу, как рассказал ей правду, которую она не хотела слышать. О том, как он, возможно, с самого начала сплёл её судьбу, создал её такой, какой она есть.       Ламберт молчал.       Когда она закончила, в палатке повисла гнетущая тишина. Только за её пределами слышалось потрескивание костров и приглушённые голоса эльфов.       Ламберт не двигался.       Ева боялась поднять на него взгляд.       Наконец, Ламберт потёр лицо ладонью, его смех был горьким, безрадостным.       — Ну охуеть.       Он наклонился вперёд, локти упёрлись в колени, а взгляд снова впился в неё.       — И что ты теперь будешь делать?       Ева покачала головой.       — Я не знаю, Ламберт. Правда.       Он смотрел на неё долго, его лицо оставалось жёстким, но в глазах мелькнуло что-то… тёплое.       Наконец, он выпрямился, хмыкнул.       — Знаешь, ведьма, если бы я не был таким злым, наверное, я бы тебя пожалел.       Ева вздохнула, откинувшись назад.       — А ты попробуй. Может, тебе понравится.       Ламберт фыркнул, но уголки его губ дрогнули в лёгкой, едва заметной усмешке. Он потёр шею, его дыхание стало ровнее, а взгляд смягчился, но в нём всё ещё тлела искра подозрения. Он подошёл ещё ближе, пока их дыхание не смешалось.       — А теперь я хочу услышать другую правду.       Ева вздрогнула, но не сделала ни шага назад.       — Развлекалась с этим эльфом, пока меня не было?       Ева резко посмотрела на него, её губы дрогнули от возмущения.       — Следи за словами, Ламберт.       — Да ну? — он ухмыльнулся, но в его взгляде не было настоящего веселья. — Может, я попал в точку? Может, ты просто не хочешь признавать очевидное?       — Нет, я не спала с ним.       Ламберт наклонился ближе, его дыхание коснулось её лица. Он протянул руку, взял её за подбородок, заставляя смотреть на себя.       — Серьёзно? — его голос был низким, чуть насмешливым. — И почему же? Ты же страдала по этому ушастому? У тебя же с ним мать его история. Хотя что там за история…       Он усмехнулся, его пальцы чуть сильнее сжали её подбородок.       — Белоголовый заплатил ему, чтобы он тебя сопровождал и не дал схватить Дикой Охоте… потом трахнул… и в итоге бросил тебя?       Ева застыла, её глаза вспыхнули яростью.       — Замолчи, Ламберт.       Но он не остановился.       — Ушёл, когда тебя нагнала Дикая Охота? — он наклонился ещё ближе, почти вплотную. — Заебись история. Прямо эльфский роман, мать его.       — Перестань.       — Почему? — Ламберт не отступил. — Попал в больное место?       Ева стиснула зубы, её тьма загудела в груди, а гнев вспыхнул с новой силой. Она резко дёрнула головой, вырываясь из его хватки, и её голос сорвался на хрип:       — Замолчи, Ламберт! — рявкнула она, её глаза полыхнули. — Я не спала с ним! Могу хоть поклясться, если хочешь. Ничего между нами не было. Перестань уже нести эту чушь!       Ламберт прищурился, его рука повисла в воздухе, а взгляд метался по её лицу, словно ища хоть намёк на ложь.       — Поклясться? — переспросил он, его тон стал ядовитым. — А что мне твои клятвы, Ева? Ты сбежала сюда, к этим эльфам, и теперь я должен верить, что ты просто сидела и ждала? Я же видел, как он на тебя смотрит — этот твой Исенгрим. И ты хочешь сказать, что между вами ничего?       Ева шагнула к нему, её грудь вздымалась от рваного дыхания, а пальцы сжались в кулаки.       — Да, ничего! — бросила она, её голос задрожал от раздражения. — Что бы ты там себе ни напридумывал, это твои выдумки! Он помогал мне, да, было дело в Новиграде, но это всё! Никаких романов, никаких постелей — хватит уже цепляться к этому!       Ламберт фыркнул, его губы скривились в горькой усмешке, но он отступил на шаг, скрестив руки.       — Помогал, значит? — протянул он, его голос стал тише, но всё ещё резким. — А я, выходит, дурак, который бегал за тобой, пока ты тут с ним “помогала”? Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны, Ева?       Она выдохнула, её плечи опустились, а взгляд стал тяжелее.       — Мне плевать, как это выглядит, — сказала она, её тон стал ровнее, но в нём звенела усталость. — Я тебе правду говорю, Ламберт. Верь или не верь, но я не предавала тебя. Ни с ним, ни с кем-то ещё.       — Значит, не было. — он кивнул, словно соглашаясь сам с собой. — Тогда с чего он так злился, когда увидел меня?       Ева тихо выдохнула, её пальцы разжались.       — Не знаю, Ламберт. Спроси у него сам.       Он смотрел на неё, его челюсть напряглась, а глаза всё ещё искали подвох. Наконец он хмыкнул, его голос стал хриплым, почти смирившимся:       — Ладно, допустим, я поверю, — сказал он, потирая лицо рукой. — Но если этот ушастый ещё раз полезет к тебе, я ему глотку перережу. И мне плевать, что ты скажешь.       Ева фыркнула, её губы дрогнули в слабой усмешке, но она промолчала. Тьма внутри затихла, но напряжение между ними всё ещё висело в воздухе, густое и тяжёлое.       Ламберт обнял её одной рукой за талию, крепко, почти жёстко, прижимая к себе. Его тело горячее, твёрдое, его дыхание смешивается с её. Голос ещё дрожит от раздражения, но в нём уже слышится что-то иное — уязвимость, глухая боль.       — Ты хоть понимаешь, как я волновался, идиотка?       Ева подняла на него глаза, её губы дрогнули, но она не позволила себе смягчиться.       — Не нужно мне лгать, Ева. Я очень тебя прошу.       Она тихо фыркнула, но в этом не было настоящей злости.       — Можно подумать, ты бы отпустил меня сюда.       Ламберт поморщился, его губы дёрнулись в знакомой раздражённой ухмылке.       — А ты что, собачка на привязи, чтобы я тебя пускал или не пускал куда-то?       Ева прищурилась, но он не дал ей вставить слово.       — Но я бы пошёл с тобой. Хер бы ты одна сюда пошла.       Он чуть сильнее сжал её талию, словно подчёркивая свои слова.       — Так или иначе, я не собираюсь держать тебя взаперти. Но взамен я прошу честности.       Ева прикрыла глаза, чувствуя, как от его близости внутри всё переворачивается.       — Если что-то не так — нахер, давай заканчивать.       Она резко открыла глаза, её тело напряглось.       — Потому что я ненавижу предательство. — его голос стал тише, но твёрже, острее, как лезвие. — Поставь себя на моё место. Приятно было бы оказаться в такой ситуации? Когда тебе пиздят и обжимаются с другими?       Ева раздражённо фыркнула, её пальцы сжались на его груди.       — Обжимаются? Ты серьёзно?       Она попыталась вырваться из его хватки, но он не отпустил.       — Да, серьёзно.       Ева закатила глаза, её голос дрогнул от раздражения.       — Знаешь что, Ламберт? Ты ведёшь себя, как ревнивый мудак.       — А ты, значит, безгрешная? — его брови взметнулись, в голосе проскользнул сарказм.       Ева раздражённо фыркнула, её пальцы сжались в кулаки, а тьма внутри шевельнулась, но она сдержала её.       — Проблема в том, что я всё вижу, ведьма, — продолжил он, его голос стал тише, но ядовитее. — И мне не нравится то, что я вижу.       Ева гневно посмотрела на него, её сердце колотилось быстрее.       — Значит, ты мне не доверяешь?       Он замер, его лицо на мгновение стало жёстче.       — Я не доверяю никому. — сказал он, его тон был холодным, почти отстранённым, но в нём мелькнула боль.       Ева глубоко вдохнула, её пальцы разжались, но она не отвела взгляда.       — Знаешь, Ламберт… — её голос стал тише, но острее. — Иногда мне кажется, что ты просто ищешь повод всё разрушить.       Ламберт стиснул челюсть, его рука на её талии дрогнула, но он не отпустил.       — Разрушить? — переспросил он, его голос стал хриплым, с ноткой горечи. — Это ты ушла, Ева. Ты оставила меня в Новиграде, ничего не сказав, и теперь я должен верить, что всё чисто? Я не слепой, и не дурак. Этот эльф вокруг тебя вьётся, как муха над дерьмом, а ты ждёшь, что я буду молчать?       Ева резко вырвалась из его хватки, её глаза полыхнули, а тьма загудела в её венах.       — Да сколько можно?! — рявкнула она, её голос сорвался. — Я тебе сказала — ничего не было! Ты хочешь правду? Вот она: я пошла сюда, потому что думала, что смогу разобраться с этой чёртовой тьмой, а не потому, что мне нужен кто-то другой! Но ты… ты видишь только то, что хочешь видеть, и мне это осточертело!       Ламберт шагнул назад, его кулаки сжались, но он не ответил сразу. Его взгляд метался по её лицу, словно он пытался найти трещину в её словах. Наконец он выдохнул, его голос стал тише, но всё ещё резким:       — Осточертело? — повторил он, его тон стал горьким. — А мне осточертело бегать за тобой, не зная, врёшь ты или нет. Я не хочу тебя терять, Ева, но я не буду стоять и смотреть, как ты крутишься с кем-то ещё. Если ты со мной — будь со мной. А если нет… — Он оборвал фразу, его челюсть напряглась, и он отвернулся на миг.       Ева смотрела на него, её гнев медленно угасал, сменяясь усталостью. Она провела рукой по лицу, её голос стал ровнее, но в нём всё ещё звенела боль:       — Я с тобой, Ламберт, — сказала она, её тон был твёрдым, но тихим. — Но ты должен перестать искать врагов там, где их нет. Я не лгу тебе. Исенгрим… он просто часть этого дерьма, в которое я вляпалась. Ничего больше.       Он повернулся к ней, его глаза сузились, но в них мелькнула тень облегчения.       — Часть дерьма, говоришь? — хмыкнул он, его голос стал мягче, но всё ещё с ноткой сарказма. — Ладно, поверю. Пока что. Но не думай что я не наблюдаю за тобой.       Ева фыркнула, её губы дрогнули в слабой улыбке, но она покачала головой.       — Договорились, — буркнула она, её тон был усталым, но с лёгкой теплотой. — Только не начинай резню, ладно? Мне и без того хватает проблем.       Ламберт фыркнул и снова резко притянул её к себе, его ладони скользнули по её спине, крепко сжимая её тело. Его дыхание горячим призраком пробежало по её шее, пальцы скользнули по её бокам, заставляя её вздрогнуть.       — Ладно. — Его голос был глухим, низким. — Пока что этот разговор исчерпан. Надоело мусолить это дерьмо. Больше не хочу ничего слышать.       Ева тихо фыркнула, её руки упёрлись в его грудь, но она не отстранилась.       — И чего же ты тогда хочешь? — её голос прозвучал чуть тише, чем она рассчитывала.       Ламберт хмыкнул, его взгляд стал острым, а одна рука поднялась, заправляя прядь её волос за ухо.       — Тебя, — сказал он, его голос был твёрдым, без намёка на шутку.       Ева замерла, её сердце на мгновение пропустило удар, но она тут же взяла себя в руки.       — Ах вот как. — она усмехнулась, но в голосе зазвучало что-то тёплое, хрипловатое.       — Да. — Он не стал юлить, не стал шутить. Просто сказал это прямо, уверенно.       Она прищурилась, её пальцы сжались на его куртке.       — А если я откажу? — бросила она, её тон стал чуть резче, но в нём звенел вызов.       Ламберт тихо рассмеялся, его губы скользнули чуть ближе к её уху.       — Ну, тогда я, конечно, уйду. — его голос был низким, мягким, почти бархатным. — Но ты ведь не откажешься, ведьма.       Ева резко выдохнула, её пальцы дрогнули на его груди. Он сводил её с ума своей наглостью, уверенностью, но больше всего — тем, что он был прав.Она сжала губы, пытаясь скрыть, как её тело отозвалось на его близость.       — Ты раздражаешь меня, Ламберт.— буркнула она, её голос был хриплым, но в нём мелькнула тень улыбки.       — И тебе это нравится.  — парировал он, его губы растянулись в лёгкой ухмылке, а глаза блеснули.       Она не успела ответить, потому что его губы накрыли её, жадно, горячо, как будто этот разговор был лишь затяжной прелюдией. Его руки сжали её талию, притягивая ещё ближе, а Ева, не сдерживаясь больше, ответила — её пальцы скользнули к его шее, вцепились в волосы, и она притянула его к себе, углубляя поцелуй. Тьма внутри загудела, но теперь это был не гнев, а что-то другое — дикое, необузданное, что она давно подавляла.       Ламберт целовал её яростно, его губы двигались с жадной, почти звериной силой, как будто он выплёскивал весь свой гнев, всю свою тоску в этом поцелуе. Он прижал Еву к походной кровати, его руки двигались быстро, срывая с неё остатки одежды — рубашку, пояс, всё, что попадалось под пальцы. Ткань трещала под его напором, но он не останавливался, его ладони скользили по её коже, грубо, но с какой-то отчаянной жадностью, словно он боялся, что она исчезнет, если он замедлится.       Его губы снова нашли её шею, оставляя горячие, резкие поцелуи, а зубы слегка царапали кожу, заставляя её дыхание сбиваться. Он хрипло выдохнул ей в ухо, его голос был низким, пропитанным смесью гнева и желания:       — Ты хоть понимаешь, что со мной сделала, чертова ведьма?       Ева выгнулась под ним, её тело отозвалось на его прикосновения жаром, который она не могла подавить. Её пальцы вцепились в его волосы, тянув за них с силой, почти в отместку, и она простонала, её голос был хриплым, с лёгкой дрожью:       — Заткнись уже, Ламберт…       Но в её тоне не было настоящей злости — только вызов, смешанный с чем-то тёплым, что она не хотела признавать. Её руки скользнули вниз, сдирая с него куртку, а затем рубашку, обнажая его широкие плечи и шрамы, которые она знала наизусть. Её ногти слегка царапнули его кожу, оставляя тонкие красные следы, и Ламберт тихо рыкнул, его хватка на её талии стала ещё сильнее.       Он отстранился на миг, глядя на неё сверху вниз, его грудь тяжело вздымалась, а глаза горели тёмным огнём.       — Бесишь меня, — пробормотал он, его губы растянулись в лёгкой, почти звериной ухмылке. — Но, чёрт возьми, как же я тебя хочу.       Ева прищурилась, её дыхание было рваным, а сердце колотилось так, будто готово было вырваться из груди. Она схватила его за шею, притягивая обратно к себе, и её губы врезались в его с той же яростной страстью, что и у него. Её язык скользнул к его, углубляя поцелуй, а руки обвили его спину, прижимая его ближе, пока между ними не осталось ни дюйма пространства. Тьма внутри неё бурлила, но теперь это был не гнев, а что-то более дикое, что подстёгивало её движения.       Ламберт ответил с той же энергией, его руки спустились ниже, сжимая её бёдра, и он приподнял её, укладывая на кровать полностью. Его колено раздвинуло её ноги, а губы скользнули по её ключице, оставляя влажный след. Он тихо выдохнул, его голос стал хриплым шёпотом:       — Ты моя, Ева. И не спорь.       Она фыркнула, её пальцы впились в его плечи, но вместо ответа она выгнулась навстречу ему, её дыхание стало прерывистым.       — Докажи, — бросила она, её голос был низким, с лёгкой насмешкой, но в нём звенело желание.       Ламберт тихо рассмеялся, его смех был грубым, но тёплым, и он наклонился к ней, его губы снова нашли её, а руки начали двигаться с новой силой, стягивая последние преграды между ними. Их тела сплелись, движения стали резкими, почти отчаянными, как будто они оба пытались изгнать всё, что стояло между ними — гнев, сомнения, страх. Ева стонала под ним, её ногти оставляли следы на его спине, а Ламберт рычал в ответ, его ритм был жёстким, но полным той близости, которую он не умел выразить словами.       Они продолжали выплёскивать всё, что накопилось — гнев, страсть, сомнения. Их движения были резкими, почти отчаянными. Её ногти впивались в его плечи, оставляя красные полосы, а его руки сжимали её бёдра с грубой силой, которая граничила с нежностью. Их дыхание смешивалось — горячее, рваное, пропитанное звериной энергией, пока палатка не наполнилась звуками их ярости и желания.       Спустя время — сколько, Ева не могла сказать, минуты растянулись в вечность — Ламберт резко напрягся. Его тело задрожало, он глухо зарычал ей в шею, впиваясь губами в её кожу, а пальцы судорожно сжали её талию. Его рык был низким, почти звериным, но в нём мелькнула уязвимость, которую он так редко показывал.       Затем он начал расслабляться, его грудь тяжело вздымалась, а дыхание стало хриплым, прерывистым. Он медленно скатился с неё в сторону, но не отпустил — его рука тут же нашла её, притягивая ближе, пока её спина не прижалась к его груди. Ламберт уткнулся носом в её шею, его горячее дыхание обожгло кожу, и он прошептал, едва слышно, хрипло:       — Чёртова ведьма… не уходи больше.       Ева лежала, её тело было расслабленным, мягким после всего, что они выплеснули друг на друга. Она чувствовала тепло его кожи, тяжесть его руки, и в этот момент её мысли потекли медленнее, яснее. Ламберт не скрывал, чего хотел — ни сейчас, ни раньше. Он был грубым, яростным, иногда невыносимым, но с ним всё было на поверхности: его гнев, его боль, его желание. В отличие от Исенгрима.       Она слегка нахмурилась, вспоминая эльфа — его холодные глаза, его язвительные слова, его непонятную злость у костра. Что он чувствовал? Была ли она ему вообще важна, или это просто его эго сыграло? Ева не знала. И, чёрт возьми, не хотела знать — не сейчас, когда её тело ещё дрожало от близости с Ламбертом, а его дыхание успокаивающе грело её шею.       Она сравнила их в голове, почти невольно. Исенгрим — это прошлое, тень, которая помогла ей выжить, но оставила её одну, когда Дикая Охота нагнала её в лесу. А Ламберт… с ним всё было иначе. За это время между ними выросло что-то настоящее, крепкое, несмотря на его ревность и её упрямство. Он не бросил её, не ушёл — даже когда она сбежала в этот лагерь, он пришёл за ней, яростный и упрямый, как всегда.       Ева слегка поморщилась, прогоняя мысли об Исенгриме. Не время. Не сейчас. Она повернула голову, её щека коснулась его волос, и она тихо выдохнула, позволяя себе просто быть рядом с ним.       Ламберт шевельнулся, его рука скользнула по её животу, притягивая её ещё ближе. Его дыхание стало ровнее, но он не спал — она чувствовала это по лёгкому напряжению в его теле. Он молчал, и Ева была благодарна за эту тишину — после всего шума, криков и страсти она казалась почти целебной.