Будни будущего богатыря

Елисей проснулся рано. Всю ночь он проворочился в постели то просыпаясь, то засыпая и сопротивляясь мысли о своей беспомощности. Да еще и Забава уехала, и всё осталось на молодом князе. Елисей встал с постели, вышел на балкон и, решив, в что погода отличная, надумал прогуляться. Вдруг на ещё безлюдной площади Елисей заметил какое-то движение и поспешил туда. Между тесными рядами прилавок стояло несколько грузных людей, они что-то негромко обсуждали. И чисто «от нечего делать» Елисей решил подслушать их разговор. Он подошёл к лавке с зеленью, купил несколько пучков с петрушкой, и между прочим, словно невзначай подслушал разговор мужиков. Вот, что он услышал: — Эй, Стёп, слушай, — начал рыжий плюгавый человек в широкой рубахе и холщевых шараварах, — план такой. Ты и Митрич сегодня вечером выбираетесь из города и ждете меня и Тришку у самой кромки леса. Завтра утром по дороге будет ехать телега со сборщиком налогов, там мы их и подловим! — мужик потер ладони, а его товарищи согласно закивали, и вскоре они все незаметно разбрелись по площади. Вот оно! первое настоящее дело богатырское! Елисей аж засиял от радости. Наконец, он сможет доказать Добрыне, что и он — богатырь, что он способен на нечто большее, ведь не зря Добрыня его тренировал? Так, значит, завтра? Можно попробовать сегодня их перехватить!.. Так Елисей и порешил. *** Вечером юнец, наскоро отметив что-то в ежедневных отчетах, натянул высокие сапоги, на талии закрепил тонкий ремешок, а на него прикрепил небольшой нож в красивых ножнах. Этот нож ему подарил Добрыня… Как раз после их первой схватки с крымским ханом. Нож был простой как и кожанные ножны, но Елисей им очень дорожил. Бегло осмотревшись в зеркали и удоблетворенно кивнув, юноша огляделся и незаметно прошмыгнул в окно. Конечно, он мог спокойно выйти через дверь, но побоялся, решив, что будут лишние вопросы. Смеркалось. Путь у проселочной дороги, про которую говорили разбойники, лежал через часть города, где жил Добрыня, и Елисей, не рискнув идти туда, свернул к ярморке. Так хоть и длиней, но без риска наткнутся на Добрыню. — Елисеюшка, здравствуй, милый, — тепло проговорил кто-то, и Елисей, резко обернувшись, увидел жену Добрыни — Настасью. Вот он попал… Но Елисей как мог непринужденно улыбнулся и ответил на приветствие вполне искренне. — У нас яблоки уродились, и я вот сижу-продаю, на, угощайся, — и она подала большое красное яблоко. — Спасибо, Настасья Филипповна. — Да не за что, а знаешь… — женщина задумалась и добавила, — мы, наверное, не спроста встретились, ты не мог бы снести записку моему Добрыне? Вот. — и она достала из передника сложенный в четверо листок. Отказать было неловко как-то. — А… Да, давайте, что ли… — проговорил Елисей и взял письмо, — до свидания, Настасья Филипповна. «Черт. И что мне теперь делать? — размышлял Елисей, шагая в сторону добрыниного дома — Может подбросить и убежать? Нет. Не получится. Настасья наверняка меня вспомнит вечером. Будет разговоров после… мда…» И решил тогда Елисей лично передать записку Добрыне, а потом как-то незаметно испарится. Да, риск, конечно, значительный, но по-другому как? Да и парень всегда верил в свою удачливость. Постояв на пороге, он постучал и стал дожидаться, когда откроют дверь. Добрыня открыл почти сразу и широко улыбнулся, увидев Елисея. — Ну здравствуй, Елисей Силович! Проходи, садись за стол… — Погоди, Добрынь, я должен уйти, а сегодня вот Настасью Филипповну встретил, и она передала тебе это, — и гонец протянул записку. Богатырь быстро пробежал глазами послание и смял листок, нахмурившись. — А куда идешь? — Да так… Дела. — этого вопроса Елисей боялся больше всего. Он не сможет солгать Добрыне. — Выкладывай, — с напускной строгостью проговорил богатырь, хотя сам не придавал этому значения. — Пойми, дело важное, тут разбойники… они…ну. Добрыня нахмурился. — Пойдем-ка в дом, гонец. — Сказал он и буквально затащил Елисея в дом и силой усадил за стол, а сам встал напротив, — Рассказывай, и ни слова лжи. Елисей помолчал-помолчал, да и выложил всё что знает про разбойников, и про свою затею рассказал. Добрыня во время его скомканного рассказа ходил по комнате, а когда гонец сказал о своем решении самому поймать разбойников, подошел и влепил ему крепкий подзатыльник. — Бестолочь! А если бы ты погиб? — Ай, — проговорил Елисей, потирая голову и не смея поднять глаза на богатыря. — «Аай», значит, — передразнил его Добрыня, — а если бы дубиной по голове тебе дали, а? Молчишь? Снимай портки, гонец. Елисей вздрогнул и словно очнулся от сна: — Добрынь, не надо, пожалуйста, не надо… Я всё понял, честно. Богатырь хмуро осмотрел гонца с головы до ног: — Вон какой вымахал, а ведешь себя, как дитя неразумное, честное слово! Ладно. Не буду я тебя пороть. Ступай домой и что б никуда не лез, иначе придется тебе спать на животе, я понятно объясняю? — Понятно… *** Обидно стало Елисею, и решил он во чтобы то ни стало поймать тех разбойников, чтобы доказать Добрыни, что он никакой не ребенок и может сам за себя постоять. На следующий день, утром, Елисей накинул на себя серый плащ, взял колчан со стрелами и направился за город. Через полчаса он уже был на месте, про которое говорили разбойники, и затаился в предвкушеннии неплохой драки. Почему-то только сейчас Елисей подумал, что ему ой как не поздоровится, если Добрыня Никитич узнает об этой вылазке. Но он поспешил отогнать от себя эти мысли. Разбойники появились только к полудню, разбрелись по поляне и стали дожидаться, когда появится сборщик податей. Елисей же решил, что «брать» разбойников надо лишь с поличным и продолжил сидеть в засаде. И только через час, когда гонец уже начал дремать, послышался скрип телеги и на дороге появился воз с человеком в плаще, надвинутом на глаза. — Стой, — хрипло прокричал главарь разбойников и преградил путь лошадям. — Отдавай деньги! Человек молчал. — Я кому говорю, — разбойник начал свирипеть. — Эй, а ну! — Как бы не так. — Тихо, но твердо проговорил человек в капюшоне, и отбросил плащ. — Добрыня! — чуть не воскликнул гонец в голос. Разбойник сразу просек, что дело запахло жаренным, и громко свистнул, чтобы и другие разбойники вышли из своих укрытий. Их оказалось намного больше, чем предполагал Елисей — не меньше двух дюжин. И юноша, видя, что несколько разбойников сразу окружили богатыря, сам выскочил из своего укрытия. Натянул титиву и сам себе прошептал: — Только по ногам… — выпустил стрелу. Что сказать стрелял Елисей метко, и стрелы попадали точь-в-точь под колено с обратной стороны. Таким образом Елисей обездвижил пять или шесть разбойников, но не заметил как к нему сзади подошел рослый мужик и сильно ударил по голове. Он упал, и последним, что запомнил, была зеленая трава. *** Очнулся Елисей дома у Добрыни Никитича и застонал, ни столько от боли, сколько от страха, ведь он попал, и попал по-крупному. В комнате никого не было. Вдруг заскрипела дверь, и появился Добрыня. — Ну что, оклемался, герой? — спросил богатырь, убирая мокрое полотенце с головы гонца. — Как ты? Что голова? — Спасибо, Добрыня Никитич, всё… прошло… уже. — тихо проговорил Елисей и сел на скамье, поджав к подбородку ноги. — На глазах гонца навернулись слезы от жалости к себе, он понимал, что последует дальше. — Тогда давай потолкуем, гонец, — строго сказал Добрыня, — например, о тех правилах, которые мы установили, помнишь их? Елисей кивнул и шмыгнул носом. — И сколько из них ты нарушил? — Два, — тихо выдавил из себя Елисей, — прости, Добрынь… я. — И зачем ты сегодня полез к разбойникам? Я ведь говорил оставить их. А вчера я тебе поверил, что поумнел… эх, Елисей-Елисей… И что мне с тобой делать? Елисей молчал. — Я предупреждал? — Да, но… — Так зачем же ты полез туда, дурак что ли? — Нет, прости меня, пожалуйста, я знаю, что виноват… и ты… ох, наверное, в-выпорешь меня?.. Добрыня хмуро кивнул, и Елисей жалобно захныкал. Добрыня встал, и молча вышел во двор. «За розгами» — догадался Елисей и принялся растирать непослушные слёзы, он мужчина во всяком случае, ему нельзя вот так разреветься. И наказание надо принять достойно. Он встал, выставил лавку и стал дожидаться Добрыню. Богатырь вернулся через несколько минут и кивнул. Он не собирался жалеть гонца, и хотел, чтобы этот урок тот запомнил на долго. Пучок розог он положил на стол и сказал гонцу ложится. Юноша кивнул и дрожащими пальцами принялся расстегивать пуговицы на штанах. Красный, как рак, он стянул их и лег на скамью. Закусил руку. Порка началась. — Елисей, Елисей, горе ты луковое… — слова падали вместе с хлесткими ударами. Вдруг Добрыня остановился и спросил: — За что это наказание? Елисей всхлипнул несколько раз и проговорил, — За то, что ослушался тебя… И за то, что рисковал, и… и за ложь… Прости меня, Добрыня Никитич! — Хорошо, хоть понимаешь. Гонец почувствовал несколько сильных ударов и вскрикнул. — Ай, я… больше не будуу… — прохныкал он совсем по-детски. Но наказание далеко не закончилось. Ещё несколько минут Добрыня молча наносил хлесткие удары. И добавлял: — Я — не хочу — чтобы — ты погиб — и мне — пришлось — стоять у твоей могилы — лишь потому что — ты хочешь по-геройствовать! — и нанёс последние самые сильные удары. — Я понятно объясняю? — Да, — Гонец кивнул, и приготовился к следующему удару, но его не последовало. Добрыня отложил розги и кинул Елисею: — Вставай, малец. Елисей шмыгнул носом и кивнул. — Я надеюсь, мне больше никогда не придется повторять этот урок, ведь так? — Да, Добрыня Никитич, я обещаю… — И я верю тебе. А сейчас, ступай в угол и подумай о сегодняшнем дне. — Что? Ну, пожалуйста, Добрынь, я уже всё понял, честно. — Елисей серьезно думал, что богатырь не заставит его стоять в углу. — Хорошо, что понял, теперь осталось запомнить, давай. Елисей сокрушенно мотнул головой, побрел в указанный Добрней угол и, всхлипнув, уткнулся лбом в пересечение стен.