Влюбиться...

Влюбиться в кого-то — все равно, что заразиться какой-нибудь болезнью. Взять обычную простуду например: все начинается от лёгкого першения в горле или чихания, и заканчивается порой мучительной лихорадкой, от которой почти сходишь с ума и лезешь на стены. Не правда ли похожие явления? Когда начинаешь испытывать к кому-то такие прекрасные чувства, то вляпываешься по самое никуда, забываешься в своих же эмоциях, отрицаешь очевидное до последнего. А после важный и волнительный этап — принятие. Как подпись приговора, такой же ответственный. После этого все начинается в полной мере: зависимость, влечение, желание находится чаще с объектом влюбленности. Или же уже любви. Вот на этом этапе нужно либо действовать и надеятся на взаимность, либо бить в набат от собственной беспомощности. Странная и опасная штука, любовь. Но какая приятная… Как-то раз Каминари возвращался в общежитие после тяжёлого утомительного учебного дня. И причем был он таким не из-за заданий, уроков или практики, нет. Денки был морально запутан в ситуации. До сих пор он не понимал, как откровенно и постоянно начал пялиться на одну из девушек его класса. Прокручивать в голове разные повседневные действия в ее компании, воображать что-то явно нереальное. Всю жизнь он думал и мечтал, что когда-нибудь у него появится милая, но интересная девушка, с неплохими формами и в целом, в его вкусе. Представлял он ее во всей красе, часто, и даже нескольких, как варианты. Но в последние две недели все мысли просто забиты Джиро. А ведь она с его фантазией не переплеталась почти что никоим образом. Отчего? Отчего он начал так засматриваться на ее лицо, слушать ее голос, что так красиво отдавался при пении, искрил и успокаивал одновременно? Почему ему хотелось чаще видеть ее улыбку, ее саму? И как такие чувства могли зародиться столь быстро? Частью себя он понимал, что это. Что за чувства трепещут, когда он видит ее. Частью себя он радовался, что смог наконец почувствовать настоящую любовь. А ещё одной, самой большой, наверное, частью, пытался переосмыслить все свои принципы. До этого он чувствовал лишь влечение. Не было таких искренних, нежных и безгрешных эмоций ни к кому и никогда. Он все больше старался перестроить все свои прошлые идеалы, убеждения, что так искажали реальность. И понемногу, приходил в себя и даже радовался. Ведь для него это не только опыт: здесь и по настоящему чистое счастье, и омрачала его лишь трусость. Трусость сделать первый шаг, наконец признаться и облегчить душу. Но что, если она оттолкнет? Не захочет больше общаться, начнет избегать? Каминари боялся думать об этом, и все откладывал. Началась следующая стадия: первые душевные муки. Любовь ведь не только приторное до бабочек в животе ощущение. Иногда, находясь наедине с собой в пустой комнате, он лежал ночами без сна. Его съедало заживо это пламя, зверское, нескончаемое. Он бы очень хотел признаться. И заодно получить взаимность. Но неизвестно от чего всегда робел. Просто стеснялся подойти иной раз, краснел и отходил. Прямо как застенчивая школьница, факт! Но… Разве он мог предугадать? Разве мог с уверенностью заявить такие вовсе не шуточные вещи? За свою беспомощность парень винил себя, признавал самым настоящим слабаком. Разумеется, в их классе полно парней получше: сдержанный Шото, мужественный и весёлый Киришима. Хотя бы эти двое, но уже были достойными претендентами на сердце такой девушки. С каждым днём он терял надежду, и даже один раз проболтался о чувствах Эйджиро. Что обрадовало, так это то, что он не испытывал ничего такого к Кьеке. Поэтому лишь похлопал друга по плечу, мол «Не стоит так переживать, смелее. Ты весёлый и сильный, да и Джиро не будет резка». За тот разговор светловолосый готов был благодарить весь мир: решимость зажглась в его сердце, разгораясь все сильнее, вытесняя сомнения и страхи. Что может быть лучше, чем искренняя поддержка друга? Следующим утром он решил действовать. Близился вот уже конец ещё одного дня на обучении геройского курса. Близился, а Каминари за все прошедшее время так и не подобрал нужного момента для такого отчаянного шага. Шага, что мог стать последним в его любви. Хоть вся решимость и не сумела сохраниться, он всё ещё был настроен на позитив и совершенно не сомневался ни в чем. Только бы найти такой идеальный момент — непросто. Он решил подождать ещё час, до конца занятий. Стрелка часов указывала на истечение ещё одного урока, последнего на сегодня. Денки, выйдя из здания школы и поймав взглядом в толпе девушку, вдруг ощутил поглощающее его волнение. Затрясло не на шутку, иначе не скажешь. «Кто я, герой, или нет?!», — кричал он в мыслях себе, сжимая кулаки и сквозь собственные опасения подбегая к Джиро. Яойрозу, что что-то оживлённо рассказывала ей, затихла. Кьека обернулась. Каминари окликает ее чуть слабым голосом, сразу немного кашляя в кулак, приводя связки в порядок. — У меня тут дело одно к тебе появилось, — он посмотрел на немного удивленную Джиро, что чуть смутилась и отвела взгляд. — Пойдем прогуляемся вокруг школы? Несмотря на странность и бессмыслие это предложение Кьека приняла, и Момо одобрительно кивнула. Девушки попрощались, а Денки позвал подругу идти за собой. Улыбка, что не сходила с его лица, будто трещала по швам. Шквал из разных эмоций будто накрывал, и тело нестерпимо начало дрожать. Говорить было сложно, связки колыхались, будто гитарные струны. Он старался держать себя в руках и не натворить глупостей при той, кого так сильно любил. Джиро тоже немного волновалась. Впервые такое внимание ей оказывал парень, причем тот, кто давно ей… — Сюда, — Каминари немного подхватил ее под руку, разворачиваясь в другую сторону. Он привел ее в место, где под двумя деревьями розовеет тень заката, где ярко-красные, персиковые и огненные лучи уходящего солнца смыкали концы, отражались от темных зеленых листьев. Вроде бы ничего особенного было здесь, но сколько магии придавала эта волнительная, новая атмосфера, что будоражила и запоминалась надолго. Денки остановился, встал лицом к девушке, ловя ее заинтересованный взгляд. Невольно пришлось сглотнуть слюну он накатывающего оцепенением волнения. Оба немного краснели от неловкости. И всё-таки светловолосый решил своими силами пробивать дорогу в будущее. — Кьека, — с робостью кролика начинает он, стараясь сделать тон более уверенным и решительным. Мужским. — Прошу, выслушай и пойми. Девушка настораживается сильнее. Отводит взгляд в сторону, кратко кивает и ждёт. — Ты замечательная, умная, очень хорошая девушка. По крайней мере, я так честно считаю. С тобой очень интересно проводить время, и я бы готов был отдавать все свободные часы ради общения с тобой. Джиро краснеет заметнее, мнется на месте от нахлынувших комплиментов и понятия не имеет, что можно ответить. — Я раньше не понимал этого чувства, вернее, я никогда не знал для себя правды. Оно все больше захватывало меня, и я не знал, что делать. Но сегодня меня переполняет решимость. Кьека непрерывно смотрит в ответ в его глаза, восхищается красотой и складностью его слов. Если бы он только знал, какой ураган проносился в ее душе, какая надежда вспыхивала. — И я бы очень хотел признаться, что, что… Он не успел договорить, только лишь чужие руки оплели его плечи. В диком смущении, секундно ведомая решительностью Джиро крепко сжимала парня в объятиях. Лучше уж так, чем она до конца растает от его пылких признаний. — Больше. ничего не говори, — вполголоса говорит она, — Ты мне тоже нравишься. Опрометчивая уверенность не была напрасной. Каминари, тоже краснея, обнимает ее в ответ. Он счастлив как никогда прежде, немного растерян и шокирован. Но счастлив, а это самое главное. Он послушно молчит, немного смелеет и утыкается носом в темные волосы. Теперь все в их юности совершенно.