Грёзы

      Вечеринка в честь Изуку прошла как нельзя лучше — даже Кацуки это признавала, хоть вслух, разумеется, не говорила. Как итог, в доме Эйджиро и Дэнки стоял ужасный бардак, почти все двенадцать бутылок были опустошены (в основном, этим занимался Аояма). Весь А класс собрался в одном месте на этот вечер, что несказанно обрадовало Мидорию. Киришима даже уломал Бакуго спеть в караоке, но об этом со временем многие пожалели — девушку занесло настолько, что никто, кроме Деку, не смог оттащить её, достаточно напившуюся, от микрофона. Кто-то постоянно менял музыку, кто-то пел и довольно красиво, были и те, кто без проблем находили себе место посреди зала и танцевали. Весь этот вечер не утихали смех, музыка и поздравления. Изуку была счастлива.       Ранним утром, когда солнце едва-едва поднялось из-за горизонта, вечеринка закончилась, и большинство гостей отрубились кто где. Явно сонная, Кацуки сидела на диване, хмурясь от тяжести головы Киришимы, который отрубился сразу, как сел. Мидория чувствовала себя крайне хорошо, потому что старалась много не пить, но в голове всё равно стоял туман. Она принесла из кухни, где прямо у холодильника уснули Каминари с Минета, стакан воды, мягко растормошив полусонную блондинку, что поморщилась и попыталась высвободить руку из-под тела навалившегося друга. С трудом, но это ей удалось.       — Спасибо, детка, — Кацуки сделала пару глотков, избавившись от ужасающей сухости и першения в горле. Видимо, с караоке она и вправду переборщила. Подняв алые глаза на Изуку, склонила голову к плечу с немым вопросом. Вся красная, девушка смотрела на неё, прикрыв ладонью дрожащие в улыбке губы.       — Может, пойдём домой? Яомомо сказала, что позаботится о последствиях, — когда стакан вернули ей, Мидория кивнула в сторону дверного проёма, через который пришла. На кухне слышался тихий разговор двух девушек. Бакуго пару секунд тупо смотрела на вырез в одежде, которая смотрелась совершенно иначе на теле Деку, по сравнению с костюмом героя, а затем кивнула.       — Да, только сначала я смою с себя эту гадость, — она зашипела, указывая на Эйджиро. Парень во сне умудрился слюной намочить рукав её кофты. — Вот же... Подожди меня, я скоро, — Кацуки с трудом поднялась, не делая резких движений, чтобы не будить никого, хотя и при желании у неё бы навряд ли вышло. Пока Изуку вернулась на кухню и завела разговор с Очако, блондинка, зевнув в очередной раз, открыла дверь просторной ванной и остановилась у раковины, оглядывая своё лицо с пофигизмом. В отражении можно было заметить следы помады на щеке, шее и даже лбу, не все они принадлежали Деку, если припомнить. Кажется, это была Цу? Нет, Мина, точно. Цу же нацепляла ей на волосы заколок-бантиков, которые девушка сняла сразу. Отмыть отпечатки губ оказалось той ещё задачей. Боковым зрением Бакуго заметила, что ванная была занята — в ней спал Инаса, чёрт знает когда пришедший, а на нём лежал Тодороки, весь в бантиках, и всё бы ничего, но спать в таком месте было ведь реально неудобно.       — Ха, компромат, — с ухмылкой произнесла герой, продолжая отмывать себя водой. Вышло, конечно, скверно, но хотя бы теперь она не была похожа на участницу групповухи, это уже плюс. Если их никто не увидит на улице, то повезёт однозначно. Бакуго оттёрла рукав, после чего вернулась в зал в поисках куртки, которая обнаружилась в руках Джиро.       — Деку, — с ходу позвала, войдя в комнату. На неё посмотрели три пары глаз с умилением. Девушки улыбнулись почти синхронно, отчего у Кацуки дёрнулась бровь. — Блять, что за взгляд? Вы тут заговор устраиваете? — с шутливой подозрительностью. Она взглянула на Изуку, уже собранную, и поманила пальцем. — Идём домой, детка. Я ж либо наебнусь где-нибудь по дороге в таком состоянии, либо подерусь с прохожими.       Яомомо с шокированным видом посмотрела на покрасневшую Мидорию, что лишь лаконично покачала головой. Лицо Очако стало поразительно весёлым, будто та знала обо всём уже давно и теперь убедилась в своей правоте.       — Ух, она перепила. Пока, девочки, и спасибо большое за праздник! — каждую по очереди обняв, Изуку догнала напарницу уже у входной двери.       Они вышли на улицу, где в это время царило сонное умиротворение ещё не проснувшегося города. До квартиры путь был неблизкий, а, как оказалось, Кацуки не преувеличивала, когда говорила, что без помощи не дойдёт — она едва не начала драку со столбом, почти врезавшись в него накануне, — и поэтому Деку, хорошенько подумав, активировала «Один за всех», схватив на руки девушку. Та охнула, впрочем, создалось такое впечатление, будто она даже не удивилась особо такому развитию событий.       Шею Изуку жгло чужое порывистое дыхание, так что сосредоточиться было крайне трудно. В какой-то момент она сильнее прижала к себе напарницу, уже замечая знакомую крышу. Ушей коснулось тихое пение, что мурашками отозвалось на теле Мидории, и хрипловатый голос не портил необычную мелодию. С улыбкой Деку открыла дверь их квартиры и захлопнула её за спиной, тут же проходя в спальню, чтобы уложить Кацуки на кровать. Бакуго наверняка по утру будет отрицать, что не могла добраться самостоятельно, что действительно напилась до чёртиков и что называла её так необычно и сексуально — «детка».       Изуку отпустила из рук горячее тело, отстраняясь, но её удержали сильные руки, не дав так просто уйти. Нечто хищное блеснуло в красных глазах, а вслед за взглядом по губам прошёлся язык, лишь дразнил, пока не переходя к активным действиям. Кацуки прищурилась и резко сжала бока Мидории ногами, прежде чем завладеть контролем над чужими губами. Её лицо, руки, ноги, грудь — всё полыхало. Было жарко до невозможности, но она смотрела на выражение лица Деку и чувствовала новый прилив адреналина, который делал ситуацию хуже.       «Блядство... Хочу», — обрывки спутанных мыслей заглушались громким дыханием. Бакуго нетерпеливо ладонью провела прямо до края водолазки, потянув вверх и заставив Изуку немного отстраниться. Когда с верхней одеждой было покончено, блондинка прикрыла глаза с мурлыканьем, ощутив прикосновения прохладных тонких пальцев к своему прессу. Её руки опустились на бёдра, без труда находя замок на юбке девушки, в одно резкое движение кисти расстёгивая. Довольная, Кацуки провела руками вдоль тела, мягкими прикосновениями заставляя выпрямиться, разрывая поцелуй. Красный цвет щёк Изуку был таким насыщенным, что это казалось уже нездоровым. Она смотрела, как выражение лица Бакуго приобретает какую-то странную помесь собственничества, нежности и похоти. Одними глазами её облизывали с ног до головы, вызывая дрожь.       Кацуки поддела край лифчика, на котором красовался очень знакомый принт — её костюм имел именно такие же оранжевые полосы, это трудно спутать с чем-то. Пальцы нежно прошлись вдоль линии ткани, практически не оказываясь под ней. Дыхание Изуку стало тяжелее от напряжённого ожидания, но она понимала причину такого поведения Бакуго — та любовалась. И это было вправду так. Девушка попросту не могла отвести взгляда от плавных изгибов тела, красивого тона кожи и лично оставленных засосов на шее и ключицах.       Она села и прижалась к возвышающейся на несколько сантиметров Мидории в требовательной манере, тут же прикусив губу слабо и влажным поцелуем побуждая сжать сильными бёдрами её ноги. Бакуго позволила стянуть с себя одежду, но даже не потрудилась посмотреть, куда швырнула вещи, пока всё внимание было сосредоточено на горячем языке Изуку и прохладных прикосновениях к обнажённой груди Кацуки. Она чувствовала каждое лёгкое движение пальчиков на спине, в волосах или на щеке, терялась в зелёных глазах и коротких вдохах. Это было настолько приятно, что голова опустела в момент, верх взяли желания, которые стоило бы держать под контролем. Захмелевший мозг девушки в конец отключился, как бы говоря, что на этом его работа окончена.       В следующее мгновение Деку неосторожно коснулась рукой низа живота и стянула мешающую её планам ткань — и это стало чем-то вроде оглушающего выстрела для Бакуго. Она с гортанным рычанием повалила Мидорию на спину, впиваясь в губы с ожесточение, а затем отстранилась для того, чтобы раздеть и себя, и девушку полностью. Закрывая лицо рукой, Изуку в смущении смотрела в сторону, не зная, куда себя деть. Сердце в груди трепетало, пока Деку пыталась закрыться тщетно ногами, но Кацуки без труда аннулировала все попытки, руками раздвинув её колени в стороны. Когда она облизнулась, Мидории показалось, что жизнь оставит её.       Перед глазами заплясали пятна, а телом девушка крупно вздрогнула, ощутив влажное давление на клитор, тут же приоткрыв рот в тихом стоне. Она рукой попыталась убрать светлые пряди с лица, чтобы хоть чем-то помочь, тут же осознала свою ошибку — язык Бакуго размашистыми движениями заставлял терять голову, но вот проникнувшие в неё пальцы стали чем-то сверх меры. Грудь часто вздымалась, а слёзы на ресницах мешали. Внутри всё горело то ли от алкоголя, то ли от Кацуки, которая обжигала каждым своим действием не только кожу, но и внутренности. Крепкая хватка свободной руки не позволяла Изуку сжать ногами голову или хоть как-то помешать. Девушка временами немного отстранялась, чтобы поднять взгляд и нагло ухмыльнуться красной Деку, а затем вновь принималась доводить ту до исступления, влажным языком проводя вдоль малых половых губ и сосредотачиваясь на определённом месте, с пошлым хлюпом изредка вбирая влагу.       Мидория была потерянной, не могла думать или что-либо делать, только стонала от слишком ярких ощущений, которые вынуждали глаза закатываться в обратную сторону против воли. Она понимала, что может кончить в любой момент, поэтому постаралась отстранить от себя Кацуки, но ничего не вышло — вместо этого та начала действовать жёстче, добавляя к двум пальцам внутри Деку третий, что и привело к последней черте девушку. Выгнувшись, она непроизвольно прижала Кацуки к себе, а каждая клеточка её тела взорвалась фейерверком. Блондинка, отстранившись вскоре, облизнулась с самодовольством, присущем ей, и провела рукой по животу Изуку, добираясь до мягкой груди и ореолов сосков, что так и привлекали взгляд. Она не сдержалась, облизнув каждый по очереди, после чего уже посмотрела на лицо Деку — улыбка против воли легла на губы.       — Понравилось? — с каким-то тайным любопытством, граничащем с издёвкой. Мидория с трудом поняла смысл вопроса, не соображая из-за звона в ушах, лишь потом слабо кивнула, раззадоривая Бакуго своим ответом. Чем-то взгляд возлюбленной напрягал Изуку, которая пыталась отдышаться, параллельно изучая чужие мышцы подушечками пальцев. И предчувствие её не подвело — Кацуки сначала бережно опустила тёплые ладони на внутреннюю сторону бёдер, а затем резко немного придвинула к себе, чем напугала Мидорию. Девушка распахнула глаза, даже не успев ничего спросить, так как Бакуго двинула своими бёдрами, мгновенно вызывая дрожь и в своём, и в чужом теле. Её губы дрогнули в жадном оскале.       — Ты ведь не думала, что это всё? — она удерживала ногу Деку на своём плече, игриво укусила кожу, явно испытывая удовольствие от вида смущения на веснушчатом лице. Изуку резко выдохнула, а затем протяжно застонала, запрокинув голову. Трение между их телами и хлюпающий звук заполняли разум, а удовольствие с каждым движением накапливалось, угрожая обрушиться сокрушительным цунами.       В какой-то момент Мидория начала коротко двигаться в темпе, стараясь подстроиться под Кацуки, и в ответ на это услышала смешок, что больше был похож на фырканье. Голос Бакуго стал более тонким, будто не её вовсе, но это звучало так чарующе, что от одних только стонов Изуку могла кончить. Она впервые слышала такое и была бы однозначно не против слушать настолько красивые постанывания каждое утро.       Руки девушки с нетерпением прижимали ближе, задавая их движениям определённый ритм, доставляющий удовольствие в своём чистом виде. Её рычание становилось всё короче, а стоны заменялись ругательствами на той же высокой ноте, что побуждало Мидорию несдержанно произносить имя возлюбленной чаще, чем могла себе позволить.       — Деку, — выдохнула надрывно девушка и зажмурилась, чувствуя покалывание в теле, которое было явно не естественным — после оргазма, чувствительная к воздействию, Кацуки только протянула что-то нечленораздельное, едва приоткрыв рот. Зелёные молнии пронзали её, исходя от Изуку, они скользили по конечностям, добираясь до кончиков пальцев. Дрожь была слишком крупной, чтобы скрыть. Не успела она опомниться, как Мидория горящим взглядом вперилась в алые глаза, прожигая насквозь этим невозможным обожанием, от которого сердце пропускало удар, и повалила её на спину, облизнувшись слишком пошло даже по меркам Кацуки.       Мягко поцеловав всё ещё ошарашенную Бакуго, Деку прижалась к ней, заставив скрестить ноги за поясницей, и начала двигаться, вслушиваясь в уже хриплые вздохи, иногда сменяющиеся стонами из многострадального горла. Ей открывался вид на такую разгорячённую и открытую Кацуки, что аж дух захватывало. Подумать только, она могла делать практически всё, что только пожелает! И, хотя это было несколько необычно, то, что Изуку могла доставить Бакуго удовольствие, радовало больше всего. Девушка поймала чужие губы, сминая их, облизывая, чтобы потом слабо оттянуть и услышать гортанный полустон. Кацуки неожиданно запустила руки в её волосы и с огоньком в глазах впилась в глаза напротив, что с любопытством ждали.       — Сделай так ещё раз, — она прошептала и опустила на поясницу ладонь, как бы призывая к действиям. Изуку мило улыбнулась, прежде чем провести ладонью от сильной шеи до груди, несильно сжимая аккуратными пальцами соски, и активировать причуду. Она с трудом могла контролировать поток на чужом теле, но держать его преимущественно на нижней части получалось неплохо. Двигая бёдрами, девушка синхронно посылала импульс, чтобы ощущения были наиболее резкими и приятными одновременно. Между её ног было настолько мокро, что при каждом соприкосновении больших половых губ слышался влажный звук, который больше заводил, нежели смущал. Бакуго жмурилась и сжимала челюсть, постоянно порываясь усилить трение, но этим только приближала себя к краю. Молнии пробегали по клитору и, очень редко, соскам, отчего её голос предательски надламывался. Все эти ощущения были настолько непривычными и невероятными, что хотелось ещё хотя бы для того, чтобы разобраться, что же происходило с ней.       — Блять, так... Хорошо, — едва различимый шёпот обжёг губы Изуку, которая блеснула глазами с нежностью. Ей нравилось всё в Бакуго, а когда та говорила, что чувствует, это делало Мидорию очень счастливой. Пусть это и не нечто необычное, но так она показывала, насколько доверительными были их отношения.       Движения Деку стали более быстрыми и сильными, в то время как Кацуки с трудом удерживала себя от слишком откровенных стонов, что, кстати, не очень хорошо получалось. Очередным скольжением по промежности Изуку довела Бакуго до грани, почувствовав, как чужие ноги дрожат, но не прекратила двигаться, чтобы через пару секунд кончить следом и уже без сил остановиться, уперевшись по обе стороны от головы Кацуки. Та тяжело дышала, но, несмотря на усталость, нашла в себе силы игриво провести ладонью по груди, ниже, добираясь до клитора, несколькими быстрыми, дразнящими движениями заставив задрожать сильнее, а затем провела по краям входа, тут же без труда скользнув пальцами внутрь, пока её губы вовсю играли с сосками едва дышащей Изуку.       Мидория видела перед глазами маленькие взрывы, пока тело без конца подрагивало, мышцы сокращались, внутри неё всё пульсировало. Из-за чувствительности Деку понадобилось бы не так много времени, чтобы испытать оргазм снова от глубоких и сильных движений пальцами, что без каких-либо трудностей свободно двигались.       — К-Каччан, я опять кончу, — едва промямлила она, спустя несколько мгновений неосознанно насаживаясь на пальцы и всхлипывая. Бакуго влажно провела языком по красным губам, вынув пальцы и устроив девушку поудобнее рядом с собой.       — Ты такая горячая, Деку, — она с лукавой ухмылкой чмокнула во влажную щёку, а потом вслушалась в любимый голос.       — Перестань, — Изуку смущённо опустила взгляд и обняла её, чтобы спрятать лицо. — Ты не в том положении, чтобы такое говорить!       Бакуго вскинула брови с удивлением, рассмеялась:       — Я буду в том положении, в каком захочу, о чём ты, чёрт возьми, говоришь? — рукой взъерошив тёмно-зелёные волосы. — Не думай, что можешь мне указывать.       — Я не думала, что могу быть с тобой вообще, так что, знаешь, порой всё выходит совершенно неожиданно, — задумчиво выдала Деку, заставив Кацуки нахмуриться и цыкнуть. Её слабо сжали за талию.       — Заткнись, ты портишь хороший момент своим занудством. Мы встречаемся, и всё заебись.       За окном люди просыпались, а двое героев только-только собирались вздремнуть, хотя через два часа им уже нужно было вставать и мчаться на ежедневные обязанности в агенстве. Пусть это были жалкие часы, но даже этого хватало, чтобы насладиться друг другом в какой-то мере.       — Ты чертовски права, Каччан! — глаза широко раскрылись, будто их обладательница вспомнила о чём-то невероятно важном. Бакуго спокойно ждала, пока напарница выдаст что-то потрясающе глупое, как это обычно происходило. — Торт... Мы не съели торт! — Изуку обхватила руками лицо Кацуки, что вздохнула с раздражением и закатила глаза.

***

      — Вы должны соблюдать дистанцию и воздерживаться от каких-либо необдуманных высказываний, — строгий голос охранника бесил Бакуго, которая слишком хорошо знала правила и не нуждалась в повторении, потому что её грёбаная профессия предполагала наличие огромного количества норм и законов, которым нужно было следовать. Она только кивнула, получив разрешение на вход к комнату для встреч. Взгляд остановился на фигуре за столом с противоположной стороны, и она сжала непроизвольно челюсть от вида парня. Тот был как будто пустым: взгляд безразличный, а кожа стала не здорово серой, будто его не кормили несколько месяцев.       Девушка села за стул, привлекая внимание скрипом его ножек по полу. Фиолетовые глаза с узнаванием расширились, на что герой не без удовольствия растянула ухмылку.       — Ты?!       — Да, я, парниш. Как тебе тут, нравится? О, мне кажется, тебе не привыкать уже находиться в полицейском участке, — Кацуки склонила голову, осматривая бегло чужие ладони, на которых в их первую встречу точно не были сбиты костяшки. Возможно, Казуми устроил погром, когда встретился со своими бывшими товарищами, как-никак у них был предатель, а такое не прощают.       Парень зарычал, едва ли не вскакивая с места, но Бакуго услужливо показала пальцем за его спину, где стояли охранники, готовые в любой момент увести заключённого под стражу, и их небольшая встреча сорвётся. Казуми продолжил сверлить героя свирепым взглядом.       — Издеваешься? Да, я был не самым благовоспитанным, но как будто ты, блять, святая, — нечто, напоминающее издевательское самодовольство промелькнуло на лице. Кацуки вздёрнула подбородок, находя их разговор более интересным, чем в первый раз.       — Зато меня никогда не задерживали за кражу. Оглядись, где ты, малыш, который запутался и проебал половину своей жизни, и где я, кого ты так сильно ненавидишь. Какая разница, кто я, если нахожусь выше? Это не вопрос морали, это вопрос силы и стремления. Знаешь Старателя? Вот он-то отличный этому пример. Старпёр бесячий, но сильный, — она припомнила свою стажировку и хмыкнула. Да, давно это было. Впрочем, с тех пор и Кацуки стала намного лучше. Настолько, что теперь работает в их с Изуку собственном агентстве. Они стали достаточно известными про, гордиться есть чем.       Казуми нахмурился, отвернулся и цыкнул, что автоматически становилось для Бакуго признаком его проигрыша. Она покачала головой, а затем медленно опёрлась руками о стол, прежде чем подняться. Её взгляд не понравился парню.       — Не буду ходить вокруг да около, пацан, мне кажется, что ты попросту не смог найти себе наставника или кого-то, кто мог бы помочь тебе встать на ноги. Я дам тебе шанс, воспользоваться им или нет — твой выбор. Грубо говоря, я даю тебе возможность выбраться из всего этого дерьма, — блондинка символично обвела глазами комнату. Парень дрогнул, напряжённо всматриваясь с недоверием, как бродячий пёс на оставленную еду. — Станешь героем. Ты поступишь в академию, где из тебя сделают более-менее приличного человека, а не такого болвана, научат правильно пользоваться своими мозгами и причудой. После всего этого будешь работать с нами, — Бакуго ухмыльнулась, будто в её словах был опасный подвох, но его, вообще-то, не было. Почти.       Лицо Казуми посуровело, когда он дослушал. Внезапно разозлившись, громко рявкнул с отвращением:       — Я лучше сдохну, чем стану одним из этих лицемерных ублюдков. Прекрати нести чушь, — его глаза покраснели то ли от сдерживаемых слёз, то ли от гнева. Бакуго вздохнула, закатив глаза и оскалившись с раздражением.       — Заткнись и подумай! У тебя нет никого, ты просто отсидишь в тюрьме за преступление, которое придумали твои тупые дружки, это того стоит? Если тебе так не нравятся герои, то стань им сам и покажи, какими они должны быть, — голос девушки был резким, она с трудом сдерживала свою ярость. Вообще, Кацуки никогда не была сильна в подобных разговорах, где нужно было находить деликатный подход к подросткам, но Деку была на обучении их стажёров, поэтому звать с собой её было бы тупо и, возможно, даже немного стыдно. Бакуго и сама могла справиться с одним ебучим хлюпиком!       Казуми дёрнул руками в наручниках, встав со стула, и ударил по столу.       — Ты ничего не знаешь! На словах-то легко, а на деле? Что я могу сделать с этой прогнившей системой? Тебя всё устраивает, вот ты и рассуждаешь, как блядский психолог. Я ненавижу героев, ненавижу тех, кто постоянно говорит, что поможет, но не приходит, когда случается нечто ужасное, ненавижу людей, которые убегают, чтобы спасти свои шкуры вместо того, чтобы помочь! Я ненавижу всех в этом мире, — он зажмурился и до крови прокусил губу, чувствуя, как горячие слёзы всё же пачкают исхудавшие щёки. Грязные волосы закрыли лицо, скрывая отчаянье, которое сжимало его в тиски на протяжении десяти лет.       Он был поистине отбросом. Тем, кто питается воздухом и, если очень повезёт, какой-нибудь дрянью, что удастся украсть с помощью силы. С десяти лет ему пришлось жить таким образом. Где его дом, он не помнил, как и лиц своих родителей. Со временем их черты стирались, но только не день, после которого мальчик остался один. Громкий взрыв, пожар, а за этим — крики родителей. Он в тот день возвращался с детской площадки с синяками на теле, что оставили ему дети, играющие там. Казуми случайно столкнулся с девочкой, которая потом разозлилась и, как бы унизительно не звучало, избила — проблема была в том, что его причуда к тому моменту ещё не проявилась, поэтому пришлось терпеть боль, тихо шипеть и дышать, судорожно ртом хватая воздух, пока жар ожогов на спине становился всё сильнее. Было больно. Ему повезло, что его защитила какая-то другая девочка, которая, судя по разговору, была знакома с той, жестокой. Он не помнил их слов, ведь тогда мальчик просто желал вернуться домой, к родителям, к своим вещам и любимым игрушкам, рядом с которыми становилось спокойнее. Ему не могли навредить дома. Только в этом месте с ним всё будет хорошо — так он думал, но вскоре понял, что ошибался.       После произошедшего Казуми был вынужден скитаться, как побитая псина, едва осознавая, сколько прошло дней. Через год у него появилась причуда, но она сильно разочаровала мальчика, потому что толку в выживании, на которое он бросал все силы и энергию, от неё не было. Его способность заключалась в возможности телепортироваться на небольшое расстояние, но детское тело быстро истощалось, выдерживая лишь несколько использований. Казуми тошнило, если он делал больше, а потом терял сознание. Так он мучался около трёх лет, в подворотнях засыпая с иногда ластившимися котами, а днём пытался освоить свою силу, но изо дня в день она казалась всё более сложной и непонятной. В конце концов, мальчик прибился к группе каких-то бандитов, познакомился с людьми в ней поближе и, казалось, даже жить стало немного проще. Он почувствовал, будто действительно способен на что-то. А по итогу, они же его и сдали. Те, кого Казуми считал почти что своей семьёй, предали его.       — Ты прав, я не знаю тебя или твоей грустно-сопливой истории, от которой наверняка пробьёт на слезу, но ты задумывался о том, что многие герои проходят через трудности в жизни? И пусть меня пиздец как бесит говорить о таком, даже самые лучшие герои не родились с серебряной ложкой во рту, — слова Кацуки что-то тронули в сердце Казуми, который сжал ладони в кулаки, мысленно смеясь натужно, нервно. — Не все, да, но большая часть.       — Что, даже ты? — тут же выдал он, подняв покрасневшие глаза с наглостью. Бакуго состроила кислое выражение лица, а потом отвернулась.       — Мы с Деку работаем вместе, я думаю, ты не настолько тупой, чтобы не понять это, но мы раньше не ладили. У всех случается дерьмо, — она пожала плечами. Воспоминания из детства больно резанули по груди, вспарывая заживающую рану. Кацуки была жестокой, сама признавала, но всё в прошлом. Больше она ни за что не навредит Изуку ни под каким предлогом.       — Пф, тоже мне... — парень шмыгнул носом и потёр глаза. Он не смотрел на лицо Бакуго, зная, что та пилит ожидающим взглядом. — Я не собираюсь жалеть вас или что-то ещё, ясно?       — Ха, да мне нахуй не сдалась твоя жалость, малыш, — едко, с насмешкой отмахнулась Бакуго, как от чего-то отвратительного. Юношеские глаза вновь заблестели чем-то живым, пока не настолько заметно, но девушка всё равно была собой довольна.       — Я согласен. При условии, что ты больше не начнёшь подобный разговор. Честно, психолог из тебя не очень, ведьма, — фыркнул Казуми, поморщившись. — И не называй меня малышом, это ужасно.       Блондинка закатила глаза и цыкнула:       — Больно надо. И, да, конечно же я буду соблюдать твои условия и потакать тебе во всём, — язвительно отозвалась герой. Она поднялась со стула и посмотрела вновь на парня.       — Правда?       — Нет конечно, идиот. Как только тебя выпустят, я или Деку придём за тобой, не вздумай сбежать, — махнув рукой на прощание, Бакуго ушла. Её вполне удовлетворил разговор.       «Надо попробовать взять его под опеку», — Кацуки задумалась, проходя мимо хмурых охранников, которые провожали её взглядом. Через несколько коридоров герой наткнулась наконец на дверь кабинета нужного ей офицера. Иметь связи в полиции очень кстати в таких ситуациях.       — Можно? Я насчёт Казуми, — она зашла, наблюдая привычные горы бумаги, что вводили в депрессию одним своим количеством. Девушка поморщилась от запаха табака.       — А? Ого, неожиданный посетитель, — мужчина выглянул из-за листа бумаги. — Кого-то убила? Сразу говорю, что полностью не смогу...       — Нет, нет, успокойтесь, чёрт возьми. Мне нужно забрать одного паршивца, который проходит по делу об ограблении ЮЭЙ.       Офицер полиции кивнул, как бы говоря, что понимает, о чём речь. Ему доставляли лишние хлопоты такие вот дела.       — Казуми, говоришь... Это который самый младший?       — Да, он самый. Под мою ответственность, пожалуйста, — Бакуго выдавила это из себя, с трудом сдержавшись от ругательства. Её бесили все эти официальности.       — Хорошо, хотя... Ладно, пока не обнаружатся доказательства, он лишь подозреваемый, поэтому я могу смягчить условия. Но если поймают снова...       Герой кивнула и выдохнула — минус одна проблема.       — Я поняла, спасибо за помощь.       — Ой, всё, ты меня пугаешь своей вежливостью. Иди уже, — мужчина махнул рукой, вернувшись к бумагам. Кацуки отсалютовала двумя пальцами и закрыла дверь с другой стороны. Она взглянула на часы, тут же протянув «твою ж», потому что через пять минут её уже должна была ждать Мидория у их офиса, чтобы отправиться на патрулирование.