Could You Please Pass Me The Salt, Daddy?

      Горячая вода сотворила чудеса с ноющими мышцами Гарри, когда он намылил руки своим любимым кокосовым средством для тела. Болит ли его задница из-за порки, которую получил полчаса назад? Да. Сожалеет ли он об этом? Абсолютно нет.       Звук закрывающейся двери ванной вернул его из воспоминаний об их сцене, и вскоре после этого Луи высунул голову из-за занавески душа.       — Всё хорошо? — Гарри кивнул и потянулся за шампунем, но почувствовал, как сильные пальцы обхватили его запястье. — Позволь мне.       Бойфренд баловал его всегда, когда мог (от таких мелочей как, мытьё волос или чашку чая без просьбы, до более серьёзных вещей, таких как бронирование столика в его любимом итальянском ресторане), но его желание побаловать Гарри, его саба, было особенно заметным после сессии.       Возражения не были озвучены, пока умелые руки Луи втирали шампунь в длинные локоны, немного массируя кожу головы Гарри, прежде чем мягко откинуть его голову назад, дабы смыть пену.       — Всё хорошо, давай вытащим тебя и высушим, — сказал Луи тихим голосом, чтобы не потревожить Гарри, всё ещё пребывающего в сабспейсе.       Последний только промычал в ответ и осторожно вышел из душа, понимая, что в обычный-то день он достаточно неуклюж, а выход из сабспейса плохо сочетается со скользкой плиткой.       Им потребовалось всего двадцать минут, чтобы они оделись и были готовы отправиться на ужин с Десом. Конечно, время для их импровизированной сцены было не самым удачным, и Гарри предпочел бы, чтобы они свернулись калачиком на диване с Netflix и закусками, но он пообещал своему отцу, что они навестят его в эти выходные, так что они были здесь — в машине, — и проезжали мимо ярко освещённых домов улицы, на которой жил Дес.       С момента развода родителей Гарри виделся со своим отцом лишь изредка, но они держали друг друга в курсе событий с помощью текстовых сообщений. Тем важнее было для Гарри придерживаться их «ужинов с папой», в которые теперь входил и Луи, с тех пор как они съехались почти два года назад.       Луи умело заехал на узкую подъездную дорожку, прежде чем заглушить двигатель и повернуться к Гарри слева от себя.       — Ты готов зайти? — проверил он.       — Ага, — ответил Гарри, нажимая на букву «р»: — Я всегда с нетерпением жду гратена Десмонда.       Его парень засмеялся и чмокнул его в губы раз-другой, прежде чем открыть дверь и выйти из машины.       Рука об руку они направились к двери, уже украшенной красивой, изящной деревянной статуэткой оленя, которая доходила до середины бедра и которую Гарри поклялся однажды украсть, чтобы поставить на их собственное крыльцо.       — Гарри, Луи! Рад вас видеть, заходите, пожалуйста, — поприветствовал их Дес, как только открыл дверь, с весёлой улыбкой на лице и фирменным запахом печеного картофеля, доносящимся из кухни в коридор.       — Спасибо, что пригласил нас, — слова Гарри были пробормотаны в плечо Деса, когда отец притянул его в объятия.       — Ты же знаешь, мы здесь только ради еды, — пошутил Луи, протягивая руку для пожатия.       — Да, я знаю. Как и всегда после моего гратена, — он указал на Гарри, который просто пожал плечами в манере «что ты можешь сделать?».       Они вели светскую беседу за бокалами вина, которые Дес налил им всем, когда они ждали последние несколько минут, пока еда приготовится. Гарри взволнованно рассказал о своём новом проекте на работе и застал Луи, улыбающегося ему с гордостью; он знал, как усердно Гарри работал, чтобы стать тем, кем он был как фотограф, и никогда не упускал случая показать и сказать ему, как он гордится и как сильно он поддерживает Гарри. Он действительно не мог бы выбрать лучшего парня.       Сигнал таймера духовки предупредил их троих о необходимости пересесть за стол, все принялись за приготовление, и довольно скоро они уже сидели, причем каждый из них занимал свою сторону квадратного стола.       — Итак, Луи, — начал Дес между двумя укусами гратена, — как у тебя дела?       — Хорошо, хорошо, спасибо. У нас было несколько дополнительных репетиций рождественского спектакля, но дети в восторге, и это всё, о чем я могу просить, на самом деле.       Теперь настала очередь Гарри улыбаться как сумасшедшему, когда Луи продолжил рассказывать о пьесе, которую он выбрал для этого семестра, и о том, как отреагировали его ученики. Называть группу студентов университета «детьми», вероятно, было не совсем точно, но это запомнилось Луи с тех пор, как он думал, что хочет быть учителем начальной школы. Гарри немного погрузился в свои мысли, слушая, как Луи говорит. Просто в его голосе было что-то такое, что всегда притягивало его.       Он проглотил кусочек зеленой фасоли, который взял, и, пока нарезал свой гратен, рассеянно попросил:       — Не мог бы ты, пожалуйста, передать мне соль, папочка?       За столом произошло движение, и когда Гарри поднял взгляд, он замер. И Дес, и Луи протянули руки к солонке, стоявшей почти посередине между ними.       Гарри практически чувствовал, как кровь приливает к его щекам и разогревает их. По-видимому, динамика сцены всё ещё сохранялась не только в его, но и в голове Луи. «Папочка» было почетным обращением, которое только недавно нашло применение в их игре, и хотя они оба довольно хорошо к нему приспособились, оно всё ещё оказывало немного более сильное воздействие, чем «сэр», которым Гарри обращался к Луи с самого начала; новизна термина ещё не исчезла.       Взгляд направо показал, что Луи находится в таком же (если не более высоком) состоянии смущения, что действительно кое-что значило, поскольку Луи пришлось немало потрудиться, чтобы покраснеть.       Дес неловко откашлялся, явно уловив странную атмосферу в воздухе, но не зная, как реагировать на неё или рассеять её.       — Хм… — Луи кашлянул и убрал руку, занятый тем, что расправляет матерчатую салфетку у себя на коленях.       Над столом повисла тяжелая тишина, прежде чем Гарри решил не рисковать и снова попросил:       — Не мог бы ты, пожалуйста, передать мне соль, Луи? — его голос лишь немного дрожал.       Облегчение было почти ощутимым, и после нескольких неестественных фраз разговор снова потёк легко.       Они все проделали хорошую работу, притворяясь, что всей этой ситуации не было, пока они не собрались уходить, и Луи, извинившись, пошёл в туалет, оставив Гарри и его отца стоять в коридоре.       И Гарри понял, к чему это приведёт, ещё до того, как Дес открыл рот.       — Знаешь, я действительно задался вопросом о том, с каких пор ты снова стал называть меня «папочкой»…       — О боже мой, — захныкал Гарри, закрывая лицо руками. Достаточно того, что все это произошло с самого начала, ему не нужен был его настоящий отец, чтобы разобраться с этим. — Пожалуйста, просто забудь об этом, я был бы очень признателен.       Дес только добродушно усмехнулся и притянул его в объятия, вероятно, желая по-своему показать, что всё в порядке. Луи вышел из холла, натягивая свою куртку, прежде чем помочь Гарри надеть свою, и, обменявшись несколькими последними любезностями, они вышли за дверь и снова сели в машину.       — Ну что ж, это было неловко, — заявил Луи, выводя машину на дорогу. На улице уже совсем стемнело, уличные фонари периодически освещали их лица.       — Я был так смущён, — его голос всё ещё был немного хнычущим, и Луи, должно быть, уловил это, потому что он тихо рассмеялся.       — О, ты был? И как ты думаешь, что я чувствовал? — Гарри знал этот тон.       В нем содержалось скрытое предложение, невысказанный вопрос, как они должны действовать дальше. Было два возможных ответа: он мог либо пошутить, разыграть это, и они продолжили бы свой вечер. Или он мог бы сказать: «Мне жаль, папочка».       — Хм, — промычал Луи, поворачивая налево и ускоряясь. — Вот что должно произойти. Когда мы вернемся домой, ты должен раздеться и встать на колени в кровати. Ты не должен говорить, пока к тебе не обратятся или не скажут стоп-слово. Тогда я дам тебе знать, как именно ты можешь извиниться передо мной.       Сопровождаемый твёрдым голосом Луи, Гарри почувствовал, что снова погружается в то особое пространство, где он чувствовал себя в безопасности, тепле и заботе. Потому что Луи — папочка — был бы там, готовый поймать его и вернуть на твёрдую почву, когда всё закончится.       С этим знанием Гарри позволил папочеке взять верх, а потом, уютно устроившись под мягкими одеялами в постели, они смеялись над инцидентом за общим батончиком мюсли, добавляя его ко многим другим воспоминаниям об их совместном времяпрепровождении.