Неизлечимая болезнь

      Он больше не будет покидать Снежную. Окунувшись в исследования, просидит много лет в холодной лаборатории, где по последнему слову техники оборудован каждый уголок. Отличным собеседником по делу станет девочка, увлеченная механизмами не меньше него — Сандроне.       Он больше не скажет ни слова о регионе Сумеру. Будет скалиться, когда его спросят о произошедшем, уберёт всех подчинённых, видевших его позор. И ту смерть       Он будет ценен для оригинала. Смекалка, рвение к науке, сохранившееся с молодых лет будут хорошо сотрудничать с уже достаточно мудрым (ха, вот это абсурд) Доктором.       Он будет безуспешно пытаться повторить яд в маленькой колбе, отдавая неудачные дубли другим фрагментам — уж больно они все интересовались этой лазурной субстанцией. Оригиналу отдаст настоящую. Пусть носит ошейник, сам того не понимая. Дурак сделал из подарка серьгу — безумец.       Он будет кривить губы, когда среди Предвестников появиться мужчина до тошноты похожий на него. Особенно улыбка. Волосы словно сожженная листва, глаза — морские глубины.       Он будет язвить, когда увидит интерес оригинала к Панталоне. Значит перед ним бы Доктор уже упал на колени.       Потом из Ли Юэ вернётся несносный Тарталья и высокомерная Синьора. Мальчишка станет описывать чудного владельца хижины Бубу, которая занимается лечением и изготовлением лечебных настоек из трав:       «— Такие забавные! Ах-ха, кокосовая коза! Она потом ещё у своего... М-м, кто он ей не знаю... В общем эта девочка подошла к владельцу хижины и стала просить у него!       — Имя можешь сказать?       — Вроде бы... Бай Чжу. Да, точно, Бай Чжу.       Услышанное повергло в давно позабытое оцепенение».       Он бросит всё и опрометью кинеться в Ли Юэ, не спрашивая ни у кого одобрения. Волны принесут в шумный порт. Где-то тут находиться ещё одна нелегальная лаборатория по производству автоматонов Каэнри'ах.       Он прикажет подчинённым узнать кто находится в хижине, а сам направиться в горы. Просидев с давно позабытыми механизмами несколько часов, учёный к рассвету покажется на улице.       Он застынет как вкопаный, когда услышит изнеженный голос где-то возле руин неподалёку:       — Ты снова забыла корзинку? Ничего страшного, пойдём поищем.       — Цици... забыла...       — Не переживай, ты наверняка собирала цветы и увлеклась. Держись за руку, сейчас найдём.       Он не скроется от идущих по тропе, из-за чего лекарь тоже замрет.       Почти десять лет хоронить все воспоминания, чтобы в один миг всё вспыхнуло яркими красками.       Бай Чжу без испуга или нервности легонько поднимет уголки губ:       — Вот наши дороги и пересеклись, да?       Рядом с ним слишком спокойно стоит ребёнок лет восьми. Из примечательного — талисман на лбу и мертвенно-бледная кожа. Девочка поднимает голову, спрашивая:       — Господин Бай Чжу... это ваш...друг?       Теперь на глазах очки с прямоугольными стёклами, они не скрывали удивительных глаз, которые сияли ярче рассвета позади них.       — Да, Цици, — мужчина наклоняет голову и терпеливо повторяет: — Друг.       Он не станет останавливать Бай Чжу, когда тот будет уходить. Не сможет сказать и слова, глядя как на поясе сияет изумрудный глаз Бога.       За предательство он не простил.       Но Бай Чжу выиграл один единственный раз — и не жалел об этом.       Те чувства сгорели в костре ненависти и отчаяния. На их месте лишь чёрная, безжизненная зола. Но уехать учёный не сможет, будет продолжать пересекаться с Бай Чжу то ли по собственной инициативе, то ли по желанию последнего.       Разговорам нет места в коротких встречах. Только приветствие от лекаря и молчаливый пристальный взгляд кварцов.       И всё же в один знойный летний закат всё закончится. Учёный почувствует как земля уходит из-под ног, а перед глазами зелёные стены, маленькая девочка с протянутым Электро Сердцем Бога и один из клонов, который пошёл на фактическое предательство.       — Ты поплатишься за это! — прошипит он, ощущая как сердце замедляет ход.       — Зандик? — рядом окажется Бай Чжу, решившись сократить дистанцию.       На прогулки в горах он не берет Чан Шэн, та бы стала возмущаться. Но сейчас им это незачем. Слова оказались излишни.       Тёплые, уже возмужавшие руки, намеренно опустят страдающего от боли на свои колени. Сил прогнать не найдётся. Боль словно утихла, когда он, лежа на спине, рассмотрел опечаленый взгляд.       — Тебя не берут яды или смертельные раны, так отчего сейчас ты словно умираешь? — пальцы коснутся взмокшего лба, как бы невзначай накручивая голубую прядь на палец.       Привычка. Вредная привычка.       — Из-за предателя, — оскалиться учёный, напоминая о делах минувших дней.       Ответом послужит виноватая улыбка:       — Я жил относительно счастливо всё это время. Шёл к тому, чего желал, лечил болезни многих людей.       — А свою... вылечил? — задыхаясь, учёный надеется на положительный ответ.       Что слабость больше не преследует змеёныша и он будет способен отбиться от чужих рук.       — Если ты про давнюю проблему, то она не лечится. У меня есть другой неизлечимый недуг.       — Какой?.. — в глазах снова темнеет.       Он не хочет уходить. Не так, не сейчас, когда они снова заговорили. Как давно ему не представлялось возможным услышать сладкую, напевную интонацию рокового голоса.       — У него резкий нрав, вспыльчивый характер, он идеалист до мозга костей, — посмеявшись, Бай Чжу наклонился к бледному лицу: — А ещё у этого недуга голос, вызывающий трепет где-то внутри, самые манящие глаза и прекрасные волосы цвета лотоса кальпалата...       Оставив невесомое прикосновение губами на лбу, лекарь отстранился.       — Сожги тело, — в руках нашлись силы, чтобы не дать мужчине полностью выровняться. Он вцепился в плечи, наклоняя ближе к себе: — Я не хочу, чтобы мои воспоминания достались ему.       — Почему?       — Иначе он придёт за тобой, — шёпот болезненный, голос предательски дрожит.       — Как скажешь, Зандик, — без уточнений согласился Бай Чжу, ощущая как хватка ослабла и тело опускается безвольной куклой.       Алые кварцы застекленели, напоминая хрусталь. Дыхание не тревожило грудную клетку, а пальцы больше никогда не сомкнуться цепкой хваткой на плечах.       — Идём что ли, отнесу тебя в более благоприятную среду, мой лотос.       Он нашёл его в пустыне, там и оставит, предав огню, который часто сжигал цветок изнутри. Прах развеется по ветру, давая шанс на далёкое путешествие в неизведанные дали ко всем тайнам мира.       Возможности встретиться у них уже не будет. Бай Чжу шепчет прощальные слова, не замечая тихих слёз, скатившихся по щекам.