А за окном горели фонари

«Незабываемый полет, как волшебная мечта Разве бывает лучше? Лучше не будет никогда.»

После инцидента на съемочной площадке уровень нервозности мужчин повысился в несколько раз. В то, что случившееся было простой случайностью, никто не верил. В современном мире таких случайностей не бывает. Хотели убрать Валеру, это было очевидно. И этого уже было достаточно для того, чтобы бригада начала рыть землю в поисках гниды. А учитывая, что пострадала невиновная женщина, личное возводилось в квадрат и заставляло рыть усерднее. Дабы оградить жену от дополнительных стрессов, Витя отправил ее в Иваново, к родителям. Скрывать от них произошедшее Тася не стала, объяснила все несчастным случаем. И прежде чем родители начали бы возмущаться или причитать, тут же перекрыла все более радостными новостями. Известие о скором пополнении тут же вытеснило все, что было в головах будущих бабушки и дедушки. Поэтому обошлось без лишних вопросов. Отец, на правах врача, сам следил за выздоровлением дочери, отчего Вите было намного спокойнее. Все-таки ему повезло с тестем и с тёщей. И пока супруга пребывала в небольшом отпуске, Витя хмуро изучал документы, не вникая в их смысл. Ему было тяжело сосредоточиться на чем-то, кроме поисков того, кто подменил пистолет. Валеру было решено на время оградить от съемок, ради всеобщего спокойствия. Все равно проект был почти закончен, присутствие Филатова более не требовалось. Саня настоял на том, чтобы первое время с Филом походил кто-то из охраны, но глупо было предполагать, что покушение повторят. Однако, береженного Бог бережет. -Понять не могу, — рассуждал Кос, сидя в кабинете Пчелы, — На кой хрен вообще кому-то надо Фила убирать. Он же нигде не отсвечивает, ни в чем не замешан. Может это профессиональная зависть? — А Саню с Ольгой тоже подружки из зависти убрать хотели? — невесело хмыкнул Витя, откладывая бумаги. Все равно ничерта в них сейчас не понимает, — Нутром чую, Артур постарался. Он нас ненавидит, и прежде чем свалить за бугор, решил оставить нам подарок. Благо, не получилось. — Найти бы эту мразь, — Холмогоров красноречиво сжал руку в кулак. Пчела устало потер переносицу. За последние пару недель он нормально спал раза три. А еще курил. Курил постоянно, иногда выкуривая по две сигареты за раз. Это немного успокаивало натянутые нервы, но ненадолго, и вот он снова тянется за пачкой. Предлагает другу, тот с удовольствием стреляет сигаретку и в ответ протягивает зажигалку. Кабинет наполняется табачным дымом, который потихоньку упархивает в приоткрытое окно. Мужчины молчат. Первым затянувшееся молчание нарушает Космос. — Когда Тасю забирать будешь? — За ней Валера уже поехал, — Кос удивленно поднял глаза, -Не смотри так. Я сам поехать не могу, дел куча, Валера сам предложил. Он до сих пор дергается, хотя мы ему сто раз сказали, что он не виноват. — Ну ты же знаешь Фила. Чистая совесть, — хмыкнул Холмогоров, -Соскучился по ней? — Не представляешь, как, — губы Виктора тронула легкая улыбка. Он вообще не мог не улыбаться, думая о беременной жене. И хотя радости его не было предела, внутри шебуршился червячок страха, о котором Витя никому не говорил, стараясь держать его в узде. Но оставаясь с мыслями наедине, Пчелкин не мог не думать о том, что приводит своего ребенка в опасное место. Времена ныне были настолько неспокойными, нестабильными, что уверенность в завтрашнее дне была нулевой. Каждый день новостные сводки кричали об очередных разборках банд: того подорвали в машине, этого расстреляли прямо на улице со всей семьей, третий пропал без вести. И если для честных, простых граждан это была отдаленная действительность, своего рода страшные сказки на ночь, то для Вити с друзьями это были суровые будни. Это был их мир, их жизнь. И приводить в эту жизнь ребенка — не жестоко ли, не эгоистично? Ответственность возрастает вдвое. И хотя Витя был готов к этому, более того, он хотел этого, сомнения и страх не покидали его воспаленный разум ни днем, ни ночью. Но Пчела держал все глубоко в себе. Чем ближе дело подходило к вечеру, тем сильнее Вите хотелось бросить все и поехать домой. Ему не терпелось обнять супругу, прижать ее к себе, зарядиться ее теплом. Пчеле не хватало ее доброго взгляда, ее голоса, который действовал лучше любого успокоительного, ее прикосновений, которые пускали по коже нити электрического тока. Ему не хватало всего, что было связано с Тасей. Как и самой Тасе. Эти три недели, которые она провела у родителей, тянулись очень долго. И хотя она понимала решение мужа отправить ее подальше от города, а значит подальше от себя и своих проблем, и даже принимала его, ей было тоскливо. Родители это видели, а потому даже не пытались уговорить дочь остаться еще. Отец только настоятельно просил ее быть осторожной. А мама передавала любимому зятю пламенный привет. Рощины знали, что Виктор, может, занимается не самым лучшим делом, нормальные родители не пожелали бы своей дочери такого мужа. И Евгения правда хотела отчитать Витю за то, что не усмотрел, но когда она увидела, как дети прощаются на крыльце: как он долго и крепко обнимает Тасю на прощание, как руки его подрагивают, стоит ей дернутся от болевых ощущений в плече, как он аккуратно и бережно целует ее в лоб, а потом кладет руку ей на живот, присаживается и что-то тихо шепчет своему ребеночку — все слова возмущения встают в горле комом. И вместо трепки она тепло улыбается этому мальчишке, искренне желая ему доброй дороги. Но не только разлука с мужем волновала Пчелкину все это время. Ей хотелось пообщаться с Валерой. После случившегося им не удалось поговорить наедине, Тася уехала почти сразу. А ей так хотелось сказать ему лично, что переживать не о чем. Что все хорошо. Она знала, какой Валера совестливый, вряд ли он отпустил эту ситуацию. Да и Тома по телефону как-то невесело рассказывала про супруга. А потому Пчелкина обрадовалась, увидев на повороте Валерину машину. Она бы и сама уехала из Иваново, но на электричке Витя категорически запретил ехать. Валера же был только рад помочь, он и сам был не прочь поговорить. С Витей он эту тему уже обсудил. И этот разговор принес ему облегчение. Пчела отловил Валеру в тот же день, на выходе из больницы. Он догнал его уже на ступеньках, пока Тася заканчивала бюрократическую муть, ухватив за плечо. Валера ушел молча, Витя вообще случайно заметил это. Но считал необходимым сразу решить все вопросы. — Брат, — он развернул Валеру к себе лицом, -Ты должен знать. Это не твоя вина, к тебе вопросов нет. Я благодарен, что ты оказался рядом и помог ей, — он говорил абсолютно искренне, — И поверь, я рад, что ты не схлопотал эту пулю, боюсь ты бы так легко не отделался. Фил смотрел на Пчелу и молчал. Головой он понимал, что его вины в этом нет. Но сердце все еще бешено билось в учащенном ритме от одной мысли. Тася была ему близкой подругой. Тьфу, почему была, есть! Витя как будто прочитал по его лицу все сомнения. — И Тася думает точно так же, — добавил Витя. И эти слова действительно смогли успокоить мятежную Валерину душу. Ему стало легче от этого, он даже физически ощутил эту легкость. — Спасибо, — Витя притянул Фила ближе и обнял, похлопав по спине. Дорога до Москвы заняла на удивление немного времени. За разговором время пролетело быстро. Но им его хватило, чтобы убрать все неловкости и недосказанности. Валера снова попытался извиняться перед подругой, но Тася прервала его в самом начале: — Валер, пожалуйста. Тебе не за что извиняться, а мне не за что тебя прощать, — Пчелкина искренне ему улыбалась, — Давай просто порадуемся, что все живы и больше не будем об этом вспоминать, — попросила она. Валера только улыбнулся в ответ. — Амнезия по заказу. Мне нравится. Считай уже забыл, — произнес он, получив свое долгожданное душевное спокойствие. Почти пустые дороги позволили молодым людям добраться до Москвы еще до окончания рабочего дня. Валера, припарковавшись возле дома Пчелкиных, предложил проводить девушку до квартиры. Сидеть дома одной в ожидании мужа Тасе совсем не хотелось, а потому она с удовольствием согласилась провести время в приятной компании. За три недели дома ничего не изменилось, ей сначала показалось даже, что Витя в квартире и вовсе не появлялся. Но нет, цветы все же кто-то поливал. А еще фотоальбом лежал не на своем привычном месте. Он валялся на диване, рядом с коробкой с ее старыми вещами. В ней Тася хранила кое-какие безделушки прошлых лет, как дань юношеским годам: там лежали несколько полароидных снимков, ее зачетная книжка из института, свернутое из проволоки колечко, которое некогда она предложила Вите. Тут же лежал золотой браслет, который Витя чудом вернул ей в саду ее родителей. Вместе с ее вещами там нашел свое укрытие старый Витькин кассетный плеер, который они слушали на двоих, коротая ночи в одной кровати и мучаясь бессонницей. А может наслаждаясь безмолвным обществом друг друга. Из последнего сверху лежал помятый листочек — справка из больницы. Та самая, которая закрепила их статус родителей. Для Таси это был такой маленький сундучок с ее личными сокровищами. Каждая эта вещица была для нее важна. Легкая улыбка появилась на губах, пока Тася закрывала крышку и убирала коробку на полку. Она скучала по старым временам, когда все было легко, просто. По крайней мере легче, чем сейчас. Вот бы вернуться в те дни, хотя бы ненадолго. Вздохнув, Пчелкина направилась на кухню, где Валера, на правах друга и частого и желанного гостя в этом доме, уже заварил чай. Тася положила альбом на стол между ними. — Представляешь, Витя, кажется, тут ностальгии предавался, — поделилась Пчелкина, когда Валера поставил перед ней дымящуюся чашку. А потом они, не без удовольствия, прогулялись по воспоминаниям своей бурной юношеской жизни, рассматривая совместные снимки. Они бы и дальше смеялись над Космосом, который смотрел на них со снимка в банной шапке с абсолютно неподражаемым выражением лица, но в коридоре хлопнула дверь. Тася тут же встрепенулась и чуть ли не бегом бросилась в коридор. Сердце забилось вдвое быстрей, когда она наконец увидела супруга. До этого мгновения она в полной степени не понимала, насколько сильно соскучилась. Витя отложил на тумбочку букет тюльпанов и поймал жену в крепкие объятия. Только сейчас он действительно почувствовал себя дома. Все три недели, когда он приходил в квартиру, он ощущал только одиночество. Тишина угнетала его, поэтому он приходил как можно позже, чтобы сразу лечь спать, а рано утром сразу уехать. Тогда вынужденное расставание ощущалось не так явно. Когда стало совсем плохо, он достал ее вещи, перебирая их одну за другой, вспоминая. Перелистывал фото, подавляя желание позвонить, а еще лучше поехать за ней. Надо было вначале закончить дела, насколько это было возможно. И вот, наконец, она снова дома. Снова с ним. — Боже, как же я соскучилась, — выдохнула Тася, -Больше ты меня не заставишь уехать. Не хочу. Витя отстранился и припал к ее губам. Его сладкая награда за все время ожидания. Валера тактично отсиживался на кухне, давая им время. А потом и вовсе слинял, сказав, что третий точно лишний. — Как твоя рука? — когда супруги устроились в гостиной на диване вечером, спросил Витя, поглаживая Тасю по волосам. — Все в порядке. Все практически зажило, — отмахнулась женщина, устраивая голову у него на коленях и снова открывая альбом, — А чем это ты тут без меня занимался? — Предавался воспоминаниям, чтобы от одиночества с ума не сойти, — честно сказал блондин, — Все-таки не привык я жить один. Тоскливо это. — Поэтому ты начал таскать работу домой? — Тася кивнула в сторону письменного стола, на котором за время ее отсутствия скопились кучи документов, — Чтобы не скучать? — Что-то в этом роде, — кивнул Виктор. По правде говоря, ему и сейчас не помешало бы поработать, эти кипы сами себя не разберут. Но он лучше потратит на это следующие вечера, но не этот. Но от Таси не укрылось, что он с тоской смотрит на свое рабочее место. Витя стал много работать. Очень много. Не то, чтобы ей это не нравилось, но Пчелкина чувствовала себя порой кинутой. Но никогда не жаловалась. — Тебе и сейчас надо работать? — вздохнула она, переводя взгляд в потолок, — Если очень надо, я не буду против, Вить. — Ничего, никуда не убежит эта работа, — отрезал муж, кладя теплую ладонь ей на живот, -Я так давно вас не видел. Эта его манера обращаться к ней во множественном числе забавляла и умиляла Пчелкину. Малыш внутри нее еще совсем кроха, но Витя уже воспринимает его, как нечто отдельное, целое и, несомненно, родное. Тася накрыла его ладонь своей и вздохнула. — Помнишь, как мы познакомились? — вдруг спросила она. Витя такого вопроса не ожидал. С чего Тася вообще ушла мыслями так далеко? — Конечно помню, — все же ответил он, -Помню, как ты вышла из Косовского подъезда в первый раз. Я знал всех девчонок в том районе, а тебя видел впервые. Сначала подумал — ботаничка, ничего особенного, — на этом моменте Тася стукнула его по руке и изумленно посмотрела, — А потом не мог от тебя глаз в парке оторвать, — невозмутимо закончил он, -Понять не мог, почему пялюсь, почему раздражаюсь, когда Ростик с тобой перешептывается. А потом как понял! От его тона Тася засмеялась. — Вот бы вернуть то время, — мечтательно протянула рыжая. Витя недолго смотрел на нее, а потом вдруг сказал: — Собирайся, — он поднял ее, -Давай, давай. –Что? Куда? — не поняла Тася, хлопая глазами. Витя подорвался с дивана, скрылся в спальне, а потом принес Тасе белый сарафан и джинсовую куртку. Ту самую, которую когда-то давно он отжал у залетного фарцовщика на рынке. Ту самую, которую хотел отдать Славскому, чтобы он подарил ее Тасе. И которую, в итоге, подарил ей сам. Тогда еще Рощина была так рада и так удивлена подобному подарку. Она не снимала ее все лето, и следующее тоже. И даже когда куртка вышла из моды, Тася бережно хранила ее в своем шкафу. — Вить, зачем это? — Тася все еще не понимала, что происходит. Витя молча сложил вещи на диван, весело подмигнул жене и снова скрылся в спальне. А когда вернулся, Тасе показалось, что она видит призрак. Фантом. Виктор Пчелкин, которому теперь по статусу были положены рубашки, костюмы, дорогие часы и прочие прелести делового человека, сейчас оказался тем самым Пчелой, который рассекал по дворам в конце восьмидесятых. Черные брюки и рубашка уступили место старым местами потертым джинсам, темно-синей футболке и олимпийке. Уложенные волосы были растрепаны, но этот творческий беспорядок прикрывала кепка. Тася не могла оторвать от мужа взгляда. Перед ней стоял тот самый парень, в которого она планомерно влюблялась. В уголках глаз блеснули слезы, что немного напугало Витю. — Эй, Тась, — он быстро подошел к жене и положил ладони ей на плечи, — Малыш, ты чего? — Рада тебя видеть, Пчела, — засмеялась девушка, смахивая слезы, -Я скучала, — она притянула мужа к себе и поцеловала. Как раньше: скромно, нежно. — Ну что, Рощина, прогуляемся? — насытившись поцелуем, подмигнул Витя. Пчелкин привел Тасю в тот самый сквер недалеко от школы, где она впервые познакомилась с их компанией. Удивительно, столько лет прошло, а их укромный школьный уголок все еще существовал. Супруги добрались до места как раз, когда уже начало темнеть, дорожки постепенно погружались во мрак. Когда они подошли к нужной полянке, зажглись фонари. — Как будто знак, — пробормотала Тася. — Хороший знак, — поправил Пчела, когда они уселись на гладкий ствол. Немного посидели молча. А потом Тася спросила: — Вить, а ты хочешь мальчика или девочку? Пчела ни на минуту не задумывался над ответом. — Сына хочу, — сказал он, обнимая жену за плечо и устраивая у себя на плече, — А через годик дочку. Хотя можно и наоборот. Знаешь, кто бы ни был, я уже безумно его люблю, — он прижался губами к рыжей макушке, -Никогда не думал, что стану отцом. — Боишься? — угадала Таисия, смотря на мягкий желтый свет вдалеке, -Я вот очень боюсь. — Боюсь, — признался муж, -Но давай договоримся: я буду бояться за двоих. А ты просто будешь спокойна, хорошо? Уж в тебе я не сомневаюсь, лучшей мамы еще поискать. — Вить, ты будешь хорошим отцом, — спокойно сказала Тася, -Мужем ты тоже быть боялся. Но справляешься же. — Думаешь? — без тени иронии спросил Виктор. — Знаю, — прозвучало в ответ. Эти слова заставили Пчелу задуматься. Может он правда сможет стать хорошим отцом? В конце концов, у него перед глазами два хороших примера (он считал своего отца и тестя отличными отцами), рядом любящая и верящая в него жена, и железобетонное стремление подарить своим детям счастливую, безопасную жизнь. Может этого хватит? Так они и просидели в парке их юности, примерив на себя образы себя прежних. Когда все было легче, понятнее. Все проблемы отошли на второй план, подернулись дымкой, померкли. Этим вечером в свете фонарей сидела молодая пара, у которой все еще было впереди. Им еще предстояло пережить то, что подкинет им судьба, но они уже знают, что выдержат что угодно, если будут вместе. До самого конца. Но все имеет свойство заканчиваться. Вот и этот день медленно, но необратимо подходил к своему концу. А утром Пчелкины снова вернулись в реальность. В реальность, в которой Вите нужно было срочно закончить важные дела, а значить, снова уехать в офис. И пока муж сводил дебет с кредитом, Тася взяла на себя смелость разобрать кое-какие его бумаги. Стараясь особо не вчитываться, Пчелкина наводила порядок на рабочем месте мужа, пока ее внимание не привлек сложенный вдвое потрепанный листок бумаги. Он сильно выбивался из рабочей атмосферы бумажного хаоса, так что Тася не могла его не заметить. На одной стороне красивым почерком, очень похожим на женский, было выведено всего одно слово: «Виктору». Почерк показался Тасе смутно знакомым. Где-то она уже его видела, но вспомнить где никак не могла. Пальцы сами развернули листочек бумаги. Не дав себе времени подумать, поступает она хорошо или плохо, Тася пробегает глазами по ровным строчкам небольшого письма. «Уважаю твое решение. Наверное, ты прав, пора что-то менять. Я помогу тебе. О.»