Паразитизм.

Кусочек за кусочком, внутри все сгнивает и распространяет трупный запах, застревающий в глотке. Он не знает. В груди ноет, в нос бьет трупный запах, руки сами по себе пихают в рот мясо. Слово животный инстинкт перебороло человеческое существо. Его словно бьет током от экстаза когда он впивается в невинную шею Сергея. Пытается разгрызть гортань и выедая сонную артерию, его лицо приобретает багровый цвет. Выглядывающие зубы выдерживали кровавую слюну, а пищащее еле живое тело Акумы то и дело корчилось в агонии. Возбуждение застало разум, выметая сознание к черту. Зубы пытались прорывать каждый сантиметр девственно чистой кожи. Язык курседа вплеталось прямо в кишечник, разъедало кровоточащую печень и пыталось пробить ребра, доставая еще живые лёгкие. И когда Акума не издает ни звука, он ощущает металлический привкус на зубах и на кончике языка. Он словно дзикининки, сошедшее с ума от голода. Но он рад. Он сделал акуму частью себя, тем самым сохраняя его для себя. В комнате с кровавыми пятнами на стенах, остались только две сущности. Он и его всепоглощающая страсть. Курсед словно королева термитов. Кормит свой голод, а тот в ответ постепенно поедает его изнутри. Проходится своими когтями по его внутренностям, раздирает его органы. Курсед окидывает помещение взглядом. И его. И он лежит, с вспоротым животом и изуродованным лицом, весь распростертый на полу. Он снял с него всю одежду, разрезал живот и вынул внутренние органы. Он страстно хотел узнать его секрет - понять, что же именно его привлекало в этом существе. Курсед полагал, что, изучив все его части и потаенные места, он сможет понять, чем он так очаровал его. Однако, чем дольше и тщательнее он рассматривал его тело, тем меньше понимал причины его страсти. Разделенное на маленькие отдельные кусочки плоти, оно все больше походило на туши кроликов и собак, не вызывающих у него особых чувств. Курсед решил распять его словно Христа. Он был впечатлён, уловив загадочную красоту в открывшемся ему зрелище : труп стал похож на искусно изготовленную куклу, неживую и неспособную двигаться, но все же прекрасную. Акума был подобен пригвозжденной к стене бабочке с распростертыми крыльями, во много раз более впечатляющей, чем живая бабочка, летающая в поле. У Курседа грязные ногти, с грязью под ними, волосы в крови и заляпанная одежда. Трясущиеся руки, грязные мысли, каково это - ощущать столь полное единение со смертью? Доселе Сергей и он подозревал что станет «частью» курседа. Чтобы умереть под переливы дрожащих и лопающих созданий, рассекая лица керамических статуй, вкус его сводит с ума.