Сталь, что сокрушает тьму

Даже самый мирный из городов не бывает мирным до конца, когда вокруг него бушует война. — Государь, — лорд Дуилин кланяется, входя в просторный кабинет. Лучи солнца играют в витражах и причудливыми бликами рассыпаются по стенам. Король Тургон стоит возле окна и смотрит на белые башни и сияющие фонтаны своего города: отсюда, из Башни Короля, они смотрятся особенно прекрасно. День светел — в отличие от новостей, которые принёс Дуилин. Новостей, которые король уже знает. Тургон медленно поворачивается. Он бледен, и в глазах его клубится тень. — Садись, Туилиндо. Ты не ранен? — лорд качает головой. — Выпьешь со мной вина? — голос короля звучит устало; он указывает главе Дома Ласточки на кресло возле стола и сам садится напротив. Дуилин медлит несколько мгновений. Он одет не в цвета своего Дома, но в чёрное и коричневое; вместо сверкающих лат на нем простая кольчуга, коса спуталась и растрепалась под шлемом без гребня, который он держит в руках. В разведку не ходят в сияющем военном облачении. Особенно — в разведку города, сокрытого в глубочайшей тайне. Щека Дуилина расцарапана, на поясе висит перевязь от меча — само оружие, конечно, осталось у входа во дворец. — Благодарю, государь. Я бы выпил воды, но не более. Тургон пододвигает стоящие на краю стола кувшин с водой и кубок. Дуилин наливает себе сам и пьёт почти залпом. Делает глубокий вдох и произносит на выдохе: — Сарнаквар пал, государь, — пауза. Король склоняет голову в скорби: он знает каждого из жителей своего города. — Сегодня в разведку ходил отряд из Дома Ласточки под моим предводительством. В часе пути от долины Тумладен, в горах, мы наткнулись на отряд орков. Никто из них не ушёл живым, тайна города в безопасности. Трое воинов были ранены, но будут жить. Сарнаквар пал. — Благодарю тебя, лорд Туилиндо из Дома Ласточки, за твою службу и храбрость твоих воинов. Я зайду сегодня к раненым в Палаты Исцеления... и к семье убитого с соболезнованиями. «Это моя вина, государь», — хочет сказать Дуилин, но молчит. Потому что, сколько бы ни думал, он не понимает, как мог предотвратить это. Это не было его ошибкой. И, в любом случае, вина за эту смерть лежит на Морготе и только на нем. Дуилин наливает себе ещё воды и молча пьёт. Затем спрашивает устало: — Нужен ли я тебе сейчас, государь? Тургон поспешно кивает: — Ступай. Я буду ждать отчета разведки, но прежде, конечно, отдохни. Дуилин поднимается и, слегка поклонившись, направляется к выходу. Ему вслед раздаётся негромкое: — Мне жаль, Туилиндо. Король, конечно, и сам понимает, что этих слов слишком мало. Но что еще можно сказать? Война доходит даже до мирного Гондолина. Ни Дуилин, ни Тургон не хотят думать, сколькие гибнут за пределами долины Тумладен. Дуилин спускается по бесконечно длинной лестнице, проходит к выходу. Коротко благодарит стражника, у которого забирает меч. Летнее солнце отражается от белого камня, слепит глаза, и лорд слегка опускает веки. Он направляется домой и проходит мимо кузниц Дома Гневного Молота, когда его окликает резкий голос: — Туилиндо! Дуилин оборачивается. На пороге стоит широкоплечий эльф с завязанными в небрежный хвост тёмными волосами. Рукава чёрной рубашки закатаны выше локтя, и на руках видны белёсые линии шрамов, а на запястьях — следы кандалов, так же, как и на шее. Нолдо сам подходит к Дуилину и кладёт тяжелую широкую ладонь ему на плечо. Повторяет: — Туилиндо. — Рог, — Дуилин склоняет голову в признательности. Он и без слов понимает, что ему выражают соболезнования. Лорд Рог всегда скуп на слова — но не на дела. — Кажется, весь город говорит о том, что случилось. Но никто не говорит, как оно случилось. Расскажи мне. Завтра в разведку идёт мой отряд. Я должен знать. Дуилин медленно кивает. Он не хочет говорить об этом, но понимает необходимость и не винит Рога, останавливающего его на пути к долгожданному отдыху. — Стрела из-за угла. В горло. Не знаю, в какой момент они нас заметили. Явно раньше, чем мы заметили их. Эти орки плохо стреляют: их было около десяти, и только двое попали в цель. Одному из нас в горло, другому — в руку с мечом. Мы довольно быстро нашли уступ, за которым они прятались. Стоило им начать проигрывать бой, как твари бросились бежать. Но мы настигли всех. Ещё трое моих воинов были ранены в ходе стычки, — Дуилин говорит отрывисто, словно он запыхался ему не хватает воздуха на длинные предложения. Рог слушает, рука сжимается на плече. Наконец кузнец кивает: — Спасибо тебе. Я соболезную. По крайней мере, это была быстрая смерть. — По крайней мере, это был не плен. — Из плена можно сбежать, — невесело усмехается Рог. — Из Чертогов Мандоса тоже выходят, говорят, но своими глазами я не видел. Впрочем, каждый сам решает для себя, что хуже. Я рад, что меня не убили тогда. Дуилин не отвечает: что тут ответишь? Он только мягко снимает руку Рога со своего плеча и отшагивает в сторону. — Теперь я пойду. Благодарю тебя за поддержку, — он разворачивается и уходит, не видя, как неуловимо меняется мрачное выражение лица Рога. Сочувствие и ненависть не исчезают, но в глазах загорается огонь идеи. Пока — только смутной идеи... *** — Айнимо! Когда лорду Рогу это нужно, голос его перекрывает шум кузницы. Тот, кого он зовёт, подходит сразу же: он как раз оторвался от наковальни, чтобы выпить воды. Рог опускает руку ему на плечо: — Мне нужна твоя помощь. Пойдём, поговорим. — Конечно. Они отходят в соседнее помещение. Стены толстые, но всё ещё пропускают шум из кузницы. Здесь не так жарко, и Айнимо вытирает пол со лба. — Итак, Рог? — эльдар других Домов могут обращаться к своим лордам более почтительно, чем просто по имени, но только не в Доме Гневного Молота. Они равны между собой, пережившие одну боль, выплавленные в одном горне. У них есть лорд, чтобы командовать ими в бою и представлять их перед королем, но не более того. — Чем я могу помочь тебе? — Я знаю, ты был целителем раньше, — Айнимо отводит глаза, но Рог безжалостно продолжает: — Более того, ты исцелял фэа. Тебе знакома Музыка этого мира куда больше, чем кому бы то ни было в нашем Доме. Мне нужна помощь мастера чар. — Поищи его среди других эльдар. Это было в другой жизни. — Тот, кто умеет Слышать, не теряет свой дар так просто. Послушай, Айнимо, сейчас я попрошу у тебя многого. Я знаю это. И всё же помощь мне нужна именно твоя. Мне нужен по-настоящему хороший кузнец, который к тому же чувствует Музыку. Где ещё я найду такого эльда? Айнимо шумно сглатывает. — Что ты задумал? Ты знаешь, что я не откажу тебе в просьбе, если только она мне по силам. — Дай мне услышать тьму так, как слышишь ее ты. Покажи, что для тебя приближение орков. Что ты чувствовал, когда они касались тебя. Когда тебя касалось тёмное, искажённое железо оков. Я знаю, что дар, подобный твоему, становится проклятием в Ангамандо. Позволь мне вновь сделать это проклятие даром — для всех нас. Айнимо молчит, кажется, целую минуту, потрясённый и растерянный. Рог не торопит. — Ты просишь меня поднять аванирэ. — Да, я прошу тебя поднять аванирэ. — Ты же знаешь... — Знаю. И всё же прошу об этом. — ...Зачем? — спрашивает Айнимо после ещё одной паузы. Рог смотрит ему в глаза — и объясняет. Спустя полчаса они сидят на полу комнаты. Рог молча держит за руку своего друга и верного, которого колотит крупная дрожь. Остекленевшие глаза смотрят в пустоту. Наконец Рог спрашивает: — Мне послать за целителем? — Нет, — голос Айнимо дрожит. — Ты уверен, что справишься с этим сам? — Да. Дай мне немного времени. — Я не забуду того, что ты сделал ради меня. И если мой замысел окажется удачным, я не стану скрывать твоего вклада. — Я не откажу тебе в просьбе, если выполнить ее будет в моих силах, — повторяет Айнимо и добавляет: — Не скрывай, что я помог тебе, но лучше умолчи, чем. Они все равно не поймут, что в этом такого. Сложно ли открыться в осанвэ и показать, что чувствуешь? — он горько усмехается. Рог только кивает и крепче сжимает ладонь медленно успокаивающегося нолдо. И только когда дыхание Айнимо выравнивается совершенно, лорд поднимается. — А теперь я соберу наших мастеров. У нас много работы. *** Когда последние слова чар звенят над клинком, никто из них не сомневается в том, что их долгие труды увенчались успехом. С тех пор, как погиб Сарнаквар, минуло много месяцев — и вот на наковальне лежит меч, достойный короля. Изящная простота рукояти, совершенство линий, едва заметная гравировка на лезвии... И всё же этот меч предназначается не королю. Пока — нет. Куда нужнее он в самом обычном отряде разведки. Долгое время мастера молчат, глядя на своё творение. А потом лорд Рог смеется. Мало кто в Гондолине слышал этот смех хоть раз. Даже в Доме Гневного Молота немногим доводилось видеть Рога смеющимся: он и улыбается-то нечасто... Но теперь в кузнице звучит искренний смех радости и облегчения. Улыбки расцвечивают усталые лица мастеров. Рог отходит от наковальни, умывает лицо и говорит просто: — Мы справились с большой задачей, друзья мои. Каждый из вас вложил в неё своё фэа, и каждому я благодарен. Aiya! — Aiya! — нестройным хором гремит в ответ. — Я думаю, ему нужно имя, — замечает один из кузнецов. — Верно, Менельдил, — серьезно отвечает Рог. — Я хочу попросить Айнимо наречь его, если только он не против. Это право принадлежит ему. Айнимо медлит немного и твёрдо отвечает: — Оркрист имя ему, «Сокрушитель орков». И да оправдает он своё прозвание тысячекратно. — Да будет так. Через неделю наш черёд идти в разведку. Оркрист отправится с нами. Я знаю, что он не подведёт нас, но всё же мы обязаны убедиться. ...Когда Рог извлекает клинок из ножен на полдюйма и видит ровное синее свечение, он не испытывает торжества. Он и без того был уверен в творении своего Дома, а потому это означает лишь новое появление орков хотя и довольно далеко от долины Тумладен, но все же слишком близко к ней. Он хмурится и шепчет: — К оружию. *** Входя в зал совета, лорды Гондолина уже знают, что Дом Гневного Молота создал нечто невероятное. Об этом говорит весь город — но суть изобретения до сих пор остаётся тайной. А потому во всех них горит нетерпение, когда они рассаживаются за большим резным столом. Перед ними уже разложена подробная, искусно выполненная карта Эред эн Эхориат, Окружных гор. Все лица, впрочем, обращены не на карту, но на того, кто входит в зал последним. Лицо лорда Рога не выражает ни гордости, ни торжества, когда он кладёт на стол рядом с картой свёрток и откидывает в сторону ткань. Перед лордами лежат два меча. Король Тургон сдержанно улыбается. — Открой же тайну, что мучает всех нас вот уже несколько дней, друг мой, — обращается он к Рогу. Тот качает головой: — Позволь мне вначале рассказать о делах менее радостных, государь. Мы вновь встретили орков — впрочем, дальше, чем отряд Туилиндо в прошлый раз. Вот здесь, — его палец указывает точку на карте. — Они действительно научились передвигаться скрытно. Если бы не наше новое изобретение, нас бы так же застали врасплох. Сталь этих клинков, — он касается оружия, лежащего на столе, — сияет, когда орки или тролли оказываются поблизости. Лорды Дуилин и Галдор дружно охают. Восхищенными выглядят и остальные. Рог между тем продолжает: — Нам нужно быть предельно бдительными. Я предлагаю увеличить отряды разведки. Что до мечей... Этот мы назвали Гламдринг и сделали лично для тебя, король мой Турукано. Прошу, прими этот дар от Дома Гневного Молота, лично от меня и от Айнимо, чья заслуга в его создании несоизмеримо выше моей. — Благодарю тебя, дорогой друг, и благодарю всех твоих мастеров. Это великий дар, — отзывается Тургон и берётся за рукоять. Меч идеально ложится ему в руку, оказывается легким и удобным. — Второй же меч зовётся Оркрист и уже бывал в бою. Я не оставлю его себе: вы знаете, я предпочитаю иное оружие. Пусть он останется у тебя, государь. Подари его тому, кого сочтешь единственно достойным, — Тургон с благодарностью отвечает и на это. Много лет спустя, в день свадьбы своей дочери, он подарит этот меч своему зятю Туору, сыну Хуора — и история Оркриста, как и спасённого из Гондолина Гламдринга, будет на тысячи лет длиннее истории своих создателей.