Ночи сейчас холодные

      Тот майский вечер не должен был стать последним. Но он, к сожалению, стал. Стал последним ровно в тот момент, когда горе-подросток не успел уйти с рельсов и был сбит скорым поездом, так поздно затормозившим. Насмерть. Это стало очевидно, когда Паша вдруг понял, что не чувствует ног. Рук. Да и всего тела в принципе. А затем он увидел самого себя, ну а вернее просто свое бездыханное тело, лежащее на железнодорожных путях. Мысли путались, голова шла кругом. Он снова кинул взгляд на тело: синее, потрепанное и с кровоточащими ранами. Хорошо ещё, подумал призрак подростка, что он успел хоть немного увернуться: ещё чуть-чуть и ему перерезало бы голову, а уж такое зрелище вызвало бы у него куда более бурную реакцию. Впрочем, наверное, перережь поезд ему голову, то его бы это не волновало, ведь такое существование даже призраку не дано. Хотя, кто его знает. На сегодняшний вечер это были единственные хорошие новости. Из состава выбежал, пулей вылетел машинист, подбежав к бездыханному телу подростка. Прибыла скорая, которой оставалось только констатировать факт смерти. Появилась мама. Сердце замерло от того, что больше нет возможности извиниться. Да и вообще хоть что-нибудь сказать ей. В том месте в тот майский вечер кого только не было, кто только в этом не разбирался, а Паша все глядел на маму и думал, думал о том, что любит её гораздо сильнее жизни, сильнее себя, сильнее всего на свете. Но она так и не узнает об этом, никогда. Слишком поздно уже что-то менять, а значит и о чем-то грустить, жалеть, вспоминать. Но не делать этого не получалось. Мысли уносили парня к ссоре, а холодный ночной ветер уносили его прочь из леса, в котором уже не осталось людей, кроме самого родного ему человека. Она все стояла там, и пусть была достаточно далеко, чтобы можно было разглядеть её детально, Паша мог поклясться, что видел на глазах её слезы. Такие же слезы, какие текли сейчас по его щекам. Ветер начал стихать, но что-то продолжал нести подростка по воздуху. Скрепя сердце развернувшись навстречу своему пути, он замечает того машиниста, который подбежал к его телу самым первым. И Паша каким-то невероятным образом под воздействием какой-то невероятной силы двигался точно за ним. Все складывалось слишком странно, слишком не так, чтобы удивляться и этому, но беспомощность в выборе своего пути пугала Пашу до кончиков пальцев, которые чувствовали ночную прохладу. Машинист заходит в подъезд серой пятиэтажки, одной из сотни других таких же, поднимается на третий этаж, заходит в квартиру. Паша видит помимо его спины небольшой коридор, старые обои, сумки и чемоданы, стоящие у шкафа с верхней одеждой и маленькую куклу, лежащую посреди комнаты и, видимо, ждущую хозяйку. Обстановка явно твердила, что ему здесь не место, но поделать нечего. Машинист отправился на кухню, но Паша оставался на месте. Его взгляд был прикован к маленькой девочке лет пяти-шести, играющей с другой куколкой. С кухни начали доносится женские крики о том, что Алексей, который по видимому и являлся машинистом и мужем этой женщины, уже давно надоел и разочаровал своими выходками, но невольная смерть подростка, которым по видимому являлся сам Паша, стала последней каплей. Были ещё какие-то невнятные возгласы, ругань и нецензурная брань. Паша даже и не думал не то что идти, но смотреть в сторону кухни. Он все также видел перед собой эту маленькую девочку, но теперь её глаза наполнялись слезами, а кукла выпала из рук. Крики затихли. Женщина зашла в комнату, взяла девочку за руку и повела к выходу. — Мама, я не хочу уходить, я не хочу уезжать от папы, — всхлипнула девочка, надевая курточку. — Папа не может жить с нами, Катя. Он останется здесь, пока не исправится и не станет ответственным человеком. — А нам можно видеться? — Нет. Не сейчас. — А можно он хотя бы придёт на мой день рождения? — Думаю можно. Но боюсь, он придёт без подарка.       Атмосфера накалялась с бешеной скоростью между двумя супругами полыхал огонь, летали стрелы, пылали искры. — Я принесу тебе кукольный домик, о котором ты мечтала, помнишь, Катя? Я подарю тебе его.       После этих слов, сказанных машинистом Алексеем, женщина презрительно хмыкнула, вывела дочь за руку в подъезд и хлопнула дверью. — Пока, — прошептал он дрожащим голосом.       Паша не знал, что делать и даже что думать. А вот Алексей, видимо, знал. Он поплелся на кухню, запинаясь о собственные ноги, чуть не упав пару раз. Паша не позволял ему этого сделать: после каждого неустойчивого шага он подхватывал идущего за руку с удивлением понимая, что может к нему прикасаться. Еле добравшись до кухни, Алексей взял из тумбы бутылку с неизвестным, но явно не безобидным содержимым и открыв её, начал пить. Спустя большого количества выпитого, сперва бутылка полетела из рук на пол к разбитым тарелкам, а затем и сам пьющий. Обернувшись на грохот, Паша увидел странную картину: машинист лежал на полу и одновременно летал в воздухе рядом с ним. Видя в глазах Алексея слишком много вопросов, он решил предпринять хоть что-то, поэтому взял тело и потащил его к двери, которую так удачно никто не закрыл на замок, а затем положил тело в подъезд и позвонил соседям. Какой-то сосед, выбежав из квартиры, вызвал скорую и выполнив какие то указания врача, смог вернуть машиниста к жизни. А затем скорая, врачи, крики, шум, возгласы, страх... Все это слилось в один большой ком событий, которые нужно было переварить в голове. Жизнь закончена, его сбил поезд, он стал призраком и чудом спас человека. Все было как в тумане, и, погрузившись в собственные мысли, Паша очнулся лишь спустя некоторое время уже в больнице, в практически пустой палате, где на одной из кроватей дремал Алексей. Бесконечная картинка собственной смерти, плачущий матери и потери сознания Алексея оставила мысли подростка, и тот посмотрел в лицо машинисту. На вид лет 30-35, небольшая щетина, короткие взъерошенные волосы и уставшее измученное лицо с синяками под глазами. Рука сама потянулась убрать упавшую на лицо прядь. Как вдруг, почувствовав невесомую ледяную руку у себя на лице, Алексей открывает глаза. Недоумение, страх, ужас видны в его изумрудных глазах. — Т-ты смерть? — спросил он тихо, будто сомневаясь, стоило ли вообще спрашивать, — Я видел тебя, когда потерял сознание. Паша только недовольно хмыкнул. Как бы он ни ругался с другими, смертью его ни разу не называли. — Да сам ты смерть. Спас тут тебя, а в ответ обзывательства. Паша я.. Пристальный взгляд с обеих сторон, но не испепеляющий, какой был между машинистом с женой, а изучающий, интересующийся. — Ну спасибо тебе, Паша, — улыбнулся машинист и легонько прикоснулся к плечу подростка. Сразу же убрав руку, он задал вопрос: — Слушай, а ты чего ледяной-то весь? Замёрз небось? — Ночи сейчас холодные, — только пожал плечами Паша, — спите, а я пойду, погреюсь. — Ну иди. Спокойной ночи, — зевнул Алексей, прикрыл глаза и уснул с мыслью о том, что Паша — его новый сосед, который чудом оказался в нужном месте в нужное время. А Паша в тот момент думал о том, что Алексею просто повезло, что тот не увидел хвост призрака, иначе он точно бы с ума сошёл. И, взглянув на тёмное-тёмное небо в окошке, Паша уснул в эту действительно холодную майскую ночь. Май выдался, на удивление, далеко не таким теплым, как хотелось бы. Прохлада и свежесть длились всю ночь, пустив тепло в этот мир только под утро, с первыми лучами солнца. Врач зашёл проведать Алексея и узнать его состояние. Всё в норме. Ощутив дуновение ветра из только что открытого окна, машинист спросил, почему и как Паша оказался в его палате. В ответ он получил лишь недоуменный взгляд и фразу: — Никого здесь не было. Вам приснилось, наверное.       Охватив комнатушку взглядом, Алексей не увидел вчерашнего гостя. Действительно приснилось. Почудилось, наверное.