я оставлю тебе записки

Ники пришел и на следующий день.  Сону не заметил мужчину, пытаясь поднять коробку с мукой, сидя на корточках возле входа в пекарню. Губы японца исказились в мягкой усмешке из-за потуг юноши. Теплая ладонь ложится на плечо, вызывая у второго неожиданные мурашки, и Сону оборачивается, поднимая голову.  — Позволь мне, Сону, — бархатным голосом.  Не дожидаясь ответа, мужчина мягко отодвигает Кима, подхватывая коробку и выпрямляясь.  — А…. Не стоило, — Сону трет заднюю часть шеи, поджимая губы и чувствуя себя неловко.  — Мне не трудно. Да и ты…. — мазутные очи обводят внимательным взглядом некрепкое тело, скрытое белой рубашкой и коричневым фартуком. Взгляд задерживается на талии. А после медленно возвращается к ореховым глазам. — Не создан для такого труда. Куда это отнести?  Парнишка явно не знает, как ему реагировать на подобный комментарий. Можно подумать, Ники сказал это с насмешкой, отмечая слабость юноши. Но всё, что чувствовал Нишимура это… Очарование.  — Пойдем, — Сону пропустил слова мимо ушей и открыл дверь для мужчины. Ладно, может и не совсем мимо. Перед таким авторитетным лицом, как Нишимура хотелось быть хоть чуточку сильнее. Понимание, что Ники застал его, не способного поднять какую-то коробку с мукой, вызывает чувство стыда.  Уже внутри Сону безмолвно просит следовать за собой на склад. Японец ставит тяжесть на пол и стряхивает руки, оборачиваясь с мягкой улыбкой.  — Спасибо. Обычно этим занимается грузчик, но в этот раз он сильно торопился, уехав сразу же, — юноша кусает розоватую губу, совсем не понимая, что пробуждает в мужчине этим действием. Уста мальчишки выглядят настолько мягко и сладко, а зубы впившиеся в плоть вызывают иррациональную зависть. Стоит многих усилий отвести взгляд и спрятать желание на дне зрачков.  — Всегда рад помочь.  Выходя за Сону со склада, глаза тут же впиваются в талию. Завязки фартука затянуты, выделяя ее и словно провоцируя сжать изгибы ладонями. Ники глубоко вдыхает и встряхивает головой. Как же, черт побери, тяжко. Выглядеть так хорошо — преступление. Не был бы Нишимура взрослым мужчиной, а возраста Сону, уже поцеловал бы юношу и может больше. Но японца изумляла своя реакция, свое сильное вожделение. Обычно японская невозмутимость с треском ломалась под чистым взглядом корейского солнечного мальчика. И это так непривычно, так…. Опьяняюще.  Сону встает за стойку и нервно теребит пуговицу рубашки на рукаве.  — Эм, мне очень неудобно. Я хотел бы отблагодарить тебя, но не знаю как…  — Ох, Сону, — Ники смеется, облокачиваясь боком о стойку и скрещивает руки. — Твоя компания — лучшая благодарность. Не думай, что ты мне что-то должен. Я делаю это по своей воле. И перенести коробку не такое уж большое дело, согласись? — мужчина шутливо улыбается, щипая нежную щеку и вырывая из парня удивленное «ой». Какая мягкая.  — Ну, если ты так говоришь…. — с трудом сдается юноша, хотя желание дать нечто в ответ никуда не пропадает.  — Расслабься, прошу, — Нишимура улыбается так, чтобы вселить уверенность. — Во сколько у тебя перерыв? Я серьезен в помощи с японским.  — А, через 2 часа, полагаю, — нельзя не заметить как расцветает лицо Кима при упоминании будущих уроков японского языка. Невинная искренность, которую Ники не видел слишком долго подкупает. Хочется одарить мальчика всем самым лучшим, баловать до такой степени, что он не будет нуждаться ни в чем. Доставлять ему удовольствие днями и ночами, пока он не будет не в состоянии связать двух слов от приятной усталости. Усилием, японец отгоняет разнообразные нечистые картины в голове и снова тепло улыбается.  — Отлично. Я вернусь к этому времени, — он стучит пару раз по поверхности стойки и машет на прощание, уходя. 

***

Последующие дни были наполнены работой, привычным запахом выпечки и уроками японского в перерывах. Сону настолько увлекали язык и культура, что он превратился в любопытного ребенка, спрашивая обо всем у Нишимуры. Мужчина совсем не был против и с улыбкой знающего взрослого отвечал на всё.  Сону приближался к дому после подработки, находясь в прекрасном расположении духа. Мало того, что Ники похвалил его за хорошее произношение, так ещё и купил ему малиновые тарталетки. И теперь, гордый и довольный с пакетом вкусностей в руке, юноша вошел в дом, который встретил его тишиной. Видимо, родители ушли за покупками.  Поставив чайник на плиту и включив газ, парень достал тарелку и выложил на нее тарталетки. Тут, раздался негромкий стук в дверь. Сону недоуменно нахмурил брови, ведь они никого не ждали сегодня, а родители обычно не стучаться. Он подошел к двери и посмотрел в глазок, сразу же округляя глаза и отстраняясь, прикрыв рот ладонью.  Теплый взгляд, мило поджатые губы и шоколадные пряди.  Жар и волнение наполнили нутро.  Эти дни, насыщенные суетой работы и компанией японского господина, не дали и времени подумать о яблочном воре. А сейчас все чувства навалились волной цунами (новое выученное слово из японского). Сону дивиться своей реакцией, ведь с парнем они встречались лишь однажды и провели время вместе не более получаса, большую часть из которого Ким обрабатывал и бинтовал ссадины Джеюна. Да, Сону не отрицает симпатию, но он и не уверен, что это то самое. После ситуации с Лео, парень будет предельно осторожен, дабы не попасть в ловушку чувств.  «Успокойся-успокойся-успокойся…»  Юноша открывает дверь, скрывая волнение за мягкой улыбкой. Темные глаза напротив загораются теплом, а уголки губ поднимаются вверх.  — Привет, Сону.  — Привет… — парень рад ровному голосу. Он скрывает волнение за шуткой. — Решил вежливо попросить яблок?  Джеюн смеется и протягивает холщовый пакет, который Сону сразу не заметил.  — Ничего брать не посмею, только отдам. Моя мама сделала кимбап, и я решил принести его тебе в качестве извинений, — шатен поджал губы, глядя с нескрываемой надеждой.  — Ох, не стоило, правда, — Сону машет руками, но Джеюн упорно держит пакет в вытянутой руке.  — Прошу, возьми.  И нечто в его голосе вынуждает юношу сдаться и принять подарок. В этот же момент звучит свист чайника и Ким ойкает, убегая выключать газ.  — Джеюн, проходи! — чуть повышает голос Сону, заваривая душистую траву.  Шатен не спеша перешагивает порог, закрывая за собой дверь и тут же фокусируя все свое внимание на хрупкой спине около кухонного гарнитура. На Сону тонкая белая футболка, через которую видно выпирающие лопатки, когда тот немного наклоняется. Джеюн не может удержать себя от мысли об отрезанных крыльях. Весь образ Сону, воистину, ангельский.  — Садись-садись, — юноша ставит две чашки с ароматным чаем на стол, улыбаясь. Сону пододвигает тарелку с тарталетками к нему. — Будешь?  — Спасибо. Откуда они у тебя? Здесь такие не продаются, — шатен с любопытством взял одно песочное угощение, рассматривая ребристые бортики, белый крем и свежие ягоды малины сверху.  — Я принес их из пекарни, в которой работаю, — Ким старается не сильно рассматривать парня, чье лицо приобрело ещё более мягкий и милый вид. Джеюн недоуменно поднял глаза и Сону спешит уточнить. — В Туре.  — Ха? Ты ездишь туда один? — в груди Шима невольно зашевелилась тревога. Отчего-то одна мысль, что Сону, такой хрупкий, отправляется в город в одиночку, вселяла в Джеюна беспокойство и желание защитить.  — В основном — да, но порой меня провожает друг, — юноша отпил ароматный чай, после принимаясь за тарталетку.  Скрыть улыбку не получается, да и Джеюну не хочется. Наблюдать за тем, как Сону откусывает сладость и в его светло-карих очах загорается удовольствие — зрелище, от которого трудно оторваться. Шим не помнил, когда вообще испытывал подобные чувства к другому человеку. Грудь сдавливает от нежности, а руки зудят дотронуться до гладкой кожи.  — У тебя тут… — парень поджал губы, протягивая руку к лицу замершего Кима.  Большим пальцем Джеюн мягко стирает остаток крема с уголка губ, и это мимолетное прикосновение прошибает легким током обоих.  Сердце Сону, кажется, желает пробить грудную клетку. Но все становится хуже, когда он видит, как язык Шима слизывает крем со своего пальца. Ким и вовсе перестает дышать, проигрывая картинку в голове вновь и вновь.  — Вкусно.  Юноша вздрагивает, расцветая розовыми пятнами и опуская взгляд на чашку.  — Да…. Тетушка Мари — мастер своего дела… — голос подводит, слегка сипя. Пальцы Сону подрагивают под таким пристальным, но нежным и вместе с тем…. Горячим взглядом.  Звук открывшейся двери выбивает их из странного транса. Сону резко поднял глаза, видя приход родителей с покупками. Джеюн обернулся и тут же встал, кланяясь.  — Сону-я, у нас гости? — отец оценивающе осмотрел незнакомца. Мать, завидев шатена, расплылась в улыбке и подошла к нему, щипая за щеку.  — Джеюн-и, как ты? Как руки?  — Всё хорошо, спасибо. Я пришел передать кимбап от моей мамы, — Шим улыбнулся, подмечая сходство лисьих глаз матери и сына.  — Ох, как здорово! Останешься с нами отобедать? — женщина хлопает в ладоши, пока муж тепло смеется, раскладывая продукты.  — Боюсь, не могу. В следующий раз — обязательно, — Джеюн обернулся, встречаясь взглядом с Сону.  Молодые сердца одновременно пропускают удар.