Славная работа, парни

      Последние дни этой осени были действительно холодными. Ледяной ветер быстро отрезвлял, лишал радости, мотивации и желания. Будто с летом закончилась и вся жизнь, и пока дул ветер, у людей есть шанс переосмыслить свои идеалы. И будто чем холоднее порыв, тем меньше времени оставалось. Но Данаэлю почему-то было жарко. Лишь ледяной пот стекал с его лица, бежал вниз по коже и останавливался только у плетённой верёвки на шее. — Сержант Данаэль, перед тем, как палач дернет за рычаг и свершится правосудие, ответьте на вопрос: чувствуете ли вы вину за преступление, которое вы совершили?       Миллионы глаз наблюдали за каждым вздохом бывшего солдата, ожидая его ответа. Данаэлю вдруг показалось, что от его ответа зависит, продолжат ли с былой ненавистью и презрением наблюдать за его падением. Но сказать что-то в ответ у него не получалось: слишком большой ком поступил к горлу и был страх, что вместе с ответом наружу высвободятся горькие слезы. — Он не раскается! — крикнул незнакомый и невероятно злой голос из толпы, — он убил своего друга и боевого товарища! Это не правосудие! Это обычный забой поганого скота!       Данаэль почувствовал, как что-то лопнуло в нем от этих слов. Он вспомнил долгие года службы, патриотизма и верности, сколько раз он спасал товарищей и готов был пожертвовать собой ради них и ради мира и благополучия. Тот раз был одним из таких.       Данаэль смотрел на старшего брата — того, кто выкрикнул эти слова, и понимал — его и памяти о нем давно не существует для этого переменившегося чужого человека. Он уже не солдат, не герой и не славный парень — он тот, кто сейчас освободит очередь на эшафот. Несколько других таких же преступников и отбросов стоят за ним и ждут.       Парень не мог поверить, что его конец будет именно таким. Он умрет как те, против кого его всю жизнь настраивал отец. Все его благородные дела будут забыты, возможности вымолить прощение нет и становится просто невыносимо холодно. Толпа вдруг синхронно улыбается, смотря на Данаэля, пока тот видит, как палач потянулся к рычагу.       Но внезапно из столпотворения, став причиной недовольных перекрикиваний и аханий, вышел человек. Палач застыл, едва увидев его, и убрал руку от рычага. Данаэль недоумевающе смотрел на знакомое лицо, которое направлялось прямо к нему. Стражники выпрямились и отдали незнакомцу честь. Мужчина в армейской форме поднялся на эшафот и с невозмутимым спокойствием снял с ошеломленного парня петлю. — К-кто вы такой, сэр? Как вы это сделали? — заикаясь от недавнего страха и шока, спросил Данаэль, хотя прекрасно узнал мистера Рейна. — Тот, кто не позволит им убить тебя как бесчестную тварь, — также невозмутимо, как и до этого, ответил он, — твоя ошибка была страшной, сержант, но это не причина избавляться от тебя. Ты заслуживаешь второго шанса. Я возьму тебя к себе в отряд специального назначения, и мы отправимся воевать с нашим врагом. Ты, как и раньше, будешь нести мир и правосудие, а ещё убивать! — Действительно как раньше, — с радостным удивлением воскликнул Данаэль. — Пока ты находишься под моей ответственноостью, тебя не кознят. Теперь ты реабилитирован, солдат! Документы на твою казнь уже горят в печи, а если будешь хорошо служить, там же сгорит твоя дурная репутация. Считай себя птицей-фениксом, солага! А теперь за мной, в прекрасное будущее нашего мира! — С-сэр…спасибо. Я вас никогда не подведу! Теперь вы мой командир! Я буду защищать все, что просит сердце, и убивать всех, кого просите вы! — не сдерживая эмоций, кричал Данаэль, выпрямляясь и оживляясь, — вы не будете жалеть, что дали мне второй шанс! Клянусь!       Рыцарь уже приготовился следовать за новым командиром, как офицер пальцем указал на двух смертников, стоящих в очереди за Данаэлем: — Вы двое — тоже очень нужны мне. Идемте со мной, воюйте рядом со мной, и Родина вас простит и полюбит.       Ягуарец и грозный на вид мужчина молча переглянулись, как кандалы на их руках вдруг испарились. Через секунды они уже стояли в строю. Рейн спрыгнул вниз с эшафота и подошёл к телам, испытавшим перед Данаэлем этот «аттракцион». Он начал бить трех мужчин ладонями по лицам: — Вставайте, салаги! Пора вставать, чтобы бороться со злом, — сказал Альдо и за волосы поднял троих. Это был какой-то толстоватый и низкий нищий, высокий накачанный мужчина и человек со странным, но необъяснимо пугающим, лицом. Трое в ступоре смотрели на солдата в форме, — вас справедливо наказали, однако есть шанс все исправить: поможете своему дому — дом поможет вам в ответ. Нельзя отказать кому-то, кто спас тебя от верной гибели.       И вот, бывший сержант, двое осуждённых и трое воскресших незнакомца следуют за спасителем по площади, вдоль толпы. Ледяного ветра больше нет, погода сделалась идеальной, и восходило яркое солнце. Прямо к нему, ловя каждый его луч, и следовали смертники. — Эй, парни, мы действительно должны идти за этим усатым сэром, похожим на немецкого порноактёра, чтобы выжить? — шёпотом спросил ягуарец у всего строя. — Только если он обучит нас всему, что умеет сам, — добавил суровый мужчина. — Эй, ребят, а такого юмора будет много? — раздражённо прошипел силач, оглядываясь на этих двоих. — Скажи спасибо, что ты не будешь от него в гробу вертеться, — ответил нищий, — кстати, мы у него не спросили, за наше благородство нам не полагается там…награда?       И тут Альдо Рейн резко разворачивается, тормозя весь строй: — Если вы меня как-либо разочаруете, отправитесь обратно. Вот на это самое место, — сурово сказал он и указал на эшафот с болтающейся петлёй.       Всё шестеро вскочили с пастелей и хором заорали. Всё помещение пошло ходуном. Послышался чей-то плач. Данаэль схватился за горло, но не смог перевести дух от кошмара.       Командир Альдо Рейн как раз вошёл к ним с намереньем поднять и выгнать на улицу.

***

— Доброе утро, салаги! — Доброе утро, лейтенант!!! — Целых шесть голосов. За целую ночь никого сбежавшего. Или все просто хотят во Францию за фотками и сувенирами? — Нет, сэр, за справедливостью и честью! — выкрикнул Данаэль со всей гордостью и решительностью. — За местью и схваткой! — не колеблясь ни секунды, крикнул Донни. — Чтобы отобрать все спички и угнать все трамваи! — едва сдерживая смех, крикнул Гриф. — У вас правильные цели, солдаты, — качая головой от уважения, ответил Рейн, — но перед этим нас ждёт там бойня, защита чести и горы работы! С этого момента вы — собственность США, оружие США, защитники США…и надежда США! У вас будет море ответственности и горы работы на фронте! Ничто никогда не сравниться с тем, что ждёт нас там — в оккупированной Франции. С этого дня вы будете сражаться за свою мать — США, отца — долга, под покровительством своего ангела — меня! Я собрал вас здесь, потому что знаю, на что вы способны: среди нас есть гладиатор с арены монстров, рядом с ним стоит хладнокровный убийца, вместе они будут драться с отличником академии СС! — Че?! — Ну… Академии Серебрянных соколов, я хотел сказать. Черт…давайте я, больше не буду так сокращать, а вы забудете вот ЭТОТ раз? — Так точно, лейтенант! — ответил строй. — Базара нет! — сказал Гриф. — Ну вот и отлично. Потому что это была последняя ночь, когда вы были не в деле и могли спокойно спать. С этого дня вы будете осваивать азы подготовки к службе, научитесь виживать в новой Франции. — Сэр, я конечно, извиняюсь, но зачем всем нам подготовка? Мы же не курсанты, держали в руках оружие. Это даже было написано в договорах, — обратился Рацио к командиру. — Во-первых: это нужно для укрепления дисциплины в отряде, во-вторых: я верю каждой букве в ваших личных делах, но я так люблю разные шоу, потому не откажусь посмотреть на вас в деле! Я утолил твоё любопытство, рядовой? — Вполне, командир… — И в-третьих: Сейчас слушайте очень внимательно! За рубежом произашел незапланированный инцидент. Положение дел наших собратьев во Франции изменилось не в лучшую сторону, и поэтому командование перенесло наш вылет на новую дату — 14 октября, завтра! Теперь мы понадобились как можно быстрее. И ввиду этиз событий вы пройдёте сокращенную ускоренную подготовку: покажете свои способности, умения, быстро обучитесь новым необходимым навыкам, и рано утром, в 5:30 мы отправимся уже не на параходе, а на драконе в сердце тьмы! Шучу, шучу, хе-хе-хе, полетим на самолёте. Доставку дракона у нас нет времени ждать, придётся обойтись тем, что есть.       Все шестеро спокойно выдохнули. Каждый был рад, что условия договора не изменились. — А еще кое-что в договоре изменилось: если мне не понравится то, что я увижу, тот, кто не выполнит нормативы, будет исключён из отряда и отправлен обратно на… — Эшафот… — шёпотом произнёс каждый в ряду, замирая от страха. Хуан почувствовал, как холодный пот мочит его забинтовую голову, — так, а откуда у меня бинты на голове? Ладно, потом с вас спрошу… — Есть и ещё одна проблема, — продолжил лейтенант, проходя вдоль строя, — из-за переноса даты вылета нам не успеют доставить ценное оборудование. Мы не получим новые припасы, оружие и патроны, снаряжение для обустройства лагеря. Придётся обойтись тем, что есть в данный момент. Нам также не смогут доставить препараты для ускорения регенерации. Но ничего: просто будем воевать лучше и осторожнее… Но вот для тебя это все же плохая новость, — сказал командир и остановился напротив Данаэля, — с твоей рукой, боюсь, больших успехов на поле боя мы не достигнем. Раз не можем лечить инвалидов, не будем их и держать… — Товарищ лейтенант, не выгоняйте меня, — как можно увереннее сказал Данаэль, — я готов и могу сражаться и одной рукой. — Нет, не можешь. А поддаваться тебе никто не будет! — повысив голос, ответил Альдо Рейн. — Сэр, у меня не такая уж и серьёзная травма. Я уверен, мне станет гораздо лучше за одно время перелёта, — как можно убедительнее говорил парень, стараясь не заикаться, — я буду сражаться до конца. Мне ни одна травма не помешает! — Не придётся тебе уже ни с кем драться. Я говорил: с такой рукой ты сгодишься только для одноразового пушечного мяса, вот подожди, нам привезут еду, оружие и препараты и бла-бла-бла. Прости, сынок, но я исключу тебя из отряда. Ты будешь только тормозить нас. — Но сэр, вы сказали также, что я вам подхожу… — Слушай: не только себя будешь тормозить, а также всех НАС. Каким бы благородным и честным ты не был, одни эти два качества не смогут воевать. Нужен автомат, который надо держать двумя руками, — лейтенант ещё раз взглянул, как Данаэль поддерживает больную руку, и как дрожит его плечо, и с пустым взглядом отошёл от несчастного бойца, — остальным самое время готовиться к испытаниям. Я досконально проверю вас пятерых, и не приведи вам Бог меня разочаровать…

***

      Тестирование началось с Хуана. Когда всех вывели со стрельбища после испытания, его одного оставили. Его мишень была пробита исключительно в центре, и этот результат был наивысшим. Лейтенант Рейн распросил бандита по-подробнее о его меткости, а затем они со снайперской винтовкой пошли к холмам. Хуан стрелял по мишеням с расстояния в 780 метров из винтовки и ни разу не промазал. Командиру не мог не понравится такой результат. Он сразу назначил Хуана снайпером.       Следом Альдо занялся «тёмной лошадкой», как он называл Хьюго. Его послужной список больше всего заинтриговал лейтенанта, и он хотел проверить, не получил ли Стиглиц серьёзных травм в бою с Данаэлем. Рейн не хотел выгонять их команды ещё одну боевую единицу, но медики ещё вечером доложили ему о паре переломанных рёбер и вывихе запястия у Хьюго. Альдо вывел всю команду на широкий ринг и приказал Донни, Рацио, Грифу и Хуану нападать на своего боевого собрата. Хьюго дали деревянный нож и сказали, что для «убийства» он должен коснуться им противника. Бой начался: Сиглица сразу же окружили, бежать и укрываться ему было негде. Но у него это получилось: он с завидной ловкостью и балетной грацией уворачивался от ударов, ускользал от захватов, пока не «убил» всех нападавших поочередно. Учитывая высокий бал Стиглица по стрельбе, Рейн не мог не нарадоваться, оставляя «тёмную лошадку» в отряде.       Третьим Рейн выбрал для «опытов» гиганта Рацио; лейтенант сразу заметил то, как высокий парень сдерживаться в бою со Стиглицем. Рацио вывели в лес, где командир приказал ему творить все, что он может, не сдерживаясь. Рацио сразу понял, чего от него хотят, и приступил: он голыми руками с корнем вырвал высокую ель и швырнул её на сорок метров. Затем поднял булыжник размером с Альдо, и швырнул на шестьдесят метров. А по-позже, со словами «Разминка окончена», Рацио отломал от огромной скалы кусок размером с него и лейтенанта, а затем швырнул его далеко в чащу. Расстояние не смогли измерить, так как он бросил слишком далеко, и булыжник затерялся в лесу. Рейн без слов принял его в отряд.       Дальше Рейн думал, что ему делать с Грифом. Он хуже всех проявил себя на стрельбище, а также, со слов доверенного лица, после отбоя спровоцировавал драку со снайпером, ранил того и чуть не убил. Альдо подумывал об исключении подпольного бойца, однако его останавливала одна деталь: среди всех на арене, он ближе всех подобрался к Стиглицу, а также четырежды уклонился от его удара «ножом». Учитывая, что Гриф — не человек, а человекоподобный зверь, в чем-то он превосходит обычного человека. Рейн решил испытать скорость ягуарца. Его стараниями Грифа привели в лес, на небольшую полянку, где его ждали шесть человек с пулемётами томсона. Люди Рейна сразу открыли огонь по ягуарцу. Позже на протяжении всего вечера лейтенант ходил с безнадежно кислым лицом — радостный Гриф прыгал вокруг него как заведенный и просил повторить.       Позже, как раз тогда, когда Альдо перечитывал дело Доновитца, к нему неожиданно вбежал психиатр, который проверял команду. Доктор с трясущимися руками и безбожно заикаясь предостерегал командира не брать Донни в отряд, а также немедленно запереть его в оборудованном помещении, изолировав от всего лагеря. Теперь уже лейтенант читал психологический тест Донни. Пришлось пересмотреть его участие в операции. Альдо долго думал над принятием решения.

***

      Был глубокий вечер. Полтора часа до отбоя. Рейн гордо смотрел на карточку с результатами каждого бойца. Состав был установлен и изменению не подлежал. Оставалось только дождаться вылета. Доужинав, лейтенант вынул закладку из книжки «Робин Гуд» и принялся читать:       И тут из кустов с разных сторон выскочили люди в серых и зелёных накидках, натянули стрелы на титивы и нацелились на конвой. Солдатам пришлось бросить все свои копья, мечи и топоры — они были в окружены. Прекрасная дама скинула с себя золотистые волосы и сорвала платье: — Ага! Я знал, что вы поведётесь на эту уловку, прихвостни короля Джона! — воскликнул Робин Гуд, подходя к карете и заглядывая внутрь неё, — помогите мне разгрузить все добро, друзья, и свяжите всех этих стражников.       Тут в кабинет Рейна ворвался запыхавшийся солдат: — Лейтенант Рейн, Сэр! Рядовой Данаэль украл два автомата со склада и сейчас на заднем дворе… — Так, рядовой Ульмар, быстро покинь мой кабинет! Ты не видишь? Я занят важным делом! Пшел отсюда! И дверь за собой закрой! — грозно произнёс Альдо и в тишине продолжил читать:       Ребята Робина привязали всех стражников к одному дереву лицом к стволу. Все деньги и драгоценности были пересчитаны, разбойники собирались праздновать победу. — Сейчас мы пойдём в город, где раздадим всё бедным несчастным крестьянам, — гордо произнёс Принц воров, глядя на обездвиженных стражников, — но перед этим нам следует приподать вам урок за то, что вы помогаете королю Джону грабить людей. Вас ждёт расплата.       После этих слов друзья разбойника раздели стражников до гола. Солдаты начали беспокойно шептаться, понимая, что это не к добру. Тут из толпы людей Робина Гуда выходит двухметровый, широкоплечий, крепкосложенный Малыш Джон. — Джонни, накажи этих негодяев как следует! — сказал Робин.       Малыш Джон снял свои штаны, и ему дали кусок масла.       На этом моменте Рейн закрыл книжку, отложил её и задумался. Он проворачивал в своей голове эту главу, пока не произнес: — А это идея!       Лейтенант Рейн приказал найти бывшего сержанта, и ему сразу указали на задний двор. Он окликнул парня, и тот развернулся и выпрямился. — Что у тебя за спиной? — холодно произнёс Альдо. — Ничего       Альдо посмотрел ему за спину: вдалеке стояла украденная мишень. — А что под плащем? — спросил лейтенант, матая головой в сторону некого предмета под темно-зелёным плащем на земле. — Мои вещи — Нихера эти два автомата не твои вещи! Это во-первых, — сказал командир, легко переменившись в настроении — во-вторых: ты ни разу не попал, да?       Данаэль смирно стоял, ничего не ответив. Его плечо выло сильнее обычного из-за того положения, в котором он стоял: руке было неудобно, но он держал её бездвижной. Парень старался скрыть эту дрожь от лейтенанта, хоть факт скрыть и не удалось. — Понятно. А ведь я вижу твою преданность. Я всегда распознаю эту черту у того, с кем говорю. С тобой это и дилетант сможет провернуть — твоя внешность вызывает доверие. Ты похож одновременно на безобидного парнишку, и на очень хорошего лжеца. Но у меня к тебе другой вопрос: ты можешь изобразить преданность? — спросил лейтенант и посмотрел на реакцию Данаэля. Тот был в недоумении, но вида не подал, — вообще, ты можешь изобразить кого-то другого? Сыграть определённую роль? — Как актёр, сэр? — немного неуверенно переспросил Данаэль. — Да, именно. — А зачем мне…или вам это? Я не понимаю, какое это имеет отношение к моему участию? — Понимаешь, мы едем во Францию не лбами сталкиваться с врагами. Видишь ли, война — это уничтожение, а не драка на ринге по правилам. Войну отличает то, что в ней все средства хороши, и я только что узнал об одной очень действенной военной хитрости. — И я могу вам пригодится? — холодно спросил Данаэль, однако его душу разрывал надежда. От волнения дрожать готова была не только рука, но и все тело. — Нет. Твоё лицо — оно такое безобидное, детское, "чистое" и, только не зазнавайся, относительно красивое, вызывающе доверие, может мне пригодиться, — уточняюще сказал Альдо, сверкнув коварной улыбкой, — из тебя тоже выйдет страшное оружие, сынок, хе-хе...

***

      Огни взлётной полосы горели ярко-красным светом. Вещей было мало, поэтому сборы были недолгими. Лопасти заработали и разбудили сонных солдат своим шумом. Все устроились на скамьях по-удобнее в ожидании. — Ребят, я до этого никогда не летал на такой штуке…поэтому доверюсь вашему опыту. Это безопасно? — спросил Гриф у всех в самолёте. — Да, не беспокойся. Мы пролетим незамеченным и несбитыми, просто не волнуйся, — ответил Рацио, — нет причин для беспокойства. — Легко сказать. Мне сегодня приснилось, что я умер, — сказал Хуан с хмурым видом. — Ну…мне, кстати, тоже, но я уверен: это никак не связано с реальностью. — А мне наш немецкий порноактёр усатый сегодня привиделся, — добавил Гриф. Все в самолёте обернулись и посмотрели на него, услышав знакомые слова. После минутного молчания никто так и не решился придать этому большого значения.       И тут, с сумкой на перевес, из темноты выходит Данаэль и поднимается на борт. Его появление вызвало всеобщее удивление. — Ты? Так…тебя вроде бы исключили, — сказал Хуан, поправляя шляпу и непонимающе смотря на нежданного гостя. — Как видите, вернули обратно, — ответил Данаэль и спешно вошёл к остальным. Он сел рядом с гигантом Рацио и положил сумку на колени. Прямо напротив него сидел Хьюго Стиглиц. Вся радость возвращения в миг испарилась, и Данаэль вновь вспомнил этот взгляд, ночной лагерь и их схватку. Рыцарь скрестил руки на сумке, а левую сжал и зафиксировал, чтобы не дрожала, а убийца не видел последствий своей работы.       Стиглиц смотрел Данаэлю прямо в глаза. В ответ на зловещий взор, бывший сержант принял сдержанный вид, выпрямился и посмотрел как в глаза зверю, не показывая и намёка на страх. Тут послышался какой-то скрип, Данаэль опустил глаза и неожиданно увидел в руках Хьюго нож и точильный камень, непонятно откуда взявшиеся у него. Мужчина зловещее улыбнулся — он знал, что его движения гораздо быстрее чем глаза юноши, не говоря уже о руках.       Улыбка исчезла с лица Хьюго, и он начал по-новой точить нож. В мыслях он представлял, как срежет кожу с лица этой «никчемной мрази», отрубит ноги и заставит ползти от Парижа и до Страсбурга, пиная временами по ребрам или вонзая нож в спину, а руки его спокойно водили камешком по лезвию. — Хочешь у него что-то спросить? — вдруг оглушил обоих знакомый голос, — вам мало недавней «беседы»?       Данаэль и Хьюго приняли безобидный вид, но посмотрев на источник звука, выдохнули: их командир стоял между Хуаном и Грифом, тоже сидящими напротив друг друга. — Вы о чем, командир? Я просто попросил у него сказать адрес магазинчика, где он купил такую классную шляпу, — улыбаясь, сказал Гриф и закинул ногу на ногу. Всё бешенство с его лица вдруг испарилось, когти ушли обратно внутрь, даже слюна исчезла. — А я ему просто ответил, — подхватил Хуан и как ни в чем не бывало посмотрел на скептического лейтенанта, — мы не собирались ссориться! Эй, мой лохматый друг, я изобью тебя лопатой до смерти и закопаю отдельно от головы и члена, как прилетим в Париж.       Гриф тут же подскачил, но Альдо толкнул его обратно на скамью, а Хуана наоборот — схватил за шиворот и поднял. — Я не позволю тебе ни материться при старшем по званию, ни угрожать товарищам по команде, ни того, что ты ему сказал. Понял? — спросил разгневанный, но держащий себя в руках, Альдо Рейн и потряс ошарашенного Хуана. Тот не смог ничего ответить, так как начал заикаться и волноваться, и только кивал и показал палец вверх, — ягуарец, ты же не слабый кусок грязи, чтобы обижаться на такое? Твой друг из Мексики просто пошутил, ты же это понимаешь? Да? — Конечно, лейтенант, базара нет! И как прилетим, я…точно не буду шутить также, — улыбаясь ещё шире и кивая, ответил Гриф. — Вот и правильно, потому что я сыт по горло твоим прошлым разыгрышем… — Эм…вы о чем, командир?       Рейн ничего не ответил, а только сбил огромное сомбреро с головы ягуарца, и всем открылся вид на его перевязанную бинтами голову. Все в помещении почувствовали свои сердца глубоко в пятках. — Я знаю, что вчера ночью вы с этим Робином Гудом устроили драку, чуть не поубивали друг друга, а потом скрыли все следы с помощью тряпки и этой уродливой шляпы, — грозно сказал Апач, наклоняясь к Грифу и злобно таращась, — ты хотел лишить перспективного снайпера жизни, а нас — перспективного снайпера? — Нет, я просто попросил его…а откуда вы знаете об этом? — Уборщик услышал крики из вашей казармы и даже немного понаблюдал за вами, — ответил Альдо. Тут в самолёт из темноты зашёл ещё один человек — это был Донни Доновитц, и командир указал на него, — вы двое были во-о-о-от в таком (он сблизил большой и указательный палец почти в плотную) шаге от выбывания. Если тыкое повториться — я попрошу команду ещё раз замести следы. Вам обоим понятно? — Так точно, командир! — выпрямившись, прикрикнул Донни.       Гриф кивнул. — Это всех касается! Хоть вы из разных миров, у вас разные мировоззрения, разная внешность и разная прошлая жизнь, вы созданы для одной цели! Вас отобрали для важной миссии, а не для всякой херни, — произнёс Альдо, отпустив Хуана, — и мы летим сеять ужас своим врагам, а не друг другу. Вражды в отряде я не потерплю, не прощу и не оставлю. Запихните эту информацию себе в бошки и считайте мили до берега Франции. Вот ваше первое задание — сдерживать свою жажду крови до тех пор, пока я не разрешу прекратить! — Вот бы не провалить его, — произнёс Хьюго и продолжил точить нож. Он ещё раз взглянул Данаэлю в глаза и улыбнулся.