You left me

— Йори... — я вновь шепчу в тишину. Ноги задрожали. Тишина. Ебучая тишина в трубке. Я бегал глазами туда-сюда, боясь, что на этом всё, а я столько всего ещё не сказал ему... И ещё бы немного и я точно бы свихнулся, но уже не от принятия того, что у меня случилась эта галлюцинация (ну, по крайней мере, я так думал), а от того, что даже эта галлюцинация меня покинула. Но я услышал тоскливый вздох. — Ты впервые меня так назвал, — он усмехнулся. — Даже непривычно. — Господи, Хокка! — я вскрикнул. — Эта тишина могла меня свести с ума. — Больше, чем разговор по телефону с человеком, который умер три месяца назад? Я даже не знаю, как реагировать на это. — Ты умер, Йоэль, — не своим голосом тихо говорю я. И я сказал это скорее себе, чем ему. Чтобы самому поверить в это. Спустя три месяца, пора бы уже и поверить в это наконец. Его нет. Он ушёл три месяца назад — 30 июля. И больше никогда, никогда не будет рядом. Больше никогда. — Чего бы ты хотел сейчас больше всего? — спрашиваю я, всё так же сидя на полу у кровати. — Прикоснуться к тебе, — незамедлительно отвечает он. — Это всё, чего я бы хотел. Ну и дать Йоонасу пендаля. — Йоэль, — усмехаюсь я. — Я тоже бы хотел прикоснуться к тебе. Слышать твой голос у своего уха, а не в трубке... — Да... Как тогда, помнишь? Когда я уехал на две недели в Берлин, и так хотелось... — Боже, — я смутился. — Мне до сих пор неловко... Это действительно было очень странно и... необычно. Для меня это был первый такой опыт, для него, скорее всего, тоже. Йоэль отправился в Берлин, в офис лейбла, чтобы решить вопросы с грядущим туром и выпуском последующих синглов. Я остался в Хельсинки, продолжал работать и, как оказалось чуть позже, невыносимо скучать. По вечерам мы созванивались, обсуждали прошедший день и события. Я рассказывал ему про продвижения в записи новых песен, о своих идеях, о том, как проводил время с родителями и семьёй. Он же рассказывал о том, как они с Нико ходили в офис лейбла, а по вечерам отправлялись на разные тусовки, о которых я немного переживал, и если честно, немного ревновал. "Ревность мне не присуща", — думал я раньше. Но видя новые и новые фотографии его, Нико и каких-то непонятных девушек и парней, я чувствовал внутри какое-то странное щемящее ощущение собственности. — Ну нет, это же не нормально, — пытался я убедить себя тогда о своих чувствах, пролистывая ленту инстаграма. И успокаивали лишь его сообщения с привкусом тепла и нежности: "Соскучился. Когда вернусь, поедем на озеро и только вдвоём". В один из таких вечеров я слегка расслабился, и позволил себе немного выпить. Когда мы созвонились с Йоэлем, алкоголя во мне уже было достаточно, чтобы я почувствовал, как по телу разливается знакомое чувство возбуждения, закручивающееся внизу живота. Даже и не помню, как мы пришли к тому, чтобы попробовать секс по телефону. Странное действо, которое никогда ранее меня даже не привлекало. Но в этот день я почувствовал, что это можно попробовать... Алкоголь ли в моих жилах добавлял смелости, либо же я сам был действительно готов к чему-то новому и необычному (а томный и подвыпивший голос Йоэля добавлял мне желания и мыслей), я уже и не скажу точно. Просто почувствовал. И намекнул. — У тебя сегодня слишком сексуальный голос, — улыбнулся я, держа трубку у уха. Развалившись в своём кресле, я прикоснулся к своей ширинке — от его тембра мой член начинал твердеть. — Даже очень слишком. — Это, интересно, насколько? — он оживился. — Хочешь сказать, что возбудился от моих рассказов про дождливый Берлин? — Я возбудился от твоего блядски томного голоса, Хокка, — расхрабрившись, я сжимал член через джинсы, чувствуя, как в геометрической прогрессии растёт желание в моём организме. — И что ты хочешь сделать? — он ухмыльнулся, точно заигрывая. — Прилетишь на первом же самолёте, чтобы потрахаться со мной? — Ох... — от одной мысли у меня свело голову, и я, уже не особо контролируя свои действия, расстегнул пуговицу и ширинку и просунул ладонь по резинку боксеров. А Йоэль, как мне показалось в тот момент, вошёл во вкус. Он стал раззадоривать меня, точно дразнить маленького ребёнка конфетой на вытянутой руке. — И где бы мы этим занялись? В моём номере, или может, прямо в машине такси? Я, кстати, видел, тут есть такси бизнес-класса, где есть что-то типа стенки между водителем и пассажирами... — Чёрт, это было бы хорошо, — выдохнул я, массируя свою мошонку. — Возможно, я мог отсосать тебе прямо в такси, — его голос стал более томным и сексуальным, будто он поставил перед собой цель — свести меня с ума и довести до оргазма. — А потом бы мы приехали в отель... — Ты бы пошёл со мной в душ? — спросил я, глубоко вдыхая воздух. — Конечно, и, думаю, прямо в душе бы соблазнил тебя ещё раз, — я представил это, и почувствовал, что это возбуждает меня ещё сильнее. — Но на этот раз я дал бы тебе самому управлять процессом. — И что бы ты хотел? — простонал я в трубку. Я стал представлять нас в душе. Мокрые волосы, капли, стекающие по всему телу, ароматная пена, его глаза, смотрящие на меня снизу вверх... Господи, как же хочется этого прямо сейчас. — Я бы отдал тебе волю, и разрешил управлять мной. Ты мог бы посадить меня на колени перед собой, вплести свои пальцы в мои волосы, и заставить меня отсосать тебе вновь. От накатившей вновь волны я закатил глаза c головки стекал предэякулят, и мне нужно было совсем немного, чтобы излиться прямо на свой живот. — Да, я бы хотел это сделать... — взяв себя за член, я стал интенсивно водить по нему рукой, пока в моей голове прокручивались картинки этих безумных фантазий. — А потом бы я отвёл тебя в спальню. Правда, знаешь, в кровать мы бы не пошли, — он ухмыльнулся. — Скорее я бы сел на подоконник, а ты бы присоединился ко мне. — Нас могут увидеть... — я улыбнулся. — Да плевать, главное, чтобы ты не забывал целовать меня в шею так, как мне это нравится. — Ох, твоя шея... — я вспомнил её изгибы и почувствовал, как моё тело приближается к оргазму. — Сначала бы я целовал её, потом ключицы, а потом... Я глубоко вдохнул, чувствую, что вот-вот кончу. В голове всё крутилось, точно на американских горках, только вместо самого аттракциона — наши фантазии о сексе, приправленные воспоминаниями. — ...Взял бы меня за шею? — он прочитал мои мысли и продолжил то, о чём я думал. — Именно, — выдохнул я, и, громко застонав, залил спермой свой торс. — ... Блять... — Не ругайся, иди прими душ, и ложись спать, — он хихикнул. — А в пятницу мы уже встретимся. Я соскучился. Теперь этого нет. И никогда не будет. Йоэля больше нет, и остались лишь эти воспоминания: странные, романтичные, возбуждающие, такие... приятные. — Я так бы хотел к тебе прикоснуться... — я вновь сделал глоток виски. — Давай попробуем кое-что, — шепчет он. — Сядь удобно. Я ёрзаю на месте, пытаясь устроиться поудобнее. — Сижу. — Закрой глаза. Выдохнув, я закрываю глаза и чуть приподнимаю голову. — Положи свою руку тыльной стороной вверх. Я сделал так, как он велел. — Сейчас я прикоснусь к твоей руке. Я поглажу твою ладонь, проведу подушечками пальцев по ней. Но главное, дыши тихо, и старайся не шевелиться. — Хорошо... — шепчу я. Я концентрируюсь на ощущениях. Моё подсознание помогает этой магии приятной порцией самовнушения. Если этот звонок — плод моего воображения, то я имею полное право представить и то, будто он меня действительно прикасается. Я вдыхаю воздух и мне действительно начинается казаться, что я не один. — Главное, не открывай глаза, малыш, — тихо говорит Йоэль. Я киваю, отключая все чувства кроме слуха и осязания. Моей ладони что-то прикасается. Еле-еле, так невесомо. Я боюсь пошевелиться, боюсь спугнуть это ощущение, ради которого я бы, наверное, сейчас, мог бы отдать жизнь. Чувство, будто Йоэль рядом, будто он действительно сейчас гладит пальцами мою руку, усиливается. — Чувствую, — шепчу я, чувствую, как из под закрытых век пробиваются слёзы. — Я рядом, слышишь, мой хороший, — нежно шепчет он. — Я всегда буду с тобой рядом. — Я так скучаю, Йоэль, — я всхлипнул не то от горечи алкоголя, не то от боли внутри, не то от всего вместе. Я опустил бутылку и вытер уголки губ рукавом. — Я так скучаю, так скучаю! Чёрт возьми, почему ты не забрал меня с собой? Почему я остался здесь, да, чёрт возьми, я не хочу больше этого всего! — Что ты имеешь в виду, Але? — его голос стал довольно настороженным. — Я не хочу так слышишь? Я без тебя не хочу! — я сам не понимаю, что несу. — Моя жизнь стала серой и отвратительной, и я не хочу так больше. — Але... — теперь я слышу сожаление. — Я бы всё отдал, чтобы быть с тобой рядом. Но у меня ничего больше нет. У меня нет ни денег, ни тела... Только остатки моей души и она тут, с тобой. Я ковырял пальцем этикетку на бутылке и не верил, что всё это происходит со мной. Я просто думал о том, что будет дальше. Что я буду один. Что работа в студии будет теперь по-другому. Теперь никто не будет звать меня на обед в кофейню, что я больше не буду оборачиваться и видеть его в любимом кресле с гитарой в руке, где, смешно закусив губу, он будет подбирать аккорды к новой песне, или просто наигрывать любимые мотивы. Я никогда больше не упаду в его объятия после тяжёлого дня, не прижмусь к его шее и не буду жаловаться на то, какие все вокруг медлительные и тупые. Он не посмеётся больше над моими речами, не предложит выпить пива и расслабиться перед телевизором. В квартире своей я буду один. Навсегда. Он никогда больше не придёт ко мне с пакетом еды, или с пивом, или просто с шоколадом. Я буду один сидеть перед телевизором, смотреть новый сезон "Очень странных дел", и будет слишком пусто. Когда я понимаю, насколько мне будет пусто, я чувствую, как мою шею словно стягивает удавкой. Со временем потеряются все запахи, что с ним связаны. Забудется запах его геля для душа, его тела, его одеколона. Начнут забываться какие-то бытовые вещи: как он ронял полотенце, и я на него ругался, как съедал все запасы салмиакки на моей кухне, как расставлял у себя дома на полках фигурки героев. И что он навсегда останется воспоминанием. Моим самым дорогим воспоминанием. Меня так сильно душит. И я начал понимать, что не хочу. Я не хочу будущего без него. Не хочу один жить в своей квартире, не хочу. Его не будет рядом. Ведь если его нет, то зачем, зачем мне жить? Алкоголь ли ударил в голову, либо я просто начал сходить с ума, я не знал. — А если... Если я приду к тебе, ты меня там встретишь? — лепечу в трубку. — Я... Я к тебе хочу. — Даже не думай об этом, Але... — всё так же настороженно сказал он. — Прошу тебя, не думай об этом! — Но ты же... Ты же там из-за меня, Йоэль, из-за меня! — кричу, и я уже не знаю зачем. — Прошу тебя, не надо так говорить, — его голос действует на меня довольно успокаивающе, и я пытаюсь унять свой пыл. — Ты не виноват. — Всё из-за меня... — шёпотом вторю самому себе. Господи, я точно схожу с ума. — Алекси. Ты — самое светлое, что было в моей жизни. Ты ведь знаешь это. Ты видел, в каком состоянии я был, когда мы... когда мы нашли друг друга. Чёрт возьми, я не знаю, как я пережил бы 2020 год, если бы не ты. И я вспоминаю. Действительно, ему было очень тяжело. Пандемия, огромные долги перед лейблом, отмены концертов, которых он так ждал. Я помню, как в какой-то момент я просто, избегая патрульных полицаев, добрался до соседнего района, где он снимал квартиру, и пришёл к нему. — Как ты сюда добрался? — он был приятно удивлён, увидев меня на пороге своей квартиры. — Перебежками и техникой самых крутых ниндзя, — улыбнулся я, посмотрев на него. Он был таким... домашним. В белой толстовке, домашних чёрных шортах и смешных полосатых носках. Он стоял, опираясь на стену и, сложив руки на груди, наблюдал, как я снимаю куртку. Несмотря на то, что он улыбался, смотря на меня, в его глазах я видел непреодолимую тоску. Этот взгляд настолько впечатался в мою память, что с тех самых пор я принял для себя цель всегда и везде делать что угодно, лишь бы никогда, никогда его глаза не горели подобной тоской. Не то, чтобы я идеально справлялся с этой миссией, но я старался изо всех сил. — Иди ко мне, — он поманил меня в объятия, и я, конечно же, поддался. Сняв кроссовки, я осторожно обнял его. — Я так скучал... — он вдохнул запах моих волос и отпустил меня. — Иди переодеваться, я сейчас принесу тебе одежду. Я пошёл в его спальню. Она была довольно тёмная, пустая, и, если честно, я никогда не считал её уютной. Не заправленная смятая кровать, шкаф и письменный стол, заваленный всякими бумажками, нерабочими наушниками, обёртками и прочим хламом. Вновь увидев эту картину, я вздохнул. — Ты когда-нибудь прибираешься? — крикнул я, снимая с себя толстовку. — Иногда случается, — он протянул мне чёрную футболку и чёрные спортивные шорты, что были мне почти до колена. — Неси тряпку. Будем прибираться. Переодевшись, и сложив свою одежду на стул, я стал снимать явно не свежее постельное бельё с постели. — Неси свежее постельное, — сказал я Йоэлю, который вышел куда-то из комнаты. — Але, ну я же недавно свежее стелил! — Я не буду спать на не свежем постельном, — ухмыльнулся я, снимая с подушек наволочки. — Кто знает, кто на нём спал до меня. Йоэль нахмурил брови, а я саркастично улыбнулся. — Я тут был один, — довольно серьёзно сказал он, подходя ко мне ближе. — И вообще, я почти не спал тут. Я обернулся, и мы оказались слишком близко. Я долго смотрел ему прямо в глаза и слушал его спокойное дыхание. В один момент моей щеки коснулись его пальцы. Осторожно, словно боясь навредить, он убрал несколько прядей моих волос за ухо. Такой интимный момент, который навсегда мне запомнился. — Давай сначала закончим с уборкой? — я выбрался из его визуального плена и направился в сторону гардероба за чистым бельём. Я провёл у него тогда четыре дня. Развлекал его, как умел, мы писали музыку, смотрели фильмы, старались не говорить о плохом. Я был рядом. Так, как умел. И более без него я больше не могу. Я понимал, что меня ждёт. Понимал, и был готов понести все последствия. Я просто хочу, чтобы мне стало легче. — Алекси, прошу тебя, — слышу его умоляющий голос, но он пролетает мимо. Я тяжело выдыхаю, понимая, что скоро всему этому придёт конец. — Йоэль, я всё решил.