All in the Family / В кругу семьи

Кратко о главе: Маринетт больна и чувствует, что она умирает, но, по крайней мере, она не умрет в одиночестве. Примечание от переводчика: Единственное, что имеет смысл тут сказать — это не касается никак коронавируса!!! Маринетт тихо застонала, когда ее глаза снова распахнулись, и она начала кашлять, что стало единственной вещью удерживающей ее от слез. Казалось, что она болеет уже вечность, и она просто хотела спать, но сон приходил только приступами, прерываясь от заложенности в носу и кашля. Помимо знакомых поглаживаний шеи маленькими лапками, теплая, такая же знакомая ладонь принялась выводить круги на ее спине через тонкую ночнушку, и это было приятно, даже несмотря на то, что от этого ткань липла к вспотевшей коже. Когда приступ прошел, она моргнула, затуманенная сном и болезнью. Лука сидел рядом с ней на кровати, прислонившись к изголовью, на ногах у него лежала раскрытая книга. — Привет, — нежно сказал он. — Хочешь воды? Маринетт кивнула, и Лука приобнял ее за плечи и помог ей подняться. Она снова начала кашлять, прежде чем смогла взять предложенный ей стакан воды. — Тебя здесь не должно быть, — сказала она хрипло, возвращая стакан назад. — Предполагалось, что вы оставите меня тут, чтобы я не заразила всю семью. Она почувствовала, как Тикки поднялась с ее шеи, и увидела, как та вылетела из комнаты. Маленькие боги хорошо понимали, когда их подопечным требовалось личное пространство. — Я именно там, где и должен быть, — ответил Лука, придерживая ее за плечи и мягко притягивая к себе. Даже зная, что ей не следует это делать, она потянулась к нему и с тихим жалостливым шмыгом спряталась в таком знакомом тепле. — Я отвез Эрику к твоим родителям. Она будет в порядке там некоторое время, а я тем временем смогу позаботиться о тебе. Маринетт заскулила. — Но это так несправедливо по отношению к ней. — Не то чтобы она вообще не будет видеться со мной, — сказал он. — И я уверен, что Адриан будет присматривать за ней. На деле, если он не переедет к ним на диван, я буду удивлен, — он мягко взъерошил волосы Маринетт, и Маринетт хватило сил, чтобы почувствовать себя виноватой из-за того, какой отвратительной она сейчас выглядела. — Тебе тоже разрешено нуждаться во мне, детка. Тебе надо отдохнуть и дать мне позаботиться о тебе, чтобы ты могла поправиться. Мы оба знаем, что если бы ты своевременно получала все, что нужно, то уже бы поправилась. Надеюсь, с парой дней полноценного отдыха, своевременного принятия таблеток и еды, которую я только смогу для тебя приготовить, ты поправишься достаточно быстро, и мы вернем Эрику домой. — И что мы будем делать, когда ты тоже заболеешь? — пробормотала она. Его не должно было быть здесь, но так приятно было находиться в чужих объятиях, отдыхать на его твердой груди. Она всегда чувствовала себя спокойнее, когда он обнимал ее. Она потерлась щекой о мягкую ткань его футболки. — Я не так измотан, как ты, когда подхватила это. Возможно, я вообще не заражусь, а если и да, то быстро поправлюсь. В любом случае, это не важно, я здесь и я остаюсь, — твердо сказал Лука. Маринетт лишь вздохнула, слишком устав, чтобы спорить с ним. — Давай поможем тебе принять горячий душ, — предложил Лука. — Пар пойдет тебе на пользу, и ты будешь чувствовать себя лучше чистой. Он ущипнул ее за ткань, прилипшую к спине, и она поморщилась. Даже так, сама мысль о том, чтобы встать, заставила ее почувствовать такую усталость, что ей захотелось плакать. Маринетт посмотрела на него жалостливым взглядом. Лука поцеловал ее в лоб. — Я тебя понял, детка, просто оставь все мне. Я подготовлю ванную, а потом вернусь за тобой. Когда он вернулся, он помог Маринетт выбраться из кровати, и когда она упала на него, то осознала, что прикасается к обнаженной коже. — Лука, — простонала она. — Я не могу… — Маринетт, — посмеиваясь, ответил он. — Я просто думал, тебе не помешает моя помощь. Пойдем, ты можешь меня даже выгнать, если я тебя раздражаю, но сейчас я не уверен, что ты сможешь даже встать самостоятельно. Маринетт проворчала что-то совершенно бессвязное, но Лука лишь хихикал, помогая ей пройти в ванную. Она оттолкнула его на время, которого хватило, чтобы сбросить ночнушку, но чуть не упала, снимая нижнее белье — ее чувство равновесия было нарушено заложенностью в носу. Лука поймал ее без лишних слов, помог ей раздеться полностью и держал, пока она переступала через край ванной под уже горячий душ. Она вздрогнула, когда теплая вода ударилась о ее кожу. Лука встал позади нее, обнял Маринетт и прислонил ее спину к своей груди. — Просто наслаждайся водой и отдыхай, — сказал он ей, потянувшись за гелем для душа. Маринетт закрыла глаза и положила голову ему на плечо, наслаждаясь его нежной заботой, даже если ей и не хватало той искры, который она бы ощутила, не будь она больна. Но сегодня в прикосновениях Луки не было соблазна, одни лишь любовь и забота, пока он мыл ее тело, смывая пот и болезнь, и она вынуждена была признать, что она была безумно рада как его помощи, так и прикосновениям. Он задержался на мгновение пальцами на шраме между ее бедер, думая, без сомнения, о том тяжелом дне, принесшем Эрику в этот мир. Когда она стала чистой, он уговорил ее повернуться и наклонить голову под струи воды, после чего она снова прислонилась к нему, прижавшись щекой к его груди, пока он промывал ее волосы, сильными пальцами массажируя кожу головы. Маринетт вздохнула — что она наконец-то могла сделать не кашляя в маленьком пропаренном пространстве. Она практически не хотела, чтобы это заканчивалось, и Лука, как всегда настроенный на нее, не торопился. — Оставайся здесь и отдыхай, — сказал он ей, когда она вся была чистой. — Я сейчас вернусь. Позови меня или присядь, если ты почувствуешь слабость или головокружение. Маринетт беззвучно согласилась и повернулась лицом к душу, положив руки на плитку и позволяя теплой воде стекать по лицу, успокаивая кожу, раздраженную постоянным использованием салфеток. Лука выскользнул из душа, быстро вытерся и набросил на себя штаны и футболку. Он тут же направился на кухню, включил электрический чайник, а после вернулся в ванную, вооружившись ее любимым пушисто-розовым халатом и чистым полотенцем. — Готова выходить? — позвал он. — Да, — ответила Маринетт, закашлявшись. Она протянула руку вперед и выключила воду, и Лука убрал занавеску для душа и завернул девушку в полотенце. Он придерживал ее, пока она, пошатываясь, выходила, чувствуя себя слабой. Она стояла, дрожа, пока Лука быстро ее вытирал и помогал надеть халат. Он был теплым и удобным, и это ощущалось безумно приятно, когда он скользнул по ее плечам и Лука завязал его на ней. Он настоял, чтобы она села возле туалетного столика, и высушил ее волосы, чтобы с них больше не капало, после чего накинул полотенце ей на плечи и расчесал ее волосы. — Тебе не надо нести меня, — запротестовала она, когда он поднял ее, но Лука проигнорировал ее слова, поднимая и неся из ванной через спальню в гостиную и усаживая в качалку возле окна. — Ты сидишь здесь и наслаждаешься солнцем, пока я приберусь в спальне. На кухне он выяснил, что Сасс и Тикки опередили его, Тикки размешивала мед в чашке имбирного чая с лимоном. — Спасибо, — улыбнулся он обоим квами и отнес чай Маринетт, принявшей его с благодарностью, выглядя уже менее больной и измотанной. Лука почувствовал, как по его телу прошел приятный трепет счастья оттого, что он хоть немного смог ей помочь. В спальне он стянул грязные простынь и наволочки и заменил их на хрустящее свежее постельное белье. Он вынес мусорную корзину, доверху забитую использованными салфетками. Луке не нравилось наблюдать за страданиями Маринетт в течение всей недели, каждый день ожидая, что ей станет лучше, и видеть как эта обычная, непримечательная болезнь все затягивается. Они прошли через многое за прошлый год, и хотя Маринетт в обычные дни была на высоте, бывали и такие дни, которые напоминали ему, что она все еще лечится. Вырастить целого человека было сложно, в конце концов, особенно такого удивительного, как их маленькая девочка, и это после месяцев урывочного сна и эмоциональных качелей — неудивительно, что она была недостаточно сильной, чтобы справиться и с этим. Родительство повлияло и на него тоже, конечно, но было много таких вещей, которые могла сделать только Маринетт, и она настолько привыкла быть суперженщиной, что порой с трудом понимала, что ей самой нужна помощь. Лука старался не ругать самого себя за то, что не мог оказать ей посильную помощь во всем этом. Они оба делали все, что могли. Лука прибрался в комнате еще немного, пытаясь придумать, чтобы сделать такого, чтобы Маринетт стало удобнее. Он передвинул фотографию Эрики со своего прикроватного столика на столик Маринетт, чтобы она могла смотреть на нее, пока отдыхает, и убедился, что пульт от телевизора лежит рядом. — Как вы думаете, что ей еще может понравиться? — спросил он Тикки, прилетевшую понаблюдать за его работой. Обычно квами оставались вне спальни, но все правила были отменены, когда каждый беспокоился о Маринетт. — Было бы неплохо, если бы мы принесли сюда свежие цветы, — задумчиво сказала Тикки. — Это подняло бы ей настроение. Хорошей идеей было дать ей посидеть на солнце, пусть даже она и не может выйти на улицу. — Верно, — сказал Лука, хватая телефон и набирая быстро сообщение Роуз. — Отличная идея, Тикки. Как думаешь, будет слишком холодно, если я ненадолго открою окно? — Думаю, свежий воздух будет стоит того, — прощебетала Тикки, просияв. — Если мы закроем его до возвращения Маринетт, чтобы не возник сквозняк, все будет нормально. Лука пересек комнату и открыл окно, впуская весенний воздух. В гостиную он вернулся с улыбкой на лице. Маринетт все еще сидела там с чашкой на коленях, но она расслабленно откинулась на подушки, откинув голову назад, периодически все еще кашляя, но, по крайней мере, казалось, что она наслаждается солнечным светом на своем лице. Лука подошел к ней и присел рядом с качалкой, убирая от ее лица все еще влажные волосы, в то время как Тикки села ей на колени. — Ты хочешь остаться здесь или вернуться в постель? Маринетт задумчиво замычала, срываясь в конце на легкий кашель. — Думаю, я посижу здесь пока не выпью чай, и после попробую еще немного вздремнуть. — Если я сделаю тебе тост, ты поешь? Маринетт вздохнула, и Тикки похлопала ее по руке. — Я попытаюсь. Лука поцеловал ее в лоб и снова направился на кухню. Маринетт, улыбаясь, смотрела, как он уходит.. Она все еще чувствовала себя так, словно умирает, но по крайней мере ей больше не казалось что ее бросили умирать в одиночестве. — Лука, — позвала она через мгновение. — Ммм? — Спасибо, что вытащил меня из темноты. Лука улыбнулся, опуская тарелку с тостом и парой жаропонижающих таблеток на столик перед ней. После чего он встал на колени рядом с ней и взял ее за руку. — Всегда, Маринетт.