Плата

- Поверить не могу, что ты согласился на это... Панталоне сидел за столом своего кабинета - просторного и заставленного книжными полками, наполненными документами различной важности и неважности. Такой же важный, "хер бумажный" - как называла его Арлекино, сложил ладони под своим исказившимся от злости лицом, что теперь на его гладкой и чистой поверхности появились морщинки, уже соответствующие его возрасту "неопределенно за двадцать". Дотторе, едва только прибывший в столицу, сидел в противоположной стороне помещения, устроившись в мягком офисном кресле так, чтобы извлечь из него максимальный комфорт. Раз его столь срочно вызвали к финансисту, то он будет пользоваться его вещами так, как ему заблагорассудится, ведь не сказать, что он успел хорошенько отдохнуть после многочасовой поездки даже в такую приятную для курорта страну, как Сумеру (если, конечно, не считать здешних нападок плесенников и пустынников, что приблизительно схожи по интеллектуальному развитию). Мужчина сжимал скрещенные пальцы рук между собой, пытаясь тем самым выглядеть более непринужденно, чем являлось на самом деле: претензия Панталоне раздражала его по многим причинам, и он готов был выложить их ему в виде бланка для рассмотрения и подписи с обеих сторон, где мелким шрифтом написано "пошел нахуй". - По-твоему, факт того, что я привез с собой сердце бога, менее ценен для Царицы, чем ликвидация моих клонов? Пошел с козыря - упомянул верховное существо, способное заткнуть даже его самого, что уж говорить об этом несчастном экономисте. Неужели будешь спорить с волей Императрицы? На лице Доктора появилась ехидная победная ухмылка, которая тут же резко пропала, стоило Панталоне ответить. - А как твое хваленое изобретение? Черта с два. Не хватало еще нести ответственность за глупого ребенка, возомнившего себя новым Архонтом и провалившегося на таком простом задании, как задавить кучку детей многотонным железом. И ведь он и правда возложил этот косяк на Дотторе. - Потеряли еще одного Предвестника, еще и с такой нечестной сделкой. Скажи честно, ты хоть пытался тренироваться в торговле на помидорах на местном рынке или вроде того? - Заткнись, - глухо отрезал Доктор, - Мне не составит труда сделать еще, если тебе так важно их существование. И в самом деле, Панталоне бы не бесился так сильно, если бы не одно огромное "но", что разделяли "сегменты" и "оригинал" в своей памяти... - Верно, если для тебя это теперь средство оплаты... Знаешь, это ведь не будет продолжаться бесконечно, когда я просто откажу тебе в тех миллионах, что я пожертвовал ради твоих экспериментов. Лучше бы они пошли на куда более ценные нужды, чем на эти ошибки природы, которые и есть ты сам. Дотторе решил помолчать. Во-первых, отвечать на оскорбления личного характера было довольно скучно; во-вторых, Панталоне, возможно, и был прав. Несмотря на один только факт. - Тем не менее, тебе нравилось использовать их, не так ли? Глаза финансиста слегка округлились, но он попытался скрыть эмоции, что даже рассмешило Доктора, хоть и не вызвало на откровенный смех. - Я не понял, о чем ты, - а голос слегка вздрогнул. Все-таки, видимо, в его голове всплыли моменты не столь далекого прошлого. Еще бы, Дотторе тоже невольно припомнил их, отчего слегка оскалился в улыбке. - Ты действительно такой наивный, или просто не знал? Ах да... Точно, - мужчина задумчиво потер указательным пальцем подбородок, взглянув куда-то в сторону окон, - Я не просветил тебя в тонкостях работы с клонами... Медленно но верно, осознавая приближение неминуемого коллапса, Панталоне чувствовал, как становится тяжело сохранять ровный темп дыхания, а голова начинала кипеть от напряжения. Он боялся услышать того, что все же озвучил его коллега. - Мы разделяем общую память. Неторопливо смакуя слова, он повернул голову в его сторону, и даже через эту чертову маску ощущался его пристальный взгляд в глаза, которые Панталоне, как ни старался, все же опустил на отполированную поверхность стола, видя в нем свое отражение. И отчего-то при виде его стало тошно. Будто он не видел себя прежде, а теперь, когда все встало на свои места, перед ним был просто грешник, чьи заслуги в работе казались смешными на фоне всех тех встреч с сегментами Доктора. - Решил целиком пройти медкомиссию, Панталоне? - Усмехнулся мужчина, обнажив острые белые зубы. Как же они все похожи и вместе с тем такие разные. Панталоне привлекало то, что каждый из них являлся некой отдельной частью сущности Дотторе и выражал свои черты особенно сильно, что позволяло изучить настоящего в прямом смысле... Поначалу это будоражило сознание, ведь, нарушив законы мироздания, Предвестник едва не нарушил психическое здоровье Панталоне, являясь ему то тут, то там. Понадобилось время, чтобы научиться отличать их и обращаться по вопросам спонсирования к "оригиналу". Затем Панталоне решил попробовать... И ему понравилось. И в первый, и второй раз, с каждой новой встречей получая новые и новые ощущения. Двойники не были против, что удивляло его: неужели настоящий Дотторе испытывал бы то же влечение, что и они, или это влияние их более раннего возраста? Однако, видя теперь перед собой оригинала, мужчина чувствовал лишь раздражение. Так долго скрывать это и теперь насмехаться над ним... Нет, это не ранило чувства, да и о каких чувствах речь, если это лишь временное влечение... - Знаешь, - продолжил Дотторе, своим низковатым и издевательски-спокойным голосом заставив брюнета сглотнуть сухой комок в горле, - Мне понравилось, как в воспоминании одного из сегментов ты смотрел на "меня". Становилось невыносимо душно. Открыть бы окно и впустить метель внутрь, растворившись в ней. Отчего его холодный голос заставлял лицо гореть и перекрывал воздух, как в раскаленной бане? Совсем как подросток, а вовсе не взрослый человек, отвечающий за экономику целой Империи, Панталоне глубоко дышал, чувствуя сердцебиение и испытывая иррациональный страх того, что Предвестник услышит его нарастающий темп. Дотторе неспеша подошел к столу и поставил ладони на его поверхность, наклонившись к прижавшемуся к спинке кресла Панталоне так, что кончик "клюва" его маски прорезал вьющуюся прядь черных волос. - Ты действительно влюбился? Мужчина коротко прошипел в ответ, стиснув зубы. Внизу живота что-то стянуло, а сердце упало в бездонную пропасть, когда холодная и гладкая поверхность маски проскользнула по его скуле и чужие губы едва соприкоснулись его. Панталоне закрыл глаза, выученным образом приоткрыв рот навстречу. Но Дотторе лишь глухо рассмеялся ему в губы и приблизился к его уху. - Я так и думал, что в жизни ты такая же проститутка, как в вопросах политики. Он отпрянул от него, наблюдая за тем, как багровеет лицо брюнета, смотрящего на него невероятно противоречивым взглядом. Что делало его еще красивее. Прежде Дотторе уже видел его с такого ракурса, но не собственными глазами... Невольно он набрал воздуха в легкие с небольшим усердием, большим пальцем снисходительно поглаживая мужчину по щеке. - Хочешь, чтобы я повторил опыт? Взгляд Панталоне заметался, после чего вновь вернулся на него, что означало невысказанное, но столь очевидное и желанное "да". Дотторе устало выдохнул через нос, резко и драматично опустив плечи и слегка наклонив голову вбок. - Прости, я совсем не заинтересован, - мотнул он ею и направился в сторону двери. Доктору пришлось остановиться, когда мужчина потянул за портупею на его шее, заставив коротко и приглушенно простонать. Как же его злило, что этой хренью запросто воспользоваться таким по-нелепому примитивным образом. Жаль только, что этим действительно воспользовались сейчас. - Неужели? - Вызывающего донеслось за него спиной, - Так же, как твои неполноценные копии? Не успев осознать произошедшее, Панталоне оказался вжат в диван, придавленный в него за шею. Голова кружилась от резкого удара, боль от которого ощутилась лишь сейчас. Вскоре пришло и осознание того, что было невозможно дышать. Он впервые увидел Дотторе в гневе. Честно сказать, не стоило испытывать его, но теперь было поздновато сожалеть. - Так сильно хочешь этого? - Из-под маски виднелись блики алых глаз. Несмотря на падающие на них пасмурные лучи света, в глазах Девятого темнело так, словно все вокруг погружалось в ночь. Рука Доктора была на удивление тяжелой и крепкой, чтобы можно было хоть немного убрать ее с горла. Панталоне вдохнул, когда она сама соизволила сползти с его шеи, однако в ту же секунду оказался прижат за запястья, что до жгучей боли сдавливались ладонью Предвестника. Мужчина тихо вскрикнул, когда острые клыки укусом впились в его кожу под ухом, затем перейдя ниже, хаотично и, будоража чувства, смешиваясь с глубокими поцелуями, покрывающих образовавшиеся раны. В самую последнюю очередь Дотторе желал в эту минуту принести ему удовольствие. Пальцы крепко сжимали ткань дивана, а губы вздрагивали в попытке произнести слова. - Я могу быть мягче, - произнес Доктор, - Если бы только ты не был мне так мерзок в отличие от моих клонов, которые ошибочно решили, что ты стоишь моего времени. Он врал. Врал нарочно, давил, чтобы этот чертов финансист не чувствовал себя "особенным" и "нужным", в чем всегда так сильно нуждаются люди, утонувшие в бессмысленных чувствах привязанности и влечения. Глупо полагать, что он ответит тем же. Панталоне прогнулся в спине, глотая ртом воздух, которого по-прежнему было ничтожно мало. Дотторе - настоящий он - был груб, неконтролируемым и бескомпромиссным. Он не желал того же, что его соратник, не привык показывать привязанность, которую, не осознавая того, обозначал тем, что уделял персоне финансиста гораздо больше внимания, чем от него требовалось по вопросам деловых обязательств. Был рядом, следил, страховал на случаи непредвиденных и очевидных попыток отравить или убить дипломата до смешного дешевыми средствами, оперативно устраняя конкурентов куда более изощренным и болезненным способом. Так странно это было теперь, когда он, оставляя красные следы на оголенной груди и торсе мужчины, причинял ему физическую боль. Быть может, от злости на то, что Панталоне все-таки привлекал его... Он был красив. Изящен. Феминные черты сочетались со стройностью тела, от него пахло легким ароматом духов, от жадного вдыхания которых кружилась голова. Что-то экзотичное во внешности, не здешнее, иное и такое чарующее, Дотторе утопал в смешавшихся мыслях и ощущениях, пьянея от всего того, что пытался игнорировать во время визитов Девятого в его лабораторию, во время их встреч на собраниях и отчетах Царице, во время их уединенных бесед, где они рассуждали о новых идеях и - довольно реже - жизни... Как хотелось признаться ему тогда и сейчас. Он действительно так думал или это ошибка разума, поддавшегося эмоциям? Позволяя себе утопать в них, Предвестник перешел на более нежные поцелуи по линии живота, поглаживая бока и торс брюнета и вызывая мурашки бархатными прикосновениями черно-синих перчаток. Он слышал, как болезненный стон плавно перешел в теплое дыхание и как его тонкие нежные пальцы зарылись в прядях его волос, отчего тот начинал млеть, как прирученный кот. - Не смей останавливаться, - в просьбе скомандовал Панталоне, откидывая голову назад и закрывая глаза, ведь очки, в которых он смог бы различить черты Дотторе, лежали разбитыми на полу... Горячо выдыхая, Предвестник снял с себя маску, не боясь того, что обнажил свои шрамы. Панталоне никогда не пытался убрать ее собственноручно, а сейчас она просто мешала им. Острые ресницы щекотали кожу, и красные глаза время от времени оглядывали целиком доступное тело, что хотелось покрывать все новыми поцелуями, пальцами оставляя царапины, подгибая его под себя как можно ближе, крепко держа за талию... Перед глазами блеснули искры, когда Панталоне ощутил его в себе. Предвестник был груб, и было ясно, что он делает это впервые, отчего, как ни парадоксально, усиливалось чувство возбуждения, и подкреплялось это тем, что он не пытался быть осторожным с брюнетом, что помогал ему, в неконтролируемом желании подталкиваясь навстречу. Дотторе наклонился, вдавливая пальцы в бедро и закидывая его себе на талию, и, в практически нетрезвом состоянии позволив Панталоне схватиться за голубые взъерошенные волосы, поддался в направление его влажных губ. От усиливающихся толчков и затяжного поцелуя терялась связь с реальностью, Панталоне несвязно шептал в лицо Доктора, и из его дрожащих слов тот смог различить лишь то, что он желает больше. Он действительно был сильнее своих клонов во всех смыслах. Панталоне дернул головой назад, когда последняя фаза подошла к долгожданному завершению, выгнувшись в пояснице и сжав волосы Дотторе так, что тот зажмурился и прошипел от боли. Брюнет дышал так громко и жалобно, что Предвестник не сдержал смешок, подтянувшись ближе к нему и прислонившись лицом к его шее. - Больше не трогай мою голову, иначе оставишь меня лысым и некрасивым... - Заткнись, - тяжело выдохнул мужчина, стараясь прийти в себя и обмякнув под весом чужого тела. Дотторе приподнялся, поставив руки по сторонам от его головы и всматриваясь в него. - Ты действительно ничего не видишь без своих очков? Панталоне действительно смотрел на него, но взгляд был замутненным не только от полученных ощущений, но и от непривычного отсутствия линз. Черты Доктора были размыты, можно было отличить лишь его главные составляющие и розоватые оттенки шрамов, покрывающих верхнюю часть лица. Несмотря на это, он искреннее верил, что Предвестник был не столь страшен, каким его представляли Фатуи. Брюнет провел ладонью по его щеке. - Можем попробовать оштукатурить тебя, чтобы ты не распугивал гостей на церемониях, - усмехнулся он, заметив, как сдвинулись брови мужчины. Доктор быстро, но на удивление мягко убрал от себя его руку, после чего слез с него, надевая маску обратно и поправляя пуговицы рубашки - эту привычку ему привил Панталоне. - Лучше позаботься о себе. Она сегодня вечером. Панталоне устало опрокинул голову на край дивана. Весь оставшийся день ему придется прятать под меховым воротником плаща багровые следы...