Вспомни меня

— Живей, блять. Чего вы копаетесь? — рычит Унсон на охранников, пристёгивающих двоих мужчин наручниками, сводя руки за спиной. Тэхён чует не только носом, но и местом почувствительнее, что за подвалом не трава горит. Тревога нарастает и заполняет его полностью, когда кроме ощущения ядовитого запаха он чёрный дым замечает над крышей. — Что происходит? — бормочет Тэхён и переводит взгляд с друзей на Пака. — Унсон, я тебя спрашиваю. Тот на парня пристально смотрит и неожиданно рот уродливо растягивает в некое подобие улыбки Венома с огромными глазами и полоской, разрезающей лицо в области губ. И Тэхёну от увиденного не по себе становится. Кажется, Пак совсем кукухой поехал. Вальяжной походкой к Киму, удерживаемому Чьеном, приближается и пристально смотрит. — Это пожар, красавчик. Ой, — вскидывает театрально руки. — Кажется, подвал загорелся. Да, Шин? Охранник кивает, поддакивая боссу, с такой же мерзкой улыбкой. — Угадай, кто в подвале остался? — мучительно медленно, тягуче и с нестираемой ебучей улыбкой клоуна Пак прожёвывает каждое слово и с наслаждением наблюдает, как меняется лицо Тэхёна. — Чонгук, — шепчет, но ни звука не произносит. Имя в горле комом застревает, заставляет задыхаться. Ноги земли не чувствуют. Ким обессиленно сползает в объятиях охранника. Липкий, всепоглощающий страх забирает все силы и отнимает способность сопротивляться. Дышать Тэхён по-прежнему не может, будто он сам в том подвале находится, и огненный дым заполняет его лёгкие, не пропуская и глотка кислорода. Он пытается ползти, но вид барабанящих ладоней по единственному окошку из душной ловушки внезапно дарит силы, разгоняя адреналин по венам. Он поднимается и хочет бежать к единственному ближайшему выходу из ада, в котором заперли Чонгука, но его держат крепко. Тэхён на Донука умоляюще смотрит. «Сделай что-нибудь», — взглядом говорит. У Хосока то же самое просит, но мужчины лишь с застывшим ужасом и сожалением на лице смотрят то на Тэхёна, то на маленькое окошко с колышущимися ладонями по стеклу, то на Унсона, с удовольствием наблюдающего за рушащимися жизнями, к которым приложил свои отравленные руки. — За что? — кричит Тэхён, когда Пак уже собирается покинуть место. — За что, Унсон? Что он тебе сделал? Мужчина замирает и снова с улыбкой поворачивается. — Он слишком много знал. А что хотел знать я, он отказался говорить. Вот и всё, — Пак разводит руками, словно произносит: «Простите, но в нашем ресторане сегодня все места заняты» — с такой же раздражающей улыбкой и снисходительным тоном. От этого горькие слёзы сильнее льются. Тэхён больше держать в себе их не может. Внутри всё плавится от безысходности и собственного бессилия. На лёгкие словно кипяток выливают, медленно так, садистки. И эта жижа между рёбер просачивается, ломая кости одну за другой. Больно чудовищно. — Что ты хотел узнать, сука? Что может стоить человеческой жизни? — задыхаясь от слёз и боли, ещё громче кричит Тэхён. — Отвечай, ублюдок. — А вот грубить не нужно. Скажи спасибо, что шпионов твоих в живых оставил. "Этот упырь под наркотой, что ли?.." Пак выглядит слишком спокойным, даже подозрительно. Неужели действительно псих-убийца, который из тех, что даже детектор лжи способны обмануть не самообладанием, а тем, что у них реально нет чувств, эмоции будто выключил кто. Это происходит с ним? Тэхён не верит глазам. Унсон человека живьём поджёг. Он сейчас стоит и смотрит, как тот в огне сгорает и едким дымом задыхается. Как можно быть настолько бесчеловечным и холодным?.. С каких пор драгоценная жизнь не важнее каких-то знаний… — Говори, чёрт тебя дери. Я отвечу. Выпусти его. Спаси Чонгука. Я скажу всё, что хочешь. Пожалуйста-а, — не время героя строить, Тэхён понимает. И ботинки поцелует, и жопу вылижет, свою подставит, лишь бы Чонгук жив остался. — Что тебе нужно? — Откуда тебе знать? Ты не… — Fuuuuuuck! — кричит Тэхён из последних сил в небо, выплёскивая гнев, который не может обрушить на Унсона. Он бесит и злит своей монотонностью и спокойствием. — Что тебе нужно? Просто скажи, чёрт тебя дери во все щели! — он еле сдерживает себя от очередного ругательства. «Кусок дерьма, мудак, хряк поганый, ублюдина гомофобная, собака сутулая, кретин…» — продолжает Техён у себя в голове. Унсон смотрит задумчиво, потирает подбородок и выдаёт, наконец: — Он знал, кто твой родной брат. И мне нужна была эта информация. Видишь ли, сперва я просто хотел… — Пак принимается рассказывать о своих первоначальных планах, но Тэхён уже не слушает и думает о другом. Чонгук нашёл его брата. Логика не работает. Мысли в кучу собрать не удаётся, когда пальцы обречённо по стеклу скребутся и молят о помощи. «Подвал», — мыслит Тэ. Чонгук ведь ему там кое-что сказал, и неожиданно Ким вспоминает об этом. Имя. Он назвал имя. Но. Неужели, брат Тэхёна — Намджун? Он не верит. Но ничего другого Гук не сказал. Только имя его названого брата. — Я знаю, — перебивает увлечённого монологом Пака. — Я знаю, кто мой брат. Я скажу тебе. Тэхён всё продумал? Да куда уж... Подставлять под огонь брата — не лучшая идея. Названого или уже родного — не важно. Тэхён его хотя-бы сможет предупредить, если жив останется. — Откуда ты знаешь? — Какая разница? Знаю. Отпусти Чонгука, этих двоих, и я скажу тебе. — Почему я должен верить тебе? — В твоих руках четыре жизни. У меня нет смысла врать. Унсон задумался. Тэхён сгорает от злости и ненависти. Этот упырь будет долго думать, пока Чонгук не сгорит заживо или не задохнётся. У Кима внутри всё кипит от раздражения и нетерпения. «Чёртов чепушила! Долго будет думать, ублюдок. Блядь, роди уже!» — мысленно ругается Тэхён и на окошко пустое взгляд переводит. — Чонгук, — шепчет, потом на крик переходит, вырваться пытается. — Мне это не нужно уже, — отвечает Пак. — Как я и сказал, он слишком много знал. Он подходит ближе к Киму и на ухо шепчет: — Завтра на его месте будет Чимин, если ты не перестанешь маячить перед глазами, — уходит и садится в машину вместе с Шином и Чьеном, оставляя обескураженного Тэхёна на земле и двух полицейских, крепко связанных. Ким вслед удаляющемуся автомобилю смотрит, не способный поверить, что это действительно происходит. Бросил Чонгука в огонь и свалил. Тэхён прячет внутри злость и спешит к окошку. Чёрный дым наружу стремится, оставляя на хрупком стекле растущие трещины. Всё, это конец. Выжить в такой температуре невозможно. Но Ким не теряет надежды и за угол к входу в подвал спешит. Металлическая дверь заперта на ключ. Тэхён барабанит ладонями, затем кулаками, и зовёт Чонгука. Пытается плечом выбить — не выходит. И что-то ему это всё напоминает. Тот момент, когда дверь в каюту захлопнулась, закрыв внутри бессознательного Чимина. Сейчас к Тэхёну этот кошмар возвращается снова в двойном размере. Вселенная вернула ему Пака, хоть и условно. И теперь, что? Забирает Чонгука? Да, поссорились несколько месяцев назад. Да, не общались несколько лет. Но Гук всегда был и останется одним из важных людей на этой планете, нет, во Вселенной. Нет, Чонгук всегда будет самым важным из всех, самым родным и близким, тем, кто научил жить, любить и любить жизнь. И сейчас Тэхёна с ним разделяет лишь эта грёбаная дверь, которую он так не в силах открыть. Спешит снова к окошку, трещин становится всё больше. Судорожно ищет, чем стекло разбить, и находит булыжник. Не слышит голосов друзей, его останавливающих. На всё плевать, если честно. Он только надеется успеть, подарить глоток воздуха, спасти из чёрного плена, забрать из лап смерти Чонгука. Об осторожности забывает и вкладывает в бросок последние силы. Стекло громко разбивается, а в лицо Киму ударяет дым чёрный. Он вдох неосознанно делает и почти сознание теряет. Совсем не вздохнуть. Прокашлявшись, кроссовок с одной ноги снимает и выбивает торчащие из рамы осколки. Следователь Ли, терпение теряя и злясь до чёртиков, наблюдает за парнем и понимает, какую глупость тот собирается совершить. — Чёрт бы тебя побрал, Ким Тэхён, — бубнит под нос, пытаясь выпутаться из верёвок. — Идиот! Ни ему не поможешь и сам сгинешь, — кричит Тэхёну. — Он сейчас никого не услышит, даже себя, — Хосок уже почти справился со своими оковами. Помощник очень гибкий и быстро руки из-за спины через ноги просовывает. Он быстро развязывает верёвку, помогая зубами, спускает с запястий и спешит на помощь к комиссару. Долго возились. Тэхён уже растаял в тёмном облаке дыма. Плоский живот и узкие плечи позволили ему без труда пролезть через небольшое окно в подвал. Огонь распространился по той стороне, где находится дверь. Будто жополизы Пака, как падлы последние, кинули спичку перед тем, как закрыть. Трусы! Путь к отступлению закрыт. Чонгук слишком велик для маленького оконца. И только сейчас Тэхён понимает, что сам, возможно, в этой ловушке загнётся. Задыхаясь от дыма, что просачивается всюду, даже, кажется, под кожу, Ким падает на четвереньки и на ощупь пытается отыскать Гука, потому что глаза уже щиплет и поднять веки он больше не в силах. В темноте выкрикивает имя, кашляя через слог, но в ответ слышит лишь треск огня. Руками по всей поверхности шарит, каким-то чудом минуя острые инструменты. Наконец, ладони, уже в кровь стертые, натыкаются на что-то мягкое. — Чонгук, — открывает глаза, но из-за пелены слёз и чёрного тумана ничего не видит. Руками блуждает по телу, ощупывая. Да, это он — его Чонгук-а, но он не шевелится и грудная клетка не вздымается совсем. Тэхён в истерике кричит его имя, тормошит, стучит ладонями, задыхаясь от дыма и боли. Снова и снова зовёт, истошно кричит. Полицейские замирают от пронзительного вопля, одновременно облегчение и сочувствие испытывая. Кричит — значит жив. Хосок ловко с веревками следователя справляется и спешит к окну. — Давай, лезь, — говорит Донук Чону. Хосоку и не нужны слова. Он из них самый худой, и уже влезает в узкое отверстие. Закрывает лицо футболкой, но ничего не видит, кроме приближающихся языков пламени. Зовёт Тэхёна и идёт на звук его стенаний. Огонь уже подбирается к единственному выходу из чёрного плена. Помощник оттаскивает Кима от Гука не без труда и пытается в чувства привести, но бесполезно. Он не отлипает от бездыханного тела и припадает головой к груди, вслушиваясь и ожидая хотя бы один короткий всполох. — Тэхён, он мёртв! Нужно уходить. Ты тоже погибнешь. — Чонгук-а, — Ким словно не слышит и продолжает звать лежащего парня, растягивая в стоне последний слог и начиная сильнее кашлять. Хосок опускает футболку и обхватывает торс Тэхёна. Пытается тащить того к выходу. Это сложно. Ким тяжелее и брыкается. Но внезапно тело обмякает и перестаёт сопротивляться. «Этого не хватало»,— Чон перехватывает его и прикладывает пальцы к артерии на шее. Ощущая слабую пульсацию, облегчённо выдыхает. Зовёт Донука. Тот наполовину пролезает в окно и хватает Тэхёна за руки. Хосок с другой стороны тоже задыхаться начинает, но Тэхёна не отпускает и помогает следователю его вытащить. Мечется на месте. Не простит себе ошибки. На ощупь к неподвижному телу возвращается, проверяет пульс и сердцебиение — тишина. Возвращается к единственному путеводному свету и с помощью следователя оказывается на свежем воздухе. — Звони пожарным, — с болью пропуская кислород, царапающий трахею, произносит Хосок. — С чего я тебе позвоню? — орёт в панике Ли, потому что Тэхён не приходит в себя. — Где второй? Хоби, где Чонгук? — Не ори. Ему не помочь. Когда я спустился, Тэхён уже рыдал над его телом. Чон уже не дышал. Я возвращался, чтобы проверить — он мёртв. — Блять! Тэхён не простит нас. — И себя, — добавляет Хосок, будто не понаслышке зная, о чём говорит. Вдалеке слышитсяся рёв мотора и с каждой секундой звук становится громче. Донук подрывается на месте и собирается броситься к дороге, но необходимость в этом уже отпалает. Машина направляется к дому. А следом ещё одна, и ещё. В головах мужчин одинаковая мысль пролетает: «Неужели Унсон с подкреплением прибыл, и сейчас от них всех и мокрого места не оставит?» Машины въезжают на территорию участка, резко останавливаются и, как муравьи, из них начинают выползать люди в чёрном. Из второй машины выходит статный пожилой мужчина крепкого телосложения и с красивой серебряной шевелюрой на голове. А за ним — парнишка, в котором следователь и Хосок тут же узнают Чимина. Замечая лежащего Тэхёна на земле, Пак младший тут же срывается с места. Падает на колени перед перепачканным сажей телом и тянет дрожащие ладони, но коснуться боится. Зовёт по имени шёпотом, проглатывая последнюю согласную. Прислоняется ухом к груди и улыбается облегчённо, когда чувствует еле ощутимые колебания грудной клетки. — Он жив, — говорит полицейским радостно, но замечает, что не разделяют они его счастья. Чимин не понимает, что происходит, и взгляд переводит на огромное облако чёрного дыма. — Чонгук… — внезапно меняется в лице Пак. — Чонгук где? По серьёзным взглядам полицейских понимает, что не успели. Он поворачивает голову в сторону пожилого мужчины и машет ею в стороны. Муравьи, как по команде, устремляются к двери и начинают стрелять по очереди, пока не выбивают замок. Металла коснуться невозможно, а как только дверь, выбитая пулями из петель, падает на землю, в лица людей бьёт жаркое пламя. — Господин, нам не обойтись без пожарных, — подошёл один из молодых парней в костюмах к седовласому мужчине. Тот внешне старается оставаться спокойным, однако взгляд родителя, только что потерявшего своего ребёнка, выдаёт растущую пустоту внутри. — Звони, — коротко произносит Хван Нагиль и, цепляя носком порожек внедорожника, возвращается в машину. Подзывает одного из муравьёв к себе, шёпотом отдаёт приказ, после чего тот и ещё трое ребят решительно направились в сторону Чимина. Двое из них не позволили полицейским встать, а пара других схватила Пака под руки и потащила обратно в машину. — Нет, — кричит он. — Что вы делаете? Тэхё-он! Господин Хван, Вы обещали помочь. Его бросают в машину к шефу и заводят мотор. Чимин в ужасе бросается к окну, смотря на удаляющихся Донука с Хосоком и Тэхёна. — Господин, Вы обещали помочь, — Чимин падает на колени перед мужчиной, складывая руки перед собой. — Умоляю, останьтесь, Тэхён ещё жив. Ему нужно в больницу. Пожалуйста, господин. Рыдания парня выводят Нагиля из себя. — Какой в этом смысл, если Чонгук уже мёртв? А? — срывается на крик. Снаружи — сталь и кремень, внутри же всё кровоточит от осколков разбитого сердца. И чёрт с ней — его ориентацией, привык бы, смирился, но поздно уже. «Лучше бы у меня вообще сына не было, чем такой как ты!» — последние слова, что сказал он Чонгуку прежде, чем тот уехал в Вашингтон. И сейчас сына действительно нет. Но тогда было не так больно, как сейчас. Сейчас эта пытка его неудавшегося отцовства разрывает все внутренности в лоскуты. Если не выкричать, не выплакать, то трещать кожа начнёт, после взорвётся он, а собрать уже не получится. С усилием мужчина выдавливает из себя слова, приказывает одной машине остаться и просит сделать остановку. Чимин рассыпается в благодарностях, но этим только сильнее нервирует. — Да, умолкни уже, — не выдерживает мужчина, покидая салон автомобиля. Чимин - следом. — Грохнул бы тебя прямо тут, только Унсона это мало расстроит. Чимин не успевает испугаться от первой фразы, как оказывается озадачен второй. — Почему? — спрашивает робко. — Так ты не знаешь даже? — смеётся. — Не знаю что? — Унсон тебе не отец, — с явным наслаждением произносит Нагиль. Чимин не верит ушам. Не может быть. Назад пятится, но натыкается на охрану. — Но я всё же попытаю судьбу и возьму тебя в заложники, — внезапно от родившегося плана в голове Хвану стало немного легче дышать. Плевать, кто виноват, ответит Чимин. Чонгук не одобрил бы, но откуда недоделанному папаше это знать?

***

Пожарные прибыли на место только через полчаса. За это время весь подвал выгорел, а с ним и тело огнём обезобразилось. Спасатели работали ещё дольше и, наконец, один из них вынес тело, прикрытое брезентовой тканью. Тэхён всё ещё находится без сознания, и в данный момент это уместно. Неизвестно, что случилось бы с ним при виде обугленного тела. Охранники Хвана переносят его в машину. Чонгука в брезенте так же укладывают в автомобиль и везут прямиком в ту же больницу, где лежит Юнги.

*Flashback end*

К госпиталю на полной скорости подъезжает автомобиль и тормозит возле дверей. Из него выскакивают двое мужчин и ещё двоих берут на руки. В холле раздаётся громкий ор. На крики сбегается медперсонал. — Джувон! — зовёт врача Хосок. — Позовите доктора Чхве! Быстрее! Из палаты на шум выходит Юнги и сквозь суматоху пытается разглядеть, что там творится. — Господин Чон, — прибегает доктор. — Что произошло? Носилки! Заберите пострадавшего, — командует он медсестрам и указывает на человека в руках Чона. — Нет, тому нужна помощь, — кивает в сторону следователя. — А с этим что? Глаза Хосока, полупрозрачные от слёз, выглядят безжизненными. — Он мёртв. Доктор ошарашенно смотрит на обожжённую кожу, кое-где не укрытую тканью, и с трудом выговаривает приказы. Чонгука тоже на носилки укладывают и отправляют в морг, а Тэхёна несут в комнату отдыха для посетителей. Потому что свободных палат нет. Когда толпа из людей в белых халатах и зевак рассеивается, Хосок видит бледную фигуру поодаль с держателем капельницы в руке. В этот миг у Чона вся жизнь перед глазами пролетает, и то будущее, которого ни у него, ни у Юнги нет. Он решительным шагом надвигается на Мина и, останавливаясь в нескольких сантиметрах от парня, просто молча смотрит в испуганные глаза. Дыхание восстанавливать некогда, момент упустит, и потом больше решимости не хватит. Лицо того в ладони берёт и резко подаётся вперёд, останавливаясь в миллиметрах от лица. Ждёт, что тот вырвется, но Юнги веки прикрывает — безмолвно даёт добро. И больше Хосок не медлит. Жадно в губы впивается и робкое касание руки сбоку ощущает. Плотнее прижимается, облегчённо постанывая, и вторую руку на спине чувствует. Мин отвечает ему, и Чон безумно счастлив. Готов расплакаться даже, как девчонка. Нехотя отрывается, снова в глаза помутневшие от нежности заглядывает и тепло улыбается, а Юнги — ему. Обнимает белобрысого крепко и шепчет в ухо не умоляюще, а скорее приказывающе «не отталкивай больше», чем у Юнги румянец смущённый вызывает. И тот даже не понимает, как Чимин на второй план уходит и с каких пор Чон Хосок такую дрожь в коленях вызывает у него. Но Юнги это нравится. Ему хорошо.