Кровь на танцполе

Сердца сломаны скелеты; Или решка, иль орел. Додержаться до рассвета, Слезы льются на танцпол. Mujuice - Кровь на танцполе

Над сладким чаем поднимался тонкий слой горячего пара, тянущий свои длинные загребущие пальцы вверх. Водная гладь едва уловимо дрожала, повторяя ритм, которые невольно отбивали пальцы Главаря. Он несколько раз подносил чай ко рту, но удавалось лишь подуть на кипяток, поставить его обратно и, вздохнув, пытаться читать многостраничный отчёт, который ему предоставили подельники. В нём было расписано количество оружия, зарядов к ним, количество доступных им на данном этапе людей, их краткое досье, их надёжность, и, самое главное, расписаны их финансы, которые идут отнюдь не в гору. Опять. Интересно, у него вообще что-нибудь когда-нибудь шло в гору? Оба рынка, которые они крышевали, по-быстрому вычислили и смели, когда Нателла пришла к власти. Сбыт оружия в другие города приостановился, потому что после устроенной Инженером резни работать стало не кому — опытные люди погибли, а новых ещё научить надо. Выгодная сделка с банком тоже сорвалась, потому что Главарь пролежал в больнице после собственного ранения. Наркоторговлей они отродясь не занимались, это удел цыганят, которые к ним так и не примкнули после смерти их лидера. Такие вещи как заказные похищения и убийства тоже не были их профилем, они же не бюро и не агентство какое-нибудь. В любом случае всё это нужно будет решать потом и то, только если он выживет. Что его действительно разочаровывало, так это то, что Жилин дал заднюю. Следовательно, никакого доступа к милицейским ресурсам им не видать. Да и кто там в его одиночной конторе действительно пошёл бы сражаться против действующую власть сейчас? В момент, когда Нателла до основания расформировала всю милицию и взяла всех обратно под свою барскую шубейку в "Отряды Стрельниковой"?* Мусора, конечно, не люди, но не настолько глупые, чтобы кусать руку, которая их кормит. Как итог, у Железных Рукавов не было денег, не было толкового арсенала, не было опытных людей и не было союзников, зато имелось много задолженностей и всего один враг — могущественный и имевший всё, чего не имели они. — Ну, хуже уже не будет, — с этими словами Главарь отложил бумаги и хлебнул крепкого чая, ошибаясь, как обычно. Его жизнь всегда может стать хуже. Сын ураганом ворвался в кабинет, сжимая в руках телефон. Артём был бледен и вне себя то ли от злости, то ли от страха. — Мать начала облаву! — объявил он. — Людей вышвыривают из домов и опечатывают квартиры, забирают дорогие вещи, портят наработки и сжигают книги! В городе беспредел! — До нас добрались? Так быстро? — спросил Главарь, хмурясь и выкатываясь в кресле из-за стола. — Нет, это... Мой друг мне позвонил, рассказал обо всём, — замялся Артём. Главарь усмехнулся. Ну, конечно. Его же сын, в конце концов. — Друг? Не тот ли, с которым ты ходил в кино? Артём посмотрел на него с таким недоверием, как будто Главарь протягивал ему одну руку для рукопожатия, а во второй держал направленный на него пистолет. Ну, конечно. О таких вещах должен знать только понимающий Инженер, а не вечно закрывающийся в своём кабинете папаша, который отнял его от мамы, а взамен предоставил целое н и ч е г о. Расстраиваться смысла не имело — Главарь пожинал то, что посеял. Но сердце всё равно неприятно царапнуло. — Да... — неохотно признался Артём, скрестив руки на груди. — Понимаю... — кивнул Главарь. — Сам знаешь, у меня тоже есть такой друг. В этом ничего такого нет. Сын ничего не ответил, однако в молчании явственно жужжало противным эхом "нужно было раньше". Впрочем, Главарь не был бы Главарём, если бы не попытался вывернуть ситуацию в свою сторону. — Раз Нателла перешла к действиям, и нам пора. Как говорят американцы, работа – не волк... Думаю, Миша уже собрал достаточно камней. Ты с нами? Артём отчуждённо пожал плечами. — А мне надо? Момент истины. Пришло время показать, кто всё-таки лучший родитель из них двоих. — Ну, раз твоего друга насильно, так сказать, выселили из дома люди твоей матери, мы могли бы вместе его забрать по дороге обратно. Он может поночевать у нас. — П-правда? — сын мгновенно изменился в лице от привалившей удачи, заулыбавшись. Может, Главарь зря так потакает ему? — Да, и семья его тоже. В тесноте да не в обиде, в конце концов. — Да семья у него в другом городе! Главарь покатил кресло к двери и выехал в коридор, Артём поплёлся за ним. Хотя бы это дело было в шляпе. Вот бы все его конкуренты были влюблёнными подростками! Как бы жизнь стала проще! — А он кто? — Ну... Он... студент, стажировку здесь проходит. — Где? — В НИИ... Главарь не сдержал смешка. И правда — его сын. — Понимаю... — задумчиво повторил Главарь, заряжая пистолет. — Позвони-ка Кеше. *** Артёминого Стажёра уламывать долго не пришлось. И хотя на первый взгляд выбор между холодной ночью на улице и тёплым диваном в незнакомом бандитском логове звучал как выбор между двумя общеизвестными стульями, оставаться около костра из собственных научных трудов изрядно побитому Стажёру не хотелось. На мальчика, к слову, было жалко смотреть, и не только из-за пары ссадин и потрёпанной одежды. Во взгляде — заплаканном, отчаянном, униженном — пряталось что-то невыразимо злобное. Так смотрят люди, по-настоящему разозлившиеся в первый раз. А что уж они чувствуют, не имея возможности выразить эту злобу... Воспоминание зашевелилось в голове, пока Стажёр обжигал их этим взглядом, говорил с Артёмом, вздыхал и садился в машину. Главарь вспомнил, и руки в перчатках зачесались и загудели от фантомных ощущений чужой дрожащей глотки под пальцами. Голод напомнил о себе, и Главарь шумно вдохнул воздух. — Поехали. Испытывал ли Инженер что-то подобное, когда шёл расстреливать его ОПГ? Чувствовал ли это мерзкое, липкое удовлетворение, когда продырявил Главаря пулями? Желал ли повторить этот момент? Хотелось верить, что нет. Предусмотрительно взяв две машины, Главарь не стал смущать и без него смущённых молодых людей и сразу отправил их в Канарейку, а сам с Веником поехал к дому Инженера, который не отвечал на звонки. Беспокойство, подначиваемое недостатком информации, узлом затягивалось в животе. Что-то с его Инженером точно приключилось! Главарь понял, что происходит в момент, когда услышал пронзительный женский вопль, подъезжая ко двору, и пожалел, что оставил свою свору в другой машине. Единственный, кем он распоряжался, был Веник, и тот вёл машину. Главарь дрожащими от гнева руками достал пистолет и опустил стекло. Остервенелые мысли копошились и перебивали одна другую, но сходились в одном — если кто-то тронул Инженера, он уже труп. Опасения подтвердились. Они заехали во двор, подскакивая на выбоинах, и Главарь высунулся из окна. — Замедлись, когда я буду стрелять, — скомандовал он. — Б-босс? — испуганно промямлил Веник, но подчинился. Два раза этому лабуху* повторять не надо. Сцена была ужасающая, и казалось, что Главарь всю жизнь будет потом её вспоминать и покрываться мурашками: Инженера держали два быка в чёрной форме, третий здорово его месил; Особа пыталась вырываться и кричать, пока её волок в кусты какой-то урод. Главарь не стал делать предупреждающий выстрел в воздух и пальнул в плечо ублюдку, который избивал Инженера. Тот вскрикнул, обернулся и заорал: — Ай! Маслину поймал, пацаны! И тут же, как потревоженная стая птиц, они закаркали и поспешили улететь: — Валим, пацаны! Атас! Атас! Но Главарь не собирался их отпускать. Он вышел из медленно лавирующей машины и сделал ещё несколько выстрелов в спины ублюдков. Одного шваркнул наглухо, второму попал в ногу, и тот, поцеловав землю, мгновенно перевоплотился из быка в обыкновенное чмо — ничто без своего стада. Главарь надвигался на парня, и, наверное, у него было очень страшное лицо, раз раненый заныл и расплакался, умоляя о пощаде. Тем не менее, никакое страшное лицо не могло выразить то, насколько он был действительно зол. — П-пожалуйста! Не надо! Умоляю! У меня м-мать... мать дома! Сзади послышались ещё пару выстрелов — это Веник шмалял в остальных убегающих. — Чё ж ты о его матери не думал, козёл? — прошипел Главарь, направив пистолет прямо мерзавцу в голову. — Г-гриша... Гриша.. — позвал неожиданно низкий голос, и сердце отозвалось гулко, сжимая пространство до Инженера, пытающегося приподняться. — Кеша! Не вставай, не надо, подожди! — Главарь бросился к нему, поддерживая. — Ты как? В больничку надо? — Не-ет, э-э нормально, думаю, — бормотал Инженер, хотя всё было ненормально. И глаза у него как-то лихорадочно блестели, когда он хватался за руки Главаря и мотал головой. — О-они тут недолго, вечером монетки пошутили... т-то есть... нет-нет, они не успели ничего такого... серь-серьёзного... Есть... Есть кое-что по-серьёзнее. Веник пронёсся мимо и уже хотел закончить начатое Главарём и шлёпнуть гада, как Инженер запротестовал: — Нет, п-подождите! М-м... Он стал как-то нервно щёлкать пальцами и трясти головой, кусая губы, которые будто сами собой складывались в ломанную улыбку. — Эй, Кеш? Точно всё хорошо? — Всё хорошо, — твёрдо сказал Инженер, мгновенно изменившись в лице, которое теперь казалось отстранённым. С него будто мигом слетели все краски. Веник растерянно смотрел на Главаря, ожидая указаний, и тот раздражённо сплюнул. — Ладно, убирайся отсюда, пока я не передумал, молокосос. И чтобы я тебя в городе не видел больше, — проговорил Главарь, помогая Инженеру встать. Парень пополз сначала на четвереньках, а затем куда-то заковылял. — А где Особа твоя? Веник, сгоняй, посмотри. Пианист ринулся искать. — И как тебя угораздило, отец? — Да я... Я и сам не знаю, оно как-то само... Очнулся уже когда били, — нервно пожал плечами Инженер, доставая платок и вытирая кровь из носа крупно дрожащими руками. Что-то в его интонации неуловимо изменилось: и голос вроде его, и слова те же, только... Главарь нахмурился, пытаясь сообразить, что было не так. — С-спасибо, Гриш, — спохватился Инженер. "Да нет, вроде всё так". — Ну, и везучий же ты чёрт, Кеша! — вздохнул Главарь, и губы Инженера снова дёрнулись в улыбке. — Я... Я сделаю тебе химическое оружие. Эти слова, которые он почему-то сказал так легко, прошлись льдинкой вдоль позвоночника. Главарь неверяще уставился на него, чувствуя, что внутренности завязываются узлом. — И я... важное кое-что услышал. — Потом расскажешь, — выдавил из себя Главарь. — Поехали в Канарейку. Здесь долго лясы точить нельзя. Особа нашлась сама, выйдя из зарослей. Она смотрела на бандитов исподлобья, обнимая себя за плечи. — Кеша? Ты в порядке? — первая спросила она. Инженер же как будто витал в облаках и не сразу её услышал. — А! Да... Ну, д-да, нормально вот всё. А как ты? Тебе холодно? Н-надень вот мой пиджак! Они тебя как-то обидели? — Спасибо. И нет, не успели, — сдержанно сказала она, оглядывая Инженера. — И вам тоже спасибо. Особа подняла на Главаря заплаканные глаза и слипшиеся светлые ресницы, впиваясь тонкими пальцами в накинутый ей на плечи пиджак. Очевидно, что ей просто было холодно, но ревность всё равно неприятно кольнула в груди. — Вы приехали забрать Кешу? — спросила она. — Нет, подождите, э-э... Т-то есть... Ты-ты мне нужна, ну, я тебя здесь не оставлю, — затараторил Инженер, хватая свой походный рюкзак с вынесенного из квартиры дивана. — Прыгайте оба, только поживее! — бросил Главарь, едва сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами, и захромал к мерину. Веник засеменил следом. "Если бы мне было холодно, он бы дал мне свой пиджак?" Инженер с Особой переглянулись и, взявшись за руки, сели в машину. Главарь, как мог, игнорировал этот жест, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида. Доехали в тяжёлом молчании, который не разбавлял даже бездумная попса по радио — Нателла остановила работу радиостанций, нагоняя страх на страну. Во дворе ресторана их встретил Артём, показывающий своему другу дом. — О, Вася... Ты... тоже здесь? — озадаченно спросил Инженер, случайно врезавшись ему в спину. — Могу то же самое сказать вам, Иннокентий Николаевич, — вернул Стажёр, поправляя очки. — Н-ну, я э-э... Здесь, да... Хотя это же даже хорошо... Да-да! Поможешь нам с хи-химическим оружием... — Химическим?.. — пролепетал тот, моментально стушевавшись. — Хорошо... — Ну, Вася у меня в гостях, в общем, — встрял Артём, краснея. Стажёр попытался подавить улыбку, опустив взор. — Да, а Кеша — у меня. Вопрос снят, — добавил Главарь, вылезая из машины. Ноги плохо его держали, и приходилось о неё опираться. Для того, чтобы ходить по врачам пока не было ни времени, ни денег. Однако Главарь успел пожалеть об этом всего минуту, потому что Инженер подлетел к нему, позволяя на себя опереться. И Главарь опирался. Он не хотел показывать то, насколько он желал этой близости и насколько сдерживал себя и свои собственнические порывы, насколько хотел притянуть Инженера к себе за шею и просто вдохнуть его запах. "Кеша с Особой лишь друзья," — твердил здравый смысл. "Они что-то от тебя скрывают," — наперекор шептал мерзкий голод. Он пытался контролировать это, придержать для завтрашней разборки с Нателлой, но, опустившись в кресло, не мог не пожирать глазами собравшихся вокруг стола работников НИИ. Они что-то тихо обсуждали, а потом Инженер начал вытаскивать склянки из своего рюкзака. Стажёр брал некоторые, разглядывал. Особа села, достала блокнот и ручку и стала что-то записывать, кивая. Инженер же выглядел по-странному сосредоточенным и серьёзным, Главарь никогда его таким не видел. — Слушайте, может, Лёшу тоже нужно было попросить забрать? Как он? А Виктор Сергеевич? А Зина? — услышал Главарь слова Особы, подъезжая. — Не беспокойтесь, Екатерина Ивановна. Они все живут в соседнем посёлке, от НИИ им там дали дачи ещё в прошлом году. За пределы Катамарановска эти отряды пока не заходили, — заверил Стажёр. — Ой, да, у Лёшки и-и квартиры-то нет! — завёл Инженер, казалось бы, свои обычные истории. Но Главарю его тон почему-то показался слишком наигранным. — Он вот к-каждый день добирается до работы на лыжах. И-и летом тоже, да! И вообще, Особа, если так хочешь увидеть Лёшу, могу вот дать э-э лёш-лёшкоприсутствин. И торжественно достал из рюкзака стеклянную баночку с какой-то зелёной жидкостью. Стажёр усмехнулся, Особа добродушно закатила глаза. — А это ты зачем с собой взял? Создать иллюзию множества копий Лёши? — иронизировала она. — Ну-у, вообще, случайно вот захватил, н-но знаешь, идея-то э-э неплохая! Очень даже такая ничего! — Нет, Кеша. Я одного Лёшу-то с трудом выдерживаю в лаборатории, а тут... Особа умолкла на полуслове, заметив Главаря за спиной Инженера. Стажёр опередил её на пару секунд, испуганно прижав скляночку к груди. Инженер понял последним, переводя взгляд с подруги на друга, тихо ойкнул и повернулся. Главарь осклабился. — У нас как-то не было времени обстоятельно познакомиться, так сказать. — О-очень пр-риятно, Григорий Константинович, — первый отмер и протянул руку Стажёр, обогнув стол. Главарь оценивающе оглядел его и пожал ладонь, почти по-отечески похлопав свободной. — Мне тоже, Вася. Рад, что вы с Артёмом подружились, — проговорил он. Если Стажёр и играл волнение и уважение, то играл очень хорошо. Ещё отчество где-то вынюхал... — Я же могу тебя так называть? — К-конечно, да-да. Т-так лучше всего! Мальчик отошёл, обливаясь потом. — Екатерина, — холодно представилась Особа следом. Очевидно, она была не из мочалок. — Рада с вами познакомится, Григори-ий?.. Она нахмурилась, делая вид, что, напротив, забыла его отчество. Главарь усмехнулся и подумал, что она точно далеко пойдёт. — Можно просто Григорий. — Хорошо, это я точно запомню, — сладко улыбнулась Особа, и Главарь повторно оскалился в ответ. — Мне агальчить* как-то вам не хотелось, но дело есть серьёзное... Перетереть бы его. — О-ой, да-да! Вы тут продолжите без меня уж, тут несложно же! — с небольшим запозданием засуетился Инженер, когда три пары глаз сошлись на нём, как свет клином. — Конечно-конечно! Кеша нам пока не нужен, да, Вась? Нам бы только посуду подходящую. — Базару ноль, раздобудем, — кивнул Главарь и подозвал дежурного официанта. — Приносите им всё, что нужно. Когда дверь кабинета наконец за ним закрылась, Главарь вздохнул спокойно и глазами ощупал тонкую фигуру отчаянно щёлкающего пальцами Инженера. Вид у него, как и у всех, был так себе: скошенные очки, грязная рубашка, порванные на коленке слаксы, стянутый галстук. Полез в драку с целым отрядом, значит... Главарь тяжело встал с кресла и неровной походкой направился к Инженеру. — Гриш... Да, я тебе сказал, что уже я э-э... пе-передумал с этим ну... — Он шумно сглотнул, тряхнув головой, — оружием... Но это, знаешь, не главное! Главное это дела перед нулями... ой, то есть... Нет! Тут!.. Тут вот, что произошло важное! Я когда пришёл, ну, к дому, там такие дела были, о-ой!.. И-и... Главарь подошёл вплотную к Инженеру, и тот от неожиданности даже пискнуть не успел, когда Главарь накрыл его губы своими. Их второй поцелуй был ещё страннее и сбивчивее первого. Но хуже всего, что он был глубоким, жадным, ревностным, требовательным, как будто Главарь действительно мог что-то требовать от Инженера. Сердце дрожало, ускоряясь и отдаваясь в виски, а лицо всё обдавало жаром, будто они не целовались, а стояли над открытым огнём посреди поля, сжигая компромат на какого-нибудь олигарха. Безумство с укусами и затем зализыванием ранок длилось недолго, и всё же оно было. Очнувшись, упираясь носом в шею Инженера, Главарь чувствовал себя как голодный пёс, сорвавшийся с цепи, которого теперь ждало наказание. Инженер, остолбеневший на это самое "недолго", должен был, наверное, оттолкнуть его от себя, закричать, ударить и пнуть в живот, как это могут делать с провинившимися домашними животными, но он не стал. Вместо ожидаемой звонкой пощёчины Главарь ощутил на щеке тёплую мягкую ладонь, стирающую слёзы; а вместо удара в грудь — объятия. — Ну что ты, Гриш! Э-э... не переживай! Я с тобой, я здесь! — защебетал Инженер, и его шея приятно завибрировала от голоса. — Т-ты не отвечал, — неожиданно для самого себя захрипел Главарь. — Да-да, прости-прости, пожалуйста! У нас, ну, в квартире когда там вещи выкидывали, телефон сломали. Я х-хотел позвонить через аппарат, но там что-то тоже сломали, и челове... люди монеты растаскивали все. Химически это неверно, но я стр... то есть, э-э Особу, знаешь, оставлять страшно было, она же... я когда пришёл, она плакала, и мне тоже стало так плохо и жалко её. И... Я... Не помню, что было дальше... Спазм свёл горло, окутывая его чёрной знойной желчью, но Главарь заставил себя дышать глубоко. — Почему ты передумал? — удалось ему выговорить достаточно хладнокровно. — Там... Со-случилось, я же говорил, отряд п-пришёл, и... — Они тебя избили. Главарь сильнее сжал его объятиях. От мысли о том, что Инженеру было больно, сердце обливалось кровью. — Ну, да, и... Ой! Не так сильно, Гриш! В общем, я помню всё очень смутно. Там... Что-то случилось со мной, мне что-то сказал один, кто-то простучал диван... Что-то... серьёзное. Он замолчал, и Главарь медленно выпрямился, чтобы заглянуть в его грустные тёмные глаза, застывшие в одной точке. — Я понял, что не так, — поражённо проговорил Главарь. — Ты перестал заикаться. — Что? Ой, нет! Ч-что ты! Заи-заикаюсь, и очень! — забормотал Инженер вроде бы так же, как обычно. — Иногда перестаёшь. Меньше обычного или наоборот слишком много, как будто... Не знаю... Что с тобой? И что значит "простучал диван"? Инженер замялся, опуская взор, и неловко вывернулся, только чтобы самому взять лицо Главаря в свои ладони. Он закрыл глаза, будто пытаясь сосредоточиться. — Ничего, — заверил Инженер. — Я-я... Я имею в виду, я в порядке, это нормально. Всё будет... хорошо. Я просто немного волнуюсь и... Я тебя защищу, Гриша. Никому не позволю... сделать тебе э-э больно или... Как-то убить тебя. — Я не понимаю... — Хорошо... Один человек пообещал мне тебя убить. А я никому не позволю это сделать. — Кеша, меня никто не убьёт. — Никому, слышишь? — настойчиво сказал он, приблизив своё лицо к его. — Ну, в общем... Теперь Инженер впечатался в его губы. Главарь не знал, что сам Инженер вложил в этот поцелуй и что им пытался сказать, но Главарь чувствовал лишь, как хрупкая нежность вырывается из своей многолетней тюрьмы. И это было как прятаться в старом бабушкином шкафу во время пряток или лупить крапиву палкой или возвращаться домой с дедом после хорошей рыбалки или уезжать на пару часов в лес рядом с деревней и просто ездить на скрипучем велосипеде, вдыхая прохладный воздух... Это было очень уютно и так породному, как будто вновь оказаться дома, пусть у Главаря своего дома никогда не было. Поцелуи Инженера словно говорили: "Теперь есть". Очнулись они, вновь сотрясая воздух вокруг друг на друга. Шершавые руки Инженера были на талии Главаря и приподнимали его водолазку. — Ой, извини, я как-то далеко зашёл, да? Просто увлёкся во-от... — Продолжай, — выдохнул Главарь и нетерпеливо скинул с себя пиджак. — Может мы?.. Ну, тогда... Пойдём в м-м... — мялся Инженер, краснея. Это совершенно расходилось с его уверенными действиями и взглядом исподлобья, точно пускающим по позвоночнику электричество, и Главарь находил это совершенно очаровательным. — В спальню? Да, хорошая идея. Он взял Инженера за руку, решительно пошёл в сторону двери, и вот они уже шли вниз по коридору, как вдруг их окликнул официант. В тот момент Главарь с горечью подумал, что не слышал ничего более разочаровывающего за всю свою жизнь. — Прошу прощения, но... Екатерина Ивановна просила передать, что Иннокентия Николаевича ждут. Она говорит, что без вас дальнейшая работа невозможна, — сообщил он, избегая зрительного контакта, потому что взгляд Главаря в тот момент его бы точно испепелил. — Ох, ну... Ладно, я иду. Передайте ей, пожалуйста, — отозвался Инженер, и официант поспешил удалиться. Инженер виновато закусил щеку и в качестве компенсации легко коснулся губами костяшек Главаря. Компенсация, конечно, так себе. — Извини, что так... п-получается, — пробормотал Инженер, поправив сползшие очки. — Ладно, ничего. Если всё получится, у нас с тобой, отец, будет много времени, — отозвался Главарь. — Есть время разбрасывать камни, и время собирать их. — Хах... И-интересно! В штатах так говорят что ли? Главарь пожал плечами. — Я так говорю. И поцеловал Инженера на счастье. *** Главарю спалось плохо, и он несколько раз нервно просыпался посреди ночи. Ему мерещилось, что шайка Нателлы подло напала на "Канарейку" ночью; снились крики, взрывы, дым, бесконечная пальба, пока на фоне играл какой-то прилипчивый мотив и его всюду догонял белоснежный призрак с длинными чёрными ногтями. Он топтался на грани сна и реальности, где каждый шорох отдавался в голову эхом и будто заставлял душу проваливаться куда-то ниже кровати, пола, земли, в глухую пустоту. Будто чужие мысли метались в голове, одна из которых — надежда, что звуки — это просто шум с нижних этажей. Однако каждый раз Главарь открывал глаза и слышал лишь звенящую тишину, окутывающую холодный дом, как туман. Надо ли говорить, каким потерянным и разбитым он себя чувствовал, когда часов в семь утра плюнул на попытки выспаться? Он спустился к залу, чтобы посмотреть, как идут дела у Инженера, Особы и Стажёра, но замер у приоткрытой двери, услышав голоса. Любопытство и ревность взяло верх, и Главарь рискнул подслушать их: — Когда ты уже спать, Кеш? — Нам ещё надо затест... протестировать, ну, вдруг мы там как-нибудь ошиблись в р-расчётах или... Из угла послышался приглушённый зевок Особы. Главарь через щель видел, как она встала с кресла и подошла к склонившемуся над столом Инженеру. — Не могли ошибиться, — парировала она. — Реакции в нашем старом проекте были проверены, всё сработает. Идём спать, Кеш, уже рассвело. — Где Вася? — раздражённо игнорировал её Инженер. — Нужно найти подходящее поле для тестов. Рассвело солнце с гербарием. Если хочешь, отдыхай. Ты сделала, ну, свою часть работы. — Я его отпустила вместе с этим мальчиком... Артёмом, кажется. Они ушли спать. — Как?! — воскликнул Инженер и, видимо, сразу остыл, встретившись со строгим выражением Особы. — Н-надо тогда его разбудить будет... — Я вижу, ты уже не пытаешься притворяться, — холодно заметила она, и у Инженера вырвался странный смешок. Звук получился сдавленный, неуверенный, дрожащий. — Да, а ты слишком э-э умна, чтобы тебя этим перехитрить. Будить разум в рас... рассвете... Д-да и я никогда не был актёром, — признался он. Главарь чувствовал, как каменеет тело и ноги прирастают к полу от этих слов. Он пока не совсем понимал, что всё это значит, но тревога начала медленно затягивать узел на его шее. — Ты должен остановиться, Кеша. В прошлый раз это закончилось плохо. — Я... делаю, что должен. Я могу вас защитить. И, вообще, пока что это вроде э-э... только для добра. — Ты и в Новый Год так думал, а потом пошёл расстреливать людей. — Катя, — впервые на памяти Главаря Инженер назвал её по имени, и Особа тихо ахнула. Послышались шаги. Они, казалось, подошли ближе к выходу, и Главарь увидел глаза Инженера, блеснувшие с такой неестественной для них жестокостью и решительностью. — Не стой у меня на пути. Я знаю, как будет лучше всем. Вы просто не видите. — Это не ты, Кеша! Не ты! Это всё плохие таблетки, болезнь! Это навязчивая идея! — Нет, Катя. Это я. Наступило страшное молчание, и Главарь поймал себя на том, что задерживает дыхание. Он невольно отшатнулся от двери, но всё равно расслышал: — Иди спать. И э-э... тебе, знаешь... всё равно тебе никто не поверит. Инженер тяжёлой походкой прошёл обратно к столу, сел, скрипнув стулом. Особа немного постояла, очевидно, сверля его взглядом, а потом ушла, не оборачиваясь и не замечая Главаря, прилипшего к стене. Его бы, наверное, не заметили даже в упор. Он неподвижно стоял, уставившись вперёд, и пытался переварить ситуацию. Если он всё правильно понял, то перспективы складывались мрачные: кажется, с Инженером всё-таки случился его "щелчок", и как это исправить, Главарь не знал. Движимый каким-то смутным чувством, он открыл злополучную дверь в зал и замер на пороге. Инженер склонился над стекляшкой, заменявшей химические стаканы, и переливал одно вещество в другое. Солнечный свет невесомым покрывалом освещал его напряжённое лицо, золотил кудри и карие глаза, делая из него чуть ли не ангела. С улицы веял прохладный утренний ветер, щебет птиц ласкал уши, и эта картина была настолько убаюкивающей, что Главарь на секунду засомневался в своих выводах. А это случалось очень редко. — Э-э ну, раз ты вернулась, сходи за Васей, пожалуйста. Будильник без выстрела, — махнул Инженер через плечо, рассматривая полученную жидкость на свету. — Ты бы поспал, отец, — помолчав, проговорил Главарь. — Уже путаешься. Инженер вздрогнул и резко обернулся, чуть не роняя из рук стаканы, но удерживая их в последний момент. Главарь не сдержал усмешки. — Д-да-да, я... Я скоро лягу, — пообещал Инженер, поставив всё на стол, и встал. — А ты-ы?.. Ты ч-чего здесь?.. — спросил он с самым невинным видом, хлопая глазами. Нет, всё-таки про актёра он соврал. — Да так, не спится, — пожал Главарь плечами, и следующие слова дались ему очень тяжело: — Кеш, ты... Уверен, что всё?.. Ну, в ежовых рукавицах, так сказать? — Да, ну... Ничего, ну, не взрывалось п-пока, ха-ха! — Я... не про это. Инженер закусил губу, отворачиваясь, и неловкая улыбка сползла с его губ. Он сел обратно. — Ты-ы слышал, да? — как-то обречённо спросил он, снимая очки и растирая лицо. — Это то, о чём я говорил, когда мы э-э лежали, ну, здесь. Я... Я могу долго в таком состоянии находится, я... Он порывисто выдохнул, всхлипывая, и Главарь поспешил захромать к нему и скованно сесть на стул напротив. Инженер дрожал как осиновый лист, обняв себя и уставившись в пол. — Я способен на ужасные вещи, Г-гриша, — сбивчиво зашептал он. — То, что я сделал с т-тобой, это... это просто... апогей... но я знаю, что я могу... могу больше. Темнота и туман выстреливают и взрываются. А что я могу вынести? Поэтому не надо. Я — просто новая головная боль т-тебе. Мы победим Нателлу, ты будешь в м-м безопасности, и я... я-я исчезну из... — Нет, — вырвалось у Главаря прежде, чем он мог осознать. Инженер отрицательно закачал головой, съёживаясь и обнимая себя ещё крепче. — Э-это для твоего же блага, так надо! Ты не понимаешь! — Я сам буду решать, что для моего блага. Я с тобой, Кеша, я!.. — Главарь всплеснул руками, ощущая, как рвется его сердце — от боли или любви. — Я с тобой себя живым чувствую, понимаешь? Мне жить без тебя не хотелось, веришь, нет? Когда мы за тобой гонялись, да я только тобой дышал! Я... Я впервые за столько лет счастлив! И мне... плевать, что ты там с шизо... Как эта твоя беда с башкой называется?.. Всё вылечить можно! Я уже говорил: поедем в штаты, полечат там тебя и всё будет ладом. Понял? Инженер поднял на Главаря большие, как блюдца, глаза, полные слёз. — Я не заслужил т-тебя, — тихо произнёс он. Главарь мотнул головой, скривившись, но не от слов. Голод требовал расплаты, скребя чужими костями по его глотке. Он притянул бледного Инженера и нежно прижал к себе. Тот через некоторое время слабо обнял в ответ. — Жаль, отец, что ты ошибаешься. Ведь я — именно то, что ты заслужил. *** Роковой день, не задавшийся с самого начала, встретил Главаря шумихой кухни, облачностью и мигренью. От утреннего солнца к десяти часам не осталось и следа, и за окном теперь была привычная унылая картина. Он закрыл шторы обратно, надел костюм и очки и тихо закрыл за собой дверь, чтобы дать поспать хотя бы Инженеру, свернувшемуся на противоположной стороне кровати. Спал он, кстати, беспокойно. Пинался, что-то бормотал, даже пытался вставать и ходить по комнате с закрытыми глазами. Главарь о таком только мельком слышал и, увидев Инженера, сидящего в углу комнаты с закрытыми глазами, почувствовал, как волосы встают дыбом и по всему телу пробегается холод, хотя ничего опасного тот не делал. Главарь сел за стол и почти сразу ему вместо омлета всунули в руки трубку. Это был Жилин, сообщавший о множестве жалоб в уже не существующую милицию. Главарь только устало вздохнул. — И что прикажешь с этим делать, начальник? — Да как "что", голубчик? Неужели не понимаешь, ну? Люди справедливости хотят. Пусть вот и возьмут свою справедливость! Я им предложил, чтобы они за тебя там повоевали хорошенечко так. Помощь – она лишняя не быва-ает. — Знаешь, какая мне помощь нужна, Жилин? — раздражённо отозвался Главарь, откладывая вилку. — Вооружённые мусора в штурмовой броне — вот это помощь, я понимаю. А ты мне... дилетантов подсовываешь. На кой чёрт они мне сдались?! — Гриш, ну, вот что ты кокетничаешь опять? Народ там не абы как бы: шаман вот этот из леса, волосатики сидят рядом, Грачевич то-оже. Ты меня за кого принимаешь-то? Думаешь, я тебе совсем плохеньких подсуну? И, к тому же, у них у всех личный мотив есть, так сказать. А, значит, не сбегут, тебя такого грозного увидев! — польстил Жилин. Он всегда так делал, когда чувствовал свою вину. Главарь не ответил, размышляя. Может, это действительно не такая уж плохая идея? Он оглядел дюжину своих тихо переговаривающихся людей: шесть выживших, шесть новеньких. Часть банды тогда можно будет оставить в Канарейке на всякий случай. По уровню бесполезности все они, по сути, должны быть одинаковы. — Ну, так адресок твой давать, нет? — Нет. Пусть сразу на старое взлётное поле приходят сегодня в три. И пусть при полном параде будят, понял? — Всё в лучшем виде будет, Гриш! — весело пообещал Жилин. — Знаю я твой "лучший вид". — Да не кипятись ты! Ну, чего ты весь взъелся на меня? Ну, н-не могу я, и всё! Нету у меня полномочий с президентами сталкиваться. Не по уставу это. — Милиции нет больше, Серый, и законы не работают. Отмазки свои прибереги для лохов. Захотел бы — пришёл бы на разборки. Я тебя знаю. Совесть у тебя проснулась. — А у тебя будто не проснулась, ага-а! Главарь вновь промолчал, сжимая стакан с чаем в руках так сильно, что его гранённая фигура отпечалась на ладони. На линии настало звенящее молчание. — Ну, ладно, ну, не кипятись! Ну чего ты? Отсюда аж слышу твой закипающий котелок, у-ху-ху! Скажу ребяткам, что ты решил. В три на старом взлётном поле! — Да, — проскрежетал Главарь и бросил трубку. К чести Жилина, никто не опоздал и все действительно принесли самодельное оружие. "Не отлично, но и не ужасно," — заключил Главарь про себя, вздыхая. — Немного… нервозно, да? – услышал он слова Артёма и обернулся, ожидая увидеть, что тот говорит с Инженером. Но сын смотрел прямо на него. — Да, — осторожно кивнул Главарь. — Я… Я вчера, — Артём прочистил горло, переминаясь с ноги на ногу, — случайно с Васей нашёл концерт Всеволода Старозубова на кассете и там… Он был поверх свадьбы записан. Главарь не сдержал смешка. — М-да, вот где она была, хах? — Да… вы там… такие счастливые с мамой были. — Да… — Он сглотнул, боясь спугнуть момент и сказать что-то не то. – Но я, знаешь, ни о чём сильно не жалею. Немного мы всё-таки… Мы хорошо пожили в Ялте. И о твоём появлении я тоже не жалею. Брови Артёма удивлённо приподнялись. Главарь уловил, как потупился взгляд за тёмными очками, и понял, что пошёл по правильному пути. — В наших с твоей матерью отношениях было много неправильного, — сказал он, развернув кресло. – Но не ты, Артём. Ты был и всегда будешь моим… сыном. И ничто это не изменит. Это должно было стать необходимой ложью, чтобы не разрушать жизнь неродному ребёнку, но со временем стало правдой. Артём никогда не был для Главаря неродным. — Бать, ну, ты… — попытался усмехнуться сын, однако дрожащие губы выдавали его. — Ага, совсем раскис, знаю. Я ж старый, чего мне. — Не старый ты. — Ну, да-да, — улыбнулся Главарь. – Знаешь, время… Слова застряли в горле, и улыбка примёрзла к лицу, когда он посмотрел в сторону дороги и увидел приближающийся чёрный мерин. Все мигом замолчали, и тишину, как вакуум, заполнили чириканье птиц и оглушительное трещание сверчков. — Время?.. – не понял Артём. — Время и камни точит, — проговорил Главарь. Машина остановилась в метрах двадцати от них. Началось. *** Сначала из машины посыпался Ричард Сапогов, потом гипнотизёр, за ними девочки Нателлы и только потом вышла сама Стрельникова, держа на привязи бедную Танюшу Восьмиглазову. Возможно, этим Нателла пыталась показать свою власть или просто эффектно начать стычку. В любом случае, у неё, конечно, вышло и то, и то. Отчаянный Юра Журналист, который ехал на велосипеде, чтобы успеть перехватить Таню. Нателла, драматично не попадавшая с первого раза. И жгучий взгляд, которым она всех одарила, задерживаясь на Главаре. — Приготовились к атаке, — сквозь зубы скомандовал Инженер. Обжигающе холодная злоба накрывала его с головой, как будто он нырял в жидкий азот. — Уничтожить всех! – закричала Нателла на противоположном конце. — В атаку! – велел Инженер в ответ. Хохот Нателлы гремел по всему полю, и пули с колбами свистели у них над головами, разнося токсичный дым. И с момента, когда первый раствор взорвался у кого-то под ногами, процент безумия начал расти в геометрической прогрессии. Сложно было отличить, что реальность, а что вымысел. Всё казалось бредом отравленного, увядающего разума. Время прыгало, и реальность дрожала и таяла слой за слоем, словно с неё кто-то снимал вязкую пенку, как с молока. Ходики часов, как назло, сами собой начали вращаться назад, отматывая время, и Инженер уже не знал, сколько минут, часов или дней прошло с тех пор, как всё началось. Все словно разом съехали с катушек и, остервенело избивая друг друга, катались по высохшей дымящейся траве. Если бы Инженер не знал, что пришёл со своими друзьями, он бы в жизни не узнал их перепачканные в крови и грязи дикие лица, будто вылезших из пещеры первых людей. Синтезаторы превращались в базуки; саксофоны — в смертельные бумеранги; руки — в пулемёты; у облачков из трубок появлялись светящиеся глаза и огромные сильные руки, а Ричард Сапогов извергал изо рта пламя, ему только драконьих крыльев и хвоста не хватало. Инженер всеми силами старался избегать драки, уворачиваться, держась за свой чемоданчик, как за спасательный круг в море анархии, и издалека следил за Главарём. "Лишь бы не терять его из виду! Лишь бы не терять его из виду!" И когда солнце резко пропало, то ли спрятавшись в дымовой завесе, то ли действительно сев за горизонт, Инженера всё-таки втянули в потасовку. Нателла выпрыгнула на него из ниоткуда как кошка и совсем не по-кошачьи начала душить, дьявольски смеясь. Он вцепился в её цепкие руки, но она была явно сильнее. Вряд ли он смог бы даже скинуть её с себя. — Ну, что, инженеришка? Это ведь ты, да, ханурик? А-ха-ха-ха! — Она махнула светлыми волосами, но не смогла убрать их с лица и освободила одну руку, чтобы заправить прядь за ухо. Инженер успел вдохнуть один раз и покашлять, пока Нателла вновь не начала вдавливать его в землю так, что из глаз посыпались искры. — В этой темноте-то ничегошеньки не видно, ха-ха! Посмотри! Посмотри-и на меня, урод! Запомни перед смертью ту единственную женщину, которая согласилась на тебя сесть и скажи спасибо, додик! И что он тебе нашёл — мой муженёк? У него явно упали стандарты. Хотя-я-я, да, соглашусь, сложно после разрыва со мной найти м-м... женщину такого же уровня, а-ха-ха! Рот жадно, по-рыбьи открывался и закрывался, а проклятое сердце металось, оглушительно билось в ушах. Нателла оставила Инженера, только когда он уже хрипел, хохоча прямо ему в губы, будто желая почувствовать его ускользающую из тела душу. Она на кого-то отвлеклась, и это спасло Инженеру жизнь в тот момент. Серость и обыденность мира постепенно возвращалась в его голову, а главное — ясность и чувства. Лёжа на земле и слушая, как воздух глухо ходит в легких, он не сразу понял, что единственное, что могло отвлечь Нателлу от мести за бывшего, был только сам бывший. — А-а-а... муженёк... — звенел в ушах леденящий кровь нателлин голос. *** Когда от Шершня оперативно избавились, Главарь остался совсем беззащитен. Один на один с Нателлой. Под её каблуками химическим огнём пылала и дымилась земля, тёмные ногти блестели в темноте, и шла она нарочито медленно, будто оттягивала удовольствие. Если она этим наслаждалась, то точно была какой-нибудь психопаткой. — Ну, здорова, отец, — почти ласково сказала Нателла, будто давала ему ещё один шанс на исправление. — Да пошла ты. Пушка давно выпала из рук, перо осталось в чьей-то ноге, а в личном пистолете не осталось патронов. Его ждала позорная смерть, и всё же он старался бороться до последнего. — Хм... Ты ничему так и не научился, Гришенька. — Кончай уже. Или дрейфишь? — Я? А-ха-ха! Не переживай, муженёк. Мне идёт чёрный, и я буду отлично смотреться у твоей могильной плиты, — улыбнулась она, замахнувшись. И тут вдруг в глаза ударил свет — ярче самого яркого солнца —, послышался гудок машины и тарахтящий двигатель. Главарь даже не успел прикрыть глаза, как из тумана вырвалась какой-то дребезжащий дымящийся монстр и снёс Нателлу, почти как мэрию в прошлом году. А вместе с этим проехал чуть вперёд и опрокинул Главаря вместе с инвалидным креслом так, что он теперь оказался прижатым под раскалённой машиной. — Ну, чё, муж-ки? Вперёд? — зазвучал слишком отчётливый голос Катамаранова, вылезающего из трактора. Главарь, барахтающийся под весом кресла, едва ли должен был его слышать сквозь рёв мотора. Игорь, которого изрядно штормило, заполз к нему и уставился на него косыми волчьими глазами. Главарь замер и шумно сглотнул, не смея даже моргнуть... — А-а д-лжок уплачен, в-долаз... чик... Жизнь з- жизнь. — Чо?.. — только и смог выдохнуть Главарь, хмурясь. — Кап-чо, — с самым серьёзным видом кивнул Игорь. До Главаря не сразу дошло, о чём тот говорил, а когда понял, Катамаранов уже плёлся куда-то, бросив работающий трактор. Он исчез, провалившись в высокой траве, и Главарю оставалось только обессиленно смотреть на беспросветно чёрное днище и мысленно благодарить (или проклинать) их местного шайтана в человеческой шкуре. Пытаться выбраться оказалось бессмысленно, звать на помощь — тоже. Он слышал где-то приглушённые крики, разговоры, голоса, но всё это было так далеко, что, считай, не существовало. Ему чудилось, что его зовут, он хотел отозваться в ответ, но скоро от выхлопов стало не продохнуть. Он закрыл нос и рот, однако горький масляный дым находил лазейки, выбивал из него весь дух и изо рта вместо слов лился бесконечный чёрный кашель, как будто внутри него поселилась неугомонная псина, рявкающая на всё живое. "Я здесь медленно подыхаю," — отстранённо подумал Главарь, когда тело начало наливаться свинцовой усталостью, а из глаз сами собой полились слёзы. Ему очень хотелось спать, и если сначала он пытался с этим бороться, то под конец всё, чего просила его душа, был покой под набат пульса в ушах. Вот так: спасись от психопатки-бывшей, найди любовь, наладь отношения с сыном, а потом умри, задохнись угарным газом. "Какая же ты кровожадная сука, Судьба," — подумал Главарь перед тем, как отключиться. Сознание вернулось толчками, волнами накрывая всего Главаря, и он вдруг сделал глубокий вдох и вновь закашлялся, перекатываясь на бок. — Очнулся! Он э-э... очнулся! — защебетал Инженер, убирая горячие руки с груди. — Вот, постой же! Нюхай скорее! Он всунул ему что-то пахнущее так, будто его ударили в нос. — Дрянь... — пробормотал Главарь, оглядываясь по сторонам ошалелыми, ничего не замечающими, глазами. — Н-ну, о-отойдите чуть-чуть! Ему нужен во-воздух! — Слышали, граждане? — послышался голос Жилина откуда-то сбоку. — Расходимся! По домам, по домам. Всё-всё, ра-абота окончена, спасибо всем вам э-э сердечное лично вот от меня. Взор немного прояснился и перед ним возник беспокойный Инженер с ваткой и флаконом, а вокруг него ореолом собрались знакомые лица. — Ну, как ты, бать? — спросил Артём, склонившись, — бледный и с засохшими каплями крови на лице. Они там все были бледные, чумазые и уставшие. Белая рубашка Миши была измазана в грязи и порвана в нескольких местах; у Веника потерялся ботинок и сломались очки, которые он растерянно держал; а вот Инженер... Он был испачкан в машинном масле и усеян мелкими царапинками с двумя яркими следами от ногтей на шее. И взгляд его блестел в дребезжащей темноте, словно звёзды. — Кровь... Чья? — проговорил Главарь, сглатывая. — Что?.. А, это? — Сын ощерился, стирая брызги с щеки. — Не моя точно. — Ага... — потерянно кивнул Главарь, приподнимаясь на локтях, и Миша поторопился ему помочь сесть. Главарь потянул руку к лицу, чтобы поправить очки, но понял, что их не было. Сколько же человек увидели его вот так, без очков? — Вот это номер ты выкинул, конечно. — "Номер"? — усмехнулся Главарь, проводя рукой по лицу. Ладно хоть перчатки на месте... — Я на тигра похож, чтобы в цирке номера исполнять? — Ага, смертельный номер — угореть под тачкой за пять минут, — фыркнул сын, скрещивая руки на груди. — Как всё прошло? Где Нателла? — измождённо проговорил Главарь. "Или хотя бы её тело". — О-ой, значит... и ты не знаешь, да? — тихо осведомился Инженер, и вопрос повис в ночном молчании, которое можно было резать на куски. Каждый из банды, наверное, додумался до чего-то своего, но они с Инженером, кажется, негласно поняли друг друга. — Ладно. Куда она девалась — не наша забота. Главное, чтобы не высовывалась больше. — На это все важно закивали. — Подвезите-ка мне лучше сюда тачку, ребята, домой пора. На заслуженный отпуск, так сказать. — Да, босс, — отозвался Миша и утащил с собой Веника и Артёма, оставляя их с Инженером наедине. Тот начал неловко собирать свои стекляшки и ватки обратно в кейс, избегая зрительного контакта. — Кеш, — позвал Главарь, касаясь его плеча. — М-м? — Посмотри на меня, пожалуйста. Инженер сжал зубы и поднял на него свои тёмные грустные глаза, полные невыплаканных слёз. — Мы победили, слышишь? Победили. — Да, н-но... какой ценой? — возразил он, смотря устало, без упрёка, и его брови поднялись домиком. — Поубивали там друг друга, по-покалечили... Т-ты вот, ну... Чуть не это... ну, того... Р-разве это победа? — Победа никогда не достаётся просто так. — Ну-у! Не согласен здесь вот с тобой и-и вообще!.. Ты-ты собой так вот весь... э-э... рискуешь собой, а тебя по-потом вытаскивай, б-бешеного такого! Чтобы м-м не было больше вот этих всех выкрутасов! Правильно Тёма тебе с-сказа... говорит. Главарь хмыкнул, посмеиваясь в кулак, и это не ускользнуло от внимания Инженера. — Эй, что с-смешного-то? — Да ничего, — пожал плечами Главарь. — Просто ты ко мне вернулся, Кеша. — А... о-ой, да-да, приступ этот... О-ой... — Инженер неловко улыбнулся, чеша затылок, и тут же нескладно перескочил на другую тему, вытаскивая из кармана его немного поцарапанные тёмные очки. — А-а и о-очки твои, я снял их. Ни-ничего, да? — Ничего, — сказал Главарь, чувствуя, как в животе танцуют бабочки. — Можешь и перчатки с меня снять заодно. — А-а часики пожалуешь? — поддразнил Инженер, стягивая их. — Кеша, тебе можно всё. Он просиял такой широкой улыбкой, что казалось, что у него вот-вот лопнут щеки, и его очарование рухнуло на Главаря как солнечный удар. Опять. Господи, неужели ему можно было что-то не простить? Инженер взял его за руку, осторожно переплетая их пальцы. От них исходило живое тепло, не усмирённое перчатками. Главарь не хотел думать о Нателле, разборках, убийствах, рыночках, деньгах и взятках — о Железных Рукавах, обо всём мире, что был у него до этого дня. Теперь его мир сидел рядом с ним на обгоревшем поле, держал его руку и улыбался, заставляя сердце трепетать. Григорий ещё никогда не чувствовал себя так спокойно и так... счастливо.