Дёготь

У Черри дыра в груди размером с Марианскую впадину, и из неё течёт чернота, вязкая, как деготь. Он зажимает её рукой — не помогает, деготь льётся сквозь пальцы, марая бледные запястья. Он заполняет её рутиной, каллиграфией, неизменным скейтбордом — дыра все пережевывает и выплескивает обратно чернотой. Не помогает ни-че-го, и даже новый пирсинг совсем не болит, хотя Черри надеялся. Дыра болит сильнее. Черри почти не ест — еда не имеет ни вкуса, ни запаха — и спит беспокойно, ворочаясь и просыпаясь едва не каждый час. Тишина давит со всех сторон, никого нет рядом, и Черри раскрывает рот и воет в подушку, пытаясь выгнать, вызверить из себя всю эту страшную черноту, но она, кажется, бесконечна. Нечем утереть слезы, но нет сил встать, и он проваливается в дрему прямо так, уткнувшись лицом в мокрую подушку. «Я никогда не относился к этому серьёзно» Адам уехал, бросив на прощание эти жестокие слова с такой лёгкостью, что не оставалось сомнений в их правдивости. Джо решил тогда, что это про скейт, про «S», про их троицу. Но Черри… Черри все понял правильно. Сон становится глубже, и ему — как и каждую ночь — мерещится Адам. Вот он удерживает его от падения со скейта, и глаза Черри изумленно раскрываются, увидев чужую, чуть насмешливую, улыбку. Вот он собственнически целует его под заброшенным мостом, и Черри задыхается от таких незнакомых остро-сладких чувств. Вот он взмывает в воздух на скейте, словно гравитации для него не существует, и смеётся, а у Черри стучит в груди рвано и оглушающе. Вот он втрахивает его в матрас, крепко удерживая за волосы — Черри не понимает, нравится ли ему так, не понимает, отчего в уголках глаз выступают слезы — от боли или от накрепко сплавленного с ней удовольствия. «Я никогда не относился к этому серьезно» Черри выбрасывает в реальность, и он задыхается, как рыба на песке. Рука тянется к телефону. Он проверяет мессенджер: сообщения все не те, не от того — совесть колет, что он заставляет Джо волноваться, но что он ему скажет? Его последнее сообщение Адаму так и висит непрочитанным. За окном светлеет. Какой сегодня день? Вторник? Среда? Он запутался. Сколько он не был в школе? Неделю? Кто-то стучит, скребется в окно, кто-то знакомый — тот, чьи сообщения Черри так безжалостно (не специально, правда!) оставлял без ответа. Черри, как зомби, поднимается с кровати и прижимается горячечным лбом к стеклу. — Джо… — Ты не отвечал на мои сообщения, — хриплым шёпотом говорит Джо, спрыгивая в комнату. — Прости, — безэмоционально говорит Черри, опуская взгляд. Он знает, что в утреннем полусвете Джо видит все: темные тени под глазами, растянутую старую футболку, встрепанные волосы в неаккуратном пучке. Черри все равно. Джо долго смотрит на него, а потом сгребает в объятия, вжимая лицом в широкое плечо. Черри не обнимает в ответ. Стоит в крепком кольце рук безвольной куклой, марионеткой на ниточках, внезапно лишившейся хозяина. Адам уехал. Всё кончено. Солнце померкло, краски выцвели, все потеряло смысл. — Я не очень-то умею утешать, — словно извиняясь, говорит Джо ему на ухо. — Но я рядом… Каору. От звука собственного имени Черри вздрагивает и почему-то вспоминает, что Адам никогда не называл его по имени. Почему? Почему все так? — Почему?.. Джо понимает его неправильно. — Потому что ты мне дорог, Каору. Черт, я бы все отдал, чтобы тебе стало лучше. Слова эхом отдаются в ушах Черри. Но он ничего не чувствует — ни радости, ни благодарности. Только горячие ладони на его спине. Физическое доказательство того, что он ещё жив, не растворился бесплотной тенью в утреннем воздухе, не растекся липким дегтем по простыням. Черри неуверенно поднимает руки и вцепляется в футболку на груди Джо. Комкает податливую ткань, сильнее утыкается в крепкое плечо. Прижимается крепче, будто это затянет, заполнит сосущую пустоту. — Я убью его, если когда-нибудь увижу, — серьёзно обещает Джо. — Как он мог так с тобой поступить? Джо не говорит «с нами». Он говорит «с тобой». Он знает? Знал все это время? — Тебе нужно разозлиться, Каору. Тебе нужно вернуться. Черри не может злиться, не хочет возвращаться — ничто не имеет смысла. — Мне нужно понять, — сиплым голосом говорит он. — Мне нужно понять. Джо молчит и обнимает его крепче. Он остаётся, и Черри лежит в его объятиях. Джо держит его в руках, словно какую-то драгоценность, и что-то мягко шепчет, но Черри не разбирает слов. Он только чувствует, что не один, и так немного легче. Ровно настолько, чтобы уснуть — наконец-то без снов. Пока он спит, Коджиро смотрит на него и осторожно убирает спутанную розовую прядь с лица. Он знает, что Каору справится. Пусть даже сам Каору в это сейчас не верит. Он будет рядом.