Сердце демона

Опыт в гильдии приключений оказался куда более интригующим, чем полагал Чайльд. То есть, это действительно было сложно, потому как навалилось слишком много работы с людьми. Но при этом некоторые люди оказывались, мягко говоря, интересными. И когда получалось их разговорить, они рассказывали что-то новое и необычное, непривычное Аяксу. А посмотреть на мир с другой точки зрения – всегда здорово. Чего стоила только одна мадам Пин – вроде бы обычная старушка, что вечно копается в цветах, вот только историй у нее в запасах было бескрайнее море. В какой-то момент Чайльд задумался, а человек ли она – слишком уж много всего знала. Впрочем, то, что среди его круга общения вечно встречались всякие нелюди под стать ему самому, было скорее случайностью, а конкретно мадам Пин выглядела совершенно обычным человеком. После успеха в общении с ней Аякс периодически стал спрашивать у некоторых местных о том, как они живут – ну, у тех из них, кто был готов с ним поговорить. И, на удивление, многие из них были не против поделиться своими историями – потому как оказалось, что у простых людей всегда полно своих проблем, и они вовсе не прочь выговориться кому-то постороннему. Были и неудачные случаи. Как-то раз его взяли охранником в небольшую группу людей, чтобы он сопроводил их в горы. С виду – приличные люди, группа ученых, и начали они с достаточно вежливого общения. А потом Чайльд начал ловить пренебрежительные фразы в свой адрес, прямо намекающие на его необразованность. Не то, чтобы это была откровенная ложь – однако их слова вызывали неприятные ощущения лишнего в обществе, от которых он уже несколько отвык за последнее время. Но как раз тогда он осознал, как сильно изменился. Ведь раньше его почти не волновало, что подобными намеками его смешивали с грязью – теперь же это вызвало возмущение в его душе. Желание остановить их нападки. Аякс наконец начал себя ценить. И понимание того, что все было затеяно не зря, грело его душу. Общение наедине с кем-либо давалось ему куда проще, чем взаимодействие в кругу большой компании. В разговоре один на один с человеком его характер было легче понять, раскрыть некоторые его черты, которые люди прячут от других большую часть времени. Стоит только найти какие-то точки соприкосновения, и собеседник откроется тебе по-новому: и вот перед тобой уже не просто один из многих случайных прохожих, но личность со своими интересами, со своими печалями и радостями. Так что в конечном итоге Тарталья стал с удовольствием брать не только боевые поручения, но и совершенно обычные – потому как, несмотря на все еще имеющиеся сложности в общении с местными, разговаривать с ними ему нравилось. Тем более, что это был неплохой способ хоть немного помочь простым людям в их непростых жизнях. И во всем этом его поддерживал Моракс. Аякс понятия не имел, что так можно – делиться своими впечатлениями о прошедшем дне, чтобы в ответ его внимательно выслушали, дали совет, если необходимо, или просто порадовались вместе с ним. Его мнение по любым вопросам прежде было никому не нужно, теперь же он точно знал, что его слова не пропускают мимо ушей. Чайльда называли монстром, безжалостным убийцей, тварью из бездны – и прочими подобными эпитетами. И он был им – убивал по приказу, бросался на людей и ненавидел их, мечтал разорвать сердце хозяйки в клочья – за то, что присвоила себе его жизнь. Один шахтер, которого он сопровождал до места добычи руды, как-то сказал ему: "Мы – те, кем мы себя считаем". На протяжении всего пути мужчина делился с Тартальей своими наблюдениями; ему бы куда больше подошло быть не шахтером, а мудрецом. Тот мужчина рос любознательным и восторженным ребенком, со своими мечтами и немного наивными детскими идеями. Однако, взрослея, перестал верить в себя и постепенно растерял юношеские мечты. Лишь потому, что общество ставило ему такие условия – повторить судьбу шахтера-отца, добывать руду, обеспечивать семью. Потому как разумные существа и впрямь ограничены теми рамками, которые сами себе ставят – самостоятельно или же под влиянием извне. Сложно идти против мнения тех, кто тебя окружает. Так и Чайльд был подвержен влиянию тех, кто был с ним рядом. Однако теперь, когда в его ближайшем окружении появился Чжун Ли, убежденный в его человечности – обрести ее для себя самого стало гораздо проще. А еще – его любили. Моракс не говорил об этом вслух, но это чувствовалось. В прикосновениях мужчины, в его желании быть рядом, в смиренной готовности ждать сколько угодно, пока Аякс, наконец, сможет довериться ему чуть больше. И такая любовь архонта меняла его куда сильнее всего остального – потому что с каждым новым днем, проведенным с Чжун Ли, он все больше начинал убеждаться, что… заслуживает этого? Чайльд все еще не был в себе уверен. Зато верил Мораксу. Не мог иначе – не после всего, что между ними происходило. И каждый новый вечер позволял себе задерживаться в комнате мужчины чуть дольше, чем в предыдущий раз. Но по-настоящему он принял себя тогда, когда скитания по бескрайним просторам Ли Юэ столкнули его с той, кого он впоследствии смог назвать другом. Он возвращался после очередного поручения – гильдия просекла, что он на раз справляется с самыми сложными заказами на уничтожение монстров, и вновь отправила его почти на границу с Мондштадтом. Разбушевавшийся руинный страж не представлял для него никакой угрозы, и Тарталья быстро его устранил, однако желание сократить путь и напрямик спуститься со склона Уван сыграло с ним злую шутку. А, может, в том была вина его хорошего настроения и невнимательности – погруженный в свои мысли, он совершенно не смотрел, куда ставит ноги. Он совершенно позорным для демона образом споткнулся и кубарем полетел на землю – сущий пустяк, подумаешь, поцарапал висок и испачкал в сырой земле одежду. И вовсе не страшно, что по дороге в гавань люди обходили его стороной – зато дома его ждал Чжун Ли и приятный вечер. На Синь Янь он наткнулся случайно. Свернул с дороги к холмам, гуляя по самым красивым местам, и услышал где-то впереди музыку. Не ту музыку, которую можно было услышать в гавани, не ту, отголоски которой разносилась по коридорам Заполярного дворца в особо важные дни. Эта звучала иначе – резче, хаотичней, но при этом на удивление гармонично. И она привлекла его внимание куда сильней, чем любая другая мелодия, когда-либо услышанная им. Девушка, которой эта музыка принадлежала, оказалась ей под стать. Яркая, необычная – она выделялась из ряда похожих друг на друга людей, как огненная вспышка средь тлеющих углей. Она сидела прямо на земле посреди ущелья, и звучание ее музыки эхом отражалось от скал и разносилось на многие мили вокруг. Ноты, издаваемые гитарой, сливались в красно-оранжевый поток – мелодия оказалась почти материальной от вкладываемых в нее эмоций, и отчетливо чувствовалась в демоническом восприятии. Чайльд замер неподалеку, завороженный игрой девушки. Подойти ближе он опасался – не хотел спугнуть. Но она все равно его заметила, и, когда отзвучали последние аккорды, махнула ему рукой. – Хей! Не стой там в одиночестве, составь мне компанию, братец. Просто "братец". Никаких неудобных вопросов, никакого удивления из-за его не самого презентабельного внешнего вида. Ей было все равно на то, кто он и как выглядит. Несколько сконфуженный, он приблизился к девушке. – Здравствуй. Необычная музыка, но мне понравилось. – Я рада! – она задорно рассмеялась. – Синь Янь, приятно познакомиться. – Тарталья, – представился он в ответ. Видя его заинтересованность, девушка сыграла ему еще несколько песен. Они прозвучали даже более энергично и задорно, словно ее музыка менялась вместе с ее настроением. Как сказала сама Синь Янь – чем больше ты чувствуешь отдачи от зрителя, тем сильнее ты и сам вкладываешься в мелодию. А Чайльд оказался хорошим слушателем. В тот день они вместе добрались до гавани, болтая обо всем. Девушка рассказывала про свою поездку в Мондштадт с таким энтузиазмом, что Аякс и сам проникся идеей как-нибудь там побывать. Синь Янь – неунывающая, эмоциональная и открытая – понравилась ему не меньше, чем ее музыка. Он даже несколько расстроился, когда пришло время расходиться, но не стал ее удерживать и брать какие-либо обещания встретиться вновь. Даже не попытался – не был уверен, что та согласится провести время с таким, как он. Каково же было его удивление, когда на следующий день Аякс услышал ее смех в ресторане Сян Лин. Оказалось, что девушки – хорошие подруги. Они радостно поприветствовали Чайльда, и тем же вечером увели его с собой на прогулку по предместью Лиша. Прогулкой это называлось чисто формально – Сян Лин хотела достать какие-то новые ингредиенты для своих блюд, и большую часть времени Тарталья с Синь Янь либо выполняли ее многочисленные просьбы, либо сидели в ожидании вновь убежавшей куда-то девушки. В один из таких привалов они разговорились о музыке Синь Янь – и о пути, который она прошла, чтобы заниматься, чем хочет. – Все говорили, что у меня ничего не получится. Что рок-н-ролл ни за что не сравнится с традиционной музыкой. Меня и родители не поддержали – считали мое желание творить нечто необычное детским ребячеством. Пытались исправить это во мне, но, как видишь, ничего не вышло. Музыка – она как росток, способна пробиться сквозь камни, если очень захочет жить. – Разве не сложно было идти всем наперекор? – Аякс вспомнил слова шахтера и подумал о том, как время и обстоятельства заставили мужчину пойти по уготованному ему отцом пути. – Как ты сумела без какой-либо поддержки справиться со всем? – Сложно, конечно. Но я упрямая, – рассмеялась Синь Янь. – К тому же, с чего ты взял, что я была одна? Сян Лин всегда была рядом. И Юнь Цзинь меня поддержала, как только услышала мою музыку, хоть первое время она и казалась ей непривычной. А она, между прочим, оперная певица. Гораздо легче переносить нападки на собственное творчество, когда ты знаешь, что первый голос Ли Юэ целиком и полностью на твоей стороне. – Пожалуй, я тебя понимаю, – протянул он. – Раньше я полагал, что не властен над своей жизнью – но появился тот, кто многое изменил. Не встреть я его, мы бы с тобой не разговаривали. И вообще, еще полгода назад я бы прошел мимо ущелья и даже не обратил внимания на твою музыку. А сейчас только и думаю, как бы побывать на твоем концерте. Девушка вновь рассмеялась – подобное признание ее талантов пришлось ей по душе. Ей явно нравилось находиться в центре внимания, ловить взгляды толпы. А Тарталья страшно хотел бы увидеть, как люди подхватывали и пропускали бы через себя энергию жизни ее песен. – В таком случае, как только надумаю выступать, с меня приглашение. Тебе и тому человеку, о котором ты сейчас думал, – подмигнула Синь Янь. – Не уверен, что он оценит, – Аякс чуть нахмурился. Зная приверженность Чжун Ли к традициям, сомнительно, что архонт был бы заинтересован в подобном жанре. – Ну, не попробуешь – не узнаешь, верно? Их диалог прервала Сян Лин и позвала за собой – и Тарталье стало не до размышлений. Проводить время с ними обеими было комфортно. Такая открытая к проявлениям эмоций Синь Янь за короткое время успела завоевать себе особое место в его сердце. А Сян Лин ему понравилась еще с тех пор, как впервые накормила его жареным в воке мясом – с таким количеством заоблачного перчика, что Чайльд не чувствовал вкусов вплоть до следующего дня. Но при этом на девушку было невозможно сердиться – а та всегда радовалась его присутствию у себя на кухне. И та легкость в общении, что он почувствовал во время прогулки, показалась ему сперва чем-то нереальным, тем, что в его жизни не могло появиться. Но оно было – и Аякс усилием воли отмел сомнения, расслабляясь и позволяя себе насладиться беспечной болтовней, поиском трав и ловлей каких-то загадочных птиц. А вечером его вновь ждал Моракс. Аякс слегка утомился, и они взяли ужин с собой в комнату, а потом просто сидели в обнимку на кровати и говорили обо всем на свете. – Сян Лин сказала, что мы совсем слепые, раз не смогли отличить эту ее особенную мяту от обыкновенной. Но ты ее знаешь, она не стала огорчаться, и пошла искать ее самостоятельно. – Могу вас понять. Даже с моим вниманием к деталям я порой не могу уловить разницу между некоторыми ее кулинарными изысками, не говоря уж о сортах одинаковых с виду растений. – Властелин камня не знает, что растет на его земле? – подколол его Тарталья. – Я и не обязан знать все. Как правило, в любой области можно найти куда более компетентных специалистов. К тому же, в мою сферу интересов входят по большей части горные породы, руды и минералы. – Надо же, я ловлю тебя на оправданиях! Моракс рассмеялся низким глубоким смехом и внезапно повернул его к себе за подбородок, глубоко целуя. Аякс сперва замер от неожиданности, а затем обхватил мужчину за шею и ответил с не меньшим энтузиазмом. – За это от меня оправданий не жди, – голос Чжун Ли после поцелуя прозвучал немного хрипло, и шея Чайльда покрылась мурашками. Аякс перевел дыхание – его вновь вело от близости мужчины. Но – не сегодня, он слишком устал и не чувствовал себя способным продолжать. Хорошо, что с Мораксом не было необходимости озвучивать это, ставя себя в неловкое положение – тот и сам все прекрасно понимал. Хотя, идея отдаться ему в тот момент, когда он будет не в состоянии сопротивляться, привлекала Чайльда. Пожалуй, стоит как-нибудь попробовать. В другой раз. Сегодня им хватит искренних разговоров и полных нежности прикосновений. – А еще мы проходили мимо водопада, – чуть погодя сообщил Аякс. – Ну, помнишь, о котором ты говорил? Где была обитель Созерцателя морей. – Разумеется, помню. Ты зашел туда? – Ага. Предложил Синь Янь посидеть снаружи, но она возмутилась и полезла за мной. Удивительная девушка, – сказал он, покачав головой. – И ты оказался прав про плаустрит, свечение там такое же. Моракс – дракон. Собственник. И то восхищение в голосе юноши, с которым он говорил о Синь Янь, не ускользнуло от его внимания. Когда-то он ревновал Гуй Чжун к людям, даже конкурировал с ними за время наедине с богиней. Но он не хотел повторять с Аяксом прежних ошибок. Тем более, когда тот только начал учиться принимать собственные решения и нести за них ответственность. Чжун Ли хорошо понимал необходимость расширять круг общения. Потому как искать поддержку лишь только в нем одном – неправильно. Как бы он ни хотел быть рядом все время, но это невозможно. Всегда будет работа, обязанности, ответственность – и он вполне допускал, что его может не оказаться рядом тогда, когда Аяксу это будет наиболее необходимо. И тогда помощь друзей придется весьма кстати. Моракс знал это. Сам проходил через подобное. Когда кто-то становится центром твоего мира – это самое восхитительное чувство на свете. Однако нельзя позволять ему затуманить разум; быть человеком – значит быть готовым к любому исходу. Иметь запасные варианты. Не жить в ожидании чего-то непоправимого – это тоже в корне неправильно. Но знать, что не останешься в одиночестве в самый тяжелый момент. И Чжун Ли так боялся заменить Аяксу все остальное в этом мире – но его славный, умный мальчик и сам со всем разобрался. Принял взвешенное решение, выбрал себе путь и твердо ему следовал. Поступил так по-взрослому. А сейчас прижимался к нему – спиной к груди, щекой к плечу. Доверчиво позволял себя обнимать и гладить по волосам. Глаза Аякса закрывались от усталости, он расслабился и едва ощутимо водил пальцами по руке архонта. Он рассказывал Мораксу немного про бездну. Так, совсем чуть-чуть – про то, как его обучали. Как он всеми силами старался выбраться. Как сумел стать сильнее и присвоил себе сердце короля демонов, оставив позади человеческие слабости – а еще такие мелочи, как сострадание и милосердие. И про сон – вернее, почти полное его отсутствие. Стоило Тарталье лишь немного ослабить бдительность, и он оказывался в рискованном положении. Бездна – это бесконечная борьба за выживание. Битвы за энергию, за чужие жизни, за право подчинять, а не подчиняться. Там не место тем, кто слаб. Чайльду приходилось сражаться даже за то, чтобы выиграть время на отдых. Он научился просыпаться от малейшего шороха, от любого движения воздуха, от колебания потоков энергии. А когда обрел свое демоническое сердце, уже просто не смог жить, как прежде. Не смог спать – потому как присутствие людей рядом нервировало. А их отсутствие тем более не позволяло забыться в глубоком сне – ощущение тревожности оттого, что что-то упускаешь, только усиливалось. Чайльд пошел по пути наименьшего сопротивления и вовсе переставал спать – пока энергии хватало, а восстанавливающий силы транс позволял контролировать обстановку. Моракс понимал, как важно юноше оставаться в одиночестве по ночам. И, несмотря на то, что отчаянно хотел заснуть вот так с ним в обнимку, аккуратно потряс за плечо и произнес: – Аякс. Тебе не пора? Тот разлепил глаза и несколько отрешенно моргнул – словно уже был на грани сна и яви. Он беспокойно зашевелился в объятиях мужчины и со слабой ухмылкой пробормотал: – Выгоняешь меня из своей постели? – Ни за что, – улыбнулся ему Чжун Ли в ответ. Аякс выдохнул, прикрывая глаза. Затем вновь распахнул их, нахмурил брови и приподнялся – и опять облокотился на Моракса, словно никак не мог решить, что ему делать дальше. Наконец он повернулся к архонту лицом и сказал приглушенным голосом: – Тогда я хотел бы остаться. За время вместе они успели изучить тела друг друга, запомнить реакции на касания и поцелуи. Их физическая близость порой была полна нежности, а иногда Моракс брал свою любовь грубо, отчаянно вбиваясь в него, словно желал присвоить себе навсегда. В те моменты Аякс и так был его – дрожал от прикосновений, отдавался ему, умолял и выкрикивал его имя. Их вечера вдвоем никогда не были однообразными, но всегда заканчивались одним и тем же – Тарталья неизменно ускользал из его рук, утекал, как вода сквозь пальцы. И сейчас впервые он захотел провести ночь с мужчиной. Именно сегодня доверился так, как не мог себе позволить прежде. В ночной тишине его дыхание выровнялось далеко не сразу, лишь спустя долгие часы ожидания – Чжун Ли старался не шевелиться, дышать самому как можно реже. Аякс уснул, когда луна уже клонилась к горизонту, и оставалось совсем немного до рассвета. А когда первые лучи солнца прорвались сквозь занавески окон, Моракс все еще сторожил его сон – и любовался тем, как непривычно расслабленное лицо юноши озаряют отблески зари. Рассматривал россыпь веснушек и непослушные рыжие прядки волос, упавшие на лоб. Такого Чайльда он видел впервые – и в очередной раз осознал, как сильно любит. Его Аякс был прекрасен с самого начала. Великолепен в своей отчаянной ярости, когда посмел дать отпор Царице. Интересовал и приковывал взгляд архонта, когда пытался узнать его ближе, стараясь при этом не сболтнуть лишнего про себя. И все равно проваливаясь в своих попытках – потому что начал немного верить Мораксу еще тогда. Его Аякс – красив в сражениях и очарователен в смущении. Он – это искренний смех, мурашками пробегающий по каменной коже. Обычно беспокойный, словно бескрайний океан, яростно омывающий волнами скалы. И умиротворенный теперь, когда уснул в его объятиях. Когда полностью доверился Мораксу не только на словах, но и в поступках. Сам Архонт погрузился в сон, лишь когда солнце поднялось над крышами столицы. И проснулся от мягких поцелуев в шею и прикосновений к растрепавшимся волосам. Их утро началось далеко за полдень, но Моракс не жалел ни минуты, проведенной в постели с юношей. Будь его воля, он бы вообще не вставал в этот день – но у него была встреча с Кэ Цин, а Аякс собирался побегать по поручениям гильдии, так что они с неохотой расстались, напоследок сливаясь в поцелуе. В последнее время в Ли Юэ все чаще бывало спокойно, и работа консультанта Цисин требовала все меньше внимания. Так что в выходные они устроили поход – внезапный, на самом деле, потому что Моракс под вечер перехватил юношу с очередного поручения и предложил сходить на пару дней в горы Заоблачного предела. Вышли из гавани они совсем поздно. Потому как собирались слишком долго, отвлекаясь на объятия и поцелуи, на шутки и чистый смех. Аякс понятия не имел, что необходимо брать с собой в походы – раньше, отправляясь на длительные вылазки, он обходился тем минимумом вещей, которые всегда носил с собой. Чжун Ли сперва же хотел взять как можно больше – ради комфорта юноши. Они сошлись на чем-то среднем лишь когда Тарталья начал громко ругаться. Он ведь воин, а не неженка – зачем ему помимо спальника еще одеяло, и куда им столько еды, если в крайнем случае они смогут поохотиться? Так что, когда они направились к воротам столицы, солнце уже клонилось к закату, прячась за горой Тяньхэн. А на площади их окликнули голос Сян Лин, полный энтузиазма – удивительно, как она разглядела их издалека за объемными заплечными мешками. – Обычно в поход собираются утром, а вы пошли наперекор традициям. Я смотрю, Тарталья на вас плохо влияет, раз вы ему в этом потакаете, – она обернулась к Чжун Ли и рассмеялась, а тот улыбнулся в ответ. – Что только ни сделаешь ради тех, кто тебе дорог. Впрочем, нам не составит труда найти дорогу в темноте. Следом за Сян Лин к ним подошли две ее подруги – Синь Янь радостно кинулась Аяксу на шею, а со второй девушкой он не был знаком, но предполагал, что это та самая оперная певица. – Полагаю, вы – господин Чжун Ли? – спросила Синь Янь, как только выпустила юношу из объятий. – Я много про вас слышала, но не довелось познакомиться лично. Синь Янь, лучший и единственный рок-музыкант Ли Юэ. Они пожали руки, затем архонт повернулся к незнакомке и уважительно поприветствовал – точно, Юнь Цзинь, ее имя успело вылететь у Чайльда из головы. Моракс, по всей видимости, хорошо знал певицу и относился с почтением. А Сян Лин представила подруге Тарталью, который за все это время не произнес ни слова – честно говоря, чувствовал себя несколько неловко. Будто привел знакомить девушку с родителями, надеясь, что все пройдет хорошо и она понравится семье – только, скорее, роль родителей здесь играл именно Чжун Ли. И Аяксу очень хотелось, чтобы Синь Янь очаровала мужчину так же, как его самого, однако он никак не мог повлиять на ситуацию. – А мы тут с Юнь Цзинь придумали кое-что, – заговорщически обратилась к ним Синь Янь. – Организуем совместный концерт в следующую пятницу! Здорово, правда? Мы потренировались соединять наши разные музыкальные стили воедино и у нас неплохо получается. – Синь Янь права, выходит и правда здорово, – подала голос Юнь Цзинь. – Таким образом мы сможем не только отдать дань традиционному стилю, но и показать людям, что нечто новое и необычное также может звучать прекрасно. Я была бы рада, если бы вы оба пришли нас послушать. – Звучит интересно, – отозвался Тарталья. – Надеюсь, у нас получится выбраться. Он несколько сомневался, может ли говорить от лица их обоих, а потому ответил на приглашение чуть более сдержано, чем хотел. – Эй, в каком смысле получится? – возмутилась Синь Янь. – Помнится, кто-то буквально недавно говорил, что очень хочет ко мне на концерт. Так не пойдет, Тарталья. Это немного волнительный для нас эксперимент, и мне нужна поддержка моих друзей – так что обещай мне, что я тебя увижу! – Мы придем, – уверенно сказал Чжун Ли. – У нас нет других планов на пятницу, так что я прослежу, чтобы Тарталья оказался там вовремя. Аякс покраснел – оттого, что на минуту усомнился в том, что его мужчина не захочет пойти на концерт вместе с ним. А Моракс, как всегда, с совершенной точностью угадал настроение юноши и взял все в свои руки. – Вот и чудно, – улыбнулась Сян Лин, а затем схватила подруг за руки и потянула за собой. – А теперь нам пора, мы вас и так сильно заболтали. Удачи в походе, и смотрите, не споткнитесь! В ночной тишине царило спокойствие и безмятежность, а в темноте виднелись лишь яркие языки пламени да далекие звезды. Аякс не хотел смотреть на мир через призму восприятия демона – потому как именно сейчас не чувствовал в этом необходимости. Вокруг стремящихся ввысь пиков гулял ветер, но около их уединенного местечка он словно отступал, становясь не таким пронизывающим. К тому же, их грел костер, горящий у входа в небольшую пещеру – а они с Чжун Ли прислонились друг к другу плечами и кутались в плед, который мужчина все-таки взял тайком от Аякса. Ветерок возносил искры к небу, и юноша провожал их завороженным взглядом – слишком мало у него в жизни было моментов, когда он мог остановиться и насладиться красотой совершенно обыкновенных вещей. Теперь их – много, но с архонтом они становятся еще прекрасней, потому как с ним он чувствовал умиротворение. Ну, часть времени. Не самую большую, если быть честным. Он еще много что ощущал в присутствии мужчины – нежность или озорство, беспричинную радость, а порой и раздражение от некоторых черт его характера. И это – нормально, потому как никто не совершенен, даже архонты. Хоть для Тартальи он все равно казался идеальным. А еще Аякс слишком часто чувствовал желание. И подозревал, что с его выносливым и легковозбудимым организмом он еще долго будет заводиться даже тогда, когда жесты Чжун Ли не подразумевали никакой эротики. Сейчас ему хватило невесомого поцелуя в волосы – и его в мгновение ока обдало жаром. Стало совсем горячо, и пляшущее пламя костра тут было вовсе не при чем. И, как бы ему ни хотелось насладиться ночной прохладой и безмолвием природы вокруг них, Чжун Ли ему хотелось куда больше. Полумрак пещеры освещался лишь немного – редкими угасающими языками пламени, то и дело мелькающими среди раскаленных углей. А еще – светящимся янтарем на кончиках волос Моракса и в переплетении линий его обсидиановой кожи. Глаз Чжун Ли Аякс не видел – смотрел ему за спину, обнимая и прижимая к себе. Стимуляции отчаянно не хватало – его член, зажатый между их телами, терся об обнаженную кожу. А мужчина столь медленно поднимал его за бедра вверх, что он с трудом сдерживался, чтобы не начать двигаться самому, резко и порывисто, как он больше всего любил. Но сегодня они оба хотели иного, хотели чувствовать друг друга как можно дольше, и быть как можно ближе. Прикасаться. Вдыхать запах партнера. Аякс любил, когда жестко – но в тишине, разбавляемой лишь тихими стонами, это казалось неуместным. Подступивший оргазм будто выкинул его из реальности, в сияющую золотом бездну демонического зрения – ощущения навалились всем скопом, заставляя его прокричать в плечо Чжун Ли. Немногим позже они лежали рядом, расстелив спальный мешок прямо возле погасшего костра – так, что звезды все еще хорошо видно, но ветер не мешал их уединению. Аякс не знал, в какой момент ему стало так привычно чувствовать руку Моракса в его спутанных волосах, но ему определенно нравилось, когда мужчина гладит его по голове. Нравилось ощущать тепло архонта, пока ночь спешила окутать их одеялом сновидений. А пока они еще не провалились в сон, Чжун Ли тихо коснулся его лица, привлекая внимание. – Аякс, я бы хотел, чтобы ты забрал его себе. Архонт раскрыл ладонь, в которой пульсировало маленькое демоническое сердце, и юноша задержал дыхание, вглядываясь в черно-фиолетовые полосы энергии. В Снежной ходило множество историй о том, как возлюбленным посвящают все свои мысли и предлагают руку и сердце. Но о том, что кто-то подарит Аяксу его собственное – соберет, склеит по кусочкам и вернет тому, кому оно и принадлежало изначально – он и помыслить не мог. Но вот оно, чуть светящееся отголосками бездны – осталось только взять и возвратить себе самого себя, целиком и полностью. Аякс провел кончиками пальцев по раскрытой ладони, коснулся темной жемчужины сердца и произнес: – Оставь себе, Чжун Ли. Я знаю, что ты отдашь его мне, как только я захочу. Но сейчас пусть лучше будет у тебя – ты сохранишь его куда лучше, чем я сам. Моракс вновь его понял. Тарталья вцепился бы в сердце обеими руками еще несколько месяцев назад, исчезая из жизни архонта. И вновь потерял бы себя – потому, что от невнятной тоски влезал бы в каждое сражение, даже если противник был явно сильнее. А сейчас оставил Чжун Ли право владеть своим сердцем – и собой. Проявил высшую степень доверия. Весьма странно для того, кто никогда не стремился к слепой вере. И вместе с тем достаточно естественно, если объект этой веры – тот, кто невероятными усилиями заставил юношу вспомнить, кем он был до падения в бездну. Так что ничего страшного, если сердце побудет у Моракса еще немного. Может, он и захочет получить его обратно через какое-то время – но не сейчас. А пока… Засыпать с Чжун Ли вместе – так хорошо и правильно. Вслушиваться в ночное безмолвие и видеть сияние звезд на небе. Чжун Ли был с ним рядом, когда он принимал первые серьезные решения. Поддерживал, когда что-то не удавалось сразу. Видел, как он обретает друзей. И, что бы ни случилось дальше, сейчас он собирается посвятить архонту наиболее важную часть своей жизни. Потому, что полюбил. И потому, что его полюбили в ответ.