Стань моим редактором

Он смотрит на меня с маленького прямоугольничка – экрана телефона, такой родной, и такой далёкий. Ему безумно идёт эта чёрная футболка. А ещё он становится очень милым, когда злится. Я быстро потеряла линию повествования – сюжет и герои совсем не отложились в памяти. Зато его голос мягкой пеленой заполнял пространство, и мне казалось, что вот он здесь – рядом со мной. Его запах всё ещё витает в комнате, позволяя немножко помечтать о том, что я не у себя дома или где-то ещё, а в его объятьях. Таких тёплых и таких нужных мне. Вчера Антон приходил ко мне, потому что мне надо было с кем-то поговорить о новых главах и идеях для них. Докрасив ресницы, я убираю тушь в маленькую косметичку – простой пушистый пенал нежно-розового цвета с брелком-сердечком, прицепленным мной когда-то давно. Сегодня целый день светило тёплое солнышко. Дороги всё ещё были грязные, но когда едешь на машине, особо об этом не думаешь, поэтому я со спокойной совестью надела свободные штаны из бежевой тянущейся ткани, чёрный топ и белую куртку. Взглянув на свои замызганные ботинки, я в очередной раз вспомнила о том, что хотела купить себе новые, светлые и более нежные. Но делать нечего – протерев свои грубые чёрные ботинки, сильно похожие на берцы, я взяла термопакет, сумку и вышла из дома. Закинув вещи на переднее пассажирское сиденье и поставив машину греться, я не сдержалась и напечатала сообщение Антону: «Чёрная футболка тебе очень идёт. Ты в ней ещё краше» Хотя куда ещё краше, – подумалось мне, когда оперативно пришло сообщение. «Хех, и тебе привет. Нравится?» Я улыбнулась, убирая упавшие на лицо пряди за ухо. «Очень. Надевай её почаще, хоть глаз порадуется». Взглянув на приборную панель, я убрала телефон в сторону и пристегнулась. Чёрт, опаздываю. У папы обед начинается через 20 минут, а мне туда без пробок добираться столько же. Свернув, где это было можно, дворами, я приехала к больнице минута в минуту. Схватив вещи, я вышла из машины, на ходу набирая папин номер. «Номер занят» Ну и ладно. Территория вокруг больницы уже полностью оправилась от февральских сугробов. Дорога была сухая, снег полностью сошёл, не оставив о себе на память даже маленькой грязной лужи, в которую непременно наступишь именно в тот момент, когда куда-то торопишься. На крыльце стояла медсестра в белом халате, держа ручки инвалидной коляски, в которой сидел пожилой мужчина с серебром в волосах. Они о чём-то мило разговаривали, медсестра тихо хихикала, а мужчина улыбался тёплой, как солнечные лучи, улыбкой. В уголках его глаз пролегли глубокие морщины, а одет он был в серый спортивный костюм, застёгнутый по горло. Пробегаю мимо них и захожу внутрь. Девушка-администратор приветливо улыбается мне и говорит, что известит Сан-Саныча о моём визите. Мне всегда нравилось то, что папа не просто разрешал, но и настаивал, чтобы его все подчинённые называли именно так. Конечно, некоторые молоденькие медсёстры, только закончившие учёбы, стеснялись, и полностью произносили его имя-отчество, но со временем привыкали называть его просто Сан-Санычем. Коллектив давно стал большой семьей. Имели место быть и конфликты внутри этой семьи, но главврача все уважали и любили, прямо как общего отца. Поднявшись на второй этаж (и даже не запыхавшись!), я без стука зашла в кабинет главврача. Знаю, что это не совсем красиво, культурно и как угодно ещё, но мне не терпелось увидеть его. Папа, как всегда, сидел за своим ноутбуком, заваленный горой бумаг. -Ты же в курсе, что у тебя сейчас обед? – спросила я, кладя термопакет на светло-серый диван. -Мне Леночка сказала, что ты пришла, – ответил, не отрываясь от экрана, отец. -Леночка – это блондиночка-администраторша? -Она-она. Я тоже рад тебя видеть. Он встал из-за своего места и раскрыл для меня свои объятья. Меня вдруг пронзил укол совести. Я больше трёх недель не приезжала к родителям, и созванивалась-то редко. Целый день занята то работой, то ещё чем. Настя, занимающаяся продвижением моих книг, предложила мне создать свой блог в какой-нибудь из социальных сетей. «Так, – говорила она, – ты сможешь поддерживать связь со своими читателями и привлекать новых. Может, и рекламодатели подтянутся» Может, она и права, но я никогда бы не подумала, что активное ведение блога может настолько выматывать. Мне нравилась отдача тех, что читал и смотрел меня – все их позитивные комментарии со словами поддержки словно выращивали у меня за спиной крылья. Но с другой стороны, было и много негативно. Можно, конечно, на него не обращать внимания, но ведь это – две стороны одной медали. Не бывает света без тьмы, а известности – без хейта. -Я тебе обед принесла, а то уверена, что опять забыл. – Я достала из термопакета контейнер с пловом и свежими овощами и бутылку малинового морса – папа просто обожает его. -Спасибо, солнце, – он тепло улыбнулся. За то время, что я не видела отца, он заметно поседел, а морщин на лице стало больше. Солнце за окном скрыли серые тяжёлые тучи. Удивительно, что жалюзи в кабинете были открыты. -Дождь, должно быть, будет, – с грустью в голосе заметила я, наблюдая за темнеющим небом. -Да, после обеда должен быть. Неужели синоптики не соврали? Папа доел и, рассыпаясь в благодарности, убрал контейнер обратно. -А морсик я оставлю, в течение дня выпью. -Пап, как проходит твоё лечение? – спросила я, глядя ему прямо в глаза. Он слегка отвёл их в сторону, но потом возвратил зрительный контакт. -Скажу тебе так – всё стабильно. Я пью лекарство, наблюдаюсь у нашего – лучшего, на секундочку, – кардиолога. Он говорит, что прогнозы хорошие. Я кивнула. -Рассказывай почаще о своём здоровье. Я же волнуюсь. Он кивнул, поправляя воротник рубашки, одетую под белым больничным халатом. Он так делал всегда, когда нервничал. Мы ещё немного поговорили обо всём на свете и в то же время ни о чём. Перед уходом он поцеловал меня в макушку, как делал это всё то время, что я себя помню. Улица возле больницы была пуста. Не было даже тех редких людей, которые предпочитают прогулки на свежем воздухе лежанию в душной палате. Я села на скамейку напротив крыльца и откинулась на жёсткую спинку. Небо потемнело ещё сильнее, а где-то вдалеке послышались раскаты грома. -Как думаешь, через сколько дождь начнётся? – спросил рядом со мной мужской голос, из-за чего я невольно вздрогнула. Повернув голову к собеседнику, наткнулась на пристальный взгляд карих глаз. Он с интересом и без смущения разглядывал меня, будто какую-нибудь диковинную зверюшку из зоопарка. – Не помнишь меня? -А должна? -Раз ты забыла, я Слава. В голове всплыло воспоминание о парне, который подсел ко мне ещё зимой, когда я точно так же приходила к отцу на работу. -Преследуешь меня? – выпалила первое, что пришло на ум. Слава лишь рассмеялся и ответил: -Нет. Я снова тётю навещал. -Как её рука? -С рукой всё отлично, живёт и процветает. А гипс на ноге сняли пару недель назад. -Точно, нога. А сейчас что с ней сейчас? -Да, ничего особенного. Муж побил, вот и лежит, отлёживается. Как в санатории уже, считай, от домашних дел отдыхает Он говорил об этом с ноткой задора в голосе, из-за чего я косо взглянула на него. Слава улыбался так, будто рассказывал о какой-то смешной и даже нелепой ситуации, которая произошла с каким-то случайным прохожим. Ну и типок. -А ты чего? К отцу снова ходила? -Да. И уже ухожу. -Постой-постой. Ты же Юналия? -Откуда ты знаешь? -Неважно, навёл о тебе кое-какие справки. Интересная биография. Книжки пишешь? -А тебе какое дело? -Мне – никакого. Но ведь это, считай, не серьёзно. Денег у писателей всегда было и будет мало. Могу предложить реально классную тему, работы мало, денег много. Как тебе идея, Нали? -Во-первых, не называй меня так. Во-вторых, мне мой род деятельности нравится. В-третьих, с чего ты взял, что мне денег не хватает? -Ну, конечно, Нали. Богатенькие родители же всегда денюжку подкинут. Следующие слова он бросил мне уже в спину, потому что я встала и направилась к выходу: -А кто ты без них? Никто. Они тебя и в книжную индустрию пропихнули, поверь, там таких «талантов», как ты – море. Пройдёт время, и о тебе забудут. Тогда ты приползёшь ко мне, вспомнишь о том, что я предлагал. Буду ждать от тебя звонка, Нали. С неба начали капать мелкие капли, постепенно превращаясь в настоящий ливень. Когда я дошла до машины, по моему лицу мелкими струйками стекала вода, смешиваясь с чёрной тушью, которую я наносила на глаза ещё несколько часов назад, пребывая в отличном настроении, и моими слезами. Села в машину и включила печки на полную мощность, суша под тёплыми струями дрожащие руки. Но дрожали они далеко не от холода. Не знаю, откуда он меня знает, но он прав. Без родителей я – никто. Пустое место, раз уж на то пошло. Если бы не они, не уверена, что мою книгу когда-нибудь выпустили бы в печать. Я думала, что я – писатель, а на самом деле, я – очередная графоманша, известная лишь за счёт протекции родителей. Неужели без них я – всё же никто?