Молча истлеть

— Я избавлю тебя от этой дилеммы, — произнёс Дазай и поднёс к губам рацию, одновременно с этим делая резкое движение рукой в сторону Одасаку и вкалывая в его плечо какой-то препарат, зная, что Ода не сможет предвидеть его действий. — Приведите их, — сказал он кому-то. — Что ты вколол мне? — удивлённо глядя на Дазая, проговорил эспер, оседая на пол. Осаму оставил вопрос без ответа. Дверь в квартиру отворилась, и послышался женский плач. Несколько мафиози втащили в дом жену Одасаку и его сына. Дазай направил пистолет на женщину и ребёнка. — Не смей, — произнёс Сакуноске, переводя взгляд с Осаму на жену и сына, пытаясь активировать способность, но безуспешно. — Прости, — холодно проговорил Дазай. — Но иначе нельзя. Я не могу потерять Чую. Прозвучал выстрел — ребёнок упал на пол с простреленной головой. Пространство прорезал нечеловеческий крик Сакуноске, а следом за ним и женский, после чего Ода провалился во тьму. — Забирайте их, — распорядился Дазай, кивнув на бывшего друга и его жену, которая билась в истерике. Пришёл в себя Ода в медпункте Портовой Мафии. Открыв глаза, он увидел Осаму, который сидел рядом с его кроватью на стуле. Активировать способность у Сакуноске по-прежнему не получалось. — Теперь тебе ничего иного не остаётся, Одасаку, — проговорил Дазай, заметив, что Ода пришёл в сознание. — Прости. Сына ты уже не вернёшь, но жену спасти можешь, а также многих других людей. — Какая же ты сволочь! — прошипел Сакуноске, с ненавистью глядя в карие глаза напротив. — Клянусь, ты пожалеешь! — Ты прав, я сволочь, — Осаму пожал плечами, невозмутимо встретив взгляд бывшего друга. — Мне жаль, что приходится так поступать с тобой. Но мертвец должен вернуться в могилу. Сакуноске попробовал приподняться и сесть на постели, но у него ничего не вышло, так как он чувствовал ужасную слабость во всём теле, к тому же одна его рука оказалась прикована наручниками к металлической спинке кровати. — Ты сделаешь то, что мне нужно, — продолжил Дазай. — Иначе твою жену убьют. — Но прежде я уничтожу тебя. — Даже если и так, мне плевать. Ты вернёшь всё назад. И Чуя снова будет жить. Всё это какая-то глупая ошибка. Чуя не должен был умереть, а у тебя не мог появиться сын. Я лишь хочу исправить это недоразумение, ведь данной реальности не существовало и не будет существовать. — Ты просто мразь, Дазай. Мы дружили с тобой много лет. Не могу поверить, что ты так поступил со мной. — Извини, но без Чуи Йокогама будет уничтожена. Неужели ты считаешь, что ваши с сыном жизни важнее миллионов чужих? Я хорошо тебя знаю, Одасаку. Ты бы не променял судьбу всего города на жизни двоих человек. Можешь меня ненавидеть: я заслуживаю этого, но ты должен спасти этих людей. — Нет, я не сделаю этого. — Жаль, — Осаму извлёк из кармана мобильный и, набрав чей-то номер, сказал в трубку: — Приведите сюда женщину. А затем, посмотрев в глаза бывшего друга, холодно произнёс: — Я убью её на твоих глазах, как и твоего сына. Ты знаешь, что я сделаю это. Вернув всё назад, ты спасёшь её. И пусть вы никогда не будете вместе, она останется в живых. Одасаку молча сверлил Осаму ненавидящим взглядом, а когда двое мафиози привели в медпункт его жену и толкнули её к ногам Дазая (при этом последний направил на неё пистолет, а она разрыдалась), проговорил: — Хорошо, я сделаю это. Не тронь Юко. — Без проблем, — произнёс Дазай, а затем обратился к двоим мафиози: — Уведите её. Когда женщину увели, Осаму снова кому-то позвонил, сказав в трубку: — Рофу-сан, он согласен на обмен. Жду вас в медпункте Портовой Мафии. Вас проводят. Когда Рофу Мики вошёл в больничную палату, то сразу предупредил: — Всё вернётся назад, но, если Накахара вновь это сделает, реальность не изменится. Ведь события повторятся. Я не буду помнить об этом, да и вы тоже, точно так же, как мы не знали, что произошло с нами в этой действительности за последние пять лет. События просто будут идти своим чередом, и мы с вами можем совершить те же ошибки. — Тогда что делать? Как помешать Чуе сделать это? — Выход есть. Нужно вернуться в прошлое. До того, как Накахара выпил яд и способность сработала, а реальность изменилась. — Вы можете вернуть меня в прошлое? Эспер кивнул. — У моего дара есть одна особенность: если обмен местами между мёртвым и живым человеком происходит во второй раз и при этом меняется всё в исходный вид, то, чтобы события не повторили себя, можно возвратиться в тот день, когда действие способности произошло впервые. Так как мой дар способен менять реальность, существует возможность возврата к отправной точке. Я могу сделать так, чтобы мы с вами вернулись в день смерти Накахары, незадолго до того, как случилось непоправимое. В этом случае и вы, и я будем помнить о том, что произошло, поскольку наше сознание из этой действительности переместится в наши тела из того времени и реальности. Как только вернёмся назад, я отключу дар, но Накахара всё равно может умереть, если выпьет яд. Для того чтобы попасть в ту реальность и именно в тот день, вам нужно вспомнить его от начала и до конца, думать обо всех событиях, произошедших тогда, как только я активирую способность. Но мы с вами и вашим другом, — Рофу кивнул на Оду и снова перевёл взгляд на Осаму, — должны соприкасаться руками. Однако ваш дар обнуления может помешать. — Я решу эту проблему. Тот день и всё, что произошло, я никогда не смогу забыть, ведь он стал самым страшным кошмаром в моей жизни. — Что ж, тогда, если вы готовы, нужен какой-то яд, — сказал эспер. Осаму кивнул, наливая в стакан с водой, стоявший на подоконнике, какую-то жидкость из пузырька. Затем он подошёл к шкафчику с медикаментами и извлёк из него шприц, наполненный чем-то жёлтым. Вколов себе препарат, блокирующий способности эсперов, Дазай подошёл к кровати и взял Оду за руку, который, принципиально не желая на него смотреть, отвернулся в сторону. Передав Рофу Мики стакан с ядом, Осаму также взял его за руку, а тот сказал, глядя на Сакуноске: — Вы должны коснуться меня. Ода кивнул и протянул свою руку к эсперу, тот активировал способность, а Дазай прокручивал в своей голове события памятного дня. На первый взгляд никаких изменений не произошло, по крайней мере, Осаму ничего такого не почувствовал, затем Рофу Мики протянул Сакуноске стакан со словами: — Вы должны выпить это. Ода молча забрал стакан и опустошил его до дна, а Осаму спросил: — Когда всё случится? — Способность сработает через три дня, когда его тело исчезнет, — произнёс эспер, — и займёт своё место в могиле; вы вернётесь назад, если ваш дар не помешает. Вы ведь заблокировали свою способность, вколов себе препарат? Нельзя допустить, чтобы его действие прошло, иначе ничего не получится. — Хорошо, — Дазай кивнул и добавил: — Можете идти.

***

Осаму позвонили и сообщили, что тело Сакуноске исчезло. Через пару минут перед его глазами всё поплыло и комната закружилась. Дазай зажмурился, а когда открыл глаза, понял, что находится у себя дома в общежитии. Бросив взгляд на часы, Осаму заметил время: 18.55. В квартире было шумно. Он сидел за столом, кто-то произносил очередной тост. Дазай вскочил со своего места, бросив гостям: — Извините, — и кинулся прочь из квартиры, по пути вызывая такси. Уже сидя в машине, Осаму ответил на видеозвонок от Чуи. Накахара по-прежнему держал в руках проклятый бокал с ядом. — Чуя, — с волнением в голосе произнёс Дазай. Он решил затянуть разговор, но при этом опасался спровоцировать Накахару чем-то. — Привет, Дазай, — поздоровался Чуя. — Чуя, прости меня за те слова, — затараторил Осаму. — Я вовсе так не думаю. Просто был в плохом настроении. — Что? — не поверил своим ушам Накахара. — Дазай просит прощения? — Чуя усмехнулся. — Я, наверное, сплю. — Нет, мне правда жаль, что я сказал тебе в тот день. Лучше б язык себе вырвал! — Машина остановилась возле дома Накахары, и Дазай, бросив таксисту деньги, покинул салон, поспешив подняться на нужный этаж. — Прошу тебя, не делай ничего, о чём потом мы оба будем жалеть. — Я уж точно не буду, — проговорил Чуя, поднося бокал к губам. — Постой, ты что, в подъезде моего дома? Чуя не мог толком разобрать, что находится вокруг Дазая, так как видел только его лицо и изображение тряслось, но в какой-то момент он различил знакомые стены. — Не смей этого пить! — выкрикнул Осаму, как только открыл дверь и заметил Чую на кухне с бокалом в руке. Накахара обернулся к Осаму, удивлённо глядя в карие омуты. Осаму тотчас подскочил к эсперу, подбивая его под руку, — бокал вылетел из неё и со звоном разлетелся на куски, ударившись о стену. — Совсем ебанулся? Что ты творишь? — Спасаю твою жизнь. Дазай резко притянул Чую к себе, крепко прижимая к своему телу и неотрывно глядя в голубые озёра. — Откуда ты знаешь? — прошептал Чуя, а затем Осаму накрыл его губы своими и все мысли вылетели из рыжей головы в один миг. Осаму целовал жадно и страстно, оглаживая затылок эспера, зарываясь пальцами в волосы. — Я люблю тебя, — прошептал Дазай, ненадолго отрываясь от желанных губ. — Люблю больше жизни. — Что? — шокированный Чуя смотрел на Осаму, не веря своим ушам. Ему казалось, что это всё нереально; в голове промелькнула мысль о том, что он спит и ему снится сон. Ну не мог Дазай признаться ему в любви так неожиданно, тем более после тех слов, которые он на днях бросил ему в лицо в баре. — Я люблю тебя, Чуя, — повторил Осаму, оглаживая пальцами лицо возлюбленного. — Прости меня, я идиот. — Не понимаю, — пробормотал Накахара, а затем снова губы любовника накрыли его уста жадным поцелуем. Сердце забилось чаще от слов Осаму и его близости, хотя Накахара не особо ему верил. Всё же, пересилив себя, Чуя справился со своим возбуждением и оттолкнул от себя Дазая. — Пошёл к чёрту! — выкрикнул Накахара, но Осаму схватил его за руку и потянул на себя. — Я больше не потеряю тебя, ни за что на свете. Прошу тебя, Чуя, не отталкивай меня. — Да что ты несёшь, глупая Скумбрия? — Чуя попытался вырвать свою руку, но Дазай держал крепко. — Поверь, я люблю тебя и не могу без тебя жить. — Не знаю, что ты задумал. Но я не верю тебе. — Я люблю тебя, Чуя, — в который раз повторил Осаму. — И мне известно, что в бокале был яд. — Откуда? — Я побывал в будущем. Ты выпил яд, а затем поменялся с Одой местами. Когда я думал, что потерял тебя навсегда, то понял, что безумно люблю. Всё стало плохо не только для нас с тобой, но и для всей Йокогамы, так как твоя смерть изменила реальность. Мне удалось вернуться в прошлое, чтобы не допустить этого. Никогда так не делай, Чуя, прошу. — Да что за бред? Какое будущее? Какое прошлое? — Прошу, поверь. И поверь в мои чувства. Мне пришлось убить ребёнка, чтобы вернуть всё назад. Только ради тебя. Потому что для меня нет в мире никого дороже и важнее чем ты, — шептал Осаму, вновь притягивая Чую к себе и целуя в шею. — Что ты несёшь? — Чуя всё ещё не мог поверить в услышанное, хотя возникал вопрос: откуда Дазай узнал о том, что Чуя хотел поменяться местами с Одасаку? — Я всё расскажу тебе, если захочешь. Но не сейчас. Осаму, оглаживая спину любовника и осыпая поцелуями лицо и шею, запустил руки под его футболку; он стянул её с эспера и, отбросив в сторону, прижал Чую и его кисти к стене, удерживая их над головой Накахары, мокро целуя в губы и зарываясь пальцами в волосы возлюбленного. Отпустив его руки и обхватив парня за ягодицы, Осаму приподнял его вверх и усадил на стол. Чуя не был уверен в том, стоит ли отвечать Дазаю сейчас взаимностью, но больше не мог бороться со своим желанием и чувствами, поэтому принялся страстно его целовать в ответ, расстёгивая пуговицы на рубашке партнёра и сбрасывая её с него на пол. — Хочу тебя, — прошептал Дазай, обдавая шею Чуи горячим дыханием. Он стянул с него спортивные штаны вместе с нижним бельём, вновь целуя в шею, и заставил прогнуться в спине и застонать. Обхватив Осаму руками за плечи, Чуя откинул голову назад, подставляясь горячим поцелуям, не в силах сдержать очередного стона. Подняв Накахару на руки, Осаму вышел вместе с ним из кухни. — Что ты творишь? Отпусти, — пытался протестовать Чуя, но Дазай и не думал его слушать. Пройдя в спальню вместе с ним, Дазай мягко уложил любовника на кровать. Смазав пальцы лубрикантом, Осаму протолкнул один из них внутрь парня, отчего тот напрягся: всё-таки они давно не были вместе. Вновь накрыв губы Чуи своими, Дазай двинул пальцем, проникая глубже и нащупывая простату. Надавив на неё, он сорвал очередной стон с губ Накахары и двинул рукой вперёд, входя до упора. Через минуту в Чуе было уже два пальца; Дазай разводил их в стороны на манер ножниц, растягивая стенки, резко толкался вперёд, срывая новые стоны с губ партнёра. Чуя подрагивал, двигая бёдрами ему навстречу, пытаясь насадиться на пальцы сильнее. Время от времени Осаму накрывал губы любовника своими, проникая в его рот языком, осыпал шею и грудь горячими поцелуями, продолжая работать рукой и шепча на ушко нежные слова. Накахаре казалось, что всё это нереально: он будто попал в другой мир, где Дазай был совсем иным человеком. Но сейчас он решил не думать об этом, полностью отдавшись ощущениям. Когда губы Осаму коснулись головки его члена, а язык заплясал вокруг, Чуя выгнулся, не сдерживая стонов и кладя руку на затылок любовника; он прижимал его голову к своим бёдрам плотнее, направляя и заставляя взять в рот глубже. Осаму добавил к двум пальцам третий, продолжая растягивать партнёра, также работая губами и языком, а тот, изнывая от желания, уже просто молил о том, чтобы он его трахнул. Вытащив пальцы из любовника и выпустив его орган изо рта, Дазай стянул с себя брюки вместе с боксёрами. Он смазал свой член лубрикантом и, закинув ноги Чуи себе на талию, вновь впиваясь в губы партнёра жадным поцелуем, приставил крупную головку возбуждённого органа ко входу и толкнулся бёдрами вперёд, проникая внутрь наполовину. С губ Накахары сорвался протяжный стон, он вцепился пальцами в спину Дазая, раздирая кожу до крови. Осаму вошёл до конца и ненадолго замер, осыпая шею партнёра поцелуями и шепча: — Я люблю тебя. Вновь толкнувшись в парня под ним, крепко сжав его ягодицы пальцами, Дазай слегка подался назад и вновь двинул бёдрами вперёд, отчего Чуя вскрикнул, ощутив, как член Осаму проехался по простате. Сразу же взяв ускоренный темп, Дазай проникал резко и глубоко, заставляя Чую постанывать и вскрикивать при каждом толчке, затем немного замедлился, неотрывно глядя в голубые озёра. — Быстрее, Дазай, — простонал эспер, сам насаживаясь на член партнёра. Осаму немного вышел из любовника, затем снова толкнулся вперёд, прошептав: — Скажи, что любишь меня. — Очередной толчок. — Что? — переспросил Накахара, двигая бёдрами навстречу Дазаю и ещё сильнее впиваясь пальцами в его спину. — Блядь! Ускорься! — Хочу услышать это от тебя, снова, — прошептал Осаму, медленно двигаясь в любовнике, будто дразня; он неотрывно глядел в глаза цвета горного василька. — Чёрт! Дазай! — Накахара сам попытался ускорить движения, но Осаму крепко сжал его бёдра руками, удерживая парня на месте. — Ладно, — простонал эспер, совершенно не понимая, что сегодня нашло на Осаму и почему он жаждет признания от него именно сейчас, ведь ранее, в такие моменты, сколько бы раз Чуя ни говорил ему о своих чувствах — тот никак не реагировал на его слова. — Люблю тебя! Осаму довольно улыбнулся, услышав долгожданную фразу, и вновь резко толкнулся в партнёра, слегка прикусывая кожу на его шее и ускоряя движения. Крепко сжимая ягодицы любовника пальцами, Дазай двинул его на себя, проникая глубже и целуя его в шею. Чуя опять вскрикнул, подаваясь бёдрами навстречу партнёру, ощущая нарастающий жар внутри, и сам ускорил движения, насаживаясь на член всё сильнее. Дыхание обоих парней стало сбившимся, сердцебиение участилось, разгорячённые тела раскраснелись и покрылись прозрачными капельками пота; комнату заполнили пошлые звуки шлепков, хлюпов и стоны любовников, которые, чувствуя приближение разрядки, двигались всё быстрее, будто желая слиться воедино и раствориться друг в друге. Дазай впился в ягодицы партнёра пальцами ещё сильнее, возможно причиняя ему боль, натягивая его на свой член всё резче, проникая каждый раз глубже. Продолжая вбивать любовника в постель, Дазай почувствовал, как тот задрожал всем телом, судорожно выгибаясь под ним и с криками орошая живот своим семенем, раздирая спину Осаму ногтями. Толкнувшись в Чую ещё несколько раз, и сам не в силах сдерживать криков, Дазай излился в партнёра и обессиленно свалился на мокрое от пота тело. Чуя всё ещё тяжело и часто дышал, пытаясь привести в норму дыхание и восстановить нормальный ритм сердца. Когда это произошло, он спихнул с себя любовника со словами: — Слезь с меня, ты тяжёлый. — Пару минут назад тебе так не казалось, — проговорил Осаму, подперев голову рукой и неотрывно глядя в лазурные глаза. Вместо ответа Чуя фыркнул, пытаясь отвернуться от Дазая, но тот взял его пальцами за подбородок и развернул лицом к себе. — Не отворачивайся от меня, Чуя, — произнёс он. — Убери руку! — Накахара стукнул Осаму по кисти, но тот так и не убрал пальцы от его лица. — Да что с тобой? Я тебя не узнаю. Признаёшься мне в любви через несколько дней после того, как пожелал смерти. Ты адекватный? Или у тебя какие-то проблемы с башкой? — Нет. Просто я понял, что люблю тебя. Понимаю, тебе сложно поверить мне, учитывая наши прежние отношения, но я молю тебя о прощении. Ты простишь меня, Чуя? Я сделаю всё, что захочешь. Никогда не оставлю тебя, не предам и не скажу плохого слова, обещаю. — Что? Ты никогда не сказал бы мне таких слов. Что ты задумал? Тебе что-то нужно от меня? Всё ясно. — Чуя, наконец, отбросил от себя руку Осаму и встал с постели, но Дазай поймал его ладонь в свою и снова утянул любовника на кровать, подминая под себя. — Да, мне кое-что нужно, Чуя. А знаешь что? — Нет, понятия не имею. Просветишь? — Конечно. Мне нужно, чтобы ты просто был рядом, всегда. — Губы Осаму вновь накрыли уста Чуи нежным поцелуем, а пальцы зарылись в рыжую шевелюру. Накахара не хотел отвечать на поцелуй, но потом всё же сдался и уступил напору Дазая. Их языки сплелись в диком, безудержном танце, поцелуй стал жадным и требовательным, дыхание обоих парней вновь участилось. Осаму с трудом оторвался от любимых губ и прошептал: — Ты простишь меня? — Дазай, — тихо произнёс Чуя, не зная, что ответить на его слова. Он любил его больше жизни, но ему сложно было поверить этому бессердечному манипулятору. Понимая чувства возлюбленного и его смятение, Дазай произнёс: — Ты поверишь, со временем. Но сейчас просто попробуй забыть о том, что я тебе сказал в тот день — будь он проклят! Ты — самое дорогое, что есть у меня в жизни, и я ни за что не променял бы тебя на Оду. — Не знаю, что сказать, — пробормотал Чуя. — Просто скажи, что прощаешь. — Хорошо, — немного подумав, произнёс Накахара. — Я прощаю тебя. Осаму улыбнулся, чмокнув любовника в нос, и, вновь подперев голову рукой, посмотрел в голубые озёра. — Чуя, а хочешь, я перееду к тебе и вернусь в мафию? — Что? — Накахару в очередной раз за сегодня шокировали слова Дазая. Он посмотрел в карие омуты, в которых ему всегда хотелось утонуть, и тихо проговорил: — Зачем тебе это? — Потому что я люблю тебя и хочу быть всё время рядом. И дома, и на работе. — Неужели? А как же обещание другу и желание стать хорошим человеком? Что-то это не вяжется с твоими словами, Дазай. — Сейчас это не имеет никакого значения, Чуя. Важно лишь то, что ты рядом. К тому же это обещание я уже нарушил. И то, что я сделал, будет со мной до конца моих дней. И хотя в этой реальности этого не случилось, я всегда буду помнить свой поступок. Боюсь, после того что сделал, мне нет больше места на светлой стороне. — Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Я обязательно расскажу тебе, может, как-нибудь в другой раз. Но не сегодня. Не хочу сейчас говорить об этом. Дазай провёл пальцами по щеке Накахары, затем по нижней губе и вновь впился в уста любовника страстным и долгим поцелуем, от которого у Чуи закружилась голова. А когда поцелуй закончился, он прошептал: — Я тоже тебя люблю, Дазай, и безумно хочу. Но давай хотя бы душ примем. — Давай, — произнёс Осаму, и оба парня, поднявшись с постели, направились в ванную комнату. Неожиданно Чуя схватил Дазая за руку и развернул лицом к себе. — Я забыл поздравить тебя с днём рождения, — произнёс он, глядя в карие омуты, и при этом с удивлением подметил то, как Дазай помрачнел на глазах. — Что-то не так? Может, отметим? — Боюсь, что больше никогда не смогу отмечать этот день, — проговорил Осаму, но затем улыбнулся. — Хотя мы можем просто выпить вина или сходить в ресторан, если хочешь. — Я не против ресторана. Чуя обвил шею Осаму руками и прошептал в его губы: — Но сначала в душ. — Хорошо. Пойдём. Осаму чмокнул Чую в губы, и парни всё-таки вошли в ванную, однако вышли они оттуда не скоро и решили не ходить в ресторан, а провести весь вечер и ночь в постели, предаваясь любовным утехам.