На отшибе

-Нет! И не думайте! Я не расскажу Вам, что видел в той деревне! То, что я видел! Я видел.. Кричал старый псих врачам, дергая левый карман пальто, пытаясь порвать записки. Но все же повязав его, он разговорился и поведал мне историю о далекой деревне на отшибе всех городов, где по его рассказам ходит ужас. Настоящий ужас. Сам я мало верил в мистику, но рассказ старика меня заинтересовал и я отправился туда: ехать мне было недолго и выйдя из автобуса уже был вечер. Соседствующие с деревней дачи выглядели мило, но сам пейзаж местности - нет. Увидев вдалеке отголоски той деревни, я начал вспоминать рассказ старика.

***

Генри Робертсон, старый психопат, поведавший нам о ужасе деревни , говорил о том, что в глубокой древности индейцы боялись подойти к этому месту, чувствую плохую энергию. В 16 веке тут основали небольшой шахтерский городок, но вскоре, из-за обвала пород, он утратил свою значимость вплоть до конца 17 века. В 1692 году ведьмы Сайлема уверяли, что их дом там, у далекой реки штата Массачусетс. Сейчас же от всех этих действий осталась лишь деревня. Буквально 15 лет назад же в деревни произошел пожар, и хоть дома он почти не затронул, почва стала неплодородной, а ручьи высохли и за деревней остался следить лишь старый лесник. Он переехал из своего дальнего дома в псарню, что была удобнее и больше и кормил собак. Но спустя какое-то время он начал замечать странные следы признаков жизни в деревне: по вечерам загорался фонарь в его собственном доме, а лесник видел силуэты. В одну из ночей он проснулся от женского крика. Выйдя во двор, он увидел, что в загоне больше нет собак. Тогда он остался совсем один и решил уйти из деревни, но дойдя до выхода из деревни, он начал осознавать, что "Нет - он нужен этой деревне! Что он - ее единственная опора!". Так он и написал в своей предсмертной записке, а после убил себя выстрелом из дробовика. Сам Генри Робертсон приехал туда спустя 10 лет после смерти лесника. Он ехал из Нью-Йорка в Бостон и решил заглянуть в свою родную деревню, где он вырос , а после отправился в институт. И тогда, войдя в деревню, он не увидел ничего интересного. Посчитав так, он тайком вошел в свой дом, псарню, которую содержала его мать. Войдя в дом, он ужаснулся и начал сходить с ума.

***

Что за ужас меня тогда ждал я и не предполагал. Увидев бар, я решил переждать ночь там. Идти до него мне пришлось чуть больше двух минут. Дорога была ужасно грязная и темная, а видно было ее лишь из-за зажигалки в моих руках. Баром то заведение было трудно назвать. Серый двухэтажный паб с выбитыми окнами и неимоверно большим количеством пьяниц внутри, ни смотря на незаселенную местность. Войдя в заведение, я не чувствовал себя безопасно. Все таращили на меня глаза, лишь усатый бармен отнесся ко мне адекватно: "Здравствуйте!" прокричал он что было мочи в его старом хриплом голосе. "Вам чего? Пива?". "Да" -ответил я и подошел к стойке "Я слышал, у вас неподалеку есть деревня.." -не успел продолжить я, как бармен уже нахально ответил мне "Нет! Нет там никакой деревни! Понаехали отсюда со всех частей Америки! Нет деревни!" Тогда я проигнорировал его и заказал комнатушку наверху. Сама комната была тесной и сырой. С потолка капала вода, а матрас был грязный. Всю ночь я не мог уснуть, из выбитого окна мне доносились какие-то завывания, ни смотря на то что ветра не было. Ближе к двум часам ночи, когда свет внизу погас, я начал чувствовать какую-то клаустрофобию и появилось ощущение слежки. Тогда я вновь начал вспоминать рассказ старика и лишь под утро уснул. Наутро я выглянул из окна: пейзаж был не лучший. Грязь, пасмурно, туман, немного снега под тенями засохших деревьев. Спустившись на первый этаж, я выпил невкусный чай и одев сюртук отправился к водоему. По намеченной у меня в дневнике карте, деревня была совсем рядом. Посмотрев влево, я увидел бугорок, закрытый деревьями и понял что там и есть эта деревня. Нагнетаемый страх рассказами старого психа Генри Робертсона начал усиливаться, но что-то манило меня туда. И я, забыв обо всем, как маленький ребенок пошел туда, выронив дневник с картой прямо в озеро. Шаги мне удавались трудно. Моя одежда вплоть до рубашки была вся в грязи, но я продолжал идти. Взобравшись на холмик где была глухая деревня, я раздвинул кусты и ветки, падающие на вход в деревню и вошел туда.

***

Что было дальше - я не знаю. Быть может, это представление моего больного сознания. Может, воображение после рассказов старика, а может и самая настоящая правда. Я чувствовал давку, какую-то клаустрофобию, завывание, что я слышал ночью, усилилось, а вдалеке я слышал какой-то гул. И лишь, подойдя к псарне, звуки прекратились. Я испугался этого и хотел убежать, но начался сильный и бесшумный ветер. Он закрыл мне выход из деревни и все что оставалось мне делать - дрожать. Я начал видеть силуэты вдалеке. Сгорбившийся старик с топором в руках будто шел ко мне, переступая упавшие деревья. Я вошел в псарню, надеясь найти дробовик, которым по рассказам Генри Робертсона, убился лесник, следивший за псарней но. Я увидел в спальне сидящего без головы лесника. Тогда я, задрожав, выбежал из псарни и запер дверь в дом но ко мне шли силуэты. Это не были люди. Это были силуэты. Черные и просвечивающиеся без некоторых конечностей. Тогда я принялся бежать вдаль, но... С этого момента я ничего отчетливо не помню. В тот момент, будто все переменилось. Будто мое сознание начало видеть мир иначе. В общем С меня упала шляпа и передо мной лежало существо. Оно не источало запах: это было огромное мерзкое существо с щупальцами. Щупальцами повсюду. Он имел лишь один глаз и прибыл явно не из нашего мира. Не из нашей галактики. Он был из далекой вселенной на рубеже бескрайнего космоса. С самой дальней планеты и галактики. Он был весь в грязи и по его виду можно было определить лишь две вещи: ему миллиарды лет и он мертв. Он мертв и стал идолом для здешних сектантов , живших здесь. Тогда я начал вспоминать весь бред, а не основное повествование Генри Роберстона. О его детстве без друзей, о сектантах и о клятве неразглашения которую он нарушил и теперь его ждет смерть. В тот момент я упал без сознания.

***

Очнулся я уже в засохшей речушке близ деревни на отшибе. После этого я сел на первый автобус и уехал из Массачусетса навсегда. Дальше я жил в Новом Орлеане, пытаясь найти себя в творчестве и искусстве, но я не мог. Тогда я лег в психиатрическую больницу, но даже это мне не помогло. Начал успокаивать меня лишь морфий, но его действие было недолгим, а после и сильнее угробило меня, ведь под ним мой страх был не только в воспоминаниях , но и на яву. И сегодня я принял решение. Пора. Окно. Луна. Безлюдное место. Квартира на пятом этаже. Пора. Так я избавлюсь от всего. От всего ужаса. Пора.