Грай

      В кожу вонзились сотни маленьких уколов, и Николай дернулся, спровоцировав этим новую волну болезненных тычков. Парень обнаружил себя погрязшим в терновых кустах. Колючие ветки тянулись к нему со всех сторон, царапая лицо и ладони. Корсар нахмурился и осторожно поднял руки, сжав зубы от болевых ощущений раздирающих кожу иголок. Скрестил локти перед лицом, защищая глаза. Он понятия не имел, где находится и как сюда попал, но решил, что в любом случае придется куда-то двигаться, поэтому пошел вперед, тяжело продираясь сквозь колючие кусты.              Шипы цеплялись за одежду и волосы, а внешние стороны ладоней, сжатых в кулаки, по ощущениям были уже изодраны в мясо, но Николай продолжал упорно двигаться вперед.              Он помнил, как его затопила тьма, но никак не мог сообразить, где он был в тот момент и что делал. Мысли в голове смешались и смазались, поэтому корсар просто продолжал идти — это было лучше, чем ждать непонятно чего, свернувшись в кустах, намеренных изрезать его целиком.              Неожиданно ветви расступились — и парень вывалился на поляну, окруженную высокой терновой изгородью, с трудом удержавшись на ногах. С шумом втянув воздух, Николай огляделся — поляна была ему знакома. Именно здесь он проводил страшный обряд обисбайи, пытаясь избавиться от демона. Лизаветы видно не было, но в этот момент корсар не мог до конца поверить, что святая действительно мертва. Что, если она силой затащила его сюда, чтобы продолжить кровавый ритуал? Но какой в этом смысл? Дарклинг и так восстал и даже успел принести себя в жертву. У Лизаветы не было никаких причин приводить его сюда. Кроме мести.              Николай сглотнул, ощущая, как на затылке шевелятся волосы. Сталкиваться с гневом святой совсем не хотелось. Парень прошел вперед, изучая местность. Поляна была пуста. Даже пчел — вечных спутников Санкты — не было видно. Воздух был полон тишины, прерываемой лишь звуками собственного дыхания корсара. Он опустил руки, которыми все еще защищал лицо, и сосредоточился на внутренних ощущениях, проверяя демона. Тот был внутри, свернувшись напряженным комком в ожидании, но не пытался вырваться. Его отношение к хозяину оставалось прежним — теперь он был монстром Николая, а не Дарклинга. Он сам был Николаем.              Корсар потянулся к демону, но тот ускользнул на задворки его сознания. Парень с удивлением обнаружил, что тварь чего-то боится.              Тугой удар воздуха заставил Николая пошатнуться, и тот удивленно отступил, осматриваясь. Тишину пронзил характерных звук рассекающих пространство крыльев. Огромных и величественных крыльев. Драконьих.              Корсар поднял голову, внимательно разглядывая небеса над головой, и наконец увидел стремительно приближающееся к нему и растущее черное пятно. Оно замерло над ним, приобретая явственные очертания ящера. Ониксовая чешуя дракона переливалась и блестела. Зверь опустил голову, бросив на Николая острый взгляд серебристых глаз.              — Зоя! — позвал корсар, радостно взмахнув руками. Если Назяленская здесь, то ему уже определенно не страшно. Девушка спалит дотла чертовы кусты и унесет его. Они смогут выбраться вместе.              Дракон распахнул пасть, издавая клокочущий звук, и Николай увидел, как в его глотке собираются облака синего пламени. Он улыбнулся, но спустя секунду замер и распахнул глаза, нерешительно переступив с ноги на ногу. Дракон целился не в кусты — он завис аккурат над корсаром и теперь собирался испепелить его.              Ящер взревел, выпуская толстый столб жаркого огня, и парень рванул в сторону, вытягиваясь всем телом. Рухнул на землю и быстро развернулся: в место, где он только что стоял, била тугая огненная струя. Николай потряс головой и начал медленно отползать спиной вперед.              — Зоя, что ты делаешь? — закричал он. Назяленская иступлено поливала поляну огнем и не слышала вопроса. Дракон захлопнул пасть и повернул голову, поражая парня злобным и цепким взглядом. — Это же я!              Зверь дернул челюстью, обнажая зубы, и Николаю показалось, что он ухмыляется.              — Именно, — донесся до него рокочущий голос Зои, умноженный сотней дублирующих дрожащих отражений, словно вместе с девушкой говорили все предки, которых вобрал в себя дракон. — Это ты, пропитанный тенью. Монстр, несущий разрушение. Ты уничтожишь этот мир. Я должна уничтожить тебя первым!              Николай отпрянул, поднимаясь на ноги, и кинулся к кустам, но дракон ударил перед ним струей огня, поджигая сухие ветки. Зоя повернулась, окружая поляну высокой стеной пламени. Лицо корсара обожгло жаркой волной, и он отшатнулся, в ужасе оглядываясь.              — Да что ты несешь, Назяленская! Белены объелась? — закричал он, испытывая смесь ужаса и раздражения. Дракон взмахнул крыльями, снижаясь — и неожиданно на землю приземлилась Зоя. Она вытянула руки, выпуская из них порывы ветра, от которого окружающее пламя яростно трепетало, и плавно и изящно приземлилась.              — Нет, Николай. Я прозрела.              Корсар хмуро на нее посмотрел, скрестив на груди руки. Перед ним действительно стояла Зоя — прекрасная и родная. Она была облачена в гибкую драконью броню, волосы — собраны синей лентой. Ее глубокие синие глаза метали молнии, а взгляд был холоден и жесток. Настоящая Зоя, какой он ее помнил.       За исключением ее внезапного желания уничтожить его.              — Да что произошло? — воскликнул парень. — Мы ведь это уже проходили! Я подчинил монстра, ты знаешь это. Мы уже разобрались со всеми проблемами!              — Главная проблема — это ты. И я собираюсь разобраться с тобой прямо сейчас.              Девушка вскинула кулак, сжимая легкие Николая нехваткой воздуха. Парень захрипел, хватаясь за горло. В следующее мгновение в голову ему хлынул яростный порыв кислорода — и корсару показалось, что его череп вот-вот треснет изнутри.              — Зоя, — выдавил он, заходясь в приступе иступленного кашля. — Прекрати.              Девушка проигнорировала просьбу и швырнула Николая тугим ударом ветра. Парень отлетел в сторону, приземляясь в горящие ветки — и его спину и волосы обожгло раскаленными языками. Он загорелся. Корсар взвыл, испытывая нестерпимую боль, и демон в его груди наконец зашевелился. Монстр зарычал, вырываясь на свободу. На этот раз он не отделился от тела Николая, как обычно делал после незавершенной обисбайи. Тварь снова слилась с ним воедино. Руки и ноги Николая удлинились, ногти превратились в цепкие когти. Лопатки разорвало выросшими из спины крыльями. Глаза накрыла красная пелена, и монстр яростно заревел, взлетая. Зоя попыталась остановить его, подчиняя себе терновые ветви, но кусты уже прилично обгорели и обращались в пепел под стремительными ударами перепончатых крыльев демона.              Тень взмыла в воздух, испытывая острую боль от движений обгоревшего тела. Но монстр был сильным и мог игнорировать пытку. Его затопили гнев и жажда крови.              Николай оказался запертым внутри ноющего разума и теперь лишь наблюдал, как демон, воя, поднимается выше и разворачивается, готовясь к атаке. С его клыков капала слюна.              «Прекрати, нужно с ней поговорить!» — взмолился Николай, пытаясь воззвать к монстру и вернуть контроль. Тот его проигнорировал, оглядывая Назяленскую. Девушка стояла на поляне и усмехалась.              — Я же говорила, Николай.              Парень застонал. Он испытывал горечь от странного и необоснованного поведения Зои и злился на монстра, занявшего его тело. Но, по крайней мере, демон не стер полностью сознание корсара, как это бывало раньше, и позволял ему наблюдать. Возможно, если он будет прилагать достаточно усилий, сможет прорваться через стену гнева и боли, запершую его в клетке разума твари.              Тень взмахнула крыльями и метнулась к Назяленской, зарычав. Та воздела руки — и демона отшвырнуло порывом воздуха, но он усиленно заработал перепонками, преодолевая поток ветра. Тварь была сильной. Демон быстро увернулся, поднырнул и клацнул челюстью, приземляясь за спиной Зои. Девушка удивленно обернулась, не ожидавшая такой прыти от монстра. Она резко присела, касаясь руками земли — и вокруг демона вспыхнул огненный круг.              Монстр взвыл, ощущая горячий жар, касающийся тела, и поджал крылья к спине. Круг начал медленно сужаться. Зоя вытянула руку — и из земли выросла свежая ветка терновника, не опаленная огнем. Ветка росла, поднимаясь выше и становясь толще. Назяленская вырастила маленькое плотное дерево, утыканное огромными и острыми шипами. Такими шипами можно было спокойно пронзить сердце.              Николай понял, что она хочет сделать, одновременно с демоном. Тот рванул вперед, преодолевая огненную стену. Кожу обожгло: парень почувствовал, как она плавится. Монстр зарычал и вырвался из круга, помогая себе крыльями. От их взмахов огонь разгорелся жарче, но тварь игнорировала боль — с ней можно будет разобраться позже.              Демон жаждал вонзиться клыками в горло Зои и разодрать ее на части. Ощутить во рту сладкий вкус ее крови. Демон жаждал выжить — и отомстить.              Назяленская отшатнулась. Она не ожидала, что тень рванет через огонь, и не успела среагировать. Девушка лишь отломила шип, но монстр уже набросился на нее, припечатав к земле, и потянулся зубами к нежной шее. Зоя зарычала, отбиваясь. Николай почувствовал, как в бок монстра вонзился шип, но его укол был ничем по сравнению с ощущением горящей плоти.              Все тело затопило чувство ясной и чистой боли — и неважно было, что эту боль причиняет.              Демон зарычал и повернул голову, вонзая клыки в сжимающую шип руку девушки. Зоя закричала, отбиваясь, и тварь дернула головой, вырывая из предплечья Назяленской кусок плоти. Хлынула кровь.              Святые, нет! Николай забился в собственном теле, с силой пробиваясь через сжимающую его преграду. Если раньше он еще сомневался в происходящем и считал это каким-то дурным сном, вкус крови Зои, словно отрезвляющая пощечина, заставил корсара действовать. Он закричал, ударившись в стену сознания монстра — и пробил ее. Сила хлынула из сердца, наполняя руки и ноги, будто что-то прорвалось: и Николай вырос из маленькой точки в груди, наполняя собой собственное тело.              Он испытывал страх, но не за свою жизнь: истекающая кровью Назяленская словно предстала перед ним одним из образов его ночных кошмаров. То, чего он так страшился, произошло. Он утратил контроль — и монстр добрался до человеческой плоти. Не ограничиваясь домашним скотом, демон жаждал иссушить Зою, вылакать ее до капли, изодрать когтями в мелкие клочья.              Монстр захватил его тело — а Николай позволил ему.              Корсар отшатнулся, отпуская Зою, и с ужасом наблюдал, как девушка, кусая губы, отползает в сторону. Боль в ее глазах пронзала насквозь и не хуже шипа била в самое сердце. «Монстр, несущий разрушение. Ты уничтожишь этот мир».              Николай протянул руку, желая дать знать Назяленской, что он вернул контроль над телом. Он с ней — он не даст твари ее убить. Девушка злобно смотрела на демона. Ее грудь тяжело вздымалась, а из разодранной руки густыми толчками била густая и липкая кровь. Она заливала черную броню Зои и переливалась на ней блестящими пятнами. Багровый прекрасно и жутко смотрелся на сверкающем черном.              Девушка протянула свободную руку и сжала рану, останавливая кровь. Николай отстраненно подумал, что Зоя достигла невероятных высот в освоении Малой науки. Юрис обучил девушку всему, что умел сам — и даже больше. Назяленская освоила не только природный дар шквальной, но и остальные стихии. Она разожгла огонь, вырастила терн, а теперь — исцеляла себя. Корсар не помнил, чтобы в последнюю их встречу Зоя умела это делать, но он не сомневался, что той под силу все на свете. Не существовало ничего невозможного. Все невозможное было маловероятным. А у Назяленской на руках были все вероятности.              Демон растерянно замер, наблюдая за девушкой. Затем Николай подался вперед, медленно приближаясь к ней. Глупо, опасно, безрассудно. Но все это было неотъемлемой часть его самого. Парню ужасно хотелось прижать Зою к груди и утешить — пусть даже в облике монстра, пусть даже она его ненавидит. Желание было таким сильным, что корсар с трудом заставлял себя идти медленно и не броситься на Назяленскую в яростном порыве. Ему не хотелось пугать ее еще больше.              Демон открыл рот, издавая клокочущий звук: Николай пытался позвать Зою по имени. Та вздрогнула и посмотрела на Николая с такой жгучей и переполняющей ненавистью, что парень замер. Он утонул в бездонных колодцах синих глаз девушки. Он в них задохнулся. Ярость, страх, презрение, отвращение. Ненависть, ненависть, н е н а в и с т ь.              Она смотрела на него страшными глазами — так, как умела только Назяленская. Но в ее взгляде не было обычных лукавых огоньков, затаившихся в глубине, не было озорства и даже привычного раздражения, вызванного неуместным поведением корсара. Боль. Ужас. Ненависть.              Она действительно его ненавидела. Она действительно всем сердцем жаждала его убить. Николай глубоко вздохнул, понимая, что Зоя не остановится. Она либо уничтожит его — либо демон снова перехватит контроль.              Перед парнем вдруг предстал кристально ясный выбор. Сражайся и убей Зою, спасая себя и демона — или умри сам.              Монстр — это я, и я — это монстр.              Очевидный выбор. Николай не позволит монстру управлять его телом и причинять боль. Он не станет злом. Если Зоя говорит, что он уничтожит мир — он постарается никогда не дать этому случиться.              Это осознание наполнило тело корсара ощущением легкости и правильности. Простоты. Все было до ужаса просто.              Парень закрыл глаза и сосредоточился, стягивая бурлящие по телу тени обратно в сердце. Крупица за крупицей демон растаял и свернулся клубочком внутри, полностью подчиненный. Николай почувствовал, как его тело возвращается в привычное состояние, и улыбнулся, открывая глаза.              В этот момент Зоя рванула к нему на встречу, замахнувшись шипом, но Николай даже не попытался увернуться. Он встретил девушку, принимая удар всем телом, и почувствовал, как шип туго и уверенно пронзает его сердце. Монстр взвыл и забился, но быстро стих. Корсар ощутил, как руки леденеют.              Монстр — это я, и я — это монстр. И монстра больше не было.              Зоя удивленно выдохнула и посмотрела в глаза Николая. Ее взгляд был чистым, спокойным и уверенным. Ее взгляд был теплым и полным страдания. Корсар удовлетворенно улыбнулся. Он увидел в глазах Назяленской любовь, сменившую жгучую ненависть. По щекам девушки заструились слезы.              — Николай, — прошептала она, падая вместе с парнем на землю. Ее кулак все еще сжимал шип, торчащий из его груди. Корсар не ответил. Он продолжал пристально вглядываться в глаза девушки, запоминая каждую деталь, каждую прожилку, каждый оттенок. С его губ сорвался последний вздох.              Затем парня затопило волной теплого и ослепляющего света — и он открыл глаза, обнаружив, что находится в пещере.