Подчини меня.

Ён Хва устало откинулась на спинку стула, незаинтересованно обводя собственное отражение брезгливым взглядом. Каждый сантиметр тела она ненавидела, ведь оно не принадлежало даже ей. Больная зависимость Горо сковала её цепями, навсегда приковывая девушке к себе. Чтобы она ненавидя его всегда была рядом. Крыла матом, но была полностью в его власти. Потому что у неё не было другого выхода. У нее нет сил противиться, нет надёжных людей рядом. Ей некуда бежать, никто не спасёт её. А потому пока за спиной с какой-то непонятной для Син радостью суетилась её старшая сестра Ю Ми, что так старательно подбирала нужный оттенок помады для невесты, Ён Хва отчаянно моля уснуть вечным сном пыталась отвлечь себя. Сегодня она выходит замуж. — Это так волнительно. А ты до ужаса спокойна. – с улыбкой произнесла девушка, чьи тёмные волосы были аккуратно собраны в высокий хвост. Вся из себя она представляла очень милую и женственную личность, в то время как Ён Хва создавала образ дерзкого подростка, несмотря на то что давно не является им. — Ты же знаешь. Я не люблю его. – холодно и резко проговорила младшая, задумчиво оглядывая свою квартиру. Горо позволил провести сборы к церемонии здесь, в родных стенах её маленькой квартирки, с которой она сегодня съедет. А сестра помогает, хоть и возмущалась насчёт того, что было проще посетить салон. Но это было желанием Ён Хвы. Её единственным желанием. Ведь этот день она, итак, ненавидела всем сердцем. — Я тоже вышла замуж не по любви. Однако, весьма удачно. Любовь не всегда способна сделать жизнь лучше. Горо надёжный мужчина, привлекательный. И он любит тебя. — Если бы любил, я бы не стала его женой. Он хочет владеть мной словно вещью. Это не любовь. — Ён Хва, ты глупа. Ты ведь совсем не знаешь, что такое любовь. – хохотнула старшая сестра, отвлекаясь от девушки. Ён Хва напряжённо подошла к шкафу, доставая оттуда некоторые вещи и замерла, глядя на небольшую коробку, в которой лежал её старый телефон, которым она не пользовалась вот уже как полтора года. С самой последней встречи с Риндо. С того самого Нового года... когда они попрощались навсегда. Ён Хва с каким-то трепетным и печальным волнением подключила телефон на зарядку и включила, осторожно глядя на экран. Больше пятидесяти сообщений, и все они от неподписанного номера, который она успела запомнить и выучить наизусть. Печальный взгляд уткнулся в строки, написанные так давно. Последнее сообщение было отправлено пол года назад. > Здравствуй, Ён Хва. Я хотел бы и правда оставить тебя в покое, чтобы не заставлять нервничать каждый раз, когда ты меня видишь. Но никак не могу смириться с твоим отсутствием в моей жизни. > Я долго думал об этом. Я думаю до сих пор. Иногда мне кажется, что я ошибаюсь, но боюсь что сделаю лишь хуже. > Я пишу, зная, что ты не ответишь, я не прошу ответа, мне важно лишь чтобы ты знала о чём я думаю. Я думаю лишь о тебе. > Ты так яро отрицаешь что тебе тоже меня не хватает, что раздражает, но ничего не могу с этим поделать. Ненавижу себя за то что сдаюсь, но я боюсь что твои холодные глаза будут смотреть на меня с ненавистью. Больше чем потерять тебя, я боюсь лишь этого. > Сегодня я был в твоей больнице. Мне ничего не сказали, сколько бы не упрашивал. Ты сменила номер, да? Я так и не смог дозвониться. И дома не бываешь. Я уже теряю надежду, что смогу тебя встретить вновь. Ты переехала, сменила место работы и номер. Я словно обезумевший ищу тебя в каждой прохожей, но ты лишь в моей голове. Я не хочу тебя отпускать, но не могу заставить тебя полюбить меня. > Я лишь надеюсь что однажды смогу увидеть тебя вновь. Я должен был тебя забрать. Но я не мог. Ты не принадлежишь мне. А потому я лишь продолжу хранить воспоминания о твоих холодных глазах с теплом в душе. И если однажды ты будешь готова... я всегда буду ждать. Ты всегда сможешь позвонить мне. Или приехать. Адрес... — Кто это? – раздалось за спиной, а Ён Хва лишь поджала губы, не замечая как по щекам одна за другой покатились слёзы. Всё это время он ждал её. Всё это время у неё кто-то был. — Это то что называю любовью. – как-то подавленно, с болезненным осознанием сорвалось с губ. Выключая телефон и бросая его в мусорный пакет, девушка быстро вытерла с лица слёзы, поворачиваясь к слегка напряжённой сестре. — Ты замужем. Выбрось это из головы. — Не учи меня. Ты тоже замужем, так почему ты так растекаешься при одном взгляде на Горо? – Ю Ми свела к переносице брови, но продолжать не стала, замечая как заострился опасный взгляд младшей сестры. — Ты промолчишь об этом. Продолжим собираться. Красивую пару весь вечер окружали восхищённые и чужие люди. Они считали что Ён Хва действительно нуждается в их комплиментах, фразах по типу: "Вы такая счастливая, ваш муж прекрасен!". Все они как один были сумасшедшими, раз не видели как она задыхается на этом празднике. Этим вечером все праздновали её похороны. И, наверное, самым жестоким из всех был взгляд её отца. Ведь он собственными руками толкал дочь в пропасть. Когда шум и чужие люди остались где-то там, за пределом её внимания, а они с Горо наконец покинули мерзкий праздник и теперь оказались в полной тишине, Ён Хва лишь устало прошла в спальню, что была красиво украшена. Специально к их приезду. Свечи и тошнотворные лепестки роз, что так ненавидела Син лишь раздражали. Хотелось уснуть поскорее и не проснуться. Гром за окном вернул девушку из размышлений сюда, в её нынешнюю золотую клетку. Руки Ватанабэ смело легли на талию, прижимая девушку к себе со спины. Это свадебное платье не раскрывало той красоты, которой обладала Ён Хва. Оно было простеньким, минималистичным. Простое белое платье, прямого кроя с нелепым разрезом на левом бедре. Но Горо готов был снять его за секунду и насладиться красивым телом, что принадлежало лишь ему. А Ён Хва словно кукла замерла на месте, пока по шее поползли влажные поцелуи. Его горячее дыхание словно плавило кожу, будто болью отдаваясь по всему телу. Она ненавидела его касания. Они приносили лишь боль. — Оставь меня. Хотя бы сегодня. Я устала. — Ты прекрасно знаешь, что я откажусь. У нас первая брачная ночь, Ён Хва. Не будь такой холодной. — Я не хотела этой свадьбы. – девушка развернулась лицом к своему мужу, строго заглядывая в его глаза. — Ты не оставил мне выбора. — Верно. И сейчас не оставлю. Сделай для меня хоть что-то. Я уже не прошу любить меня. — Я не полюблю тебя. Никогда. – словно с угрозой прошипела она, наблюдая как темнеют его глаза от злости. Резкая и болезненная пощёчина выбила из сил, а потому упав на пол и схватившись за правую щеку Ён Хва лишь растерянно уставилась большими глазами в пол. — Какая же ты неблагодарная сука, Ён Хва. Я по горло натерпелся твоей стервозности. – прорычал Горо, скидывая на кровать пиджак. — А чего ты ждал? – тихо слетело с губ Син, а после грубой хваткой Ватанабэ поднял девушку на ноги, грубо хватая одной рукой за подбородок, а другой поправляя выбившиеся из причёски пряди тёмно-русых волос. Её карие глаза с ледяной и тихой ненавистью пилили невозмутимое лицо перед собой. — Ты принадлежишь мне, Ён Хва. И твои глазки ничего не изменят. Стоит тебя перевоспитать, и всё наладится. – он с какой-то ядовитой улыбкой наклонился к лицу девушки, невесомо касаясь её губ своими. Руки вновь легла на талию, уложили на мягкую холодную кровать, и когда Горо навис сверху, за окном вновь прогремел гром, а по стёклам окон громко застучали капли дождя. Вновь обжигающие поцелуи посыпались на кожу шеи, груди. Ладонь Ватанабэ скользила где-то по левому бедру, иногда сжимая его, поднимаясь непозволительно высоко. Ён Хва лишь закрыла глаза, словно медленно принимая свою участь как должное, ведь другого выхода нет. Он жадно мял её губы, желанно гладил тело, но на лице Син он не видел того же желания. Она выглядела так, словно готова встретить смерть. И это раздражало. — Неужели спустя столько времени ты всё ещё хочешь того малолетнего ублюдка? – шипит он ядовитым голосом, уже сходя с ума от злости. Она молчит. Ей нет смысла отвечать. — Как тупо... – его ладонь перекрывает воздух, сжимая горло, пока он с искрящейся злобой смотрит в глаза напротив. — Ты моя. Моя. Моя, Ён Хва. И прекрати думать об этом уёбке. Уже завтра его не станет, может тогда ты наконец откроешь глаза?! Я прикончу его, чтобы твоя нахуй никому не нужная любовь не досталась никому. – на лице Син блеснул испуг, а дышать становилось всё сложнее. Рука потянулась к тумбе, хватая бутылку с вином и замахнувшись, она разбила её о висок Ватанабэ. Мужчина сморщился и ослабив хватку пошатнулся, и тогда девушка оттолкнув его, пулей вылетела из комнаты, на ходу сватая туфли и выбегая из квартиры. Есть куда бежать. Есть выбор. Просто ей нужно было время, чтобы выбрать.

***

Тихое тиканье часов монотонно отсчитывало секунды молчания. Ран привычно сидел у открытого окна, молча задумчиво пуская дым из рта, пока его брат скользит глубоким взглядом по тому как подрагивают пальцы Ён Хвы, которыми она обхватила кружку чая. Выглядела девушка не то что подавлено, скорее потерянно, уставшей. Стёртый макияж почти исчез с лица, оставив за собой лишь тёмные разводы на коже, волосы спутанные и мокрые, а сама она закутавшись в халат Риндо, после своего рассказа о том, что произошло и как она тут оказалась, лишь пилила своё отражение в чае. — Почему сразу не сказала? – спустя пару минут тишины осторожно, но как-то твёрдо спросил младший Хайтани. — Чем бы ты помог? ‐ с какой-то грустной усмешкой бросила она, поднимая усталый взгляд. — Я тебя четыре раза в жизни видела. — Да хоть один раз. — У тебя... проблем в жизни мало было? Это не так просто. — Хуйня это всё. – подал голос Ран, выкидывая в окно окурок и как-то раздражённо поморщился. — На кой хер так себя мучить? Мы бы его в два счёта нагнули, он бы всё наследство на тебя ещё переписал как милый, и съебался бы из страны к хуям. Ты девчонка не глупая, гордая, а в итоге в такой поеботине жила. Долбоебизм. — Наверное. – горячий чай не согревал, не успокаивал. Где-то в душе плакать хотелось, орать как можно громче, но она словно разучилась показывать эмоции. Она словно потеряла способность быть живым человеком. — Забудь об этом, проблема решена. — Он знает где я. И найдёт. — Тогда мы будем рады знакомству. – с усмешкой бросил Ран и лениво зашагал в комнату, оставив их наедине. — Что теперь? – словно саму себя спрашивает она тихо, прикрывая глаза и откидывая голову назад, упираясь затылком в стену. — Я устала... не знаю, как правильно. — Как ты хочешь, так и правильно. — Это не так работает, Риндо. — Даже сейчас продолжаешь внушать себе то, от чего сбежала. Не надоело? – словно с нотками раздражения и строгости проговорил Риндо, наблюдая как изменилась в лице Ён Хва. Её карие глаза замерли изучая его напряжение и медленно потемнели. — А ты как думаешь? — Я думаю что ты всё не можешь перестать вести себя как послушная собака. Поводок душит, вот и тяжко? — Заткнись. – на непривычную язвительность Хайтани сложно было как-либо реагировать. От обидных фраз тело словно задрожало, пока буря эмоций волнами накрыла Син с головой. Она поднялась со стула, нервно и словно со злой обидой глядя в фиалковые глаза напротив. — Почему ты ушёл? Почему ты бросил меня? — Ты сама этого хотела. – громкая и болезненная пощёчина словно заставила потухнуть даже огни Токио. Почти минута прошла, после того как сорвавшись и обжигая собственную ладонь ударом по чужой щеке девушка замерла. Ещё секунда и она сорвётся окончательно. Наговорит всего самого неприятного, сжигающего её изнутри вот уже больше года. Но так страшно было увидеть в его глазах непонимание. Однако, он лишь ждал. Ждал, когда она сорвётся. Пусть выговорится. Пусть кричит и плачет. Матерится, проклинает. Но только не молчит, захлёбываясь собственными эмоциями, не в силах их выплеснуть. — Все твои гнилые слова, что ничего не стоят, лишь бессмысленные сообщения в телефоне! Ты так сильно меня любил, что бросил?! — Ты. Этого. Хотела. — Замолчи! Не надо, Риндо... я не хотела... – всхлипывает она, медленно протягивая к нему руки и сжимая края его кофты как-то обессиленно утыкается лбом в его грудь. Пряча скатывающиеся по щекам слёзы. — Я не хотела тебя отпускать... мне казалось у меня нет выбора. Мне до сих пор так кажется... я не справляюсь больше, у меня совсем не осталось сил. Я не смогу... — Сможешь, Ён Хва. – его губы желанно уткнулись в макушку любимой, а руки прижали к себе так нежно, но крепко. Так как он хотел бы прижать её ещё тогда. — Прости... я не видел как тебе больно. И у меня не было смелости попытаться вновь. Я не брошу тебя. Верь мне. — Я хочу... но мне страшно, Риндо. Мне правда бывает страшно. — Верь мне. – повторился он, чувствуя как дрожит её тело в его руках. Как та холодная и слегка грубая медсестра с острым языком и колким характером сейчас нуждалась в нём. Искала защиты, помощи. Искренней и тёплой любви. — Если я хоть раз разочарую тебя, просто пристрели меня. – улыбнулся он, на что девушка изумлённо подняла на него растерянные и заплаканные глаза. — Ты... ты придурок, Риндо... — Я защищу тебя даже от себя. Лучше отрублю себе руку, чем трону тебя без согласия. Вырву язык, лишь бы не ранить тебя словом. Поэтому, не бойся больше. Верь мне. И в меня.

***

Харучиё напряжённо крутил в руке телефон, сидя на старой ободранной лавке, что стояла одиноко неподалёку от места сбора его шумной и большой компании. Там и люди со школы, и парни из свастонов. А он уже около часа ждал свою Мей. Девушка опаздывала, и по телефону отвечала неохотно. Всё у них как-то не складывалось. Хорошо было лишь пока оба упоровшись, сходили с ума в постели. А без веществ их словно что-то отделяло и отталкивало друг в друге. Санзу раздражала требовательность Мей. Бесил её скверный характер и завышенная самооценка. Бесило то, как она вечно диктует свои правила. Они встречались лишь тогда, когда хотела она. И вечера проводили так, как хотела она. Она отказывалась рассказывать о том как прошёл её день и слушать рассказы Харучиё, когда тот только настраивался на разговор. Их отношения строились на сексе под веществами, больше никак не выходило. Она видела в нём лишь плохого привлекательного парня, который мог обеспечить ей весёлые вечера без обязательств. А Харучиё начал видеть в ней лишь разочарование. Он не надеялся на нормальные и здоровые отношения. И любовь ему не нужна. Акаши ждал лишь малейшего тепла и понимания, чтобы хоть иногда чувствовать себя живым. Человеком. Но Мей не была тем теплом, что могло бы согреть угаснувшее нутро Санзу. Она была уничтожающим всё на своём пути пламенем и лишь помогала Харучиё сгореть до тла. Шаркая кроссовками по земле к парню медленно подошла та, кем были заняты все его мысли. Санзу не сразу поднял тяжёлый взгляд, а когда смог, встретился с каким-то до ужаса равнодушным выражением лица. Тень пренебрежения на красивом, но бледном лице не скрылась от взгляда Акаши. — Опоздала. Пошли. – бросил он, спрыгивая с лавки и сунув руки в карманы ветровки зашагал в сторону сбора людей, чувствуя на себе её взгляд. — Я не пойду, Санзу. – прилетело в спину, словно удар ножом. Он раздражает её. Она не ценит его. Не скучает по нему.

Она не любит его.

Он знает прекрасно. Он не ждал её любви. Он не верит в любовь. Может она и есть... Есть у Майки и Киры. У Рана и его глупой сестры Сенджу. Может и у Эммы с Дракеном была. Но не у него. Санзу не любил никого никогда и не полюбит. И его любить не за что, нет в нём ни грамма достоинств. Но... хоть немного. Хотя бы каплю того тепла, что хочет каждый человек. Совсем немножко. — Мх... Не идёшь. – парень замер, не решаясь поворачиваться. От чего-то паршиво внутри, тяжело. Давно такой гадости не чувствовал. С детства ещё. Совсем забытое чувство. Но что за чувство он не понимал. Или просто отрицал. — Нет. — Ну, говори. Хули умолкла? – развернувшись, делает несколько шагов к ней, замирая напротив в нескольких сантиметрах. — Тебе же есть что сказать? — А что ты хочешь услышать? Мне нахер не сдались твои дружки-гопники. – раздражение в её глазах сверкнуло так ярко, что Харучиё нервно усмехнулся. — Твои предложения? Упороться и потрахаться, как и всегда? Меня больше не прикалывает такое времяпровождение, ищи кого-нибудь другого кто выебет тебя за красивые глазки и безотказность. — А что ещё с тебя взять, придурок?! Что ты мне дашь? Может в ресторан свозишь? Кольцо подаришь? Ты только наркоту можешь достать и отпиздить кого-нибудь, нет в тебе больше нихуя, чтобы проводить время иначе. — Ты просто не видишь нихуя, кроме возможности упороться. Тебя же, суку, так бесит когда я не в настроении. Когда у меня дела. Когда я хочу о чём-то поговорить. Тебя, блять, бесит когда я с тобой как человек себя веду. — Ты... ты кусок дерьма, Санзу. Если ты ничего из себя не представляешь, это твоя беда. Мне здесь не место, рядом с тобой и другими уличными уёбками вроде тебя, с которых нехуй взять. – стиснув зубы, Харучиё стеклянными глазами пробежался по сухим подрагивающим губам прежде чем Мей развернувшись спешно удалилась, оставляя его стоять под фонарём среди темноты одного, ещё долго прокручивая в голове её гнилые слова. Ах, блять... это чувство...

Предательство.

Кирай настороженно вцепилась в руку Манджиро, пока он здороваясь со своими друзьями коротко отвечал на их вопросы. Здесь, на сборе всех этих людей явно будут и её братья. Она ушла из дома неделю назад, точнее сбежала. Потому сейчас наткнуться на них как минимум небезопасно. — Кира! – позвали её со спины, от чего вздрогнув, девушка словно испуганно метнулась за спину Сано, настороженно наблюдая как Ран с Риндо приближаются к ним. — Ты чё спряталась, дура? – раздражённо бросил Хайтани старший, на что девушка недовольно свела к переносице брови. — Отвали. Не вздумай подходить ко мне. Попытаешься утащить домой, я... — Заткнись уже, истеричка. – вздохнул парень, бросая взгляд на Сано, что словно горой вырос перед Кирой. От такого зрелища у Рана появилось желание усмехнуться, но он не стал, лишь мягко оглядел враждебно настроенную сестру. — Я не потащу тебя домой. И уезжать не заставлю. — Пиздишь... — Че?! – вспыхнул он яростно, но толчок в бок от Риндо осадил его и быстро успокоил. — Возвращайся домой. Мы не станем больше влезать, обещаем. – вступился Риндо, привлекая к себе какой-то недоверчивый взгляд сестры. — Правда? — Правда. Главное домой вернись. Ран как мамка с ума сходит уже, все мозги затрахал. — Пошёл. – буркнул старший недовольно, на что Кира как-то облегчённо улыбнулась, выходя из своего "укрытия". — Хорошо, верю. Но домой я не вернусь. — Почему? – нахмурившись, Ран бросил на Сано какой-то тяжёлый прожигающий взгляд, на что тот невозмутимо принял его вызов в гляделки. — Я останусь с Манджиро, и не собираюсь это как-либо обсуждать. Это окончательное решение. – строго заявила Кирай, но после изумлённо вскинув брови перевела взгляд на ту девушку, что стояла рядом с Риндо. Та самая кореянка, что однажды спасла ему жизнь. Её она заметила только сейчас. — Это... — Ён Хва, помнишь её? — Да, помню. Так вы вместе, наконец? – на лице Кирай расцвела мягкая улыбка, когда она увидела брата с его любимой. Та же ответила лёгкой еле заметной улыбкой на красивом лице. Ён Хва выглядела спокойной, но довольной. — Прекрасно. Так что, не вздумайте больше воспитывать меня. Мне не пять. – бросила она укорительно, но Ран лишь раздражённо цокнул языком. — Увидимся, Хайтани. – невозмутимо проговорил Манджиро, встречаясь с тяжёлым взглядом Рана. — На собрании. — Поняли. Отдыхай, принцесса. – Риндо приобнял Син за талию и скользнув поверхностным взглядом по Майки развернулся и направился прочь, тихо позвав старшего брата за собой. Оба они напряжённые и чем-то озадаченные оставили за собой лишь растерянность на лице Кирай. — О чём он? – довольно резко повернувшись к Сано спросила она. — Поднебесье вошло в состав свастонов. На следующем собрании будет переформировка. Хайтани теперь мои люди. – как-то довольно равнодушно пояснил Манджиро. На лице девушки скользнуло удивление, но она лишь отвела задумчивый взгляд. Она не знала о том что происходит в их группировках. Но кажется Майки взялся за наведение порядков после смерти Изаны. — И какие планы? Меняешь командиров? — Да... бывшие командиры свастонов исключены. – изумлённо вскинув брови она вновь устремила глубокий взгляд на Сано. Тот выглядел неестественно спокойным и холодным. — Что? Почему? — Я так решил. Не задавай больше вопросов. — А Дракен? Он же твоим заместителем... — С ним кончено. Как и со всеми бывшими командирами. Свастоны меняют цели и состав, который поможет их достичь. – строгость в его голосе звучала непривычно колко, от чего Кирай настороженно замерла. — И какие цели преследуют "новые" свастоны? Манджиро отвечать не торопился. Лениво перевёл взгляд, и словно мгновенно смягчаясь закинул руку на плечи девушки, приобнимая и расслабленно улыбнулся. — Не забивай голову этим мусором. Мы пришли отдохнуть. – парень чувствовал как настороженно и задумчиво Кирай пилила его взглядом, а потому уткнулся губами в её висок, тихо шепнув: — Верь мне. Хайтани глубоко вздохнула и кивнула, отводя взгляд на толпу. Глаза не нашли нужного человека, которого она видела ещё недавно. Санзу испарился из зоны видимости буквально за несколько минут, что не могло не потревожить её мысли. Последнее время парень был чем-то озабочен, сильно раздражён и отрешённо себя вёл. Кирай не знала причины его поведения, но знала что тому требовалась помощь. Однако, она привыкла что их дружба строится на немой поддержке по типу: "Тебе плохо? Посидим покурим вместе молча и разойдёмся". Так проще. Ведь они умеют только так.

***

— Нет. – колко и раздражительно бросил Шуджи, глядя в блестящие янтарные глаза матери. Шатенка с какой-то обидой смотрела в холодные глаза сына, слегка задирая голову, ведь тот был намного выше её. Поджав губы женщина осторожно потянулась к плечу парня, нежно укладывая руку на плечо Ханмы. — Шуджи... за что ты так со мной? — Отвянь, мам. Не надо плакаться и давить на жалость. Я не встану на твою сторону. И на сторону отца. Никто из вас мне не нужен, я сам со всем справлюсь. — Послушай, у тебя есть семья... — Не нужна мне ваша семья. У меня была семья, пока вы не решили что вам удобнее разбежаться, разделяя нас с Мисаки. Нас больше ничего не объединяет. У тебя своя семья, у отца своя. А мне никто из вас не нужен. – по щеке матери покатилась слеза безысходности. Она хотела бы вернуть любовь и доверие сына спустя столько лет, но не могла. Его глаза больше не смотрели на неё как на кого-то любимого, родного. От этого сердце разрывалось. Его горячая ладонь легла поверх её дрожащей и аккуратно убрала её руку с крепкого плеча. Парень невозмутимо и как-то равнодушно оглядел мать и молча разворачиваясь покинул её спальню. Плохая была идея - приехать сюда раз в пол года, чтобы повидаться с этой женщиной. Шуджи раздражало то как поздно родители схватились за ситуацию. Как поздно мать решила вернуть его любовь, и привить любовь к его младшей сестре, которой сейчас уже семь лет. Плевать он хотел на гнилую семью, от которой одно лживое пустое название. Бесило до тошноты то жалкое зрелище - искренняя обида на лице матери. Всё бесило. Парень запрыгнул в авто, хлопнув дверцей и сжал руками руль до скрипа чехла. Глубоко вдохнув Ханма ударил ладонью по несчастному рулю, а после тихо и отчаянно сквозь зубы прошипев уткнулся лбом в сложенные на руль руки, всхлипывая. Больно. Больно и обидно, сука, до невозможности. Хочется... так сильно хочется вспомнить что такое семья. Что такое любовь и тепло близких людей. Когда родители зациклились на своих проблемах им стало не до детей. Не до проблем старшего сына, который только начинал искать себя в этом мире, искать своё предназначение, смысл жизни. Взросление его начало пугать. Когда он видел как несчастны его родители, которые вскоре и вовсе развелись и погрязли в работе, не особо хотелось мечтать о чём-то. Для Шуджи казалось, что в этой жизни хоть какие планы строй, всё равно жизнь будет хуёвая. — Сука... сука... – шипел он всхлипывая, проклиная всё и всех от безысходности. Лёгкое касание к плечу не напугало, однако, изумлённо вздрогнув и замерев парень медленно выпрямился, откинулся на спинку сиденья, поднимая влажный и острый взгляд на зеркало заднего вида. Оттуда на него с детской наивной нежностью смотрела младшая сестра, большими янтарными глазами будто с искренним и осознанным сожалением глядя на заплаканное и уставшее лицо старшего брата, которого едва помнила. Лишь помнила, что восхищалась тем какой он большой, взрослый и красивый. — Почему ты плачешь? Тебе больно? — Ха... – горькая усмешка легко скользнула по губам, и прикрывая глаза он вновь тяжело вздохнул. — Больно. — А почему болит? — Подрастёшь, тоже болеть будет. Пока маленький ничё не болит. – светловолосая девочка вся сжалась от его слов, с каким-то напряжением и даже испугом глядя на брата. — Ты че тут делаешь, мелочь? — Я тебя ждала. — Зачем? — Странный братик. – она забавно надула губки, по-детски скрестив руки на груди. От её обиженного тона Шуджи провёл по лицу ладонью, стирая с лица улики слабости и повернулся к ней, оглядывая недовольную мордаху. — У тебя красивая машина. — Не моя она. Давно сидишь? – девочка отрицательно махнула головой. — И не страшно? — А тебе не страшно? — А я ничего не боюсь. — Я тебя таким и представляла! – с таким чистым искренним теплом заявила она, расплываясь в широкой улыбке. Шуджи долго вглядывался в нежный блеск её глаз, задумчиво усмехнулся и бросил взгляд в сторону. — Но мама всегда говорила что ты трудный ребёнок, когда я о тебе спрашивала. — Наверное она права. Мама не потеряет? — Она редко следит за мной. Мама так много работает, что я постоянно играю с няней. Наверное ей совсем не до меня. Парень стиснул зубы, медленно меняясь в лице. Разочарование в детском голосе до боли знакомо, ведь он рос точно так же. И чтобы хоть как-то скрасить одиночество и скуку подался в гопники. Дома находиться было невыносимо. Там пусто. Пусто в людях этого дома. — Хочешь покататься? – детский взгляд вспыхнул, что не скрылось от глаз Ханмы. Он как-то оживлённо улыбнулся, вышел из машины, проверил чтобы сестра была пристёгнута, запрыгнул обратно и завёл авто. — Не боишься? — Нет! С тобой не боюсь! – с улыбкой заявила девочка, а Шуджи заразившись этой улыбкой мягко тронулся с места.

***

Demons on the side of my bed - Teflon sega.

Кирай и Манджиро, как обычно, находились в стороне от людей. Им достаточно было наслаждаться друг другом сидя там подальше, на старом ободранном диванчике, пока вокруг общаются, пьют, танцуют люди. Кто-то красуется перед девчонками тачками, кто-то курит, обсуждая шумные темы, а они сидят вдвоём в полной тишине своего собственного мира. Кирай сидит на его коленях, лицом к парню, с задумчивой улыбкой поглаживая лицо Сано прохладными пальчиками, а он словно кот замер и расслабился под её мягким взглядом, нежно поглаживая поясницу Хайтани. Им хорошо вот так в тишине, наедине среди стольких людей. Манджиро упивался той нежной любовью, которой кормила его Кирай. Они не сходили с ума от влюблённости, а просто тихо наслаждались друг другом. Ритмичная и довольно басистая песня сменилась, плавно переходя в приятный и знакомый мотив. Кирай любила эту песню. Часто слушала её, напевая, и так красиво плавно двигалась, всегда вызывая на лице Сано улыбку. Сейчас она словно не замечала её, в полумраке, в танце огней вокруг. Её глаза блестели, с какой-то манящей искрой она вглядывалась в душу Манджиро, прогревая его тело до самых костей. Их лица, итак, были близко, но Сано требовалось ближе. Он хотел ощущать её дыхание на своих губах, хотел чтобы она глубже погрузилась в него своим зачарованным взглядом. Он сильнее прижал её к себе, мягко, плавно, погружаясь чёрными омутами в её фиалковые искрящиеся глаза. Губы Кирай в паре сантиметров от его слегка дрогнули и приоткрылись. Слова песни скользнули в голову, а после словно неосознанно слетели с языка прямо в губы Киры горячим потоком мурашек по коже: — I got demons on the side of my bed У меня демоны на краю кровати I close my eyes and they get in my head Я закрываю глаза, и они проникают в мою голову So stay with me Так что останься со мной My remedy Мое лекарство I never sleep Я никогда не сплю But with you I can get some rest Но с тобой я могу немного отдохнуть... Сано пропел каждую строчку тихо, нежно, так чисто и красиво, задевая каждую клеточку тела Кирай. Слегка наклонив голову набок и скользнув зачарованным взглядом к губам Манджиро, она подхватила повтор припева, нежно напевая те же строчки ему в губы. Сано уткнулся своим лбом в её, прикрывая глаза и крепче прижимая к себе. Он не мог объяснить и выразить всё что чувствует к ней. Он не мог даже понять как это сделать. Он лишь знает как сильно дорожит Кирай. Как сходит с ума, готовый сгореть в её руках. Но Кирай не нужно. Одного касания, одного взгляда. Ей нужно так мало, чтобы вновь и вновь упиваться любовью к Манджиро.