Моё тело летит по общественным стройкам, а твои руки не на нём. Они завязаны на её теле. Ведь именно она стала призраком нашей былой жизни...
— Осенний, отвали! — скалясь говорит он, срываясь на крик, — ничего уже не вернуть, — опять твердит малец, а я вижу в уголках его глаз слёзы.Он разворачивается и уходит. Я остаюсь тут, стоя пошатываясь из стороны в сторону. Я, прокуренный в хлам, работаю и мне этого хватает, чтобы не просрать всё до последней нитки.
Заваливаюсь в квартиру, закрываю за собой дверь на один оборот, постоянно моля господа, чтобы ты вернулась. Ключи летят на тумбу, а я судорожно скатываюсь вниз. У меня начинается ломка, которая мешается с
агрессией и паникой. Мне критически не хватает последней дозы, которая сведёт меня в такую желанную могилу. Я помню всё. Я помню тот день, когда ты перевелся к нам в школу. Признаюсь, в тот день ты меня знатно унизил, если не ошибаюсь, то тогда был урок биологии.
— Что, Лис, смазливого лица маловато, чтобы нравится хоть кому-то? — я начал смеяться.
— Осенний, что смешного? — недовольно спросила учительница.
— Да так, просто Ян смешно пошутил.
— Тогда давайте Ян нам всем расскажет эту штуку.
— Я просто предположил, что у него большой член, и после он просто залился смехом.
Тогда я знатно прихуел, и лишь из-за моего злобного взгляда, сопровождающегося высоким авторитетом, класс сдержал смех.
Как сейчас помню, твоё лицо и ту улыбку, мою жажду мести и страх утратить свою репутацию. Самый лучший момент был, когда я узнал, что ты томбой, и я как бы не гей, но на тот момент я смирился со всем. Я никогда не смогу вычеркнуть тот момент, когда понял, что возжелал твоё тело до того, что ловлю кайф от того, что представляю тебя голым.
Меня бросает в жар. Мне катастрофически не хватает воздуха. Мне не хватает рядом тебя, я становлюсь малолеткой, когда вспоминаю наш первый раз. Я тогда лишил тебя девственности. И я знаю, ты тоже, ты тоже не можешь забыть.
Как-то иду и слышу как Леська ругает тебя говоря, что ты — дура. Ты ей рассказывал как стонал мое имя, получая оргазм от своего уже бывшего парня. Меня тогда унесло на последнюю ступень эйфории.
Как-то... Кому я вру, 8 дней назад ты завалился ко мне в дом. Глаза на мокром месте, но мне хватило пяти минут, чтобы понять, что в тебе полбутылки белого джина, которого тебе так нравится разбавлять колой. Ты вцепился в меня и жадно сжал в кулачках мою футболку, зарывшись носиком в мою грудь, нервно вдыхал запах. Я не смог отказать себе и обнял тебя. Чувствую, как моя футболка начинает мокнуть и понимаю, ты плачешь и уже чуть-ли не навзрыд. Пытаюсь тебя успокоить, но что-то идёт не так.
Одна моя рука опирается на стену, а вторая придерживая за талию, вжимает тебя в неё. Целую и улыбаюсь. На твоих губах всё ещё этот привкус ели, а на языке чётко чувствуется кола.Ты тоже начинаешь улыбаться. В месть за это я кусаю твою нижнюю губу и ощущаю, как ты прерывисто выдыхаешь. Твои пальчики медленно ползут по моим волосам, ты их резко сжимаешь и оттягиваешь. Рычу тебе в губы и готов взять тебя здесь на полу, но я слишком долго провёл в ожидании. Подхватываю тебя на руки, несу на нашу кровать, попутно опираясь на стену. Ты зажмуриваешь глаза, прикрываешься на пару секунд и я понимаю, что даже сейчас тебе трудно идти против собственных моральных принципов, будто отнекиваясь от своих мыслей, продолжаешь, но уже более дико и рвано. Я ложу тебя и начинаю раздевать, обвожу языком и руками изгибы твоего тела. Улавливаю себя на том, как для меня желанно твоё тело. Я уже голый, ты, как обычно, не можешь сдерживаться от того, чтобы оставить пару засосов, которые завтра перейдут в гематомы, ведь ты так старательно их ставишь, прижимаешься, притягиваешь меня к себе и даже слегка постанываешь. Я вхожу в тебя и ты начинаешь насаживаться, на что я вжимаю твоё тело в кровать и шепчу, поднимаясь от шеи до ушка.
— Малышка, я всегда главный.
Надуваешь губы и специально целуешь меня, чтобы я понял, что ты обижена. Я принимаю правила игры и с напором целую, покусывая твою нижнюю. Ты слегка приоткрываешь ротик и выпускаешь жалобный стон.
— Хорошо, — выдыхаю тебе в шею, еле касаясь её губами.
Переворачиваю тебя и ты начинаешь рьяно двигаться на мне, чуть ли не скакать. Мне начинает надоедать и я опять над тобой, двигаюсь, то плавно, то ускоряюсь. Начинаешь сжимать мои плечи, выражая своё недовольство, начинаешь кусать за скулы, шею, ключицы. Меня накрывает эрос, позволяю себе стоны, двигаюсь быстрее, надавливаю на клитор, чувствую, как твои пальчики начинают дрожать на моих плечах, вижу, как ты закусываешь губу, но слышу тихие стоны. Чувствую, как мой член окутывает лоно, твоё тело расслабляется говоря о былой разрядке. Выхожу и кончаю тебе на живот, целую сначала твою шею, потом губы, аккуратно ложусь рядом. Ручкой тянешь на себя мое предплечье, прося перевернуться набок и прижать к себе. Выполняю твою просьбу, ты прижимаешься и я слышу твоё тихое посапывание, укрываю нас одеялом и засыпаю.
Утром наблюдаю за тем, как ты не спеша одеваешься, дополняю половину твоих предложений, которыми ты пытаешься оправдаться. Я лежу на спине, мои руки под головой, а одеяло прикрывает лишь пол тела. Начинаю противоречить и теперь ты заканчиваешь и уже чуть ли не начинаешь за меня предложения.
— Сколько бы ты не отрицал, ты понимаешь на сколько мы привязались друг другу и сами связали себя, — улыбаюсь в потолок.
Боковым зрением вижу, как ты делаешь злое лицо, но в глазах видно разочарование и печаль. Вижу, надеваешь мою футболку, хотя твоя лежит около дверного проема, как ты не изменился. Выходишь хлопая дверью, я встаю и поднимаю футболку, сажусь на кровать и вдыхаю твой запах. Чувствую тот самый терпкий парфюм и тот самый гель для душа с вишней и миндалём. Чему-чему, а своим вкусам ты не изменяешь. Смеюсь со своих же мыслей и после по комнате раздается мой хриплый голос.
— Я буду вечно погружён в муки этой жизни. Я обречён. Ведь ты — моя последняя доза, которая не погубит меня, ведь от этого сгинет сама.
