Рассеянность внимания

      Ганнибал с обожанием рассматривает дрожащие длинные ресницы своего возлюбленного. Его утомлённое и одновременно безмятежное лицо мягко и тепло освещает единственная включенная лампа. После бурного оргазма тот отчаянно отказывался вставать и приходить в себя, но доктор Лектер всё же поднял его с постели, чтобы отвести в душ, и теперь оба, чистые, раздетые и абсолютно вымотанные, лежали в обнимку под одеялом. — Спасибо, что предложил это, — профессор лениво разлепляет веки и глядит на мужчину, отражая его нежность. — Это я должен поблагодарить тебя, что ты принял мои предпочтения. Я знаю, что иногда тебе тяжело даются перемены, — психотерапевт в очередной раз целует его щёки и лоб. Этот жест ощущался как снисхождение божества до простого смертного. — И ты отлично справился. Я бы даже сказал безупречно. Даже будучи совсем неопытным в подобных практиках, ты смог заставить себя говорить очень откровенно. — О боже, не напоминай… — Уилл наигранно-страдальчески стонет сквозь смех и вжимается носом в шею мужчины, стараясь спрятать мгновенно покрасневшие щёки. — Не знаю, о чём я вообще в те моменты думал. Я разговаривал как последняя шлюха. — Вся прелесть заключается именно в том, что в те моменты ты не думал ни о чём, — Лектер усмехается в ответ, начиная лениво перебирать чёрные кудри в пальцах. — Ты бы хотел практиковать БДСМ чаще?       Со стороны криминалиста последовало молчание. Бывший хирург уже успел забеспокоиться, что что-то в этом плане его партнёра тревожит, когда вдруг ощутил ладони на своих бёдрах. Они плавно скользнули дальше, чтобы лечь на ягодицы. — Да. Но в следующий раз я хотел бы попробовать в другой позиции, доктор Лектер, — Грэм поднимает голову, демонстрируя свои васильковые глаза. В них плясали чёртики.       Психотерапевт вскидывает брови. — И какой исход бы устроил вас, профессор Грэм? — силы на сегодня уже иссякли, но начать этот разговор сейчас — значит забросить удочку, а затем медленно тянуть добычу к себе, растягивая удовольствие томительным ожиданием. — Вы любите мучать жаждой и голодом, давать слишком мало и заставлять меня умолять о том, чтобы получить желаемое. Не только оргазм, а даже самую ничтожную мелочь, — Уилл приближается к чужому лицу, пока его рука ненавязчиво сминала мягкую плоть. — А вы, смею предположить, хотели бы, чтобы я умолял вас остановиться? — если не учитывать их позу, то можно было подумать, будто они вернулись на роли психотерапевта и клиента, что, сидя в двух метрах друг от друга, обсуждают нечто крайне формальное. — Хотите ли вы таким образом меня унизить? — О да, хочу. Но главным унижением для вас будет то, что от одних разговоров о том, как бы я вас трахал, вы твердеете, — ладонь мужчины очень бегло проезжается вдоль бедра, а затем ложится на грудь. Их лица настолько близко, что каждое слово обжигает кожу жаром. — Сейчас я слишком устал. Но вы можете рассчитывать, что в следующую нашу встречу я не обделю вас вниманием.       Уилл, наконец, целует своего любовника. Именно этот человек научил его не просто двигаться в порыве бесконтрольной страсти, а наслаждаться, смаковать, вкушать, словно первый глоток дорогого вина. И Ганнибал, отвечая на поцелуй, понимает, что абсолютно доволен своим учеником. — Никогда не мог подумать, что мне нравится боль, — усмехается профайлер, снова укладываясь на грудь Лектера. Размеренное сердцебиение успокаивает, почти усыпляет. — Хотя уверен, что я просто не хотел этого признавать. — Есть разные версии возникновения в человеке жестокости и сексуального возбуждения от акта садизма. Однако больше всего меня увлекает то, что человек всегда совмещает в себе желание как причинить, так и получить боль. Вопрос только в том, какую именно боль он хочет причинить, а какую — получить, — психотерапевт обводит пальцами чужую линию волос, а затем уши и нижнюю челюсть, словно перенося портрет в свой дворец воспоминаний. — Ты стремишься получить физическую боль, а доставить желаешь моральную. — Совместимы ли мы в этом? — Уилл поворачивает голову в хватке Ганнибала, чтобы поцеловать его ладонь. — Ещё как совместимы, — доктор хмыкает и тянется к лампе, чтобы потушить свет. — В таком случае, ты влюбляешь меня ещё сильнее.