You’ve Got The Love

***

Adele — Love in the dark. Просачивающийся, сквозь занавески, лунный свет освещал комнату. Тихий, молчаливый зритель, не дающий почувствовать себя уж совсем одиноким. Бессонница выматывала, а холодная половина кровати все также отзывалась глухой болью в сердце. Сириус, вздохнув, опустил ноги на пол и прошелся до кухни босиком. Мягкий свет мигающей лампочки струился по барной стойке, на которой стояли почти засохшие цветы. — Доброе утро, Луни…— Блэк протер сонные глаза, поэтому услышал запах прежде, чем увидел его источник. Восхитительный букет из всевозможных цветов аккуратно расположился в темно-зелёный вазе. — О. а это что? Замешкавшись у плиты, Римус чуть не выронил черную лопатку из рук, прямиком на сковородку с блинчиками. — Э. А, это? Это для тебя, прости, это наверное слишком приторно и. — Он вздохнул и на секунду зажмурился, стряхивая с себя следы неловкости, пытаясь выровнять дыхание и почувствовать себя снова уверенным в своих действиях. — В общем, я хотел тебя порадовать, но не знал какие цветы ты любишь. В его каре-зеленых глазах плескались смущение и одновременно настороженность. Сердце Сириуса сделало мощный кульбит, а улыбка сама заползла на бледные ото сна губы. — Ну скажи уже хоть что-нибудь, я выгляжу как идиот? — Римус запустил ладонь в волосы, нервно встряхивая песочные кудри. Сириус преодолел расстояние, отделявшее их друг от друга, и не задумываясь, поцеловал своего парня. Этот статус все еще ощущался так терпко на языке и заставлял внутренности сжаться от всепоглощающего счастья. Римус ловко подхватил его за бедра, попутно усаживая на ту самую барную стойку, чуть не удосуживаясь уронить вазу с букетом. — Мне очень нравится, — Поцелуй в нос, — Но я, по правде говоря, и сам не имею понятия какие цветы мои любимые, — Поцелуй в щеку, — Может, если у нас постоянно будут разные букеты я пойму, — Поцелуй в другую щеку, — Спасибо. Дальнейший разговор проходил в тихих звуках многочисленных поцелуев и в тысячах мурашек, вызванных электризованными прикосновениями. Встряхнув головой, Сириус тщательно старался выгнать из головы эти воспоминания. То был первый раз, когда Римус подарил ему цветы. После этого букеты сменяли друг друга сразу же, как предыдущий терял свою свежесть. Теперь же, засохшие лепестки усыпали белую поверхность и медленно гнили. — Ты не понимаешь! — А ты даже не хочешь попытаться понять! Слезы прожигали слизистую серых глаз. Сириус старался изо всех сил, дабы не дать потоку выйти наружу и неумолимо стекать по щекам. — Я просто больше не могу так, Сириус! Мелодия кофе машины была единственным звуком, наполняющим кухню этой поздней ночью. Из открытого окна были слышны смех, разговоры и пение, но в квартире стояла кромешная тишина. Саундтрек, блять, молодости. Римус кидал все, что попадается под горячую руку, в чемодан. На его прекрасном лице отражалась только злость. Во взгляде больше не было искорок, пляшущих друг с другом и создающих танец искренней любви. Была лишь пустота и тишина. Никакой симфонии былого обожания. — Это невыносимо. Я ухожу. Сердце Сириуса гулко упало. Нет-нет-нет. Какой же он идиот, нет. Они все еще могут все исправить, ведь так? Столько раз было, они справятся. — Луни, нет, пожалуйста, давай поговорим? Он схватил Люпина за край рукава, но тот выдернул руку, будто в отвращении. — Не подходи ближе. Оставь меня в покое. Слезы было не остановить, как бы Блэк не пытался это сделать ранее. — Я умоляю тебя, не уходи. — Послушай, ты дал мне то, без чего я теперь не могу жить, — Парень провёл рукой по волосам и опустил тяжелый взгляд. Он не мог этого вынести. — Римус, пожалуйста. — Руки Сириуса тряслись, а ноги подкашивались. Этого просто не могло произойти, не с ним, пожалуйста. — Но я не хочу жить, притворяясь, что все хорошо — Лунатик, мы все еще можем все исправить, верно? Ты и я. Так всегда было. Мы ведь всегда справлялись, правда? Блэк сделал шаг навстречу, но его попытки были пресечены, как только Римус отступил назад. — Чем дольше мы будем игнорировать это, тем чаще мы будем ссориться. Пожалуйста, держись, я не хочу видеть, как разбивается твое сердце. Сириус схватился за голову и зашелся в плаче. Боль. Повсюду. Римус же не мог так просто его бросить? Они сейчас поговорят и все будет как раньше. Все будет в порядке. — Для меня это значит так много, что ты есть в моей жизни. — Римус вздохнул, голос его дрогнул, будто он глотал битое стекло. Но он продолжал разрывать Блэка на кусочки. — Я хочу жить, а не выживать. — Римус, мы можем с этим справиться, пожалуйста, только останься! Люпин вытер слезы рукавом свитера. — Я пытаюсь оставаться храбрым. — Не нужно мне твоей блядской храбрости, прошу, только не уходи, — Сириус бушевал в урагане истерики. Это был сущий ад и он не мог рационально мыслить. В голове стучало лишь «Не уходи, не оставляй меня, пожалуйста, я люблю тебя.» — Прекрати умолять меня остаться. — Римус поднял свой взор. И в нем не было ничего. Ничего. Слезы и боль, да. Обида и разочарование. Но в его глазах не было любви. Заметив это, Блэк осознал, что он находится на грани панической атаки. «Это все не со мной.» — Римус, я люблю тебя… — Мне кажется, нас разделяют океаны. Между нами огромное расстояние, возможно, мы уже повержены. Все меняется, Сириус. — Нет. Люпин потянул за застежку чемодана, молниеносно накинул куртку и зашнуровал свои чертовы конверсы, которые Сириус подарил ему на Рождество. Блэк зажмурился, пытаясь проснуться от этого кошмара. Ему часто снилось, как его любовь ускользает от него сквозь пальцы. Но после таких снов, Сириус всегда просыпался от тихого шепота и в успокаивающих объятий. «Я сейчас проснусь и все будет в порядке.» — Я люблю тебя. Римус обернулся, одной рукой проворачивая ключи в замочной скважине, а в другой, держа ручку чемодана. — Я не могу любить тебя, не зная, что ждет нас дальше. Это был не сон. Сириус встрепенулся, запах кофе ударил по его рецепторам. Это был не сон. И теперь, он вообще не мог спать, хотя прошел уже больше месяца. Ворочаясь на кровати и машинально ища тело рядом, он просыпается в холодном поту, а потом разражается горькими слезами. И так каждую ночь. Было проще потратить темное время суток на разработку новых эскизов, за чашкой крепкого кофе. Раньше ночь была вдохновением для Сириуса. Мерцание звёзд в дуэте с луной, всегда ассоциировалось у него с Римусом и его любовью. Он подрывался с кровати, в поисках блокнота и набрасывал строчки, только что пришедшие в голову или наброски будущих картин. Его парень тихо сопел и бормотал о том, чтобы Блэк вернулся в кровать. Позже, днем, Сириус писал музыку или рисовал и его ночное вдохновение постепенно материализовалось. Теперь музыки в его жизни не было места. Но рисунки остались. Иначе Блэк просто напросто сломался, не выплескивая свои чувства через творчество. К тому же, работа тату мастера не простила бы, брось он это дело. Сириус никогда бы не мог подумать, что доживет до такого момента, когда музыка перестанет для него существовать. Впрочем, также, как и не мог подумать, что любовь всей его жизни уйдёт от него. Сириус вздохнул, взял чашку с кофе и подошёл к открытому окну. Он вытащил сигареты из одной из многочисленных пачек, разбросанных по всему дому, и закурил. Сквозь темноту пробивались огни города. Издалека они напоминали звездное небо, которое в мегаполисе, было едва различимо. Сигарета тлела, а кофе остывало. И тут раздался звонок в дверь. Неожиданный и заставляющий вздрогнуть. Он резко прорвался сквозь тишину их, его квартиры. Нахмурившись, Сириус взглянул на настольные часы. 3:56 AM. Даже Джеймс встаёт позже на свою ежедневную пробежку, кого в такое время могло принести? Неужели. Нет. Блэк больше не позволит таким мыслям пускать корни, так что вырывает их на этапе маленького побега. Не удосужившись проверить незваного гостя в глазок, Сириус повернул ключи и распахнул дверь. — Что Вам нуж… Его глаза округлились от шока, а сердце на долю секунды перестало биться. На пороге квартиры стоял Римус. Его Лунатик. С чемоданом и красными, опухшими глазами. Сириус сглотнул и приложил весь свой запас усилий, чтобы захлопнуть дверь. Он не вынесет второго раза. Обрубить на корню, обрубить на корню, обрубить. Но Римус всегда был ловким, поэтому ему не составило труда удержать закрывающуюся дверь ногой. Он кашлянул, а Блэк стоял как вкопанный. — Что, черт возьми, ты тут делаешь? — Лучшая защита — это нападение. Ведь так?.. — Я знаю, что мне нет никакого прощения. Я не хотел тебя тревожить, извини. Сегодня я улетаю обратно в Лондон. Хотел попрощаться. Может ли разбиться то, что уже раскромсано в дребезги? Похоже, что да. Сириус немного отступил, чтобы дать Римусу зайти. Очень рациональное решение, стопроцентная гарантия от боли. Люпин вошел и молча разулся. Блэк не мог долго на него смотреть, поэтому сразу же направился на кухню, заваривать чай. Порядка десяти минут они сидели в оглушающей тишине. Чайник наконец закипел, пакетики кинуты в привычные кружки, а взгляды убедительно избегались. — По какому случаю? — Сириус удивился, мало того, что он сам начал разговор, так еще его голос звучал стойко и спокойно. — Повышение на работе. К тому же, Нью-Йорк меня душит, слишком много мест.—Римус теребил распускающиеся нитки на рукавах своего свитера, запнувшись, чтобы не заканчивать предложение. Блэк поднял взгляд и из его легких вышибло весь воздух. Они так долго мечтали о Нью-Йорке. Это был город, который все время пел свободной. Несмотря на все убеждения о его тесноте, смешно, при таких-то размерах, и сочащимся изо всех щелей эмоциональным выгоранием, они любили Нью-Йорк. Он был их домом. И вот, где они теперь. На кухне в четыре утра. Ведущие себя, будто два незнакомца, которые встретились час тому назад. Сириус больше не знал человека, сидящего перед ним. Он узнавал призрачные черты своего Лунатика, но здравый рассудок бешено убеждал в том, что это уже не его Лунатик. От этого боль, гневающаяся, всепоглощающая и убийственная, превратилась в тупую и недоедающую. Сириус словно научился с ней жить, с вечным жужжанием разума. Но стоило Римусу пройти за порог, как сердце окатило новой волной. И, блять, это становилось слишком… Все это было одним сплошным слишком. — Это все, чего ты хотел? Попрощаться? — Сталь в его голосе была фальшивой и оба парня понимали это, но не подавали виду. — Вообще-то…— Люпин замешкался, подбирая слова. Четко выученный и сотни раз отрепетированный текст напрочь вылетел из головы. В сердце Сириуса вспыхнул маленький огонек надежды. «Раз уж он пришёл, это не просто так. Почему он молчит? Он хочет помириться? Пожалуйста, просто скажи это и я паду к твоим ногам. Пожалуйста, скажи что все то, что ты сказал в тот день, было ошибкой. Скажи, что ты любишь меня. Пожалуйста, скажи, скажи это.» Мантра вертелась на задворках сознания, а руки Блэка мелко подрагивали. Он прекрасно знал, что не вынесет еще одного расставания. Даже если Римус просто сейчас встанет и уйдёт, он не вынесет этого. — Да, есть еще кое-что, но я думаю, я не готов это произносить. Извини, я зря пришел. Люпин поднялся, скрип отодвигающегося стула стучал Сириусу по вискам. «Нет, нет, нет, не оставляй меня снова.» Но он не проронил ни слова. Настал момент, когда Римус уйдёт опять. Безвозвратно. Безысходность ситуации пригвоздила Блэка к месту. Сил на что-либо не осталось совсем. Он просто старался не расплакаться и тратил на это всю свою энергию. Послышался глухой стук закрывающейся двери, а Сириус все также оставался сидеть, полностью позабыв о, уже наверняка остывшей, чашке с кофе.

***

Same Mistakes — Laurel Римус молниеносно вылетел из своей, уже бывшей, квартиры и вдохнул свежий ночной воздух. Сердце было готово проломить грудную клетку, разбивая в щепки ребра. Он вновь все испортил. Снова. Ошибка за ошибкой сопровождали его на каждом шагу. Намереваясь попросить прощения за все и признаться уже наконец в своей лжи, произнесенной в тот день, а потом уехать. Потому что Римус знал — Сириус не примет его домой. Его план провалился и все покатилось коту под хвост. Ничего удивительного. Бездумно шагая по освещенному огнями городу, он не заметил, что забыл свой блядский чемодан со всеми вещами. Вылет был через пять часов, но тем не менее, в Нью-йоркский аэропорт нужно было приезжать заранее, во избежание непредвиденных обстоятельств. Римус остановился посреди улицы, выходя из оцепенения и омута своих мыслей. «Просто, блять, замечательно. Снова проебаться, да еще и так глупо.» Ему хотелось начать рвать свои волосы. Слезы скапливались в уголках глаз, а взгляд отрешенно окидывал местность. Яркая вывеска цветочного магазина привлекла внимание Римуса и сердце совершило кульбит. Вселенная говорила, нет, кричала, о возможности. О том, что еще не все потеряно и быть может, у него есть крохотный шанс. Мыслей по поводу странности всей этой ситуации не было. Люпин впервые в жизни поверил в судьбу. И впервые в жизни он сделал шаг ей навстречу.

***

Расплатившись за букет альстромерий с крайне недовольной и уставшей женщиной средних лет за кассой, Римус вышел за порог магазина. Ноги в коричневых конверсах сами быстро несли его к дому Сириуса. К его дому. Не обращая внимания на разлившееся внутри волнение, улыбка осветила его покусанные, от постоянных переживаний, губы. Чувство нового начала окутало душу теплым одеялом. Нью-Йорк город свободы. И Римус, черт возьми, станет свободным. От своих предрассудков, страхов и лжи. Он скинет эти тяжелые оковы и сможет расправить крылья. Он сможет позволить себе любить так, как этого заслуживает Сириус, даже если больше никогда не будет рядом и тот его не примет. Любовь. Только она имеет значение.

***

Cold — Novo Amor Блэк все также пребывал в глубочайшем ступоре. Оторвать взгляд от картины с подсолнухами, висящей на стене напротив, означало возвратиться в реальность и принять все только что произошедшее в ней. Дернувшись от своего же сдавленного всхлипа, звук которого прорезал тяжелый воздух квартиры, Сириус опомнился. Вся ситуация легла на его плечи грубым грузом. «Вот и все. Вот и настал настоящий конец.» Шансов больше не осталось. Холодные слезы катились по бледным щекам и Блэк направился к себе в комнату, чтобы просто прореветь все оставшееся время до будильника. Краем глаза, размытым от слез, он заметил большой чемодан, стоявший у входа и горько усмехнулся. Комичность его жизни просто зашкаливала. Пока Сириус судорожно соображая над тем, стоит ли звонить Римусу или даже не нужно унижаться, стоял посреди коридора, послышался звук открывающейся двери, а после чужое сбитое дыхание. И запах. Запах… Цветов? Какого черта, он наконец умер и ему все привиделось? Иначе Сириус никак не мог оправдать благоухание, немедленно разлившееся по квартире. Римус стоял, запыхавшись, будто пробежал кросс, держал в руке букет восхитительных цветов и глупо таращился на своего бывшего парня. Их взгляды пересеклись и в карих глазах Люпина, Сириус увидел. Увидел то, чего так долго подсознательно ждал и на что даже не мог надеется. В них плескалось обожание. Непохожее на то, что было прежде, это было что-то новое. Возродившееся из пепла былого. Стоя так, не в силах перестать смотреть друг на друга, они будто влюблялись заново. Совершенно по-иному. В этом новом чувстве сочеталась сила их прошлой любви, но умноженная в тысячи раз. Воздух накалялся и казалось, маленькие золотые искорки то и дело намеревались запутаться в кудрях напротив. Сириусу казалось, что его вот -вот разорвёт. — Что это? — Блэк осмелился начать первым, иначе эти переглядки грозили ему скоропостижной остановкой сердца. — Э. А, это? Это для тебя, прости, это наверное слишком приторно и. — Как и семь месяцев тому назад, произнёс Римус. Но Сириус прервал его. Сократив расстояние, разделявшее их всего лишь в каких-то пару шагов, он поднялся на носочки и поцеловал Люпина. Они обязательно поговорят, но потом. Сейчас же, в этот самый момент, слова были не нужны, как бы клишированно это не звучало. Не существовало других эпитетов, описывающих любовь точнее, чем соприкосновение губ и одно дыхание на двоих. Лишь она была умиротворенным штилем в двух, вновь сливающихся воедино, сердцах.

***

Позже, почти дойдя до их бывшей спальни, они, с большим трудом, заставят себя оторваться друг от друга. После долгого разговора, (на той самой кухне, за барной стойкой, ставшей пристанищем для нового букета) сопровождающегося вначале слезами, а под конец робкими улыбками, они поймут, что больше нет трудностей, через которые они не смогут пройти. Вместе. Страха перед обещаниями больше не было, его стены разрушены раз и навсегда. Клятва «Навсегда. И до самого конца» вновь приобрела смысл. Жизнь снова приобрела смысл. И этот смысл заключался во всепоглощающей любви. Лишь любовь имеет значение.