– Правда или действие?

Просторная, светлая гостиная с панорамными окнами, открывающими завораживающий вид на ночной Сеул, наполнялась мягким, теплым светом светильников. В комнате находились пятеро взрослых парней, увлеченно обсуждавших последние новости, предстоящие концерты и долгожданный тур по Европе, который уже был совсем близко. Ничего необычного не было в том, что друзья решили собраться вместе, чтобы провести время в уютной, расслабленной обстановке на кануне рождества. В их плотном рабочем графике такие моменты выпадали нечасто, и порой требовалась небольшая передышка, чтобы отвлечься от суеты. К тому же у каждого была своя личная жизнь, со своими заботами и обязанностями, что делало подобные встречи еще более ценными. В такие вечера можно было позволить себе ненадолго забыть о делах, отдохнуть и просто насладиться общением, которого так не хватало в бешеном ритме повседневности.

***

Чимин, скорее от скуки или по каким-то личным причинам, предложил сыграть в знакомую всем игру — «правда или действие». Вроде бы ничего особенного, но Юнги, расположившись на кресле-мешке, не чувствовал к этому никакого энтузиазма. Возможно, причина крылась в том, что они с Чимином всегда не могли найти общего языка по многим вопросам, или же в постоянных намёках и внимании со стороны Пака. В любом случае, ситуация была раздражающей. Кроме того, Мина раздражало отсутствие Чон Хосока. В последнее время он казался слишком зависимым от своей второй половинки, будто не мог сделать шаг без его присутствия. Но сейчас это было неважно. Важнее другое — Чимин. Он никак не мог научиться держать себя в руках, и его необдуманные поступки всё чаще приводили к тому, что окружающие чувствовали из-за него дискомфорт. Его слова, действия часто оказывались за гранью того, что можно было бы считать нормой по отношениюк окружающим, вызывая неловкость и раздражение у всех, кто оказался рядом. Это было не смертельно, но крайне неприятно, поэтому предложенная им игра — «правда или действие» — казалась не такой уж безобидной на первый взгляд. Мин почувствовал скрытые мотивы, он мог ошибатся, но его интуиция подсказывала, что в этот раз за словами Чимина стояло нечто мутное. Тэхён и Чонгук всегда были за любой движ, конечно, в пределах разумного, и с готовностью согласились разбавить игрой вечер. Однако Юнги и Намджун оставались сторонниками данной задумки, сославшись на устраюващий их уютную атмосферу, где им хватало развлечений в виде чтения или просмотров милых видео с черепашками. Намджун отказался от игры, решив доделать кое-какие рабочие моменты, и это была единственная причина, по которой его не донимали. Юнги удалось остаться в стороне и в итоге, игра началась с тремя участниками, что не очень радовало ребят, ведь было не так весело. Обычно чем больше людей тем веселее играть. Поэтому было решено добавить ещё одного игрока, а их единственный аргумент был прост: «Играть с тремя людьми не так интересно». С глубоким вздохом Юнги согласился стать частью компании, скорее ему просто не оставили выбора. Намджун, как хороший друг, не смог удержаться от смешка, наблюдая, как Мин недовольно фыркает, но, в конце концов, покорно присоединяется к остальным. Смирившись с участью, Мин сидел, наблюдая за игрой, периодически выражая свою вселенскую тоску и недовольство, как будто мир был к нему крайне несправедлив. Его мимолётные взгляды полные сарказма вызывали несколько смешков со стороны Джуна, который, хоть и оставался в стороне, но не мог не заметить отвратительное настроение друга. — Хён, правда или действие? — спросил Чимин, с ехидной улыбкой глядя на Юнги из-под очков, в то время как остальные ребята выбирали правду. Мин, решив немного разнообразить игру, ответил, не моргнув и глазом: — Надеюсь, я не пожалею об этом, Пак Чимин, действие. Пак ухмыльнулся ещё шире, обвёл всех присутствующих взглядом, а потом сосредоточился на Юнги, с выражением лица, как будто уже давно знал своё желание. — Хён, поцелуй самого симпатичного альфу в радиусе трёх метров, — его голос был полон игривого ехидства и самодовольства. Паку было известно, что единственный свободный альфа в комнате — это он сам. Предложение было подлым или самоуверенным, в зависимости от того, как на это посмотреть со стороны. В любом случае никто этого не ожидал. Наступила тишина. Намджун, сидящий в стороне, перевёл взгляд сначала на Чимина, а потом на остальных. Это повергло всех в смятение. Никто не ожидал такого поворота события — все думали, что задания будут лёгкими и забавными: «Станцуй», «Спой что-нибудь», ну, что-то вроде того. Но поцелуи? Не в их возрасте, да и большинство из них уже состояли в отношениях. Юнги не двигался, его взгляд был прикован к Паку, а в голове шла настоящая борьба с желанием выбросить Чимина из окна или разбить его голову об стул. Мозгов у Пака было, видимо, не больше, чем у червя, и это подтверждало его «поцелуйное» задание. Мин ещё раз потвердил свое предположение о скрытых мотивах игры — всё становилось всё более очевидным, и никакой радости это не приносило. Очередной ход Пака был лишь подтверждением того, что игра начинала приобретать совсем другой смысл, и всё больше напоминала ловушку для того, чтобы вызвать неловкость или добиться своих скрытых мотивов. Чонгук и Тэхен, по всей видимости, решили оставаться нейтральными и не вмешиваться, дожидаясь, когда ситуация сама разрешится. Они сидели спокойно, без намёков на участие. Юнги, в свою очередь, продолжал сидеть, нервно заламывая пальцы, и если бы это увидел Чон, точно не был бы в восторге от развернувшегося зрелища. Но его здесь не было, а значит, ничего не мешало идти по наклонной. Мин периодически бросал взгляды на настенные часы, словно мог бы заставить их идти быстрее приближается приход Сокджина с Хосоком, которые бы вытащили его из дурдома. — Чимин, может ты изменишь своё действие? Юнги-хён точно не будет его выполнять, — намекнул Намджун, видя, как ситуация накаляется. — Намджун, не будь такой букой! Юнги-хён так и останется один, а я, может, помочь хочу! — Чимин продолжал настаивать на своём, не обращая внимания на очевидное недовольство со стороны Юнги. — Чимин, если я не делюсь подробностями своей личной жизни, это не значит, что её нет, — начал раздражаться Юнги, его глаза сверкали, а внутренняя ярость росла с каждой секундой. Желание убить Пака было почти осязаемым, но в какой-то момент в его мыслях мелькнула другая, более неожиданная мысль: оказаться в необходимых сейчас объятьях Чона мать его Хосока. Но какое из этих желаний было сильнее? Это оставалось загадкой. — Это всего лишь задание, а ты ведёшь себя как маленький ребёнок… — продолжал Чимин, но не успел договорить. — Кто тут ещё ведёт себя как ребёнок? — неожиданно прервал его Юнги, его голос звучал почти угрожающе, ситуация приобретала угрожающие нотки и никто не знал, как это исправить. Буквально ещё мгновение и пришлось бы останавливать драку. И тут, как гром среди ясного неба, в комнату вошли Джин с Хосоком. Их возвращение было неожиданным, никто не ожидал, что они появятся раньше семи часов, ведь с самого утра Чон забрал Сокджина из лап жадного Намджуна, чтобы выбрать подарок для Мина. Юнги внутри просто визжал от счастья, понимая, что ситуация может наконец-то разрешиться без его дальнейшего участия. Чимин, не теряя времени, поспешил пересказать произошедшее, не обращая внимания на реакцию остальных. Как только он закончил, Джин и Хосок одновременно дали ему подзатыльник — сначала от Джина, а потом намного сильнее от Хосока. Юнги не мог не почувствовать благодарность, глядя на своего альфу и друга, которые прекрасно понимали, как сильно Мину не нравится, когда его личные границы нарушают и лезут в его личную жизнь. Хосок не забывали про особое состояние омеги, когда остальные участники группы будто бы мимо себя пропускали очевидные факты, как запах или метка на плече старшего, которая чаще всего была спрятана за футболками и толстовками самого Хосока, которые в принципе не особо её и прикрывали. Пара не скрывала своих отношений, но и не акцентировала на них внимание. В отличие от того же Чонгука и Тэхёна, которые не стеснялись афишировать свою любовь перед друзьями, миром, но Юнги с Хосоком придерживались более тихой и спокойной тактики: «Счастье любит тишину». Кто хотел, тот уже давно разузнал, тем более за пять лет, что они были вместе, не сосчитать столько раз они попадались в объективы камер или попадали в ситуации, где их отношения становились настолько очевидны для всех, что подсчитать точное количество было невозможно. Но ни разу они не пытались специально вывести это на первый план — всё как-то происходило само собой. Джин с небольшим усилием усадил Хосока между Юнги и Чимином, который уже планировал оттащить Пака на несколько десятков метров вниз по лестнице подальше от Мина. Джин же направился к Намджуну, обнимая его, потому что сильно устал за несколько часов посещения различных магазинов, которые они потратили на поиски нового кольца для Юнги. Всё из-за того, что Хосоку было сложно найти кольцо, идеально подходящее именно для Юнги, как он сам говорил. Тем более их обручальные кольца давно требовали замены, особенно после того, как Юнги недавно потерял своё. Но к счастью, они справились раньше предполагаемого времени, и радовались, что не пришлось объезжать все ювелирные магазины в радиусе десяти километров. — Хоби-хён, может, сыграешь с нами? — спросил Чимин. — Если не соглашусь, всё равно заставите, так что ладно, — Хосок переглянулся с Юнги, затем осмотрел затихнувшую парочку из Чонгука и Тэхёна, сидящих на ковре в обнимку, Джина, который утащил Намджуна на кухню, и понял, что в комнате остаются ещё пятеро человек. Следующим ведущим стал Чонгук, который, казалось, вел себя прилично, в отличие от Тэхёна и Чимина. «Лучшие подружки делят мозг на двоих», — как-то сказал сам Чонгук, за что получил от этих «подружек» несколько хороших оплеух. Первым, кого он выбрал, оказался Чимин, который сразу пожалел о своём выборе. Паку предстояло голым оббежать дом три раза. Чон, можно сказать, отомстил за любимого хёна и за последнее выпитое банановое молоко в холодильнике, хотя никто так и не узнал, что молоко на самом деле выпил Юнги. Деваться было некуда: Чимин, ругаясь, выполнил задание, надеясь, что не простудится, ведь бегать голым зимой — ещё то удовольствие. Этот вечер он, наверное, запомнит надолго, как и все прохожие, которые случайно стали свидетелями его страданий и несвойственного эгсбиционизма. Чонгук сжалился над хёном и отправил того греться, пока сам придумывал вопрос для Тэхёна. Честно говоря, Гук даже не знал, о чём спросить альфу, и всячески пытался найти что-то интересное и стоящее, но в голову ничего не лезло. В надежде на помощь он взглянул на Хосока и Юнги, которые сидели отстранённо, с переплетёнными руками в замке. Чонгук догадывался, что парни встречаются, но спросить об этом не решался. Он продолжал наблюдать, как вторая рука старшего Чона мягко поглаживает правый бок Мина, слегка касаясь его низа живота. В голове Гука возникло множество вопросов, но они так и оставались без ответа. — Тэ, как думаешь, какой шип с Хоби-хёном самый привлекательный? В этот момент в гостиной появилась светлая макушка Чимина, который с интересом наблюдал за происходящим. — Может быть, Чихоупы? Я думаю, танцоры выглядят горячо, не так ли, Куки? — Хосок сидел совершенно спокойно никак не реагируя, а вот Юнги, похоже, начинал нервничать или закипать. Это было очевидно по его реакции, и невооружённым взглядом было видно, что ему не понравился этот вопрос. — Не знаю, что ты думаешь, Чи? — Юнсоки круто смотрятся вместе, — неожиданно произнёс Юнги. Он сам не ожидал, что сможет сказать что-то внятное, да ещё и на такой глупый вопрос. Хосок немного подтянул омегу к себе, продолжая сидеть, не обращая внимания на явную провокацию. — А мне кажется, Вихоупы — это очень необычно, — Чимин только ухудшал ситуацию, накаляя атмосферу. — Нет, Чимин-хён, я больше согласен с Тэ, Чихоупы — действительно горячие. Хотя двое альф — это довольно необычно… Но мы же не в средневековье, так что ничего против не имею. — Тоже верно. Хосок до сих пор никак не реагировал, или ему просто не удавалось заметить, как сгущается аромат альфы и как темнеют зрачки, вызванные тем, что ситуация с его любимым человеком начала задевать его. Юнги начинал закипать всё сильнее. Мало того, что его игнорировали, так ещё и Хосок ничего не делал, или ему так казалось? Это начинало бесить внутреннюю омегу Мина, и он не мог ничего сделать с внезапно обрушившимися на него волной эмоций. Слёзы никак не хотели останавливаться, а всхлипы сдержать не получалось. Тогда Хосок не выдержал и перенёс Юнги к себе на колени, окутав его своим запахом и поглаживая по спине, чтобы успокоить омегу, у которого бурлили гормоны. — Юнги-хён, ты что, плачешь? — в тот момент взгляды всех присутствующих в комнате обратились к старшему, ведь он никогда не позволял показывать свои слёзы или давать слабину в присутствии людей, и неважно, близкие ли они или нет. Не выдержав взгляда троих пар, старший подорвался с места, быстро направляясь к уединённому месту, чтобы успокоиться или хотя бы вылить все эмоции разом. Желательно, конечно, в комнате, где повсюду были вещи Хосока и его запах, чтобы можно было в них зарыться и успокоиться. В гостиной снова повисла тишина. Все взгляды были направлены на Хосока, который выглядел невероятно враждебно. Чона редко можно было увидеть таким, а если уж увидели — лучше бежать, пока не стало слишком поздно. — Чонгук, зачем ты начал это представление? — Я хотел убедиться, — ответил Гук, не видя смысла в долгих объяснениях. Чимин с Тэхеном перевели взгляды на младшего, не понимая, о чём идёт речь. — Убедился? — Да, но, хён, почему вы скрывали это от нас? — Мы не скрывали то, что истинные, что встречаемся, что замужем, просто вы слепые и не замечаете, что находится у вас прямо перед вашим носом! Чимин только сейчас осознал услышанное, а Тэхен продолжал сидеть и смотреть на спину Хосока, который ушёл вслед за Юнги. Чонгук почувствовал себя отвратительно и хотел было догнать, чтобы извиниться перед ним, но в первую очередь перед Юнги. — Гук, успокойся, нужно оставить их наедине. Пускай Юнги успокоится сначала. — слова Тэхена имели смысл, но они не улучшили ситуацию. Чимин осунулся и нахмурился. Он чувствовал себя ужасно — от своего поведения, от происходящего, от самого себя. Мужчина не мог понять, почему не замечал очевидного, как его действия создавали дискомфорт для его друзей. А теперь ещё и это… Сложная ситуация, в которой нет правых и виноватых.

***

В спальне было темно, повсюду валялись футболки и толстовки Чона, а Юнги зарылся в одеяло и прижимался к любимой толстовке младшего, которая пахла мускатным орехом с примесью аромата сандала. Остальные вещи были раскиданы по кровати и кое-где на полу. — Юнги-я, детка, можно я подойду к тебе? — из-за всхлипов было трудно разобрать слова, но, услышав этот голос, старший моментально подорвался навстречу своему любимому человеку, не обращая внимания ни на что. Для него было всё ещё непривычно быть настолько эмоционально зависимым от Хосока… Честно, Чон не ожидал, что Юнги вдруг запрыгнет на него, обвив его тело всеми своими конечностями, но это оказалось неожиданно приятным. — Малыш, всё хорошо, ты чего плачешь? — Я не знаю… Просто моя внутренняя омега решила взять верх надо мной, и… И я не знаю, я хочу и плачу! — Всё в порядке, если ты будешь эмоциональным, это нормально. Хочешь, я попрошу Сокджина приготовить тебе что-нибудь вкусненькое? Или мы можем уехать в свою квартиру и по пути заехать за чем-то вкусным? Юнги покачал головой и уткнулся в шею альфы, откуда исходил наиболее сильный природный аромат. Тем временем Хосок аккуратно опустился на кровать, расправленную ранее, и уложил омегу под своим боком, уткнувшись в его тёмную макушку, вдыхая любимый аромат ванили. Юнги хватило всего пары минут, чтобы погрузиться в приятную дрёму, пока Хосок мягко поглаживал его слегка округлившийся животик, не в силах налюбоваться прекрасным видом своего возлюбленного. Он заметил ещё месяц назад, что с беременностью Юнги стал гораздо более эмоциональным и тактильным, но на людях он по-прежнему не мог это проявлять. Это не смущало и не обижало Чона — для него это было в порядке вещей, и так он не чувствовал себя уязвленным. А то, как омега мило округлялся и поправлялся, настолько нравилось Чону, что он сделал в голове пометку на пухленького Мина с округлыми щечками. К тому же Юнги стал зависим от Хосока, и тот не мог оставаться подолгу вдали от своей пары — если Хосок уходил более чем на два часа, происходило что-то вроде истерики, чего раньше не было свойственно омеге. За дверями комнаты кто-то копошился и явно не решался зайти или привлечь внимание стуком. Аккуратно выпутавшись из крепких объятий, Хосок открыл дверь и увидел нервного Чонгука, который, похоже, не мог успокоиться, пока не извинится за своё поведение. — Гуки? Ты чего здесь стоишь? — Я хотел извиниться перед Юнги-хёном… — Давай завтра, он только недавно успокоился и спит. Если хочешь, я тебе сделаю какао, и ты тоже пойдешь отдыхать. А завтра, когда он проснется, извинишься. Если тебе станет легче от этого, — предложил Хосок, с улыбкой приглашающе глядя на Чонгука. Чонгук кивнул в знак согласия, и оба направились на кухню. Усадив младшего за стол, Хосок занялся приготовлением какао, изредка поглядывая на Чонгука, который явно не решался задать вопрос, который его беспокоил. Он выглядел как настоящий кролик или зайчонок — Хосок так и не понял, как именно Тэхен называл его так, но был уверен, что что-то из этого. — Спрашивай, — мягко сказал Хосок, продолжая присматривать за какао на плите. — А, ну… как давно вы вместе? И что с Юнги-хёном? Ну… он ведет себя странно, и… это всё как-то странно, — Чонгук всё-таки решился. — Если я не ошибаюсь, мы с Юнги вместе уже около пяти лет, — сказал Хосок, с усмешкой покосившись на младшего. — И сразу говорю, мы ничего не скрывали, даже фанаты быстрее вас поняли, — младший взглянул на старшего с сомнением. — Ладно, первыми догадались Джин с Джуном. А насчёт Юнги, то с ним всё хорошо, не считая того, что он беременный. — Хосок закончил с лёгкой ироничной интонацией, как будто давая краткий курс по тому, как вести кого-то в ступор. Чонгук замер, не зная, что сказать. Закончив с какао, Хосок поставил кружку прямо перед Чонгуком и уселся напротив. Никто не заметил, как в проходе появился всё ещё сонный Юнги. Правда, его запах выдал его с потрохами. Но подавители ему пить сейчас категорически нельзя — на что он до сих пор жалуется Чону или Джину. Чонгук, увидев Юнги, бросился к нему, чтобы обнять и извиниться за своё поведение. Мин немного опешил от такого поворота, но отстраняться не стал, понимая, что младший не успокоится, пока не получит прощение и объятия от любимого хёна. — Чонгук-и, всё в порядке, можешь отпускать, а то боюсь, раздавишь… — сказал Юнги, чувствуя себя немного не в своей тарелке от такого эмоционального порыва. Чонгук мгновенно отстранился и бросил взгляд на довольного Хосока, в глазах которого было так много любви и заботы. Он не мог понять, как раньше не замечал этого. Юнги стоял босыми ногами, и это не ускользнуло от Хосока, который немного злился на свою беспечную пару. Чонгук, подхватив кружку с какао, решил оставить их наедине и вернуться в комнату к Тэхёну. Юнги, не теряя времени, уселся на колени к Хосоку и уткнулся носом в его ключицы. — Ты чего встал? — спросил Хосок, глядя на своего мужа. — Мне стало холодно, а тебя рядом нет, поэтому и встал… — А босиком почему? — Эм… я забыл, где носки и тапки… да, точно забыл. Хосок улыбнулся на ещё сонное бормотание старшего, подхватил его под бёдра и понёс в спальню. Они продолжили нежиться в объятьях, подальше от посторонних глаз. Хосок мысленно решил, что после Рождества они обязательно вернутся в свою квартиру. С друзьями хорошо, но дома вдвоём — куда лучше. И спокойнее.