Давай будем рядом?

      Девушки проснулись на разных кроватях. Как Лиза сказала, ночью она проснулась и перешла на свою. Позавтракав и одевшись, все уже собрались на новое испытание и первым был урок с Любовью Розенберг. Ученицы зашли в комнату, где часто проводили с психологом беседы.       Но сегодня что-то было не так. По всей комнате были разбросаны разные предметы, а рядом с ними были таблички с цифрами. — Это типо место преступления… — заговорила Настя, спускаясь по лестнице. — Мы чё, сыщики нахуй? — отозвалась Кира.       Подойдя ближе, девушки увидели, что каждый предмет подписан. В углу комнаты, куда подошла Диана, лежала табличка с номером автомобиля. — Эй, Мира, — подозвала Янголенко девушку, — тут номер от тачки, судя по надписи, твоё. Девушку будто окатили холодной водой. Она быстрым шагом подошла к Диане и выхватила из её рук металлическую табличку, на что та недовольно пробурчала себе под нос, что можно было бы и поаккуратнее. — Ой, извини, если больно сделала… И спасибо, что нашла. — Янголенко кивнула и отошла в сторону. Ноги стали ватными, Мира села прямо на пол, сжимая в руках злосчастную табличку. Позади послышались всхлипы, девушка повернулась и увидела, что Виолетта начала плакать. Пнув что-то, она закрыла лицо руками. Мира взглянула на Лизу, держащую в руках видеокамеру. Андрющенко сидела к ней боком и было хорошо видно, как её аккуратное лицо помрачнело.       Многие не выдерживали и начинали вытирать слёзы с глаз. Лера пнула тумбу, начиная отрывисто дышать и всхлипывать, а Амина и Рони подошли к ней, чтобы успокоить. «-Весело неделя началась, нечего сказать… Сразу с пиздеца стартануть решили…» Снова посмотрев на номер в своих руках, Мира озлобленно согнула металлическую табличку и швырнула в тот угол, в котором её нашла Диана. «-фак, ну только не это, только не сейчас, блять…» Несколько девушек глянули в её сторону, но тут же отвернулись, каждая была сосредоточена на себе. Она поднялась, поправила форму и подошла к окну, запустив руку в волосы. Хотелось забыть сегодняшнее утро и тот злополучный день.

***

— Вы все поняли, что оказались на месте преступлений. — сказала Любовь после того, как зашла в комнату и поздоровалась. — Здесь была убита фемина, что на латинском означает ''женственность''. И чтобы разобраться, как была убита эта женственность, я хочу пригласить вас на разговор. Девушки вышли из этой комнаты на время, пока там убирали и расставляли стулья. Мира захотела подойти к Лизе, но тут же одёрнула себя: по девушке было видно, что она сейчас не настроена на разговор и лучше её не трогать. Грустно глянув в её сторону, она отвернулась, снова погрузившись в свои воспоминания.       Почувствовав боль в ладонях, Мира увидела, что всё это время ногтями впивалась в них, и там уже появились царапины с кровавыми подтёками. «-конечно, только этого мне и не хватало…» — она растёрла ладони и потрясла кистями. А к тому времени комнату уже подготовили для съёмок и впустили туда учениц. Последней зашла Лера, которая тяжелее всех перенесла ''встречу'' с уликами. Любови даже пришлось успокаивать её лично.

***

      Начав разговор, психолог спросила, кто может рассказать о том, как пришла к тому, что из женственной девочки превратилась в пацанку. Первой вызвалась Лера. Всё ещё не до конца успокоившись, она с трудом рассказала о том, как ей в восемь лет дед отрезал её длинные волосы по резинку, а после чего ударил, когда она начала кричать на него. Из-за этого девочка начала наносить себе увечья. Прослушав всю историю, женщина начала разъяснять, что такое аутоагрессия и какие у этого последствия. «-да это всё можно одним словом ''пиздец'' описать, тут названий не надо…»       Постепенно очередь дошла до Лизы. Мира очнулась только тогда, когда услышала рядом с собой её голос. Всё время до этого девушка находилась у себя в мыслях и практически ни на что не реагировала. Осознанным взглядом она осмотрела комнату и заметила, что Вилка вышла. «-надо же… Я даже не заметила, как она исчезла…» — Что у тебя связано с видеокамерой? — Ничего у меня не связано с этой видеокамерой, я не хочу ничего обсуждать, — Лиза ответила холодно, желая побыстрее закончить этот диалог, — я бегу от этой истории три ёбаных года, можно оставить меня, пожалуйста, в покое с этой историей? Ничего не было, а если и было, то в этом я виновата сама. Я всё уже проработала с психиатрами и таблетки я прошла… — Да ничего ты не прошла, — каким-то своим тоном, похожим на упрёк, говорила Розенберг, — не закрывалась бы ты тогда, а спокойно говорила об этом. Мира смотрела на Лизу и видела, как та улыбается, будто снисходительно. Но эта улыбка постепенно искажалась в оскал, а лицо начинало краснеть, когда Любовь настойчиво давила на неё. Мира положила руку на колено Лизы. «-Господи, сахарок, ты только держись…» — от этого вида стало страшно. Казалось, что за этим последует буря. — Твоя улыбка о многом говорит… Он убивал тебя… — психолог давит на Лизу, на которую уже было невозможно смотреть без настоящего страха, смешанного с сочувствием. — Нет… — девушка смотрит исподлобья, оскалив зубы, а по щекам текут слёзы. — Он убивал тебя! — в этот раз Любовь надавила слишком сильно. — Нет! — Андрющенко подорвалась с места с криком, откинув стул. — Нет! Нет! Не было ничего! От такого душераздирющего вопля и резкого движения Лизы, Мира дёрнулась, ощутив на предплечьях, ногах и спине мурашки, и почувствовала, что сама сейчас расплачется. Казалось бы, с чего? Но от того, что она сейчас видела и слышала просто невозможно было остаться равнодушным. Срывающийся голос, руки, сжатые в кулаки и это лицо… Это Мира запомнит надолго. Вот и буря, которую вызвала Розенберг…       Взяв себя в руки, Мира поднялась с места и обняла Лизу, которая уже замолчала и только стояла, сжимая кулаки и глядя на психолога. Выпрямившись, она повернулась к Мире и обняла в ответ. Уткнулась в плечо, начав плакать навзрыд и сминая в руках ткань её пиджака. — Тише, хорошая моя, всё позади, — шептала Мира, поглаживая девушку по шее и спине, пока сама пыталась успокоиться, — вспомни вчерашний вечер, всё было хорошо, так ведь? — Андрющенко судорожно кивнула, всхлипнув. — Вот… Теперь будет только так, как было вчера: уютно и хорошо. Лиза крепче прижалась к Мире, как бы молча поблагодарив, отпустила её, подняла свой стул и они сели на места. После того, как она успокоилась, Любовь продолжила. — Что для тебя камера? — Ничего… Дело было не в камере… — Лиза крепко сжимает руку Миры в своей. — Ну скажи, — отозвалась Амина, — мы же не понимаем. — Мы хотим видеть и слышать твои чувства, твои эмоции, — с нажимом начала говорить Лера, — дай понять, для чего ты сюда пришла. — Они это говорят сопереживая тебе, — сочувственно ответила Розенберг. — ты видишь, они кричат к тебе, они хотят быть с тобой… — Мне никто не нужен, понимаете? — эти слова было обидно слышать, но руку Мира не отпустила. На мгновение лишь немного крепче сжала. — Кроме него… — Лиза отрицательно покачала головой на это. — Расскажи пожалуйста. — всё также не отступала психолог. — Лиз, — Мира посмотрела на неё так, словно хотела сказать «-я здесь, ты можешь довериться мне, я тебя поддержу.» Если словами поддержать она не могла, то хотя бы так, через прикосновения, у неё должно получиться, — пожалуйста, не держи в себе это, поделись…       Вздохнув, сорванным, сиплым голосом Лиза начала говорить. Рассказала о том, что познакомилась с парнем, представившимся видеоблогером, который предложил ей быть персонажем для его канала. — Да, я согласилась, потому что мне было интересно, что это такое. — девушка отпустила руку Миры, сцепила в замок свои и положила их на ноги. — Потихоньку мы стали с ним сближаться. Он был грамотным, начитанным, я доверяла ему полностью и он стал для меня буквально богом. Он меня просто вёл… — девушка сжала руки, — Но в моменты, когда у меня что-то плохое происходило, он смеялся и говорил, какой я ребёнок и какие это бредовые проблемы, которые ничего не значат. — Лиза начала трепать край юбки, — Также было, когда я радовалась. Он насмехался надо мной, моими эмоциями в целом. Называл меня своим животным. Говорил, что кроме него у меня никого нет и никогда не будет. В итоге, я отреклась от всех, потому что он сказал, что я никому кроме него не нужна. «-что же за сволочь там была, а…» — Мира сжала кулаки, будто что-то могла сделать с ним. — Мне кажется, ты отреклась от себя… — И от себя в том числе. — Лиза стёрла с лица капли слёз. — Это называется ''газлайтинг'', — начала пояснять Любовь, — когда близкий человек убеждает вас в том, что вы на самом деле не вы. В конце концов, вы начинаете в это верить, верите, что вы никто. — Он меня затащил в психиатрическую больницу. — продолжила Лиза, — С врачом говорила не я, а он. Он просил что-то сделать со мной, ведь однажды, по его словам, я убью человека… Хотя я никогда не была агрессивной… Так я подсела на таблетки, стала овощем и если до этого я отказалась от семьи и друзей, то тут я отказалась от жизни впринципе…       Мира спрятала лицо в ладонях, лихорадочно убирая с лица горячие слёзы. Гнев, боль, сочувствие смешались в голове и про себя девушка уже не думала. Успокоившись более менее, она положила руку на плечо Андрющенко, поглаживая при этом. — Ты смогла от этого освободиться? — Ну вот три года уже как… Но каждый день я вспоминаю его слова и периодически он мне снится. Мира вспомнила ту ночь, когда проснулась в комнате на третьем этаже, как разбудила Лизу, плачущую во сне. — А знаешь, мы его вытащим, — сказала Любовь, но Лиза не верила сказанным словам, хотя очень хотела. Мира вытерла последние слёзы и посмотрела в потолок, желая успокоиться окончательно. — Мира, ты так эмоционально реагировала на всё, что сейчас происходило, — проговорила психолог, — тебе как-то знакома её ситуация? — Вообще ни разу, — шмыгнула носом Мира, — я просто слишком прониклась и… Слишком развитая эмпатия короче, а на деле у меня совершенно другая тема. — Расскажи, что было у тебя? Какая улика? — Да номер от тачки был. — выдохнула девушка, — Там история такая, которую я уже в своей голове проработала сама и вспоминать нет смысла. — Ты глядя на Лизу отрицать всё решила? — недовольно прокомментировала Кира, — ну давай. Тоже, может, так психанёшь. — Давайте не будем здесь устраивать перепалки. — тут же осадила Медведеву Любовь, — Мира, расскажи, что случилось. — Блять… — девушка шёпотом выругалась. Выбора у неё не было, предстояло снова откопать эти воспоминания и теперь уже рассказать не только психологу, как она планировала, а всем. — Я жила в малолюдном районе до восемнадцати лет, где почти все друг друга знали. И вот, мне на днях должно было исполниться восемнадцать, я шла вечером от подруги по своему пустому двору, где ни души не было… — Тебе не было страшно идти наверняка по темноте, по пустому двору? — Нет, я не боялась тёмных пустых дворов… — Мира снова выдохнула, сглотнув ком, снова подступающий к горлу, — В тот момент, когда я проходила мимо припаркованной машины, резко открылась дверь и меня какой-то неизвестный мужик затащил в неё. Он, я уже не помню, каким образом, но он меня под себя подмял, на четвереньки встал и… — девушка прочистила горло и потёрла глаза, — Короче, он там будто ждал уже и был подготовлен. То есть спинка заднего сиденья была откинута и ничего, так сказать, не мешало, — сквозь слёзы усмехнулась Мира. — И что, он… Сделал что-то? — Нет, не успел. Только за грудь полапал. — девушка криво улыбнулась, — Этот уёбок даже не додумался, что нужно заблокировать двери, если что-то хочешь сделать… В общем, у меня получилось дать ему пару раз коленями в живот и по яйцам, а пока он там корячился, я открыла противоположную дверь, выскользнула и сбежала. Благо, до дома недалеко было и он сам каким-то дохленьким был… — Ты что-то потом делала? Рассказала кому-нибудь? — Нет. Мне было страшно что-то говорить родителям, да и в полицию тоже. — Мира усмехнулась, покачав головой, — Сейчас я прекрасно понимаю, что нужно было в полицию обращаться, а я, дура, побежала в ванную и отмываться от его прикосновений стала. Прям в одежде сиганула. — помолчав, она добавила, — Так про эту историю никто и не узнал в общем. Я сама разобралась со всем. Успокоительные пришлось пить какое-то время, чтобы отрубиться и спать как убитой, потому что кошмары меня мучали около полугода. Да и на улицу тоже выходить было страшно. — Почему ты не обратилась к специалисту? — Говорю же, дура была. Да и не сделал же он ничего по факту… — Он нанёс тебе психологическую травму, ты понимаешь это? — Мира кивнула, потупив взгляд. — После того случая ты начала скрывать свою женственность, желая закрыться от внимания, — покачала головой Розенберг, — я правильно понимаю? — Да, так и есть. Потому что до того инцидента я была прям девочкой-девочкой: платья, макияж, все дела… А после этого я стала максимально ненавидеть своё тело, лицо. — Любовь лишь сочувственно смотрела на Миру. — Срезала волосы под ноль практически, начала одеваться как парень, грудь утягивать. Всё делала для того, чтобы меня за девушку не принимали. Порой доходило даже до некой гендерной дисфории. Сейчас я осознаю, что девушка и что могу быть женственной. Со временем я снова начала и в женских отделах закупаться, но на улицу я всегда выхожу в мешковатой одежде. Взрослых мужиков боюсь до чёртиков, особенно если я одна по улице иду. И вечером на улицу теперь вообще не выхожу, хотя очень люблю тёмное время суток. — Ты очень сильная, что смогла дать отпор, но та ситуация оставила след и очень заметный. — Любовь улыбнулась, — Я надеюсь, что мы справимся, ведь ты очень женственная, мягкая и красивая девушка, даже если скрываешься за маской пацанки.       Поговорив с Мирой, психолог переключилась на Юлю Михайлову. Рассказав свою историю, она заключила, что платок стал теперь ей оберегом. Любовь предложила ей снять его, при условии, что та иногда будет надевать его обратно, если ей тяжело. Вздохнув, девушка сняла ткань. «-ого, так легко сняла свой оберег… Нужна хорошая сила воли, чтобы с такой лёгкостью сделать это. Может, она проявит себя с лучшей стороны, нежели я пока видела…»

***

      По окончании занятия, Мира вышла из так называемого класса, вздохнула и поднялась в комнату. Рухнув на кровать прямо в форме, она смотрела на кровать над головой, прокручивая в мыслях беседу с Розенберг. Девушка призналась себе, что рассказав всё то, что держала на замке несколько лет, она почувствовала облегчение. Но сегодня она уж слишком много пролила слёз, слишком уж она размякла, как ей показалось. «-так, ладно, надо переодеваться и идти есть…» Переодевшись, Мира зашла в ванную и вскрикнула от неожиданности: на подоконнике сидела Лиза и смотрела в окно. — Ох, ты ж, блять! — Лиза повернулась в сторону Миры, недоумённо посмотрев на неё, — Ты бы хоть закрылась что ли… — Зачем? Я же не на толчке сижу. А если кому-то надо будет, то я выйду, — девушка слезла с подоконника, — вот как сейчас. — Нет, подожди, — Мира взяла её за руку, — я вообще к раковине пришла, а не к унитазу. Что ты вообще тут делаешь тогда? — Хочу побыть в одиночестве после всего, что сейчас было. — недовольно выдохнула Андрющенко, — Можешь руку отпустить? Опешив, Мира отпустила руку и опечаленно посмотрела на девушку. — Ты сказала, что тебе никто не нужен… Мне было больно это слышать… — Подумай головой пожалуйста. Как бы я сказала это? Мне никто не нужен кроме Миры? Думаю, это вызвало бы много вопросов. Вспомни, что это по телевизору покажут и вспомни закон. — Лиза вздохнула. — Знаешь, я сегодня вывалила много того, что хотела бы запрятать как можно дальше и никому не рассказывать. Мне очень тяжело и слегка не до этих всех любовных штучек. Я сюда вообще не за этим пришла. Вздрогнув, Мира почувствовала, как снова начинают неметь губы. «-ну что за день сегодня такой… Одни слёзы…» — Вот оно, в чём дело… — горький смешок, — Ну раз так… То зачем вообще всё это было нужно? Сразу бы сказала, мол, не взаимно, сорян, свали в туман. — В том-то и проблема, что взаимно, а врать я не люблю… — Лиза потёрла лоб, — Слушай, давай мы позже всё обсудим. Я ценю то, что ты была рядом в тот момент. Без тебя я бы перенесла это намного тяжелее, но мне правда нужно побыть одной сейчас. Постепенно осознав, что повела себя очень глупо, так, будто находится в какой-то дешёвой мелодраме или как будто она ребёнок, не отличающийся умом и сообразительностью, Мира кашлянула, направилась к выходу и приостановилась у двери. — Извини, что ебу мозги как маленький ребёнок… Действительно, нашло что-то… Ясно дело, что никто сюда не приходит как на шоу ''Давай поженимся''… — она почесала затылок, мысленно дав себе сотню пощёчин, — Позже так позже. Как станет легче, выходи. И там обед уже подали.       Девушка вышла, тихо закрыв за собой дверь, а Лиза вздохнула. «-Опять ляпнула лишнего. Сука, ну сколько можно…» Сев на подоконник, Лиза опять устремила взгляд в окно и вернулась к прежним мыслям, в которых теперь была ещё и Мира с этим её взглядом, пробирающим до глубины души.

***

«-Блять, ну дура… Дура безмозглая! Нахуя лезть к человеку после такого со своими предъявами?!» — вышедшая хлестанула себя руками по щекам, от чего они покраснели и начали ''гореть''. Она всегда так делала, когда, как ей казалось, совершала глупость. Девушка быстро спустилась вниз, взяла свой суп и, не желая ни с кем пересекаться, вышла в сад, чтобы поесть. Хотя аппетит пропал абсолютно.       Просидев ещё около пятнадцати минут на подоконнике, Лиза краем глаза заметила Миру. Присмотревшись, она разглядела её сидящей на траве с контейнером в руках. Лицо её хмурое, щёки красные, а губы вытянулись в линию. «-и вправду, как маленькая…» — Андрющенко слабо улыбнулась, качнув головой. Отчего-то эта картина была даже немного забавной. Живот впервые за долгое время издал жалобное урчание и девушка спустилась на первый этаж, взяла свой контейнер и поднялась в комнату. Всё же, сейчас ей нужно было побыть наедине со своими мыслями. Они обязательно поговорят, но позже.