Грай

      Инеж зачарованно оглядывала своды зала Малого дворца, куда ее увел Николай с празднества по поводу коронации новой правительницы. Не то, чтобы помещение блистало вкусом и изыском, но сулийка трепетно относилась к своим святым, а Санкта-Алина когда-то — и даже совсем не так давно — ходила по этим залам, освещая их своим благодатным светом. Оказаться во дворце, ставшем приютом Святой, было своего рода паломничеством.              Инеж вздохнула и обернулась на… короля? Принца? Консорта? Генерала?              — Это ведь была не просто крестьянка, правда? — с затаенной надеждой и одновременно тоской спросила она. Призрака было не так уж просто обмануть.              — Какая разница, кто остался позади, — загадочно улыбнулся Николай, сверкнув глазами. — Главное, кто впереди!              Инеж недовольно скрестила руки на груди, но Николай своим легким характером и постоянным шутовством напомнил ей Джеспера. Определенно, Ланцов заслуживал порки или хотя бы взбучки, но злиться на него было трудно.              — Я правда могла познакомиться с живой Святой…              — Вы познакомились с королевой-драконом!              Инеж вздохнула и покачала головой, осторожно подбирая слова:              — Конечно, для меня это великая честь. Но это не то. Я очень давно верю в Санкту-Алину. Встретить ее вживую… Это сродни исполнившемуся желанию из детства, понимаете? Такое остаётся в памяти неугасающим воспоминанием. Королева Зоя же явила себя миру как Святая совсем недавно. Безусловно, она вызывает восхищение, но… встретить Санкту-Алину было моей мечтой, — сулийка махнула рукой. — Вы не поймете.              Николай заговорщически ей подмигнул:              — Только Зое в этом не признавайтесь.              Инеж закатила глаза и дернула косу, перебрасывая ее через плечо. Закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, впитывая в себя магию этого места.              — Вы обещали показать мне ваши новые пушки.              Николай вздернул бровь:              — Вообще-то, я ждал, что это вы расскажете мне о ваших…              Инеж рассмеялась.              — Право слово, Николай, не увиливайте. Какая разница, чьи будут пушки? Вы увели меня из дворца, так удивите меня напоследок!              Она чувствовала себя неожиданно уверенной. Адреналин от близости врагов Торгового Совета, почти состоявшаяся встреча со Святой, восторг от знакомства с королевой-драконом… Сулийке хотелось танцевать. Или хотя бы сделать кувырок. Забраться на самую высокую крышу и вдыхать воздух полной грудью. Уверенность Николая в том, что он ее провёл, была уморительной.              — Думаю, мне есть, что вам предложить, — широко улыбнулся принц. — Помнится, в Кеттердаме у вас были не только враги?              Девушка замерла. На кого намекал Ланцов? Сулийка точно знала, что Джеспер, Уайлен и Каз не покидали столицы. Может, кто-то из Отбросов?..              Неужели Нина? Подруга покинула Керчию так давно, вернулась в Равку и преданно служила родине.              — Я слышала, она под прикрытием во Фьерде, — прошептала Инеж. Николай не стал притворяться, что не понимает, о ком говорит Инеж, и лишь любезно подставил локоть, приглашая девушку на прогулку.              — Позвольте вас удивить.              Инеж и Николай быстро, но в то же время изящно и грациозно, так, как могли бы только наследный принц и талантливая акробатка, вернулись в Большой дворец и плавно приблизились к фьерданской делегации: принцу с нареченной в окружении охраны.              — Принц Расмус! — воскликнул Николай. Затем поклонился девушке, любовно приживавшейся к наследнику: — Энке Яндерсдат.              Инеж задумчиво оглядела компанию. Нины среди них не было. Фьерданский принц обернулся, со сдержанной улыбкой кивнув Николаю, и уже собирался отойти, как вдруг его спутница взвизгнула, подскочив на месте.              — Инеж!              Сулийка вздрогнула и растерянно замерла, не зная, как реагировать. Она могла бы увернуться за секунду, могла бы даже метнуть кинжал, если бы верила, что ей грозит какая-то угроза. Могла бы тенью проскользнуть за спину принца и скрыться с глаз. Но что-то в поведении энке Яндерсдат заставило ее замереть. Движения рук, интонации в голосе… Ее декольте было неприлично глубоким, непозволительно — по фьерданским обычаям. Золотые густые волосы — заплетены в косы и уложены в элегантную прическу. Округлые формы выгодно выпирали именно там, где требовалось.              Фьерданка отпустила руку принца и осторожно подошла к Инеж, широко улыбаясь. В уголках ее ясных голубых глаз собрались слезинки.              — Мисс Гафа, вы же помните Милу? — прокашлялся Николай, на ходу сочиняя легенду. — Вы восхищались ее красотой во время церемонии коронации, — он говорил по-керчийски. — Я взял на себя смелость рассказать ей о вас. Энке Яндерсдат не терпелось познакомиться со своим первым поклонником-равкианцем. Ну, точнее, поклонницей…              Николай задумчиво замолчал, прикидывая, насколько подозрительно прозвучала история и мог ли он как-то скомпрометировать Нину этой дерзкой выходкой. Нина, конечно, тоже хороша. Шпионка. Увидела подругу — и распищалась, как слепой котенок.       «Надеюсь, принц мне поверил», — легкомысленно махнул рукой Николай. Расмус не выглядел смущенным или встревоженным. Он смотрел на свою суженую взглядом, полным любви.              Инеж даже не стала слушать лепет Ланцова. Девушка перед ней была ей абсолютно незнакома. Мила Яндерсдат. Раскосый разрез глаз, едва заметные проблески редких веснушек на бледном носу. Изящные мягкие руки, тянувшиеся к ней. И озорной блеск в глазах.       Сулийка медленно улыбнулась:              — Мила, — и шагнула той навстречу. Нина крепко ее обняла, и Инеж сразу же почувствовала на себе тяжесть рук подруги. Ее ребра глухо хрустнули. Она прошипела Нине на ухо: — Ты сломаешь мне спину и скомпрометируешь себя. Тише.              Нина отстранилась и радостно всплеснула руками.              — Как же приятно знать, что в этой богом забытой стране еще восхищаются фьерданской красотой! Несомненно, это очередной знак нашего великого союза, — она нежно коснулась руки жениха и лукаво спросила: — Возлюбленный, позволишь мне провести время с этой загадочной незнакомкой? Мне интересно узнать ее позицию в отношении Фьерды. В конце концов, глас простого народа нынче решает многое!              Инеж скромно потупила взгляд, стараясь не рассмеяться. Нина. Под прикрытием. Во Фьерде. Невеста наследника престола. Это не лезло ни в какие ворота. С другой стороны, Зеник была смелой, умной и сильной. Кому, как не ей, было под силу перевернуть целую страну так же, как некогда она перевернула сердце простого дрюскеля?              — Сочту за честь, — величественно склонив голову, Расмус махнул рукой — и его свита отступила на несколько шагов. — Полагаю, мы можем позволить себе небольшую прогулку перед отбытием.              Нина подхватила Инеж под руку и уверенно повела за собой, увлекая ту в извилистые коридоры, ведущие к оранжерее и озеру.              — Ты изменилась, — прошептала Зеник, миновав очередной поворот. Они вышли в сад, озаренный огнями тысяч свечей. По озеру плыли светящиеся фонарики, загадочно мерцая в искусственно созданном тумане. Инеж на мгновение замерла, любуясь.              — И это ты мне говоришь? — изогнула она бровь, косясь на подругу. Нина легко махнула рукой, оглянувшись на жениха. Расмус шёл чуть позади и негромко переговаривался с Николаем. На почтительном расстоянии следовала стража.              — Столько всего произошло, — вздохнула Зеник. Сулийка понимающе кивнула.              — Ты расскажешь мне историю?              — Только если ты расскажешь мне свою.              Инеж задумалась. У нее было несколько хороших историй в море. У нее было несколько захватывающих историй с Казом. У нее была одна личная история — но ей девушка не была готова делиться.              Подчиняясь воле гришей, над озером плясали огненные рисунки: каждый фонарик ярко вспыхивал, затем гас, а его пламя поднималось в воздух и принимало красочную и живую форму. Цветы, птицы, корабли. Корона, змея, солнце. Рой пчел. Медвежата, неуклюже убегающие в туман. Волки, поднимающие свои головы к небу в немом вое. Мельница, лук и стрелы. И, наконец, дракон, величественно раскинувший крылья и извергнувший пламя.              Девушки любовались представлением, затаив дыхание. Несмотря на то, что Инеж выросла в Равке, где к гришам относились благосклонно и верили, что те лишь пользуются дарами Малой науки, происходящее казалось сулийке настоящей магией. Первозданной и прекрасной.              Она крепко сжала руку Нины на своем локте и тихо проговорила:              — После завершения нашей аферы с Ван Эком, когда ты отбыла, я осталась в Кеттердаме. Я не сразу стала покорять море на «Призраке».              — Но в конце концов ты уехала? — аккуратно спросила Зеник. Инеж уловила в ее голосе печаль и тонкий намек на скрытый подтекст вопроса. Ты оставила Каза?              Сулийка, проигнорировав холодный укол тоски, продолжила:              — Я подумала, правильным будет начать с Кеттердама, лицемерно процветающего на рабском труде. Все эти речи о незаконности и обвинения в работорговле, но полное дозволение продажи детей, гришей и просто обездоленных под видом торгового соглашения… Я не могла это игнорировать, понимаешь? Нужно было что-то сделать.              Инеж посмотрела на Нину твердым взглядом. Зеник заметила в глазах сулийки промелькнувшую решимость и непоколебимую уверенность и ободряюще ей кивнула. Девушка продолжила рассказ.              Они — Инеж и Каз — начали с малого. Устраивали небольшие взрывы и поджоги на кораблях работорговцев, затормаживая их деятельность. Пробирались в темные трюмы и освобождали детей. Помогали бежать обреченным на вечную службу. Уайлен выделил небольшой флот на переправку беженцев и освобожденных рабов. Под видом торговли они вывозили людей на берега Нового Зема — там их встречал Колм Фахи и помогал обретать свой путь; на берега Равки, где кочующие сулийцы во главе с родителями Инеж предоставляли беженцам кров, сопровождая тех в странствиях.              Но все повторялось по кругу, снова и снова — казалось, Восточный Обруч сжимает их в тисках своего безнравствия. Тогда Каз предложил посмотреть на дело по-другому. Они начали преследовать работорговцев и искать истоки.       Мало кому удавалось сохранить молчание под испепеляющим взглядом Бреккера. Мало кто мог спокойно перенести удар его трости. Мало кто не дрожал от страха, когда Инеж заносила над ним один из своих кинжалов.              В конце концов, они вышли на одного из спонсоров — Герта Ван Верента. У Призрака целая вечность ушла на то, чтобы добыть изобличающие доказательства. Ей пришлось стать его тенью, чтобы изучить каждый шаг. Уайлен пригласил его в свой круг, втираясь в доверие. Ротти под видом очередного работорговца пригласил купца на последнюю сделку. Получив печать Ван Верента, подтверждающую его покупку десятка рабов, Инеж эффектно разыграла карту.              Она до сих пор ощущала ярость, охватившую ее, когда она разбиралась с преступниками. Схватив двух работорговцев, девушка лично залила их горячей смолой и осыпала черными перьями. В тот момент она ощутила силу — и в то же время почувствовала, что теряет себя настоящую. Не осталось той милой и нежной Инеж, что с удовольствием ела мамин хлеб с укропом. Не осталось папиной дочки, ходящей по канату ради удовольствия. Остался только Призрак, ищущий возмездия.              «Новый особняк Герта Ван Верента оплачен телами» — такое послание оставила сулийка на связанных телах работорговцев прямо на ступенях Штадхолла. Уайлен заявился в Совет с доказательствами, подтверждающими ее обвинения, и добился скорейшего суда. Это была первая настоящая победа Инеж в ее борьбе.              Но она же стала и поражением. За всем своим праведным гневом девушка не заметила, как потеряла время с Казом. Поглощенная своей целью, она не заметила, как Бреккер замкнулся. Он со всем своим умением отдавался ее делу — и кроме этого не осталось места для большего. Инеж так долго и упорно пыталась разрушить его стены, но не заметила, как возвела свои.              После ее дерзкой выходки Торговый Совет почувствовал угрозу. Они начали тщательнее следить за Бреккером. Инеж часто замечала людей в темных плащах, преследующих его по узким улочкам Кеттердама. Каждый ее шаг сопровождался чувством затаившейся опасности. На них обоих несколько раз покушались. Сулийка показала городу — и всему миру — цену кровавых денег Керчии. Такое не прощалось. И, хотя официально ей никто не предъявлял обвинений, она знала, что Совет жаждет расправы.              — Ты должна уехать, — однажды сказал Каз. Удар камня о камень. Инеж привычно сидела на подоконнике в его комнате в Клепке и кормила ворон за окном. Девушка замерла на секунду, выбросила остатки мяса и выпрямила спину. — Тебе опасно здесь оставаться, — продолжил Бреккер. Сулийка ощутила в его голосе тяжесть, с которой он произносил эти слова.              Парень подошел к ней, жестко стиснув челюсть. На скулах играли желваки. Он громко вдохнул и поднял на нее твердый взгляд.              — Хотя бы на время, — хрипло прошептал он. — Я… будет обидно потерять Призрака из-за глупой интриги Совета после всего, что мы пережили.              Инеж сжала губы. Она знала, что он прав. Знала, что ведёт опасную игру. Но все равно ее сердце больно съежилось. Девушка гордо вздернула подбородок.              — Каз Бреккер никогда не рискует своими инвестициями, — твердо проговорила, но в ее голос проскользнули горькие нотки. Слова как пощечины. Но так было нужно.              Иначе она бы разбила сердце. И свое, и его.              — Никогда, — подтвердил Каз. Потом поднял руку и нерешительно коснулся пальцами щеки девушки. Он был без перчаток.              Инеж прикрыла глаза и слушала его рваное дыхание. Оно выровнялось спустя несколько секунд, и пальцы Бреккера осторожно скользнули по лицу сулийки. Кожа в местах соприкосновения покрылась мурашками.              — Инеж, — прошептал Бреккер, сглатывая. В его хриплом шепоте таилось больше тоски, чем он показывал. — Обещай вернуться.              Сулийка мягко накрыла ладонь парня своей и несильно сжала.              — Клянусь, — выдохнула она.              Ладонь Инеж обожгло воспоминание тёплой и на удивление мягкой руки Каза. Тонкие ловкие пальцы, покрытые незаметными шрамами. Жесткие костяшки в ее руке. Он держался за нее, когда они прощались.              Отплывая на «Призраке» под командованием Шпекта, девушка долго смотрела на размывающую за собой Кеттердам линию горизонта. Одинокая фигура в чёрном пальто на пристани Пятой гавани казалась смазанным пятном. Когда город — и Каз — скрылись из вида, Инеж позволила себе заплакать. Ей казалось, ее сердце осталось на берегу, крепко сжатое в руке главного ублюдка Бочки.              Потом ее захватило море. Приключения и битвы, тайные набеги, разоблачения и спасения. Сотни спасенных жизней. Мечта Инеж, так неожиданно вспыхнувшая в ней, стала реальностью. Это дарило облегчение. Это позволяло забыться от безнадежной тоски по дому. По крайней мере, в те мгновения, когда Призрак видела огонь жизни и надежды, вспыхивающий в глазах освобожденных.              Ее кинжалы были покрыты кровью.              Она возвращалась в Кеттердам несколько раз. Каз неизменно встречал ее на пристани. И каждый чертов раз сердце Инеж разбивалось. Она рассыпалась на части от тоски по Бреккеру, от зова моря, от жажды его объятий, от желания спасать людей. Каз открыл перед ней все двери — кроме одной. Но он вручил ей ключ, позволив самой принимать решение. Однако ее руки тряслись, не в силах удержать отмычку.              Поэтому она неизменно сбегала в море каждый раз, когда черта, проведенная ей самой, оказывалась под ногами. Каждый чертов раз.              Инеж рассказала Нине историю, опустив бурю своих отношений с Бреккером. Сулийка старалась говорить увлекательно, чтобы у Зеник не осталось вопросов. Та не стала ничего спрашивать, но девушка заметила в глазах подруги невысказанную печаль. Вероятно, она и так все знала.              — Столько приключений, — восторженно прошептала Нина. И тут же подмигнула: — Но они не сравнятся с моими.              — Любовь моя, — окликнул Зеник Расмус. Инеж вздрогнула. Поглощенная воспоминаниями, она успела забыть об их компании. Непростительная оплошность. — Представление окончилось. Полагаю, пора возвращаться домой.              Нина обернулась и мягко кивнула принцу. Ее взгляд был полон любви.              — Поедешь с нами? — спросила она у сулийки. — Мы проводим тебя до гавани. Я должна тебе историю.              Инеж улыбнулась:              — С удовольствием.              Николай проводил их до повозки, галантно подал руку дамам и сдержанно кивнул принцу.              — Доброго вам пути.              — И ничего не скажете нам на прощание, Николай? — хитро улыбнулась Нина. Тот залихватски поклонился и сверкнул глазами.              — Могу лишь напутствовать вас мудрым словом, — Ланцов трагично выдохнул: — Волшебство всегда происходит, когда сменяются день и ночь, — потом распрямился и задумчиво почесал бровь. — Это звучит достаточно мудро?              — Как всегда, — рассмеялась Нина.              — Передавайте королеве наши пожелания крепкого здоровья и долгого правления, — добавил Расмус. Николай улыбнулся:              — Несомненно, Зоя будет счастлива принять такое искреннее и светлое пожелание.              Нина вздернула бровь.              — Несомненно.              Карета тронулась, и Инеж устало откинулась на сиденье. Короткий рассказ вымотал ее больше, чем долгие недели в море.              — Ну и когда будет история? — буркнула сулийка, покосившись на молодого дрюскеля, сидевшего с ними в повозке. Просветленный взгляд юноши был устремлен вперед. Каменное лицо не выражало никаких эмоций. Нина заметила взгляд подруги и подмигнула:              — Это Йоран. Ему можно доверять.              Дрюскель бросил на Зеник короткий взгляд и едва заметно кивнул. Инеж удивленно покачала головой. Несомненно, Нина была поразительной. Она не только соблазнила принца Фьерды, но еще и снова привлекла на свою сторону очередного дрюскеля.              Они продолжили путь под невероятный рассказ Зеник. Нина поведала, как под видом монашки из монастыря проникла на территорию военного завода, где велись тайные эксперименты над гришами — беременными женщинами — под паремом. Инеж ее завороженно слушала. Временами Расмус подавался вперед, словно желал добавить какую-то деталь, упущенную Ниной, — как будто тоже там был — но лишь поджимал губы и слегка улыбался. Сулийка поражалась, как Зеник спокойно говорила при нем о перевороте, который провернула под носом Ярла Брума. Наверное, она покорила принца своей отвагой. И честностью — ну, или полуправдой. Вряд ли Нина была настолько сумасшедшей, чтобы раскрыть наследнику Фьерды свою личность равкианской шпионки.              Казалось, даже Йоран ее восхищенно слушал.              Когда они прибыли на пристань, Нина вышла из кареты проводить Инеж и попрощаться. Она крепко обняла подругу и прошептала:              — Береги себя.              Инеж улыбнулась:              — Могу пожелать тебе того же.              — Меня сбережет мой принц, — неожиданно серьезно ответила Зеник. — Я знаю кое-кого, кто бережет тебя. Помни об этом.              Инеж прикусила губу. Нина вызвала в ней одновременно раздражение и трепет.              — Я помню, — буркнула сулийка. Надеюсь, и он тоже помнит.              Нина рассмеялась, мигом преображаясь из мудрой и серьёзной в простодушную, но одновременно элегантную. Истинная фьерданка. Достойная королева. Настоящая шпионка.              Кеттердам хорошо ее воспитал.              — Доброй тебе дороги, — улыбнулась Нина, повторяя слова Николая. Крепко сжала руку Инеж, прощаясь, и вернулась к своему нареченному.              Сулийка проводила взглядом удаляющуюся повозку и медленно взошла на «Призрака». Шпект поприветствовал ее, отдав честь, и тут же принялся громогласно отдавать команды и поднимать паруса. Матросы забегали.              Неожиданно небо пронзил рокот. Ветер взметнулся, поднимая облака пыли и беспокоя море. Оно пошло рябыми волнами и словно зашипело.              Инеж вскинула голову и удивленно замерла. Ее примеру последовала вся команда. Над ними возвышалась летающая машина, медленно снижаясь кругами на пологий склон берега. Когда машина приземлилась и заглушила мотор, пристань погрузилась в напряженную тишину.              — Мисс Гафа! — выкрикнул кто-то, выбираясь из открывшегося отсека машины. Инеж подняла брови, поражено распахивая глаза. Размахивая руками, к ней бежал известный во всех морях и практически легендарный пират Штурмхонд. За ним следовал похожий размерами на голема из древних сказок парень, вооруженный парой секир, и — еще более странно — облаченная в монашескую рясу девушка. — Извините за беспокойство.              Пират остановился на трапе и согнулся пополам, упирая руки в колени в попытках отдышаться.              — За вами нелегко угнаться, — выдавил он, выгибая спину. Инеж покачала головой, ощущая полный абсурд ситуации. Громила и монашка за его спиной скромно потупили взгляды.              — Чем могу быть полезна? — любезно поинтересовалась сулийка, силой воли сохраняя самообладание. Эта ночь становилась все чудесатее. Слишком много потрясений за один вечер.              Штурмхонд смахнул со лба невидимые капельки пота и широко улыбнулся.              — Скажите, вы держите путь в Кеттердам?              Инеж нахмурилась. У нее не было четкого плана. Вывести корабль в море. Оседлать волны. Неожиданно она поняла, что ей до боли хочется в Кеттердам, в уютное тепло неуютной Клепки. Хочется к Казу.              — Да, — решительно согласилась сулийка, оглядываясь на Шпекта. Тот кивнул.              Пират ухмыльнулся. Гордо выпрямил спину, торжественно прижал к груди сжатый кулак и с придыханием выдал:              — Спешу сообщить, что у ее Величества Королевы-дракона Зои Назяленской есть поручение первостепенной важности, — Штурмхонд хитро подмигнул: — Для Каза Бреккера.              Инеж изогнула бровь.              — Поручения — это то, с чем бы я в последнюю очередь обращалась к Казу Бреккеру.              Пират понимающе кивнул.              — Я неверно выразился. Конечно же, заказ. Очень срочный и очень важный. За достойную плату.              Инеж задумчиво сощурилась. Что-то в повадках Штурмхонда неуловимо напоминало ей Николая. Он обворожительно улыбнулся.              — Позволите ли вы мне и моей скромной команде сопровождать вас?              Сулийка вздохнула, окидывая парня и его спутников тяжелым взглядом. Летающая машина за их спинами возвышалась грозно и внушительно.              — Что-то мне подсказывает, что мне так просто от вас не отделаться, — девушка махнула рукой. — Все на борт. Отдать паруса! Вон из бухты!              Шпект пронзительно свистнул, подгоняя матросов. Машина на берегу раскатисто заурчала и взлетела, оставляя своих сошедших пассажиров на волю Инеж.              Корабль медленно отчалил. Сулийка прошла на корму, глубоко вдыхая соленый бриз, и твердо посмотрела на спокойную гладь воды. Море ласково шелестело, пронзительно чистое и глубокое. Занимался рассвет.              — Я ведь обещал вам волшебство, — произнес Штурмхонд, вставая подле сулийки и заговорщически улыбаясь. Инеж окинула его задумчивым взглядом и кивнула.              — День еще не раз сменит ночь, — тихо произнесла она, сжимая руки в кулаки. — Но это еще не значит, что обязательно случится волшебство.              Равка медленно оставалась позади.              — Волшебство происходит прямо сейчас, — возразил парень, кивая на алые лучи, пронзившие небо. — Сколько уже видел, но каждый раз восхищаюсь, как в первый.              Инеж скованно улыбнулась.              — Пират и Призрак — какая из нас выйдет команда?              — Корсар, — с нажимом поправил Штурмхонд. Инеж уловила в его голосе одновременно гордость и нотки обиды. — Сколько мне еще это повторять, чтобы все запомнили?              — Ваша репутация бежит впереди вас.              — Это то, чего я и добивался, — грустно вздохнул корсар, но тут же приободрился. — А команда из нас выйдет просто замечательная.              Обещай вернуться.              Клянусь.              Впереди Инеж ждал дом.