Бисквитный демон

      — Благодарю за покупку, приходите ещё! — мистер Грин отпустил очередного клиента, не вызвавшего у него никакого интереса.       Уже несколько лет пекарня «У Грина» исправно работает, а его владелец успешно ловит своих жертв и превращает их в свой главный товар: фирменные кексы.       К «ингредиентам» есть особые требования: они должны быть постоянными покупателями пекарни, не должны иметь лишнего веса, как и заниматься спортом на постоянной основе. В основном жертвами становятся дети и молодые девушки, в лучшем случае одинокие. Их Грин с лёгкостью может привлечь невероятной харизмой и приятным голосом, после чего лёгкими уловками заманивает их на кухню, где в тайне от чужих глаз творит свои дела.       — Добрый день, Евангелина, — парень помахал рукой только что вошедшей девушке, которая с самого начала ему приглянулась. — Решила снова взять карамелек к сериалу?       — И тебе доброго дня, — в ответ она лишь улыбнулась. — Да, сегодня будет последняя серия, нервы на пределе, поэтому я бы взяла побольше. Теперь нежалко и фигуру испортить — гимнастику-то я давно оставила, — тихо хихикает.       — Мне очень жаль, но их не осталось, — Грин изобразил огорчение. — Посмотрим на складе, там может стоять ещё коробка.       — Хорошо, — девушка довольно направилась вслед за продавцом. Тот удовлетворенно кивнул и отправился к двери позади прилавка, за которой распологался весьма обширный склад. Среди гор коробок с мукой, сахаром, конфетами и прочими радостями диабетников он подошел к большому холодильнику, что размерами и содержимым напоминал больше микромирок.       — Билли, ты хранишь карамель в холодильнике? — насмешливо поинтересовалась девушка из-за спины.       — Не-е-ет… — чуть заторможенно ответил Грин, шарясь рукой за коробкой с печеньем — он точно помнил, что бросил нож куда-то туда!       — Тогда что мы здесь делаем, глупыш? — кокетливо проговорила Евангелина, и Грин поморщился. Господи, она плоха во флирте так же сильно, как плох слон в балетном искусстве!       — Секунду… — пробормотал он, давая ей надежду. Уже несколько месяцев он окучивал девушку то «случайным» страстным взглядом, но ненароком оброненным ласковым словом. Она была уверена в своей неотразимости, поэтому не сомневалась в цели своего нахождения здесь — ну не за конфетами же они пришли, в самом-то деле?       Пять…       Он наконец-то нащупывает нож, совсем слегка грязный: совмещать работу в пекарне со своим хобии — дело сложное.       Четыре…       Интересно, Евангелина думает сейчас о «Евангелии»? Какой интересный, однако, каламбур…       Три…       — Милая, придержи-ка этот пакетик, — робко говорит Грин, подцепляя пачку крахмала из коробки — ему нужно как-то подозвать ее ближе.       Два…       — Что это? — заинтересованно читает она буквы с упаковки.       Один.       Удар. Резкий выпад ножом в живот прорвал тонкое розовое платьице и нежную бархатистую кожу. Это чувство сравнимо со вспарыванием непочатого мешка сахара или муки — оно будто сопротивляется, но все равно просыпается.       Крик.       Недолгий, правда: ртом у девушки пошла кровь, в которой та стала захлебываться. Ну и где же твоя грация, Евангелина, которой ты так гордилась? Где твоя красота сейчас, когда ты раздираешь горло с когда-то красивым и, бесспорно, дорогим маникюром?       Совсем некрасиво.       Уильям видел подобную картину не раз, но все никак не мог перестать дивиться этой гибкости человеческого мозга — как в мгновение ока разум исчезает, оставляя лишь голые инстинкты и животное желание выжить.       Прелестно.       Евангелина хрипит, смотря на Уилла безумным взглядом выпученных глаз.       Отвратительно.       Эту мерзость прелести, красоту агонии, эйфорию отвращения можно увидеть лишь в момент смерти.       Будь Уильям в полной мере похож на своего отца, он бы возбудился.       Но он просто схватил Евангелину за волосы и потащил за собой, отмечая в голове лишь один минус — полы он мыть никогда не любил.