Сотрясение

Тусклые блики от огня в камине невесомо плясали по бледному лицу, каким-то необъяснимым образом подчёркивая не красоту мужчины, а лишь следы глубокой усталости, постоянно скрываемой за лёгким макияжем и дежурной улыбкой. Морщинки в уголках глаз, тёмные круги под веками, слегка впалые щёки и кончики бровей, беспокойно сведённые у переносицы. Дотторе чувствовал знакомое исследовательское удовлетворение, сопровождаемое неким удовольствием от того, что он видел его сейчас таким - не прикрытым маской из наигранных манер и эмоций, неидеальным, уязвимым, как и другие обычные смертные люди, как и он сам, не удостоившиеся ни малейшего внимания со стороны богов. Несколько минут он задумчиво изучал его лицо, аккуратно скользя взглядом, которым изучают ещё неизведанные механизмы погибших цивилизаций, с трудом найденные где-нибудь в руинах - с замиранием дыхания, с любопытством, заставляющим выжидать не произойдёт ли что-то непредвиденное, и, конечно, с ноткой восхищения. Медленно садясь на диване, он потратил несколько мгновений на борьбу с прострелившей виски болью, но затем сделал ещё одно усилие над уже разомлевшим из-за дремоты телом и поднялся на ноги. Босиком он прошёл до чайного столика, на котором стоял графин с водой и несколько небольших пузырьков с лекарственными микстурами, намешанными им собственноручно. Слегка повозившись с ними из-за своего неразборчивого почерка на этикетках, но всё же найдя ту, что должна была помочь от головной боли, доктор вылил несколько капель в стакан, разбавив их водой, и в пару глотков осушил его. Украдкой подняв глаза на часы, висевшие над входной дверью, он увидел, что короткая стрелка уже почти достигла трёх часов ночи. Чувствуя горьковатый привкус во рту после принятого лекарства, Дотторе слегка растерянно покрутил в руке стакан, следя за тем, как огненные отсветы перескакивают по стеклянным граням. Из-за тяжести в голове мысли текли медленно, неохотно, а постоянный фоновый шум в комнате только усугублял их движение - треск от камина переплетался со стучащей оконной рамой, в которую ожесточённо билась вьюга, привычная для Снежной. - Лоне, - негромко позвал Дотторе, не оборачиваясь к письменному столу, и в ожидании ответа выпивая второй стакан воды. Но ни один посторонний шум не прибавился к общей какофонии, поэтому он с лёгким раздражением фыркнул, представляя, как утром будет болеть всё тело у банкира, если он оставит его дальше спать в таком состоянии. Так же бесшумно передвигаясь вдоль комнаты, благодаря постеленным повсюду толстым коврам, без которых не обходилось почти никакое жилое помещение в стране Крио Архонта, Дотторе замер за спинкой кресла мужчины. Через его плечо он заглянул на недописанный лист бумаги, бегло пробегаясь по каллиграфически выведенным строчкам, но быстро теряя к ним какой-либо интерес, так как это было просто ответное письмо с подтверждением получения каких-то засекреченных документов. Склонившись ещё ближе к плечу Панталоне, ощущая как невесомо щекочет кожу на подбородке мех его шубы, в которую тот кутался даже в хорошо протопленном помещении, он не отказал себе в удовольствии ещё немного полюбоваться им. Кому бы не польстило находиться в таком положении рядом с человеком, способным даже без милости богов обрушить при желании всю экономику Тейвата. Почти касаясь кончиком носа того небольшого участка открытой кожи между линией челюсти и воротом плотной чёрной водолазки, он ощущал еле уловимые частицы гео энергии, въевшиеся в банкира благодаря неисчеслимому количеству моры, прошедшей через его руки. Но сегодня к ним примешивался ещё лёгкий аромат духов из глазурной лилии. У него была встреча с кем-то из Ли Юэ? Поцелуй моментально перетёк в укус. И сразу же в груди Второго Предвестника непроизвольно вспыхнул жар от того, как дёрнулись мышцы шеи под его зубами, а размеренный шум комнаты разрезал приглушённый вскрик мужчины. - Дотторе, я же просил тебя не кусаться так сильно, - ещё не до конца прояснившимся после непродолжительного сна взглядом, Панталоне недовольно покосился на пристроившегося на его плече доктора и буквально кожей почувствовал, как у того расползлись губы в ухмылке от его слов. Поэтому он сразу же прибегнул к более весомым доводам. - После последнего раза у меня целый день так ныли укусы, что я не мог сосредоточиться ни на какой работе. - А где сильнее болели - на плечах или на бёдрах? Но за вопросом тут же последовали негромкий "бесстыдник" и смех, приглушённый ладонью в перчатке, мягко прикрывшей рот доктора, но с настойчивостью пытающейся отстранить его от себя. Дотторе из великодушия всё же позволил это сделать, но сильно далеко отстраняться тоже не спешил. - Да ладно тебе, мне просто интересно, где я лучше постарался, - с озорным блеском прищурив хищные глаза, он в более примирительной манере добавил. - Но если сильно болели, то ты мог бы позвать меня, чтобы я обработал их заживляющей мазью. Блестящие, как два полуночных нефрита глаза напротив прищурились в ответ, и с насмешливым фырканьем банкир произнёс: - На бёдрах. Но мне кажется, что если я разрешу тебе после приходить и обрабатывать укусы, то ты просто начнёшь кусаться в два раза сильнее, а я не уверен, что готов к такому. Он отвернулся от него, потирая вторую затёкшую руку, которой подпирал всё это время щёку, и оглядел своё рабочее место, пытаясь мысленно собрать весь список дел, которые он должен был закончить за сегодня. Но увидев, как упавшее перо оставило большое размазанное пятно на поверхности стола, он тяжело выдохнул, чувствуя как в нём вскипает раздражение от того, что у него уже нет никаких сил справляться даже с такой мелочью. - Конечно я зря отключился сейчас. Мало того, что проспал почти час, так ещё придётся заново настраиваться на работу. - Меня бесит, что ты работаешь, когда я обязан лежать и изводить себя от безделья, - внезапно чересчур резко проговорил Дотторе, присаживаясь на подлокотник кресла и убирая перо в чернильницу. - Что? - Панталоне в лёгком замешательстве нахмурился. - И что же ты предлагаешь? Чтобы я тоже ударился головой? - Пойдём вместе спать. - Нет, я не могу, - он перехватил его руку, когда тот попытался начать собирать все разложенные в определённой системе бумаги в одну стопку. - Если я сейчас не сделаю это, то у меня больше не будет времени на неделе. - Ну и ладно, если ты до сих пор это не сделал, то это должно быть что-то не особо важное. Да и в конце концов, за что ты платишь зарплату своим подчинённым? - слегка склонив голову на бок, Дотторе наблюдал за тем, как Панталоне, поджав губы, рассортировывает свои документы, убирая их в отдельные папки подальше от чернильного пятна на столе, да и собственно, на всякий случай подальше от доктора. Банкир так ничего и не ответил. Мужчину и без того раздражало, когда его тыкали в очевидные вещи, о которых он и сам прекрасно всё знал, а вместе с раздражением от невовремя сдавшего организма и бардака на столе, недовольства скапливалось уж чересчур много. Что окончательно мешало собраться с мыслями и придумать окончание для письма, в одиночестве оставшегося лежать перед ним. Быстро скользя взглядом по строчкам, он заставлял себя не терять внимание и не отвлекаться на присутствие Дотторе, который, на удивление, молчаливо замер на подлокотнике кресла, больше никак не напоминая о своём присутствии. Прошло около пяти минут и парочки не совсем аккуратно выведенных предложений прежде, чем Панталоне почувствовал, как чужая рука слегка оттягивает тяжёлую шубу ради того, чтобы проникнуть ближе к его телу. В кои-то веки обнажённые подушечки пальцев почти не касаясь одежды скользили от основания шеи и дальше, до острого окончания плеча только для того, чтобы так же вернуться обратно. Просто накинутого на плечи пиджака ждала та же участь, что и шубу. Ткань водолазки хоть и достаточно плотная, но горячая ладонь мужчины ощущалась настолько отчётливо, что у банкира сбилось дыхание. Пальцы со знанием дела очертили напрягающиеся под ними мышцы, сначала издевательски медленно и невесомо, но постепенно добавляя давления, из-за чего движения из заигрывающих перетекли в более массажные, разгоняющие усталость в затёкших от постоянной сидячей работы плечах. С некой жалостью уткнувшись взглядом в исписанный лист бумаги, Панталоне направил все свои душевные силы на то, чтобы завершить это проклятое письмо, несмотря на то, что податься к руке доктора и расслабленно растечься под её движениями казалось безумно заманчивой затеей. - Знаешь, мне было бы проще создать твоего модифицированного клона, чем потом исправлять твоё зрение, лечить шею со спиной и ставить капельницы, когда ты в итоге сляжешь с истощением, - хрипловатый полушёпот, раздавшийся неожиданно слишком близко над ухом, непроизвольно вызвал лёгкие мурашки. И к своему стыду Панталоне понял, что доктор почувствовал их по тому, как на секунду дрогнуло его тело, и отметил это задумчивым хмыканьем. Он уже собирался что-то сказать, но Дотторе тяжело уткнулся лбом в его плечо, прекращая поглаживания и частично наваливаясь на него своим весом, заставляя ослабленного и разомлевшего банкира приложить усилия к тому, чтобы не упасть грудью на край стола. Рвано выдохнув, Панталоне растерянно перевёл взгляд с растрёпанных светло-голубых волос на письмо и быстро вывел завершение, поставив в самом конце отрывистую подпись, как окончательную точку, понимая, что ничего лучше уже не будет способен выжать из себя. Отложив перо, он откинулся на спинку кресла и осторожно запустил руку в волосы доктора, стараясь не задевать перевязку на его затылке. - Прошу прощения, я кажется обидел вас своим поведением, господин Второй Предвестник, - тоже снижая громкость голоса почти до шёпота, банкир наклонил голову на бок, чувствуя, как кожу лица щекотят пряди волос, и вместе с официальным обращением растянул губы в привычной отрепетированной улыбке. Дотторе немного приподнял голову и тут же недовольно скривился от его приторно-сладкого выражения, похожего на нерастворившийся сахар в последнем глотке чашечки кофе. - Какой же ты невыносимо упрямый, дотошный, притворный... - не без доли наигранности заворчал доктор, шумно вдыхая воздух, когда банкир наклонился ближе к нему и оставил парочку лёгких поцелуев на линии челюсти, почти у самого подбородка. Устало закатив глаза, он поддался ему навстречу, перехватывая его губы и увлекая в поцелуй, впрочем, не сильно требовательный, позволяющий порядком измотанному сегодняшним днём Панталоне при желании отстраниться. Но крепче сжавшие прядки волос пальцы и то, как мужчина украдкой сглотнул слюну, прежде чем с охотой потянуться к нему в ответ, яснее любых слов дали согласие на его действия. С короткими вздохами, но в целом вполне размеренное и спокойное дыхание приятно щекотало лицо, обдавая столь ценным в этом промёрзшем насквозь регионе теплом. Поцелуй тянулся волнующе медленно, и несмотря на то, что им обоим пришлось замереть в не самых удобных положениях, они не спешили его разрывать, наслаждаясь этим ленивым, скорее согревающим, чем распаляющим, темпом. Столь же размеренный шум трещащего огня в камине и по-прежнему бьющейся в окно метели, сужали границы окружающего мира лишь до стен погружённой в полумрак комнаты, помогая хоть на какое-то мгновение забыть о нескончаемом потоке дел и раствориться в ощущениях безопасной уединённости. Поэтому порядком расслабившийся Дотторе упустил тот момент, когда чужой язык ловко скользнул вглубь его рта, сталкиваясь самым кончиком с его собственным языком. Его тут же прошибло от этого прикосновения, из-за чего он невольно крепче сжал плечо банкира, чтобы ненароком не потерять равновесие и не свалиться с подлокотника кресла, на что Панталоне лишь довольно усмехнулся в его губы. Он с мягким напором обвёл ряд верхних зубов и, коснувшись клыков, немного забеспокоился о том, не укусят ли его за язык, как это однажды уже случалось. А человека с более острыми зубами ещё нужно было поискать. Но в этот раз доктор, кажется, не собирался перехватывать инициативу и словно бы слегка терялся, не совсем понимая, как ему стоит отвечать. Что позволяло Панталоне свободно и неторопливо ласкать его, и уделяя внимание каждому уже прекрасно знакомому шрамику на губах, и проходя своим языком вдоль его, чувствуя кожей, как при этом у мужчины начинает сбиваться дыхание. Переместив ладонь с его волос ниже, на щеку, он огладил подушечкой большого пальца рубец на его скуле, а затем наконец отстранился, делая ртом глубокий вдох и бросая на Дотторе испытующий взгляд. Но при виде его выражения лица, и особенно при виде румянца, еле различимого под тенью пальцев банкира, Панталоне не смог удержаться от негромкого искреннего смеха. - Надеюсь хоть сейчас я ненадолго отбил у тебя желание пререкаться со мной и говорить мне гадости, - и не дожидаясь пока доктор найдёт, что ответить на это, он быстро переметнулся на другую тему разговора. - Тебе стоило бы пожить годика два в Фонтейне. Вот то место, где целуются чаще, чем здороваются, а притворничают так же свободно, как дышат. Тогда твоё мнение обо мне не было бы столь резким. - Меня бы там за мою деятельность меньше чем за месяц приговорили бы к смертной казни. Так что, извините, но такой мороки мне точно не надо, - тихо фыркнул Дотторе, сжимая свободной рукой кисть мужчины и отводя её от своего лица для того, чтобы выпрямить немного затёкшую спину. - Но тебе ведь хватило бы ума не попадаться. Если аж мои финансовые махинации, которые проводились прямо у них под носом, смогли раскрыть только спустя три года, то я даже не представляю, что нужно было бы сделать тебе, чтобы вскрылись твои исследования. - Я не пойму, ты хочешь отослать меня подальше от себя или убедить меня перенять фонтейнскую традицию скреплять любой договор поцелуем? - смотря на него сверху вниз, он игриво растянул губы в ухмылке, словно бы приглашая банкира ещё раз прильнуть к ним. - Второй вариант звучит довольно... - прерывая фразу на полуслове, Панталоне прикрыл рот тыльной стороной ладони, не в силах справиться с внезапно накатившей зевотой, а затем приглушённо закончил, извинительно улыбнувшись. - ... неплохо. - Тогда мы могли бы начать прямо сейчас. Например, если бы ты наконец лёг в постель, то в следующий раз, когда тебе понадобилось бы лечение, я бы сразу же отложил свои дела, чтобы принять тебя. - Может быть ещё и не потребовал бы плату за приём? - попытался по привычке торговаться банкир, но громкий рассерженный цыц дал понять, что рамки условий раздвинуть не получится. - Я и так уже сколько времени уговариваю тебя пойти спать, а мог бы просто бросить на столе, чтобы ты утром вообще не мог пошевелить шеей. - Ну хорошо-хорошо, ты меня убедил, - тяжело поднимаясь из кресла, чувствуя, как со скрипом разгибаются все суставы в теле и мысленно всё же радуясь тому, что его не оставили дремать за столом, он согнутым указательным пальцем осторожно повернул его за подбородок ближе к себе и оставил в уголках губ чересчур вежливый, деловой поцелуй. - Но где ты предлагаешь лечь? - На диване, - с лёгким разочарованием скрестив руки на груди, он тоже встал на ноги. - Я выключал отопление в спальне после того, как последний раз здесь ночевал, поэтому там должно быть дикий дубак. А кабинет уже успел немного, но согреться. Панталоне задумчиво постучал костяшкой пальцев по нижней губе, скептически осматривая диван, но затем прошёл к противоположной стене помещения, где находилась дверь в спальню, и отпер её. Поёжившись от того, как холодный воздух моментально сковал лёгкие, он мгновение колебался, обдумывая, стоит ли вообще соваться внутрь без шубы, и даже без пиджака. Но собравшись с духом он всё же вошёл туда и спустя несколько секунд выскочил с подушкой и толстым одеялом в охапке. - Удивительно, на них даже нет инея, - хмыкнув, банкир поспешил сбросить оба трофея на диван, так как они всё равно были отвратительно холодными, и плотно закрыл за собой дверь в спальню. - Но ночевать там можно только если горишь желанием совершить самоубийство через обморожение. Дотторе рухнул на диван рядом с постельным бельём, дожидаясь, пока мужчина оставит свои очки на столе, повесит просто так брошенный в кресле пиджак и, прихватив шубу, присоединится к нему. Тоже зевнув в кулак и с недовольством отметив, как в висках начинает скапливаться ноющая боль, он смотрел на то, как тот снимает свои туфли, чтобы забраться с ногами на диван и обессиленно привалиться к его спинке. - Сколько ты уже не спал? - взяв его худые руки в свои, доктор начал стягивать с его пальцев бесчисленные кольца, пока банкир, прислонившись щекой к спинке дивана и развернувшись к нему вполоборота, сонно рассматривал его руки. Почти полностью покрытые следами от полученных травм во всевозможных экспериментах, часть из которых в юности ему приходилось проводить на самом себе, они всё равно продолжали подчиняться своему обладателю с изумительной точностью и твёрдостью. - Точно не скажу, чуть больше трёх суток, - ответил, скрыв слабую улыбку от того, как Дотторе задержал своё внимание на кольце на безымянном пальце правой руки чуть дольше, чем на остальных. - Я же говорил, мне через месяц представлять ежегодный отчёт перед Царицей, а к нему нужно ещё ужасно много всего подготовить. Но без твоих энергетических эссенций я вообще не представляю, как справлялся бы, они очень выручают. - Тогда мне стоит проследить, чтобы срезы намешали их с запасом, у меня они тоже быстро уходят, - закончив с кольцами, он ловко стянул перчатки, и сложил все эти драгоценности в беспорядочную кучу на тумбочке, стоящей у одного из изголовий дивана. Панталоне с лёгкой ноткой сожаления ожидал, что на этом всё закончится и надо будет всё-таки укладываться спать, но Дотторе чуть крепче сжал его руки, настойчиво притягивая к себе и заваливаясь на спину. Ладони мельком огладили предплечья, перемещаясь вдоль его тела и останавливаясь на талии, пока банкир пытался найти равновесие, растянувшись на нём и уперевшись локтями в поверхность дивана по обе стороны от его груди. - Я бы с удовольствием проспонсировал изобретение какого-нибудь способа, благодаря которому сон вовсе стал бы не нужен, - вытянув губы в очаровательную ухмылку, которой нотка усталости придавала особый шарм, банкир уже потянулся для поцелуя, но чужая рука остановила его, несильно сжав нижнюю челюсть и заставляя вопросительно приподнять брови. - Неужели переживаешь, что в таком случае мы будем видеться только два раза в год для проверки документации? - Теоретически, у меня есть один непроверенный способ, - от чего-то оживляясь, проговорил доктор, впрочем, игнорируя последний вопрос коллеги. - Но с высокой вероятностью твоя нервная система загнётся лет через пятнадцать и, например, та же стремительно прогрессирующая деменция будет ещё благоприятным вытекающим итогом. - Ну и ладно, мне нужно дополнительное время сейчас, пока у меня много планов и дел, а не когда-нибудь через пятнадцать лет, - пожал плечами Панталоне, устремив более серьёзный взгляд на Дотторе и пересекаясь с его собственным взглядом. Спокойный интерес переливался в алых радужках. - Тем более, что нет никаких гарантий, что Селестии намного раньше не удастся стереть нас всех с лица земли так же, как она уже это проделывала с другими несогласными. - Процент того, что у неё получится так обойтись с нами очень мал, и ты как никто другой осведомлён об этом. Поэтому... тебе не было бы обидно, столько всего сделать ради свержения небесного порядка, а потом, всё-таки пережив этот катаклизм, сразу же тронуться мозгом и медленно сгнить от какого-нибудь неврологического заболевания? - притягивая его лицо ближе к себе, он постепенно сбавлял тон голоса до шёпота, от чего Панталоне почувствовал, как снова покрывается мурашками. И чтобы сильнее не проваливаться в свои ощущения, он подумал о том, что должно быть в юности доктор достаточно насмотрелся на членов академии, закончивших подобным образом, поэтому прекрасно знал о чём предупреждал. - А разве для такого гениального учёного, как ты, способного искусственно воссоздать и человека, и божественное благословение, и каэнри`ахские достижения робототехники, будет проблемой излечить такую ерунду? - произнёс, практически касаясь его шершавых губ своими, и прикрыл глаза, когда с довольным смешком его всё-таки увлекли в поцелуй. В более требовательный по сравнению с прошлым и в более глубокий, перехватывающий дыхание. Рвано оторвавшись для того, чтобы сделать короткий вдох, Панталоне заметил, как хватка на его подбородке ослабевает и воспользовался этим для перехвата инициативы. Бёдра скользнули чуть выше, слегка задевая его пах, а плечи взметнулись, когда мужчина приподнялся на руках и навис над доктором, изящно выгибаясь в спине. Чужая рука переместилась с лица на затылок, собирая по пути порядком растрепавшиеся волосы, которые сейчас своей длиной мешали им обоим, несмотря на то, что были завязаны лентой в некрепкий хвост. Банкир благодарно хмыкнул, продолжая настойчиво целовать его, получая удовольствие от того, как тёплые волны томно разливаются по собственному телу от каждого прикосновения, скручивая по мере своего продвижения внутренности и наливая конечности слабостью. Сбившиеся дыхание доктора каждый раз, когда они на мгновение отстранялись, обдавало губы и кожу сладостным жаром, подгоняя его вновь прильнуть к ним, собирая на самом кончике языка горьковатую нотку лекарства, недавно выпитого им. - Как будто после войны у меня не найдётся более важных дел, чем твоё лечение, - из стремления подстегнуть мужчину, фыркнул Дотторе и тут же ощутил саднящий укус на нижней губе, по которому, впрочем, сразу же мокро прошёлся чужой язык, собирая мелкие капельки выступившей крови. - Нет, проводить над тобой такой эксперимент будет слишком хлопотно. Я потом потрачу намного больше сил на то, чтобы сохранить твой рассудок, или на то, чтобы по-новой налаживать дела с человеком, который придёт на твоё место, а ни тем, ни другим у меня нет особого желания заниматься. - Что-то я не заметил, чтобы ты рвался налаживать дела даже со мной, когда я только занял эту должность, - тихо рассмеялся Панталоне, оставляя смазанный поцелуй, перетекающий с губ на линию челюсти, и немного задерживаясь у её основания, под мочкой правого уха. - Если бы Пьеро в таких красках не расписал твои таланты... Легко вздрогнув от того, насколько внезапно холодной оказалась ладонь доктора, ненавязчиво высвободившая из брюк край его водолазки и скользнувшая под неё в размашистом жесте, банкир сильнее прижался к изгибу его шеи. - Надо же, меня он тоже настоятельно просил не ругаться с тобой и хотя бы парой фраз описывать свои проекты, нуждающиеся в финансировании, а не просто требовать мору, как я привык это делать, - он мягко огладил его бок, словно бы пересчитывая рёбра, и переместился выше, на его спину, спускаясь пальцами вдоль позвоночника и чувствуя, как напрягаются мышцы во всём плечевом отделе мужчины. Панталоне сдержанно ахнул, когда он почти спустился до поясницы, и невольно сжал челюсти от того, что тот случайно, сам не зная этого, надавил подушечками пальцев на приобретённый сегодняшним вечером синяк. - Старый сводник, - наигранно недовольно процедил банкир, вдумчиво облюбовывая его шею, не заботясь о том, остаются ли на ней после его губ отметины, ведь под всеми слоями зимней одежды их всё равно никто не заметит. Но ему нравилось украдкой смотреть на то, как слабо дёргался кадык мужчины, когда он задерживался достаточно долго на одном месте или сжимал между рядами зубов небольшой участок кожи. - А ему то откуда было знать, что у тебя такие специфичные вкусы на личную жизнь, - хрипло усмехнулся Дотторе, продолжая массажные поглаживания одной рукой в волосах банкира, от которых ещё исходил невесомый аромат глазурных лилий, а второй под его водолазкой, постепенно разгоняя напряжение в расслабляющемся теле. И стараясь самому особо не концентрироваться на неприятной тяжести, расползающейся от висков ко лбу и окутывающей слабой резью уставшие глаза. - Могу их себе позволить, - расстегнув ещё одну пуговицу на его рубашке и сильнее разворачивая в стороны края её ворота, он поцеловал ярёмную впадину, выдёргивая из него тихий стон. Отодвигая ткань рубашки дальше, тем самым обнажая ключицы, Панталоне окинул взглядом уже знакомые шрамы - две неровно сросшиеся бледные полосы, оставленные почти у самого плеча от пырнувших его вил, протяжённый термический ожог, связующий обе ключицы и переходящий дальше на грудину, и парочка совсем небольших химических, похожих на разбрызганные капли. И если продолжить стягивать рубашку, то их число будет расти, до тех пор, пока не дойдёт до максимального на предплечьях, где располагались целые хитросплетения всевозможных мелких шрамов, происхождение части из которых, наверно, даже сам Дотторе не мог точно вспомнить. Хотя он в целом не очень любил рассказывать, откуда взялись те или другие травмы , потому что чаще всего истории были не особо интересные - где-то его пытались убить, где-то он сам допускал просчёт, а где-то у него просто не было возможности достать ещё какого-то подопытного. Обыденность, как считал сам доктор, не то что у банкира, у которого шрамы можно было бы пересчитать по пальцам рук, но зато за каждым стояла длинная и запутанная история с финансовыми сделками и махинациями. Но в шрамах Дотторе чувствовалось что-то ужасно притягательное и недоступное, как и за теми чёрно-белыми снимками мозга, в суть которых Панталоне пытался заглянуть несколькими часами ранее. Он покрывал их отрывистыми поцелуями, исследуя губами текстуру кожи под ними, мягко следовал изгибу ключиц до того момента, пока те не исчезали под рубашкой, впивался зубами в основание шеи, чувствуя, как начинает пересыхать язык от того, как часто ему приходилось смачивать саднящий участок слюной. Но не хотелось упускать столь редкий момент такого тихого, податливого и больше наблюдающего за его действиями доктора. Который отвечал на особо приятные поцелуи лишь тем, что крепче сжимал пряди волос на его затылке или легко оцарапывал кожу на его спине, в крайнем случае резко выдыхал, явно тратя все силы на то, чтобы это не звучало слишком неподобающе. Сглотнув ком в горле, Панталоне наконец слегка приподнял голову и осторожно провёл подушечками пальцев вдоль одного из ожогов, ощущая под ними отдалённое биение сердца. - Ты когда-нибудь перестанешь разглядывать меня, как товар в антикварной лавке? - пытаясь справиться с неровным дыханием, Дотторе пересёкся глазами с банкиром, который тут же поспешил сощуриться и спрятать своё состояние за слабой ухмылкой. - Прости, я кажется увлёкся... - облизнув уголок собственных губ, он накрыл его руку, покоившуюся у него на затылке, своей, мягко возвращая её к своему лицу, чтобы оставить на его запястье очередной поцелуй. - Но возможность обладания кем-то настолько ценным и выдающимся, недосягаемым для кого-либо ещё, разве может не искушать моё мелочное человеческое сердце? И прежде, чем доктор успел возмутиться тому, как он вновь испоганил их абсолютно деловое взаимовыгодное сотрудничество, Панталоне почти беззвучно рассмеялся, примирительно поглаживая его костяшки пальцев. - С твоей стороны очень мило, что ты решил таким способом отплатить мне за все сегодняшние хлопоты и волнения. - Какая же ты льстивая сволочь, - осклабился Дотторе, выдёргивая из его хватки руку. - Я собирался отблагодарить тебя тем, что уложил бы тебя спать, но чем ты стал заниматься вместо этого, только чтобы протянуть время до утра? - Ты можешь говорить, что хочешь, но я чувствую, ты бы хотел, чтобы я продолжил этим заниматься, - совершенно бессовестно заметил Панталоне, блеснув из-под тёмных ресниц своими глазами цвета полуночного нефрита, и словно бы случайно легко повёл бёдрами, наблюдая за тем, как напрягся коллега, поджимая губы. - Да и разве это не ты первый начал ластиться ко мне? - Справедливо, - с неохотой согласился доктор и собирался уже приподняться на локтях, чтобы приблизиться к нему, но как только он отлепил лопатки от поверхности дивана, его резко прострелило головной болью, сводя всё тело в крупной судороге. Банкир моментально потерял весь свой игривый вид, усаживаясь на нём и встревоженно хмурясь. - Ох, я совсем не подумал, что это плохо отразится на твоём сотрясении. Дотторе, тебе принести лекарство? Или может вызвать кого-то из срезов? Он мог бы вколоть какое-нибудь обезболивающее.... - но Дотторе попросил его помолчать, приподняв указательный палец. Зажмурившись и крепко сжав обеими руками голову, он с минуту так же молча лежал, лишь стараясь размеренно дышать через нос. И когда внезапный приступ боли немного отхлынул, он слабо приоткрыл глаза, смотря на него. - Терпеть не могу болеть... Ни работы, ни сна, ни секса, ничего, только агонизирующее бесполезное тело... - не повторяя предыдущую ошибку, он как можно более медленно и аккуратно приподнялся, усаживаясь на диване и стараясь при этом не скинуть со своих бёдер банкира, который нежно приобнял его за плечи. - Дорогой мой, - проговорил Панталоне, позволяя мужчине подавленно уткнуться лбом в его грудь и оплести руками за пояс. - Ты же знал с какой штукой работаешь, так почему на тебе не было, например, каски? Если в твоём отделе никто, включая тебя, не будет соблюдать элементарную технику безопасности.... - Ой, прекрати, - раздражённо воскликнул Дотторе, но по-настоящему сил злиться не было, особенно когда чужие ладони успокаивающе поглаживали его спину и волосы, предусмотрительно не касаясь наложенной повязки. - То я натравлю на тебя проверку, которая каждый месяц внепланово будет проверять твою деятельность и выписывать штраф за каждое нарушение безопасности, - закончил банкир, практически промурлыкав последние слова, от чего доктор еле удержался, чтобы не повалить его на диван и не начать кричать, почему это самая безмозглая на свете затея. Но он понимал, что хоть тот и действительно может так поступить с ним, но с большой долей вероятности сейчас это лишь попытка подначить его, поэтому он лишь крепче обхватил его руками и с напором произнёс. - Ты не посмеешь это сделать. - Посмею, - тихо усмехнулся Панталоне, но прижавшийся к его груди Дотторе чувствовал, что пульс у него был беспокойный. Несколько секунд он прислушивался к нему и к тому, как банкир размеренно дышит, явно контролируя этот процесс, чтобы вздымающаяся грудная клетка сильно не тревожила его. Но лишь по глухому сердечному ритму доктор был не в состоянии определить, влияют ли на него остатки ещё не прошедшего возбуждения или всё-таки мужчину правда так сильно заботит его состояние. - У меня сейчас так пиздецки раскалывается голова, давай обсудим этот вопрос немного позже, - слегка преувеличивая проблему для пущего эффекта, простонал доктор. - Тем более есть куча способов договориться. Что у тебя за отвратительная привычка постоянно кидаться угрозами. Если ты так общаешься и с другими своими партнёрами, то я даже не удивлюсь, если в один день найду тебя отравленным или придушенным кем-то из них. - Любопытно, какие способы договориться ты имеешь ввиду. Ну и когда мне стоит прийти, чтобы ты убедил меня этого не делать? - взяв его лицо обеими руками, он настойчиво приподнял его, чтобы иметь возможность смотреть прямо в глаза. - Врач сказал, что у тебя как минимум недельный больничный. - Пфф, нашёл кого слушать, этот болван и простуду лечить полмесяца будет. А я послезавтра уже точно спокойно вернусь к делам. - Хорошо, пусть будет послезавтра, - Дотторе не удержался от довольной ухмылки, прочитав во взгляде банкира, на какие убеждения он намекает, и так как он сам желал того же, то потянулся к его губам, скрепляя эту маленькую договорённость поцелуем. Мягко проведя большими пальцами вдоль его скул прежде чем отстраниться от него, Панталоне украдкой кинул взгляд через плечо на настенные часы, на которых маленькая стрелка указывала уже на четыре. - Мне нужно встать где-то в восемь, и видимо дальше тянуть время уже некуда, - удручённо вздохнул он, высвобождаясь из его тёплых объятий и кутаясь в свою шубу. Кинув до сих пор неприятно холодную подушку к изголовью дивана, он повалился на неё, наблюдая за тем, как Дотторе неспеша растягивается рядом на спине, ворча о том, что наконец-то ему удалось до него достучаться. И натянув на себя на всякий случай ещё и одеяло, банкир аккуратно расправил его, устраиваясь на боку между доктором и спинкой дивана. - Я не могу на тебя смотреть, ты же так к утру околеешь, когда потухнет камин, - не дожидаясь согласия мужчины, Панталоне вытянул руку поперёк его живота, укрывая хотя бы кусочком одеяла, на что тот пренебрежительно хмыкнул, закатив глаза. - Сейчас ещё даже не зимний сезон, - заметил он, пряча лицо в изгибе локтя, но к своему удивлению чувствуя, что банкир свою руку с одеялом так от него и не отнял. Несколько минут доктор с закрытыми глазами сосредоточенно прислушивался к тому, что происходит в комнате, и вскоре к уже привычному фоновому шуму и гулу в голове добавилось глубокое и размеренное чужое дыхание. Но внезапная мысль вдруг мелькнула в его сознании, и он поспешил её озвучить, пока банкир окончательно не заснул. - Лоне, тебе же надо будет прикрепить к отчёту для Царицы и сводку по сегодняшней аварии? Я могу написать её завтра, раз всё равно буду валяться здесь без дела. - Ох, это было бы просто замечательно, - сонным голосом отозвался мужчина, сильнее кутаясь в шубу и случайно задевая ногой его голень. И уже совсем неразборчиво пробурчал в конце. - Спасибо. Дотторе не успел заметить, как тот уже заснул, практически моментально отключившись, чем вызвал у него ещё одну волну внутреннего негодования. И стоило так долго препираться? Но вспомнив про букет саднящих засосов на ключицах и шее, его негодование немного поутихло, заменяясь текучим внутренним удовольствием, видимо, с какой-то стороны и правда стоило. Он старался особо не ворочаться, чтобы случайно не разбудить чутко спящего банкира, только раз в какое-то время вытягивал затекающие конечности и опять замирал в прежнем положении. Сон мучительно не шёл, как бы он не старался ни о чём не думать и просто спокойно лежать. Измываясь над ним, сначала прошёл один час, потом второй. С каждой минутой трезвонящая тяжесть в голове сильнее концентрировалась, чуть ли не душила, заставляя жмуриться, чтобы хоть как-то снизить напряжение в районе глаз. Поэтому к часам шести утра он был настолько разбит, что не сразу заметил, что неожиданно озяб, как и предупреждал Панталоне. В комнате уже царил кромешный мрак, больше не разгоняемый потухшим в камине огнём, и ему пришлось несколько минут просто пялиться в потолок, чтобы начать различать хоть какие-то объекты. После этого повернув голову к банкиру, он какое-то время наблюдал за ним, а потом осторожно стянул ленту с его волос, чтобы она окончательно не перепуталась с его в беспорядке рассыпанным по подушке прядями и чтобы её снятие не растянулось утром в досадную проблему. Кинув её куда-то себе за голову, в слепой надежде, что он попал ею на тумбочку, Дотторе повернулся на бок, всё-таки залезая под громоздкое одеяло к мужчине. Банкир больше не обнимал его за пояс, но так как диван был не сильно широкий, то его физическое присутствие всё равно отчётливо чувствовалось. В мехе его шубы, легко щекотавшем кисть руки, в остром колене, нечаянно столкнувшемся с его собственным, в тонкой стопе, закинутой поперёк его щиколоток. Доктор тяжело вздохнул, снова прикрывая лицо рукой, и как ему самому показалось, замер лишь на какие-то пару минут, как вдруг его резко выдернула из дремоты перебранка срезов. С ещё закрытыми глазами растерянно пошарив рукой рядом с собой, он с удивлением отметил, что не находит никаких следов чьего-либо присутствия. Другая половина дивана была холодной, а второй подушки не было, как собственно, и самого Панталоне. Полностью накрытый одеялом, доктор с трудом разлепил веки, щурясь от слишком яркого лампового света, и бросил взгляд на часы, пытаясь понять, сколько прошло времени. Ужаснувшись, что уже давно перевалило за полдень, он опустил взгляд на старшего среза, который стоял возле входной двери, мёртвой хваткой держа двух возмущающихся младших за шкирки. - Что-то потеряли? - со злым ехидством протянул старший срез, слегка наклонив голову, и даже не скрывая намёка в голосе, но вместо оригинала на его слова откликнулся лишь один из срезов, недовольно пробурчав. - Чувство собственного достоинства, - и возмущённо вскрикнул, когда ладонь Дельта версии с силой шлёпнула его по лицу. - А чего это ты сам не попробуешь найти хоть кого-нибудь, кто согласится содержать такого идиота, как ты? Со спокойствием, которому мог бы позавидовать даже Первый Предвестник, Дотторе неспеша застегнул пуговицы на вороте рубашки и зевнул, перекатываясь на живот. Он не был уверен, что уже был готов так резко приступить к делам, которые преподнёс бы наступивший день, во всяком случае начинать его с разбирательств с себе подобными было не самой привлекательной перспективой, поэтому он максимально оттягивал подъём с дивана. Протянув руку до тумбочки за изголовьем, он вслепую пытался достать свою маску, но под ладонью неожиданно оказалось нечто иное. Непонимающе нахмурившись, он покрутил в пальцах забытое кольцо, разглядывая символ ереси на нём, но внезапная догадка вдруг блеснула в его глазах. Панталоне никогда не отличался забывчивостью. Губы непроизвольно дрогнули в усмешке, и Дотторе сжал кольцо в кулаке, устало уронив голову на подушку и приглушённо рассмеявшись, спрятав в ней лицо. "Перестраховался, чтобы точно был повод сегодня встретиться"