Неизлечимая болезнь

      Экспедиция закончилась благоприятно для всех. Сохре акцентировала внимание на том, что больницу можно отремонтировать и сделать из неё пункт Бирмастана для всеобщего лечения пришедших в пустыню учёных и жителей деревни Аару. Кроме того, нашлись записи врачей, которые следовало восстановить и изучить.       Зандик шёл заклеймованный молчанием и хорошим настроением, поэтому даже не обращал внимание на то, что их отряд снова замыкал Сайно ради безопасности. Путь через тропики шёл по обычному неспокойно: то плесенники, то хиличурлы, на худой конец недружелюбные тигры.       — В будущем будете ещё что-то исследовать? Можете написать заявление уже лично на наши имена, и мы обязательно поможем! — Робинс шёл впереди, но говорил так, что даже Чан Шэн не могла игнорировать эту оптимистичную интонацию.       Сохре ответила первой:       — Следующий месяц у нас полон зачётов, поэтому придётся подождать.       — То же самое, — подхватил Сайно.       «— Это значит, у меня будет в два раза больше отчаявшихся пациентов? О, ужас», — осознал Бай Чжу.       Если в обычное время обучения студенты как минимум Амурты подвержены влиянию депрессивных эмоций, то во время экзаменов они промышляют суицидом что ли?       Чан Шэн на шее вся подобралась и громко зашипела. Да так, что весь отряд застопорился, а Сохре и подавно дернулась, думая, что на них напал огромный удав.       — Чего это она? — первым среагировал Зандик со страшным для лекаря интересом, разглядывая открытую пасть рептилии.       — У змей очень чуткий нюх, возможно какая-то опасность. Она и скорпиона почувствовала раньше, чем мы, — Сайно достал копьё.       «— Что же ты так много внимания привлекла, Чан Шэн», — Бай Чжу снял змею с плечей, позволяя обхватить свою руку.       Он заглянул в беспокойные глаза, пальцами поглаживая холодную чешую.       — Ты же её понимаешь? — Зандик немного отвернул парня ото всех, понизив голос до шёпота. — Так выясни, чего она волнуется.       — Как тебе сказать, — в тон отвечал лекарь. — Я её не пойму, если она сама этого не захочет.       Такие же красные глаза с подозрением уставились сначала на рептилию, потом на владельца. Но прежде чем Бай Чжу решил сказать что-то ещё, его голова пошла кругом. Так плохо ему уже давно не было.       — Эй, ты чего? — учёный с удивлением пронаблюдал за тем, как зелёная макушка опустилась на его плечо. — Дыхание участилось...       — Зона Увядания! — Клэр выбежала из ближайших кустов, видимо, её отправили в разведку, пока парни разговаривали. — Она быстро расширяется, и там заражённые механизмы Каэнри'ах!       Это было последним, что Бай Чжу смог услышать, прежде чем окончательно провалиться в беспамятство.

***

      Зона Увядания особенно плохо сказывается на тех, у кого нет глаза Бога. Почти смертельна эта территория для страдающих элеазаром. Поэтому сразу твою ложь не вскроют, но кто тебя тянул за язык отвечать?       Как назло, после попытки убежать из зоны Увядания начался проливной дождь. Держаться на бессознательном теле Бай Чжу оказалось невероятно сложно, поэтому я нырнула ему в сумку из соображений безопасности, ну и съела пару заготовленных мне же мышей.       Тряска закончилась спустя минут тридцать, я не выглядывала, но запах говорил, что мы ещё не в главном городе. Видимо, решили остановиться, ибо погода совсем разошлась. Ещё и ночь наступила. Путешественники пробубнили что-то насчёт письма лесным дозорным и смылись, а вокруг Бай Чжу ещё носился запах мальчишки-кальпалаты.       Я почти привыкла, ведь он нёс его и не менее ценную меня всю дорогу на спине.       Свежий воздух пропал, значит, мы прошли в здание, но я ещё выжидала момента. Пока сумка находилась с Бай Чжу, то беспокоиться было не о чём.       — Вы наткнулись на зону Увядания? — судя по кряхтению, говорила бабка.       — Да.       Мастер сухих ответов.       — Бедные дети, конечно, проходите, отдыхайте, я приготовлю ужин.       — Я могу помочь, — так, этот нежный голосок точно исходил от светленькой девочки-дастура.       — Пошли, дорогая.       Топ-топ-топ в четыре ноги, и в комнате должны остаться я, моё бревно, мальчик-кальпалата и такой себе шутник. Правда, голоса последнего подозрительно долго не слышно, что грустно. Он мне приглянулся, так заботился о моем человечишке.       Ещё одно крупное движение. Сумку сняли с Бай Чжу и, наверное, куда-то поставили.       — Так, а где змея? — вдруг возник вопрос.       Ну конечно, куда же вы без меня. Сейчас как выскочу...       Сумку, то есть моё временное убежище, начали тормошить, открывать, пока наконец не заглянули внутрь. Не успела я эффектно появиться.       — Вот ты где. Какая умная, если сама сюда забралась. Поймёшь, куда ползти надо? — на меня уставились краснючие, по цвету схожие с моими, обмылки.       Конечно, найдусь! Меня Бай Чжу когда-то закинул в миску с одеждой, вот тогда я рисковала остаться там навеки. А тут полупустая сумка, шутишь что ли?       Мальчишка-кальпалата скрылся из виду. На удивление, он даже не стал тянуть ко мне руки и таскать туда-сюда. Какой сообразительный человек.       Пользуясь возможностью, я попрощалась со своими дохлыми мышками и медленно высунула голову наружу, языком анализируя обстановку. В комнате Сайно не оказалось. Только наша судьбоносная троица.       Комната была двухместная с низким потолком, но такая тёплая и уютная на фоне ломившегося в окна дождя. Две постели находились под противоположными стенками, а прямо у окна расположился стол, у которого стоял мальчишка-кальпалата, копошась в своей сумке.       Пока он там выискивал, видимо, свою удачу, я выползла на стул, потом по деревянной ножке на пол, а с него уже на постель. Всю территорию заняло всё ещё моё и всё ещё неподвижное бревнышко. Хотя какое там, так, веточка.       — Чешуя не появляется, значит, это даже не вторая стадия... — человек начал демонстрировать фишку всех учёных, а именно говор себе под нос. — Он подхватил эту заразу недавно? В любом случае, контакт с зоной Увядания мог ускорить процесс деления элементов в теле.       Типичный мозговой штурм, жаль только, к правильному ответу бедолага не придёт. Бай Чжу не болен элеазаром, к счастью или к сожалению. У него врождённая слабость тела и повышенная чувствительность к проблемам в артериях земли.       Уважаемый учёный наконец оставил свою сумку в покое и приблизился к нам. Я внимательно за ним наблюдала, элегантно развалившись на чужом животе.       Только попробуй сдвинуть меня.       Мальчик-кальпалата принялся осматривать руки и шею Бай Чжу — первые места, где могут появиться чешуйки и язвы. Но ничего он там не нашёл, кожа моего подопечного как кристально-чистый и непорочный родник в оазисе пустыни.       Пока в моей голове возникали другие мысли по этому поводу, прямоходящая форма жизни уже и на меня переключила внимание.       — А у тебя без вертикального зрачка... — как-то по-хищному прозвучало.       Это ты как в полумраке комнаты заметил в моих глазах-бусинках?       — Вы поменялись что ли... А он видит совсем как змея? То есть тепловые излучения там...       Чего ты так спрашиваешь, будто я тебе могу ответить? Я, конечно, могу, но потом у тебя ещё больше вопросов появится, а мне на них отвечать лень, лучше подожду, пока веточка моя придёт в себя.       Наконец, человек устал думать и просто сел на пол, сложив локти на постели. Началась наша любимая игра. Он, не моргая, смотрел на меня, а я на него. Очень занимательно.       — Ладно, хоть на тебя поближе посмотрю, — парень протянул ко мне руку, словно приглашая даму на танец.       Ничего себе, вот это ты дамский угодник. Конечно же, сначала захотелось сделать вид, что мне неинтересно, но он подождал и получил своё. Я медленно заползла к нему на руку, хвостом обмотав кисть, да покрепче, чтобы страху нагнать.       Мальчик-кальпалата плевать хотел на мои старания, с маниакальным видом осматривая мою чешую:       — Безумно красивая, — усмехнулся и закончил, блеснув глазами, — впрочем, как и хозяин.       Да-да, мы ещё те... Стоп, что? Бай Чжу, закрой уши, тебе такое слышать нельзя!       Как же хотелось вслух высказать своё удивление, но я, как змея своего человека, продолжала делать вид, что ничего не понимаю и вообще у меня в голове пусто. Цветок-сахарок во плоти, да, это я.       — Зандик, ужин готов, я- ой! — из кухни выпорхнула дастур в очаровательном зелёном фартуке.       Увидев морду мальчишки-кальпалаты близко к моему лицу, она знатно перепугалась. Я тоже, поэтому для вида открыла пасть и отодвинулась от чудака.       — Тише ты! — он сделал почти то же самое, что и я, но на манер человека. — Я сам в руки её взял!       — Вдруг Бай Чжу разозлится? — предположила несчастная, поставив тарелку на стол.       Мимо. Моя березовая веточка может разве что скопытиться, но гневаться не станет.       — А он не узнает, — легко произнёс паренёк, позволяя мне переползти на его вторую руку.       Вот это ты зря, я самая первая ябеда Тейвата. Он обязательно обо всем узнает. И про твои тайные воздыхания тоже. Это я ещё молчу, кто в охапку стащил половину сладостей из тарелки в его кабинете. Такой большой, а сладостей ест немерено, я в шоке. Куда только лезет, вроде стройный даже.       — Ладно, как знаешь, только осторожно, — девчонка сдалась на милость сорванцу и удалилась.       Кажется, уже до утра.       — Шумные мы, да? — он снова со мной заговорил. Вот странный. — Надоедливые такие.       Слушай, а может, ты тоже змея? Иначе как объяснить, что твой рот извергает мысли, с которыми даже я согласна. Между прочим, я даже с Бай Чжу к такому консенсусу мыслей не прихожу.       — Можешь съесть мясо, если хочешь. Я не голодный, — меня усадили возле тарелки с аппетитным куском тушеного мяса, а на другое я даже смотреть не стала.       Не сырое, конечно, но грех отказаться. Моё дело нехитрое, поэтому тарелка оказалась захвачена за считанные минуты. Стоило мне увлечься поеданием пищи, как тут же пришло осознание:       Так, меня он оставил в покое, значит...       Моя голова молниеносно повернулась к постели, где мальчик-кальпалата уже рассматривал Бай Чжу. Но подобным образом смотреть на людей невозможно, вернее сказать, он щупал его взглядом.       Эх, ладно, мне этого мяса хватит на минут двадцать. Разрешаю побаловаться, но в меру! Я всё ещё слежу!       И всё же Бай Чжу придётся рассказать не всё, а то ему станет обидно, что я его променяла на кусок приготовленного мяса...

***

      Холодные руки сжимали тёплые пальцы, пытаясь перенять с них всю жизнь. Пересчитывая фаланги, едва прикасаясь ногтями к коже, смертельные лианы, ещё не обросшие шипами, переплетались, вились, сжимали.       — Если ты не забудешь происходящее, то мне придётся тебя разобрать на части, — обветренные губы едва шевелились. — Так противно от самого себя, скальпелем следом вскроюсь, если понадобится.       Тонкая кисть с легкостью помещалась в захвате. Чуть-чуть передавить, и можно услышать хруст костей, но пока сила давления заставляла только пальцы рефлекторно сгибаться. Дальше шёл угловатый изгиб локтя, скрытый широкими рукавами.       — Если же ты забудешь, то я буду зол. Выбирать тебе, — указательный палец легко сжали губами, с которых срывались жестокие слова.       Зандик переместил чужую руку к собственной щеке, обжигая горячим дыханием.       — Посылай мне больше своих идеально отрепетированных улыбок, я за них готов размазать тебя по стенке, — из груди вырвался хриплый смешок, а затем вдруг в поле зрения попала змея. — Насытилась? А я нет. Но иди сюда, не бойся.       Бесноватые глаза наливались кровью, парень протянул руку к столу, приглашая рептилию. Та сначала только смотрела, но медленно заползла на предложенную конечность.       — Интересно, а ты можешь убить его ядом? — Зандик перенёс Чан Шэн ближе к грудной клетке Бай Чжу. — Или ночью обвиться вокруг шеи и задушить? М?       Та не реагировала. Сползая на бессознательное тело, рептилия поспешила скрутиться спиралью прямо возле изгиба тонкой шеи.       — Я даже не знаю, что можно с тобой сделать. Так страшно, — Зандик наклонился над спящим, одной рукой упершись на постель. Вторая снова взялась за ладонь, переплетая пальцы. — Страшно поломать такое удивительное существо. Хрупкий, как кукла из полуночного нефрита, но по ценности превосходящий чистейший янтарь.       Он шептал, как делали умалишенные, сидя в одиночной палате. И противовесом его словам служили действия — пугающе нежные, невесомые прикосновения. Его поцелуи призрачны и неощутимы.       Даже Чан Шэн пыталась лишний раз не двигаться. Она на утро не расскажет проснувшемуся Бай Чжу, почему его руки так горят от нечетких воспоминаний. Не опишет, как безумец всю ночь не сомкнул глаз, сидя над его душой. Не рискнет пояснить, почему волосы распущены и перепутаны, потому что правда в том, что длинные холодные пальцы растрепали косу, на кулак наматывая кончики, да так, что в руке остались тонкие изумрудные нити.       «— Не бери в голову, Бай Чжу. Волосы ветром и дождём запутало, пока тебя несли. Потом у тебя был жар, ты бредил. Тот сон — образ усталости, забудь и не думай о нём».