Дофамин

      По окнам магазинов игриво стучал тёплый вечерний дождик. Чуя наслаждался запахом дождя и долгожданного лета. Он не спеша шёл домой под своим любимым чёрным зонтом, пока остальные старались быстрее зайти в помещение. Июль заканчивался, значит, скоро на счёт придёт зарплата… И это было очень даже хорошо! Платили в мафии немало, особенно учитывая его должность.       На днях в мотоцикл Чуи, который находился на стоянке у офиса, отлетел бампер чей-то машины… Позже он узнал, что недалеко от стоянки, на перекрёстке, произошла большая авария. Виновника ещё не нашли, и никакого «возмещения ущерба» Чуя не получил. Поэтому ему требовались деньги на ремонт его любимого транспорта. На самом деле, он давно мог починить его, но не оформил страховку при покупке, что было большой ошибкой... А всего-то стоило подписать пару бумажек и платить сущие копейки в месяц!       Чуя посмотрел на заходящее солнце вдали и завернул за угол. Уже прошло несколько дней с того странного поступка Тачихары. Парень не мог понять, что его так тревожило в друге… Он всё ещё вспоминал тот день и думал, думал, думал...       За мыслями он не заметил, как подошёл к дому. Чуя жил в двухкомнатной квартире один. Она досталась ему от тёти, которая растила его.       Парень закрыл зонт и зашёл в подъезд. Так как он жил всего на втором этаже, то чаще всего ходил по лестнице. Он много кого знал в этом доме и, проходя мимо, обязательно здоровался. Но почему-то именно сегодня ему повезло встретить ненавистного соседа с первого этажа...       Весь дом знал наркомана оттуда — Ширасе. И все от него шарахались, ведь выглядел он ужасающе. Тот всегда ходил с кругами под глазами и обгрызанными ногтями; одежда тоже не особо отличалась. Его всегда можно было увидеть в серых спортивных штанах и чёрной забрызганной майке, ибо другой одежды у него почти не было. Она была либо маленькой, либо рваной.       Шагая по лестнице, Чуя учуял зловонный запах и остановился на площадке между этажами. На встречу со второго этажа ему спускался сероволосый парень. От него воняло, казалось, за километр. Они столкнулись взглядами, и взгляд рыжего сразу же похолодел. Как же он ненавидел наркоманов...       — О, я как раз тебя искал. Не займешь пару... — Не успел он договорить, как ему в лицо прилетел оглушающий удар. Ширасе пошатнулся, но, оперевшись на стену, устоял. Он посмотрел на Чую, вылупив глаза. — Ты чего?       — От наркоты уже мозг сгнил? Тебе было сказано не появляться здесь... А ты мало того, что ошиваешься не по своему этажу, так ещё и деньги выпрашиваешь, — раздражённо сказал Накахара, сложив руки на груди.       — Но, Чуя... Войди в положение! У тебя ведь точно есть лишние деньги! — вымаливал парень, потирая щёку. Но Накахара был непреклонен, а тем более в таких вещах. Рыжий смотрел на него с упрёком и ненавистью. Словно перед ним стоял не обычный местный наркоман, а серийный убийца или ещё хуже...       — Съебался с глаз моих, пока не приложил о стену. — Ширасе в ответ лишь быстро прошмыгнул мимо парня, а вскоре и хлопнула дверь его квартиры. Ему крайне повезло, что у Чуи сегодня не было завала на работе и тому подобного. Иначе ему бы очень не поздоровилось...       Парень ещё немного поднялся по лестнице и подошёл к своей двери. Из-за этого придурка в голову лезли нехорошие мысли. Хотелось снова закурить, но он останавливал себя, ведь он бросил уже как 2 месяца и очень не хотелось, чтобы все старания ушли коту под хвост.       Рыжий достал звенящие ключи с брелоком в виде мотоцикла и открыл дверь. Включил свет, разулся, снял кожаную куртку и прошёл на кухню. Он поставил электрический чайник и окинул взглядом помещение.       На белые обои падали лучи солнца, что создавало особую атмосферу. Он открыл окно и вдохнул чистый и приятный после дождя воздух. На чёрной столешнице стояла банка энергетика, купленная неделю назад. Чуя не помнил зачем купил её — наверное, она просто была по акции. Сверху столешницы были расположены белые верхние шкафчики, в которых тоже было навалом всякого добра.       Он высунул голову из окна и закрыл глаза, глубоко дыша. Сегодня у него был тяжёлый день, но зато с работы отпустили пораньше... И всё же этот чёртов нарик испортил ему всё хорошее настроение, пришедшее от прогулки под дождём. Теперь в голову лезли нехорошие мысли и воспоминания… О детстве и... родителях…

***

      С кухни доносился аромат варёного риса и маринованных овощей. Чуя сидел в маленькой гостиной у окна и смотрел на стекающие по стеклу дождевые капли. У него было такое развлечение — устраивать «гонки» среди капель. Мальчику нравилось наблюдать за ними, а ещё это занятие успокаивало. Диван, на котором спал маленький Чуя, располагался у окна. Напротив был шкаф, в котором размещалась вся одежда Накахар.       — Чуя, милый, иди ужинать! — Послышался нежный материнский голос с кухни. Мальчик выдохнул, и вскоре послышались его тихие шаги к кухне. Он сел за стул и притянул к себе тарелку. Денег на мясо не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Теперь уже мать стояла у окна и наблюдала за дождём.       — Мам, а когда папа придёт? — прожевав рис, спросил Чуя.       — ... — Её взгляд погрустнел, но, повернувшись к ребенку, она с улыбкой ответила: — Скоро, малыш, скоро.       Когда рыжий доел, он поставил тарелку в раковину и побежал в свою комнату. К этому времени пришёл отец. Он не пошёл в гостиную, чтобы поздороваться с Чуей — сразу направился на кухню. Это мальчик понял по шагам. Он уже давно научился распознавать, кто и куда идёт лишь по одним шагам.       Чуя не держал на отца обиды, ведь тот уставал на работе. И ещё именно работа способствует на неважный вид отца. По крайней мере, так говорила мама. У мальчика не было других вариантов, поэтому он покорно верил ей.       Голубоглазый заметил, что в последнее время мама стала очень грустной. Поэтому он хотел развеселить её и нарисовать для неё что-то хорошее. Взяв фломастеры, карандаши, ножницы и лист бумаги, он начал свою работу. Сложил лист вдвое и вырезал на одной стороне отверстие в виде большого кружка. А на другой странице карандашом начал вырисовывать мамино лицо. Для девятилетнего мальчика он вполне хорошо рисовал, и выходило красиво. В конце тот разукрасил мамины рыжие волосы оранжевым фломастером и не забыл про веснушки на носу. Позже Чуя добавил несколько милых надписей и много красных сердечек. Он оглядел своё творение и, улыбаясь, гордо зашагал к кухне. Но подойдя ближе он услышал то, чего не замечал, пока рисовал. То, от чего сердце колотилось, а дыхание сбивалось. Мама и папа снова ругались.       Мальчик сжал открытку во вспотевших руках и уставился на приоткрытую дверь. Папа сидел за столом, схватившись за голову, а мама стояла над ним и кричала. Чуя уловил из их разговора только несколько маминых фраз.       — А ты подумал о сыне?! На какие деньги мы будем его растить? Почему ты так подставляешь нас? Отвечай! — Она явно была в ярости. Чуя никогда не видел её такой. С ним она всегда была доброй и нежной. Никогда не злилась и никогда на него не кричала.       — Сядь. И послушай, — тихо сказал мужчина. От его монотонного голоса, казалось, весь мир тут же притих. Женщина послушно села, хоть всё ещё выглядела озлобленной. Он протянул ей свой телефон, и та посмотрела в экран.       Чуе было сложно видеть всё из коридора, но он увидел. Как материнские глаза покраснели, а затем из них одна за одной покатились слезинки. В этот момент сердце мальчика разбивалось на мелкие кусочки. Он хотел подбежать к ней и крепко-крепко обнять, но не мог. Женщина подняла глаза и посмотрела на мужа. Его лицо мальчик не видел, так как он сидел спиной к двери. Но он знал, что отец тоже плачет.       — Ты сама всё понимала, когда оставалась со мной! Что ты теперь от меня хочешь?! — уже не сдерживая эмоции, закричал мужчина. — Я... Я правда не хотел... — Его былая уверенность испарилась, и голос задрожал.       Мама закрыла лицо руками и тихо замычала. Маленькие глазки тоже намокли от такого зрелища. Чуя, закрывая рот одной рукой, осторожно зашагал в гостиную. Он не понимал, что именно произошло, но мешать не стал. Лишь надеялся, что завтра ему всё объяснят…       Спустя неделю странного поведения родителей ему так ничего и не объяснили. Мама старалась быть нежнее к Чуе, но в её движениях прослеживалась неуверенность и страх. Мальчик не понимал, к чему это относится, но знал, что точно не к нему. И всё могло бы продолжаться так и дальше — это не сильно влияло на жизнь Чуи в целом. Но что-то всё-таки разделило его жизнь на «до» и «после».       Чуя сидел на кухне и пил яблочный сок, который тётя недавно ему принесла. Она часто заносила какие-то вкусняшки, так как у родителей на «лишние» траты денег не было. Мама в это время была занята уборкой в гостиной.       Рыжий уловил какой-то шум. Дверь начала шуршать и издавать странные звуки, которых, видимо, мама не слышала. А Чуя просто игнорировал их до тех пор, пока дверная ручка не открылась, на что женщина тоже не отреагировала. Мальчик затих и прислушался — старая привычка. Так как кухня находилась в дальнем углу квартиры, шаги послышались по направлению к гостиной. Пару секунд тишины, и вдруг раздался мамин вскрик; грохот, затем мычание. Рыжего мальчика накрыл жуткий страх. Он всем своим нутром чувствовал, что как раньше уже никогда не будет. Пару секунд затишья, и в соседней комнате раздался чей-то хриплый голос.       — Фух, наконец-то. — Говорил явно мужчина.       — Я думал, эта дура будет сильнее... — Прозвучал в ответ уже другой мужской голос. Чуя никогда не слышал их раньше. Он не понимал, что произошло. Но сердце подсказывало, что добром это не кончится. Оно колотилось настолько быстро, что могло бы обогнать максимальную скорость метронома.       — Кстати, тут же ещё должен быть мелкий… — перебил мужчина.       Чуя мгновенно опомнился, поняв, про кого идёт речь. Не найдя лучшего решения, мальчик тихо открыл холодильник и осмотрел его. В нём не было нескольких полочек — их достали, чтобы помыть. Он насколько возможно вжался в маленькое пространство, убрав еду себе на руки, и постарался прикрыть холодильник. Но он, всё-таки, закрылся не до конца. Из холодильника мальчик уже не мог расслышать голоса отчётливо, но шаги он услышал. В кухню вошли, недоверчиво потоптались и вышли. Дальше снова голоса и какая-то возня. А потом... Чуя просто вырубился.       Через какое-то время он открыл глаза и попытался встать, забыв, где находится. Все конечности затекли, а желудок бурлил. Мальчик потянулся рукой к тарелке с уже засохшим рисом и, набрав горсточку, засунул в рот. Было не очень вкусно, но тянуться за другой едой было слишком рискованно. Поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Ему было холодно, тесно, воняло продуктами и холодильником. Те люди всё никак не уходили, а Чуя не мог вылезти сам. Он не верил, что всё это происходит с ним. Такого же не может произойти, да?..       Прошло много времени с тех пор, когда он залез в холодильник; дышать еле удавалось через щель. Он не знал, что происходило снаружи, не знал, как там мама... Чуя даже не чувствовал своих маленьких ножек. Он дышал в руки, дабы согреться. Видимо, залезать в холодильник в одних шортах и футболке было плохой идеей. Через какое-то время он услышал хлопок входной двери. Тот уже было подумал, что всё кончено, его спасут! Но услышал тот самый хриплый голос...       — Ну что, готова отвечать за дела муженька? Он не выполнил наши условия в истечение срока... — В ответ послышалось лишь жалобное мычание. — Твоего мелкого мы не нашли… Считай, что помилуем его. Всё-таки мы не звери, чтобы убивать невинного ребенка.       Услышав это, сердце Чуи упало в пятки. В глубине души он понимал, что сейчас произойдёт. И от этого на глазах появлялись слёзы.       — Я предполагаю, что он где-то в квартире… Так что напоследок можешь высказать ему всё, что у тебя на душе. — Послышалась возня, а после слова, которые Чуя запомнил на всю жизнь.       — Чуенька, мой мальчик! Если ты слышишь меня, то я очень люблю тебя! Прости нас с папой, прошу, прости... Мы не смогли дать тебе счастливого детства... — Её крики срывались на плач. Чуя не хотел этого слышать, он не верил во всё это. Не верил. — Мой любимый Чуенька… — Всё, что ему оставалось — это сидя в холодильнике, не чувствуя своих конечностей, слушать её душераздирающий плач. — Я верю, что ты справишься со всем этим, я верю. Я видела твою открытку… Она очень красивая! Спасибо тебе, Чуенька. Я очень тебя люблю, правда. Умоляю, прости меня и папу... — Она говорила на одном дыхании, захлёбывалась слезами и заикалась.       Но всему приходит конец, как и её предсмертной речи.       Дальше выстрел и грохот. Потом мальчик ничего не слышал — очнулся он уже на больничной койке. А на краю сидела добрая тётя Коё с зарёванными глазами. Он надеялся, что это всего лишь страшный сон. А Коё надеялась, что он не узнает подробностей этой трагедии, пока не вырастет.

***

      Сейчас ему двадцать два, и он всё ещё не верит. Он плачет, прокручивая всё это в голове. Он захлёбывается в слезах, пытаясь вспомнить мамин голос. И каждый раз он думает — если бы его отец не был бы наркоманом, если бы не брал в долг... Было бы всё по-другому?