Вспомни меня

Ночной клуб сегодня почти пуст. В середине недели ответственные люди работают, а прожигатели жизни оттягиваются по полной. Чон Хосок не относится ни к одной из этих категорий. Пока что. Его двоюродный старший брат решил младшего вытащить из душной коробки, в которой тот окопался после расставания с девушкой. Через два дня Хосок улетит за границу и будет строить там новую жизнь. Не без усилий ему удалось выпросить у начальства перевод. Да, должность ниже, чем в Корее, зато в Валетте нет Её и ничего, что напоминало бы о четырёх годах не предвещавших разрыва серьёзных отношений. Причина расставания была совершенно абсурдной: «Извини, но я встретила другую». Прошло уже несколько недель, но Хосок всё ещё не оправился. Поэтому перед тем, как он уедет, старший решил его немного отвлечь и расшевелить. Кто же мог знать, что Она тоже будет здесь, да ещё и со своей новой девушкой. Видеть Её вновь Чону больно, но то, как Она со своей подругой откровенно танцует, абсолютно бесстыдно дразня парня, злит Хосока. Он накатывает пятьдесят грамм виски, затем ещё, но градус Чону кажется слишком низким, и он шлифует сверху стаканом Блэквуда. Еле держась на ватных конечностях, Хосок направляется в сторону девушек, но неожиданно на него налетает парень. Чёрные волосы, бледная кожа… — Белоснежка, блять! — выругивается Чон, брезгливо оттопыривая свою футболку двумя лишь пальцами — большим и указательным — и рассматривая в свете софитов кляксу рвоты, что оставило невменяемое тело, которое после совершенного безобразия как ни в чём не бывало направилось в сторону мужской уборной, правда, обронив короткое: «Sorry». Хосок сгорает от стыда и злости, потому что бывшая и её половина уже откровенно ржут над ним. Очередное ругательство заглушается динамичной музыкой, и Чону ничего не остаётся, как проследовать за Белоснежкой в уборную. Футболка испорчена, джинсуха тоже. Зато Белоснежка в чистой маечке стоит. И косуха у него крутая. — Снимай, — говорит Чон. — Да пошёл ты! — отталкивает его Белоснежка, уже немного протрезвевший. — Ты офигел? Заблевал мою одежду и думаешь свалить? — А, это ты. Ну, sorry, buddy, — рычит, выделяя «р», Белоснежка. — Какой я тебе, к чёрту, «барри»? — рычит в ответ Хосок. — Снимай футболку, сказал. Белоснежка снимает косуху, Чон — джинсовку, тот — футболку, Чон тоже. Два полуголых парня посредине клубного туалета без стеснения разглядывают друг у друга торс и почти синхронно хмыкают. Когда их глаза от расчерченного квадратами пресса поднимаются и встречаются, оба отчего-то густо краснеют и отворачиваются. Хосок нервно сглатывает, пытается смятение спрятать за колкостями. А другой протягивает футболку полубоком и затем, натягивая косуху на голое тело, стремительно покидает уборную. Возвращаясь обратно в бар, Хосок замечает уже знакомую макушку. Белоснежка сидит спиной, являя на обозрение всем желающим яркую татушку на пояснице, наполовину скрытую под резинкой нижнего белья. Будь Чон более пьян, он бы запустил пальцы под резинку и рассмотрел картинку полностью. У него самого татуировок нет, но рисунки на чужом теле всегда восхищали его. Во-первых, это прекрасно, а во-вторых, больно. И место такое чувствительное, что поражают люди, которые способны принести эту жертву ради красоты. Когда-нибудь и сам Хосок её принесёт, но пока что не готов. — Восполняешь запасы, чтобы ещё кого-то облевать? — спрашивает Чон Белоснежку, присаживаясь на барный стул рядом. Тот поворачивает голову в его сторону, приподнимает брови, потом задумчиво сдвигает их вместе. Чон тоже хмурится, думает: «Неужели снова не узнаёт?» — Прикольная футболка, — произносит Белоснежка, — у меня такая же. Хосок несколько секунд недоумённо смотрит, потом прыскает и начинает громко смеяться. Тот вздрагивает, когда сосед по барной стойке хлопает его по плечу. Резко поворачивается и хочет быкануть, но замечает широкую, невозможно очаровательную улыбку с рядом белых ровных зубов и залипает. Уголки его губ тоже ползут вверх, вскоре он и сам громко смеётся, совершенно не понимая, почему. — Так, а где твоя футболка? — Хосок на секунду успокаивается, чтобы спросить, потом снова заходится смехом, когда незнакомец смотрит на своё обнажённое тело и вслух задаётся вопросом: «Бля, а где она?» Чон его снова по плечу лупит и рассказывает о том, что произошло буквально несколько минут назад. — Сколько же ты выпил, барри? — картаво рычит Хосок, выделяя последнее слово. — Да фиг знает. После десятого стакана перестал считать. — Так, может, хватит? — Ноу! Ещё не все бабочки захлебнулись, — произносит Белоснежка и делает большой глоток, осушая ёмкость. — Повтори, — обращается к бармену. — И мне, — вторит Чон. — Понимаю… — чуть тише произносит он и направляет взгляд в Её сторону. Белоснежка прослеживает за взглядом незнакомца и, возвращаясь к стакану, спрашивает: — Твоя девушка? — Угу. — Которая? — Рыжая. А рядом её девушка. Белоснежка вскидывает брови и, уставившись на янтарную жидкость в стакане, о чём-то сосредоточенно задумывается. Хосок осушает бокал одним глотком и заказывает двойную порцию. Сейчас как следует наберётся смелости и подойдёт. Ему терять больше нечего. Послезавтра он сядет в самолёт и улетит далеко-далеко из Кореи и от Неё. Осушив новый бокал, Чон делает шаг в сторону танцпола, но его останавливают, возвращая обратно на стул. От слабого рывка Хосок качается на ватных ногах, всё-таки Блэквуд по шарам хорошо даёт. Перед глазами всё раздваивается. Он встряхивает головой, пытаясь прийти в себя, но это делает только хуже. Наконец, фокусируясь на бледном, слегка смазанном из-за действия алкоголя лице, он замечает, что губы Белоснежки шевелятся, но ни слова не слышит. — Что? Я не слышу, — переспрашивает Хосок и наклоняется ухом к чужому лицу. — Я говорю, отомсти ей той же монетой. — Чиво-о? — округляет глаза Чон, но отстраниться уже не может, его щёки крепко сдавливают чужие шершавые ладони и тянут на себя. Хосок успевает только скосить взгляд в сторону бывшей половины и заметить, что та смотрит. Его губы накрывают чужие. Чон ощущает холодок на кончике его языка и то, как приятно он проталкивался глубже, расслабленно, без напора. Двигает губами, обхватывая то нижнюю, то верхнюю губу Хо, возвращая язык в рот. Касается щёк изнутри, нёба, с его языком встречается. Ловя его своим ртом, трепетно обхватывает губами и скользит к кончику. Напоследок мажет влажным языком по распахнутым устам, растягивая тонкую нить слюны, и отстраняется. Хосок замирает. Такого поцелуя у него с девушкой никогда не было. Он не в силах сдвинуться с места, даже открыв глаза. Он хочет ещё. Уже не смотрит на Рыжую, не пытается отомстить, хочет снова почувствовать эту нежность на кончике языка и припадает к губам Белоснежки. Становится меж его разведённых ног. И тот его за талию к себе притягивает, окольцовывая. Чон отрывается неожиданно, назад отходит, убирая руки с талии и осознавая, что сейчас произошло. Кажись, протрезвел. А, нет. Хватает Белоснежку за руку и направляется с ним к выходу. Походу сверху алкоголя ещё раз нахлобучило, раз он решает незнакомца затащить к себе домой. Белоснежка в такси от нового знакомого глаз не сводит, пытается запомнить, хотя знает, что наутро в голове снова будет пустота. Наверное, по этой же причине он поцеловал его. Наверное, поэтому едет с ним без малейшего понятия, куда. Потому что сейчас в нём решимости хоть отбавляй. И бабочки в животе оживают. Хотя, нет, они немного другие, новые, и порхают по-особенному. Жаль, что их он тоже не вспомнит утром. Но сейчас рядом с этим улыбчивым натуралом он полон решимости, желания и страсти. Хосок вздрагивает от лёгкого касания руки его паха. Он осознаёт, что делает. Происходящее пугает его. И, если бабочки у Белоснежки от трепета, то у Чона — от страха. Он и понятия не имеет, что будет, когда они окажутся дома. Но отступать не желает. Послезавтра он уедет и никогда больше эту бледную мордаху не увидит. Он прикрывает веки и впивается пальцами в кожаную обивку автомобильного сиденья. Его плоть отзывается мгновенно, и незнакомец в косухе ухмыляется. Белоснежка руку плотнее к ткани брюк прижимает и чувствует, как желание его нового знакомого увеличивается и распухает. Он громко сглатывает и облизывает пересохшие губы, желая поскорее попробовать на вкус. Из такси до лифта идут быстрым шагом. Хосок парня за собой за руку тащит. В лифте к стене его прижимает, терзая губы и спускаясь к шее. Стоит створкам распахнуться, снова хватает брюнета и ведёт за собой. Только дверь квартиры закрывается за ними, все вещи летят на пол. — Наверное, в душ надо сходить? — спрашивает Хосок в секундных разрывах между поцелуями. — Пойдём, — улыбается брюнет. У Чона просторная душевая. Для него и незнакомца здесь достаточно места. Они по очереди поливают друг друга водой, разнося жидкость по недоступным для узкого напора воды участкам тела. Очерчивают изгибы ладонями, слегка сминая кожу в аппетитных местах, и целуются, словно впервые, трепетно, нежно, с осторожностью. Касания членами возбуждают сильнее. Они их ладонями прижимают к друг другу и трутся неспешно. Это так откровенно и чувственно, что Хосок сходит с ума от своей решимости. Но в то же время чувствует стыд и страх. Это немного странно, что он в душе с парнем и трётся своим о его член. Странно, что он вообще притащил первого встречного к себе домой. Странно, что касания Белоснежки вызывают предательский трепет и сумасшедшее желание не останавливаться. Его первый раз с парнем, с незнакомым абсолютно человеком, но доверия к нему больше, чем к кому-либо. Чон растворяется в нём, в ощущениях на коже, на кончиках пальцев, своих и его. Он совсем не хочет отрываться от незнакомца и прерывать эту нежную прелюдию. И забывает, для чего в душ порывался. Белоснежка растирает густую пену по всему телу Хосока. Он намыливает везде и тщательно. Скользит ладонью по чужому гладкому от пены члену и неотрывно смотрит в глаза, читая в них разрастающуюся страсть и неконтролируемое желание. Второй ладонью поглаживает промежность, лаская манящую дырочку. Мыльным пальцем проталкивается внутрь, заставляя Чона вскрикнуть, а потом застонать. — Приятно? — спрашивает голосом севшим. Чон губу нижнюю прикусывает и активно кивает, опираясь о плечи незнакомца. — Скажи, как приятно. — Да-а, — хрипло выдыхает Хосок. — Очень приятно. — Расслабься, и будет ещё приятнее, — шепчет на ухо брюнет и руку с члена убирает, перемещая её на ягодицы. Хосок стоны удовольствия отпускает и еле на ногах держится. В порыве страсти незнакомцу шею прикусывает, зализывая после, оставляя красные отметины зубов. Пальцы внутри него скользят медленно, по всему телу мурашки разносят. А крепкая ладонь теснее прижимает желанное тело. Хосок чувствует на своём животе головку крепкого члена, уже не понимает, чья она, его или чужая. Просто продолжает тереться, желая утонуть в возбуждении, которое только нарастает, и напрочь захлебнуться в нём вместе с Белоснежкой. Он хочет поскорее оказаться в кровати и почувствовать в себе не только его пальцы, но и член. Тот тянется к лейке. Пена волнами спускается с крепкого тела вниз и он помогает ей, следом оглаживая ладонью. Ополоснув чужое тело, он возвращает шланг на крючок. Хосок думает, что это всё, и собирается открыть дверцу, но Белоснежка внезапно опускается на колени, крепко обхватывая ладонью член. Чон смотрит на незнакомца то ли испуганно, то ли ошарашенно, невольно отшатывается назад, но тот удерживает крепко, затем ладони на ягодицы переносит и губами накрывает головку. Хосоку минет много раз девушки делали, и по сути ничего нового для себя открыть не должен. Однако сейчас возле паха парень, и его губы будто нежнее женских, его язык будто мягче, которым он умело управляется. Ощущения кажутся новыми, неизведанными. Под закрытыми веками в наслаждении он никого, кроме Белоснежки, не рисует. Тот сознание его подменил и заполнил собой каждый тёмный уголок. Теперь Хосок не так осуждает свою бывшую. Только девушка точно знает, что нужно девушке. Только парень знает, чего хочет парень. И Хосок хочет. Безумно хочет, чтобы Белоснежка не прекращал эти сладкие мучения, чтобы снова пальцами ласкал промежность, чтобы вошёл в него и толкался приятно, чтобы подарил новые ощущения и заставил запомнить его первый раз навсегда. А тот с чувствительной уздечкой играется, проходит языком по длине крепкого члена, заставляя Чона руку в густую копну волос запустить и подтолкнуть тёплый рот ближе к паху. Белоснежка работает им старательно, и труд его вознаграждается ощущением солоноватым на языке. Не-ет, этот новый знакомый так быстро не кончит. Он отстраняется и заглядывает в потемневшие глаза. Хосок смотрит на припухшие от стараний губы парня и свои облизывает. Так сильно хочет поцеловать, но тушуется от лёгкой ухмылки. Белоснежка поднимается с колен, его за затылок к себе притягивает и сам целует глубже, горячее, влажнее, требовательней. — Теперь ты, — низкий голос словно под кожу забирается. Он такой возбуждающий, что Хосок снова покрывается колючими мурашками и слепо повинуется. Чон так же не спеша намыливает парня, оглаживая руками и лаская его член. Старательно намыливает ягодицы, но внутрь кольца не проникает. — Войди пальцем, — шепчет на ухо тот. — Но… — Войди. Палец Хосока проникает в дырочку, и Белоснежка выгибает спину, отставляя зад. Там тесно, но в то же время гладко. Его мыльный палец скользит неторопливо, проникая всё глубже, заставляя незнакомца стонать в голос. Тогда Чон вводит два пальца и ловит на лице напротив довольную улыбку. Тот начинает сам двигаться и несдержанно ахать. И, ощущая приятное давление стенок на свои пальцы, Хосок понимает, что хочет не только Белоснежку в себе почувствовать, но и себя в нём. Чон в нетерпении. Быстро смывает пену и открывает створки душевой. — Э-э… — недовольно тянет Белоснежка. — Идём в кровать, — Чон вынуждает его следовать за собой, сжимая пальцы в ладони. Даже не вытираются, мокрые падают на кровать, прилипая разгорячённой кожей к постельному белью. Хосок незнакомца под собой устраивает и целует рвано, по влажному телу спускается губами к паху. Его первый раз с парнем, первый минет. Он устраивается между ног незнакомца, локтями опирается о кровать, ноготками проходится по внутренней стороне бёдер и чувствует, что кожа Белоснежки покрывается мурашками. Прокладывает дорожки из лёгких, щекочущих поцелуев от колена к паху, заставляя парня громко сделать вдох. Одной ладонью ласкает впалый живот, а другой — обхватывает подрагивающий в такт сердцебиения член. Оттягивает крайнюю плоть вниз и принимается лизать головку, словно леденец. Головка такая мягкая и гладкая, пахнет его гелем для душа. Испытывает невероятное удовольствие, накрывая её губами и проталкивая глубже в себя. Закрывает глаза и мычит от наслаждения. Он ртом насаживается на вкусный красивый член, отстраняется, всасывая, и в конце издаёт громкий чмок. Повторяет то же самое несколько раз и чувствует руку на своём затылке. Брюнет хватает его за волосы и заставляет подняться. Тянет до тех пор, пока Хосок не оказывается ягодицами на уровне его живота. Тот наклоняется для поцелуя, пока пальцы незнакомца снова в дырочку его проталкиваются, растягивая. — У тебя смазка есть? — спрашивает Белоснежка. — Нет… — Что-нибудь… Масло? Вазелин? — Детский крем пойдёт? — Жирный? — Да. У меня кожа сохнет. — Идеально, — улыбается Белоснежка и ловко переворачивает Чона на лопатки. — Где? Ищет недолго, возвращается с кремом и нависает над Хосоком, целует трепетно, смазывая кольцо, одновременно проталкивая палец внутрь. Чон изящно выгибает спину, хватаясь за простыни, и сжимает пальцы Белоснежки в себе. Внизу живота разрастается сладостный импульс и стремится к паху, вызывая ещё большее желание. Он чуть ли не хнычет, готов просить незнакомца вставить уже, когда тот медленно массирует, раздвигая пальцы внутри. Белоснежка от тела жилистого оторваться не может. Ладонью оглаживает бока и живот. Губами к напряжённому прессу припадает и ласкает трепещущую кожу языком, спускаясь ниже. Он снова хочет взять этот большой член в рот, снова хочет коснуться кончиком языка гладкой головки и заставить Хосока схватить его за волосы на затылке и жёстко трахнуть глотку. Но он делает так, как взглядом умоляет этот натурал. Сгибает ноги в коленях, разводит в стороны и опускает себе на плечи. Входит, медленно расталкивая стенки, заставляя Хосока закатить блаженно глаза и громко втянуть воздух. Белоснежка от узости задыхается, входит на несколько сантиметров и замирает, чтобы почувствовать пульсацию и спазм. Чон то обволакивает его, сжимая, то расслабляется. От чувства наполненности стонет протяжно, просит не останавливаться и сам хочет двигаться. Брюнет Чона за ягодицы хватает и, приподнимая таз, притягивает его к себе на бёдра. Продолжает двигаться неторопливо, но ритмично. Ноги на своих плечах гладит и спускается поцелуями от щиколоток к коленям. — Ты очень красивый. Знаешь это? — наклоняется к пышущему жаром лицу. Словно тактильный маньяк терзает кожу губами, щиплет и покусывает. Ему до дрожи приятно целовать бархатистую кожу с ароматом моря. Приятно ощущать себя в нём. Приятно получать его наслаждение взамен, видеть, как он дугой изгибается, выстанывая сладкие нотки. — Нет, — срывается на выходе. — Скажи ещё раз. — Твоё тело идеально и прекрасно… — впивается в губы, — ты изумительный… — прикусывает скулу, шею и спускается на ключицы, — и потрясающий на вкус. На последнем слове он облизывается и начинает двигаться быстрее, толкаясь до упора, чем заставляет Хосока обхватить рукой свой член и громко застонать. — Я… — плотно сжимает веки. — Я сейчас… Ах… Да… Я сейчас кончу… Пожалуйста… — Да, сладкий, я тоже… Хочешь быстрее? — Да, да, да — повторяет синхронно с каждым поступательным движением, пока не кончает. Распахивает глаза и видит на лице Белоснежки гримасу блаженства, похожую на боль. Тот опадает, не выходя из Чона, который не перестаёт пульсирующе сжиматься вокруг члена, и пытается восстановить сбитое этим красавцем дыхание. — Как тебя зовут хоть? — спрашивает Хосок. — Юнги. Мин Юнги, — отвечает Белоснежка. — А я… — Не говори, я всё равно утром не вспомню, — перебивает и на груди нового знакомого устраивается. — Можно я посплю с тобой? — Спи, Юнги, — улыбается Чон, пальцами чёрные волосы перебирая, и не замечает, как сам проваливается в сон. Утром Юнги быстро соберёт свои вещи и выскочит полуголый из квартиры Хосока, оставив после себя только имя и футболку, которую тот будет бережно хранить. И запомнит лишь идеально красивое сонное лицо, которое вскоре начнёт везде искать.