Дело особой важности: «Игры Амура»

      Вечер.       Коридоры опустели, студенты разбрелись по своим гостиным, а профессора отправились на заслуженный отдых. Рабочий день спокойно подходил к завершению. Минерва Макгонагалл торопилась в учительскую, тихонько про себя проговаривая: «если Вас нет в подземелье, значит точно здесь».       Махнула палочкой и двери в учительскую лихо распахнулись. Взгляд концентрировался на чёрной цветовой гамме (одежды). Но его здесь не оказалось. Раздражённо пронеслось в голове: «прям сквозь землю провалился».       За столом притаились как мышки профессор Вектор и Синистра. Минерва не сразу заметила их присутствие, она искала совершенно противоположного человека. Когда их взгляды встретились, женщины поприветствовали друг друга и вновь нависла напряженная тишина: «значит я не вовремя – опять дамы сплетничали».       Минерва подошла к полке, где лежала документация по учебному процессу, демонстративно открыла журнал с учебной ведомостью, заявляя о своем долгом прибывание здесь. Макгонагалл хотела, чтобы её коллеги ушли. И Минерва была признательна им, когда Синистра обратила внимание, что заместитель директора чем-то раздражена, и предложила подруге тактично удалиться подальше от неприятностей.       Махнула палочкой — двери закрылись. Минерва продолжила поиски. Словно чувствовала его присутствие здесь. Каждый профессор знал, что он любитель покоя и уединения. И не зря студенты прозвали его летучей мышью. Книжные шкафы разделяли основную зону от рабочей. Рабочая зона напоминала книжный лабиринт с отведенными зонами, где был письменный стол, светильник, и мягкое уютное кресло. Минерва заглянула туда.       Там и притаился профессор Снейп, в самом дальнем и укромном углу. Профессор умиротворённо проводил время за книгой по его специализации. Книга увлекла профессора, он и позабыл о кружечке чая, которая стояла на письменно столе и совсем остыла.       Профессор Снейп слышал метания в учительской и когда профессор Макгонагалл вошла в его временную обитель, он всё понял: «значит я». Но вида не подал, продолжил читать, игнорируя присутствие коллеги. За долгие годы Северус разучил повадки Минервы и мог уже не глядя, доверившись своим ощущениям предугадать её намерения: недовольна мной.       Профессор Снейп притих словно перед диким зверем. Чувствуя, как пространство вокруг них накалилось, профессор стал ожидать первых слов от заместителя, которые помогут разобраться в происходящем. Догадки были, но изначально зельевар решил, что Минерва пришла защищать своих львят: «только началась вторая учебная неделя, а мистер Поттер уже нажаловался или мистер Рон Уизли». Хмыкнул профессор Снейп.       Спокойно перевернул страницу в книге, и вновь пустым взглядом пробежался по тексту. Он был сосредоточен на присутствии Минервы. Сделал себе напоминание: «сто семьдесят четвертая страница».       Профессор Макгонагалл смотрела на спокойного и умиротворённого профессора зельеварения и её злость повышалась. Казалось, что ещё немного и Минерва своим взглядом прожжёт спину угрюмому профессору, – а ему хоть бы что!       Быстрые шаги, и неожиданно профессор Снейп получает сложенной газетой (для плотности) по плечу. Последовал громкий звук, давая иллюзию сильного удара. Но сам удар был лёгким, но всё так же непозволительным.       Возмущением переполнился профессор, такого дурного тона он еще со школьных времен не встречал. Но только взгляд поднялся с книги и уставился прямо в шкаф. Не вздрогнул ни один мускул на его лице. Возмущение настолько глубоко было в нём скрыто, что никак не проявилось.       Взгляд профессора вновь направился в книгу, словно показывая своё безразличие к происходящему.       – И за что я удосужился такой чести? – вновь демонстративно перевернул страницу. – Если что, то я не подслушивал, но слышал.       Профессор Снейп заговорил о ситуации с Вектор и Синистра. Тихий невзрачный профессор часто становился случайным свидетелем чьих-либо сплетен. Именно так, полгода назад он узнал, что профессор Синистра грезит о нём. Она, как Снейп, не понимала, в чем секрет его привлекательности. Её отпугивала его мрачность и холодность к ней, но всё же не переставал нравиться. И очень расстраивало, что профессор не замечает её намеков.       Зельевар даже подумывал дать ей то, что она хочет. Но затем передумал, ведь это было бы использованием её чувств в своих потребностях. Снейп знал — профессор Синистра не привлекала его как серьёзный роман, а заводить интрижку с коллегой ему не хотелось: «опасно и не прагматично».       Но в этом учебном году профессор Синистра набралась смелости и стала активно подавать знаки внимания профессору Снейпу, а он решил всеми силами избегать коллегу. Об этом дамы и говорили в пустой учительской (на их взгляд).       Минерву это особо не волновало. Тем более зная профессора Снейпа: всё что услышит, то никому не сболтнет.       – Ты мне скажи, что это? – на стол легла работа иностранки по зельеварению. – Может мне и много лет, но я всё ещё помню начальные курсы зельеварения.       Зельевар с громким хлопком закрыл книгу, заявляя о своём недовольстве. И отложил её в сторонку.       – Похвально, в следующий раз обязательно вашему факультету приведу Вас в пример, – ответил в излюбленной манере. Он впервые видел данную работу, но понимал, чья она, и с интересом стал рассматривать, но в руки не взял.       – Давай сейчас без твоего сарказма. Как ты посмел намеренно завалить девушку на важном аттестационном экзамене? – профессор бегло разглядывал работу, а Минерва объясняя тыкала пальцем на конкретные задачи: – Три задачи! Вот одна из них, ты просишь найти то, что в принципе невозможно получить из этих ингредиентов, а здесь? Такие ингредиенты в природе существуют? А эти задачи из усиленного курса по зельеварению, которые она не должна знать! – от переполненного возмущения повысился голос.       Профессор Снейп составлял данную работу, – да, провал — это его рук дело. Такие задания недопустимы на экзаменах, но Снейп бы ввел их, чтобы точно оценить знания студентов. Но Северуса попросили так сделать, уважаемый для него человек.       Любопытство взяло верх, и в руках профессора оказались листки с работой. В первую очередь зельевару приглянулся почерк девушки и в голове пронеслись строки из маггловской книги: «ровный широкий – признак образованности... ещё открытости и жизнерадостности».       В работе были пропуски с заданием – проблемы в знаниях открывались профессору. Но всё же ничего критичного. В работе прослеживались знания и смекалка. Иностранка его удивила.       – Может и не должна, но пару заданий решила, – Северус взглянул на Минерву.       – Где остатки твоей совести? Зачем нужно было так безобразно... – за паузой проследовало озарение. – Поэтому ты и не сидел в комиссии, всё же есть совесть.       Профессор Макгонагалл попала прямо в точку. Но угрюмому профессору не хотелось в этом признаваться. Ему не хотелось терять статус мрачного паразита даже перед коллегами.       Профессор позволил немного эмоциям выйти наружу: тон голоса возвысился.       – Мне всё равно на дочку какого-то там толстосумма! Она не наша студентка. Зачем, Минерва?! Она очередной богатый, избалованный ребенок, поэтому я не согласился сидеть в учебной комиссии!       Слова Снейпа больно кольнули за душу. Минерва ощущала ответственность за девушку. И её очень злил поступок и слова профессора зельеварения.       Профессор Макгонагалл на эмоциях решила тем же ответить коллеге, чтобы и его задеть:       – Советую тебе чаще общаться не только со своим факультетом. Может быть и думал иначе.       Слова как хлёсткая пощечина сказались на зельеваре. Профессор Снейп был прекрасным деканом. Может на публике он не особо блистал защитными речами, но наедине с коллегами, он активно отстаивал честь каждого студента факультета Слизерин. И с Минервой... они были заложниками своих факультетов, соперничество в учебе и в спорте, в индивидуальных достижениях своих воспитанников. Происходили и мелкие пакости, когда профессор Снейп незаслуженно снимал баллы с факультета Гриффиндор, то Минерва могла компенсировать. Но Минерва никогда не высказывалась грубо в адрес студентов. Профессора Снейпа именно это и удивляло, что никому не известная девушка, смогла так обаять строгую Минерву.       Снейп поступил благородно — не стал заострять внимание. Он понимал, что эмоции приутихнут и Минерва ощутит привкус горечи от своих слов. Хотя эмоции на ее лице, говорили, что это уже происходит.       – Вы же знаете, кто попросил, – Снейп перешёл на официальный тон.       – Знаю, но я не думала, что.. Вы согласитесь на такое, – Минерва последовала примеру коллеги.       – А я согласился. Как же я мог отказать директору в такой необычной просьбе, м? Вы бы смогли?       – Я так и сделала, – слова удивили профессора Снейпа: бровь поползла вверх, а на лице возникло изумление: «Чтобы он попросил о таком Минерву? Обезумел? Или хотел надавить на жалость?». Профессор знал, что его удел быть руками в грязных схемах и неважно, на какой стороне он будет. Ему отведена только одна роль. И виноват сам же, еще в юности. Из-за одной роковой ошибки, которая сгубила столько судеб.       – Ну ещё бы, благородно. Но я другой, – пронеслась отчаянная мысль: «изгой».       – Я заметила, и я была о Вас другого мнения, – слова кольнули прямо в сердце профессора Снейпа. Ему действительно казалось, что она разочарована им. Такого зельевар не ожидал.       Профессор Макгонагалл положила на стол последние два листа из работы. Там было самое интересное — сложные и совсем не правильные задания. Девушка обводила, подчеркивала ошибки в заданиях, ставила рядом знаки вопросов. Профессор Снейп был поражён, может у девушки и был средний объем знаний по зельеварению, но она могла применять свои знания, мыслить и находить истину.       Вопросов и восклицательных знаков становилось всё больше, подчеркивания жирным – раздражение. И Снейп понял, что девушка догадалась о своей участи. Профессора взволновала мысль, что она могла рассказать отцу: «Спокойно, она всего лишь ребёнок и у неё нет доказательств. Насколько её отец может быть опасен? Кто они?».       Профессор Снейп перешёл к последнему листку. Профессор Макгонагалл торжественно заулыбалась, когда взгляд коллеги наткнулся на послание иностранки.       – Му-да-к? – охарактеризовала русским словом. Профессор догадывался, что она его оскорбила, возможно даже послала. Зельевар и не отрицал, он заслужил: «Нужно было получше составлять задания. Кто же знал, что у ней есть мозг».       – Точно не скажу, что обозначает, но думаю вернее не сказать.       И профессор Макгонагалл ощущала триумфальную победу, она знала, что заставила Северуса усомниться в своём решении. И спокойно ушла в учительскую.       Профессор Снейп досконально изучил работу девушки. И нашёл довольно любопытные решения, которые только истинный зельевар сможет понять: исторически так сложилось, что есть список простых зелий, в зависимости от континента, климатических особенностей, природных условий, разные народы готовят эти зелья по собственной рецептуре. И получается, два задания незаслуженно получили неуд.       Интерес к иностранке возвысился ещё сильнее. В глазах профессора она была неординарной. Она выбивалась из Британской системы образования. И загадочность. Она родом из Грузии, также проживала в России, но написала рецепт народов Южной Америки. А это означало, что у неё были преподаватели родом оттуда, – это было интересно для профессора Снейпа: «Чему её еще смогли обучить?».       Время летело очень быстро, профессор, будучи увлечён своими мыслями о девушке, отпил холодный чай и сморщился: «Отвратительно».       Когда зельевар вошёл в учительскую, то его удивило присутствие Минервы. Она сидела за большим столом, за которым проходит педсовет. Трудолюбиво решила не откладывать работу и зарылась в документах.       Профессор Снейп взмахом палочки пододвинул стул и сел рядом с Макгонагалл. Она приветливо повернулась к нему. Листки легли поверх документов. Минерва с нетерпением ждала вердикт, а Снейп будто специально оттягивал или боялся признаться, что Минерва была права.       – Мозги у неё есть, можешь ей так и передать, – улыбка блеснула на лице Макгонагалл.       – Из твоих уст это высшая похвала, – профессор скривился, ему было трудно кого-нибудь хвалить, и он сильно бесился, когда на его похвалу бурно реагировали, как на манну небесную.       Раздражение: «сказать или не сказать? Сказать или нет?».       – Я, конечно, нашёл ошибки, не знаю, кто проверял, но явно не специалист по зельеварению. Четыре балла утеряны, а как Ты знаешь, для данного экзамена это существенно! И нужно ли говорить, ведь для иностранки всё было предрешено.       – Долорес Амбридж, председатель комиссии от министерства. Я так и знала, что она еще та...       – Не злословь, это моя прерогатива, – довольно хмыкнул зельевар.       – Северус, я не преувеличиваю. Она хотела всё проверить, я и профессор Флитвик еще смогли забрать свои предметы на проверку. Невыносимая женщина! И Анне она тоже не понравилась.       – Анна? – удивленно голос воскликнул: «значит, Анна».       – Ты даже не посмотрел, как её зовут.       – А зачем? – прикрылся безразличием, хотя профессор просто позабыл, слишком был увлечён проверкой.       Настало молчание. Минерва вновь была недовольна. Казалось, что разговор подошёл к завершению, но заместитель директора проявила любопытство.       – Ты не интересовался, зачем Дамблдор попросил об этом?       Это была главная тайна. Профессор Макгонагалл была разочарована, что директор вмешался в грязные игры с Министерством, где ещё и страдает ребёнок.       – Нет.       – Тебя действительно не волновало это?       – Было неожиданно, было любопытно. Но нет, я просто согласился исполнить.       Минерва чуть ли не захлебнулась от возмущения:       – Профессор Снейп, Вы..! Вы..! Вы неисправимы!       Но не всё было так однозначно. Зельевар пытался узнать у директора о скрытых намерениях, но ответ был прост: «это ради девушки». Но что это могло означать?       Только вспоминали директора, как он и объявился в учительской. Увидев Северуса, Дамблдор улыбнулся. Минерва собирала документы.       – Минерва, Вы всё еще в работе.       – Уже закончила, директор, – сухо ответила она, всё ещё тая обиду. – А что вас привело в такой поздний час?       – Разыскивал профессора Снейпа, – у того бровь слегка поднялась: «не к добру». Но Северус знал, раз Дамблдор пришел сам, значит, разговор не требует конфиденциальности. – Тебе письмо от мистера Гурамова.       Профессор насторожился, ожидая гневного письма.       – О чём речь?       – Мистер Гурамов выразил настойчивое желание, чтобы Ты стал репетитором для его дочери.       Директор передал письмо профессору. Зельевар покрутил конверт с письмом, убеждаясь, что конверт не вскрывали.       – Я не приму данное предложение, – и с безразличием бросил письмо на стол.       Дамблдор зашагал по учительской.       – Я знал, как ты отреагируешь, поэтому пытался переубедить и рекомендовал хороших преподавателей. Но мистер Гурамов считает, что должен обучать тот, кто нашёл изъяны в знаниях дочери.       Профессора Снейпа посетило прозрение: «рекомендовал, мгм. Вы явно рассчитывали на данный исход. Но только зачем?».       Профессор Макгонагалл положила руку на плечо Снейпа и довольно прошептала:       – Всё же есть в мире справедливость, – а затем громче добавила. – Зря отказываетесь, вряд ли девушка предоставит много хлопот. И наслышана, что иностранные дипломаты хорошо платят репетиторам.       Минерва убрала документы на полку, напоследок улыбнулась с нотками безобидного злорадства и покинула учительскую.       – Нет, никогда! У меня нет времени преподавать ещё одной студентке!       Благодаря стараниям Минервы муки совести пробудились. Профессор Снейп не хотел видеться с девушкой, которой пришлось занизить знания. Тем более, она уличила его в этом мерзком поступке.       – Не спеши с ответом, – директор сделал паузу и лукаво посмотрел на Северуса, давая понять, что от него требуется согласие. – Прочитай, какие условия предлагает мистер Гурамов. Думаю, это выгодное предложение.       Злобно пронеслось в голове у Северуса: «Дамблдор!».       Дверь открылась и Северус остался один, наедине со своей совестью.       В письме не было обвинений, оскорблений, лести. Казалось, что Анна не рассказала о своих догадках отцу. Было видно, что письмо составлено дипломатом и образованным человеком, который уважал труд преподавателей. Мистер Гурамов писал сугубо по делу. Даже раздраженный Снейп не смог придраться и дочитал письмо полностью.       Зельевар разделял взгляды, что собственный ребёнок должен получить лучшее образование. Для своего ребёнка Северус бы так же старался. Из письма узнал, что директор нахваливал свой педагогический штат, но в особенности выделял выдающегося зельевара. Северус принимал свой талант, и может, он был одним из лучших зельеваров Великобритании, а может, и во всей Европе. Ведь о нем и о его разработках писали в журналах, газетах, а затем пришлось уйти в тень из-за метки. Но всё же он не мог принять данный статус, низкая самооценка шептала о его никчёмности, как когда-то ему говорил родной отец.       «Не хочу! У нас не было разговора об этом».       Зельевару пришла хитрая мысль: «укажу такую сумму, что сами откажутся».