Вспомни меня

Не успевает Чимин прочитать записку, как в дверь стучит отец. — Чимин, пора принимать лекарство. Тело внутри мелко дрожит от вполне обычной фразы. Чимин доверяет отцу безоговорочно, но всего три слова незнакомца поселяют в душе тревожные сомнения. Пак младший впускает отца, спрятав записку обратно в карман джинсов, а сам присаживается на кровать и начинает суетливо искать в уме отговорки, чтобы сегодня «целебную» микстуру не принимать. И одна кажется ему вполне достоверной. — Отец, оставь. Я позже выпью. Меня немного тошнит, — говорит он. Унсон ставит стакан на стол и подходит к кровати сына. — Вызвать доктора? — без малейшего намёка на беспокойство, и довольно дежурно произносит он. — Не нужно. Мне кажется, это из-за больничного кофе. Я немного полежу и выпью лекарство позже, — говорит Чимин и, отворачиваясь, ложится на кровать. Сердце колотится сильнее от отцовского равнодушия. Лицо и тело Унсона не выражают никаких эмоций, и Чимин не понимает, верит тот или нет. Через минуту кровать слегка всколыхнулась, а затем до уха донёсся звук закрывающейся двери. Пак нерешительно обводит взглядом спальню в поисках отца и останавливается на столике возле двери — стакан на месте. Мгновенно подрываясь, он берёт записку и пишет на ней ещё два слова: Ким Тэхён. Оставляет бумажку в ванной на тот случай, если ничего не вспомнит утром, чтобы можно было сразу заметить. Бросив тяжёлый взгляд на стакан с жёлтоватой жидкостью, Чимин запирает дверь и ложится спать.

***

Тэхён с Хосоком с утра уже в больце. С Юнги всё плохо. Одно лёгкое поражено полностью, а от второго осталось лишь 60%. — Кроме КАТЭ, господину Мину провели ультазвуковое исследование органов брюшины. У него увеличена печень в несколько раз, изъязвлённый кишечник, и лёгкие работают только примерно на 40%. Анализы мы ещё не брали, но я подозреваю, что он перенёс туберкулёз, потому что на снимке отчётливо видна интоксикация, — объясняет вкрадчиво доктор. — Если я прав, у господина Мина несколько месяцев. — Почему так мало? — хмурится Чон, подавляя зарождающийся страх и за свою жизнь. — Рискну предположить, что последней каплей стали наркотики. Они прикончили последние здоровые иммунные клетки. — Наркотики? — удивлённый Тэхён прикладывает пальцы ко рту и плюхается в кресло. Он ещё не пришёл в себя от новостей о ВИЧе, а тут и наркотики, и жить осталось Юнги несколько месяцев. — У господина Мина исколоты вены на обеих руках. Анализ крови подтвердит. — Доктор, — перебивает его Хосок. — Почему так мало времени? Он заразился примерно два года назад. Почему так быстро? Мужчина удивлённо изгибает брови и категорично машет головой: — Это невозможно. Даже без лечения до пятой стадии проходит три года. А здесь очень запущенный случай. Опять же, анализы покажут точно, но моё предположение — Юнги болеет не менее пяти лет. А теперь извините, меня ждут другие пациенты. То ли действительно ждут, то ли просто сбежал — не узнать. А оставшиеся мужчины возле палаты застывают в разных позах, думая о своём. Тэхён не представляет, как сообщит эти новости Чимину, а Хосок мысленно умирает в тот момент, когда осознает, что всё-таки это Юнги его заразил и то, что самому осталось недолго.

***

Чимин сладко нежится в кровати, потягиваясь и мило жмурясь от тёплых солнечных лучей, пробивающихся через плотные шторы и выливающихся на пол просторной комнаты через приоткрытые щели. Он резко принимает сидячее положение в кровати и, улыбаясь, понимает, что больше выспался. Смотрит на часы — без двадцати одиннадцать. «О, вчера гораздо позднее проснулся», — думает Пак и удивлённо ловит себя на мысли, что прекрасно помнит весь вчерашний день. Но настроение резко меняется, когда взгляд падает на стакан, всё ещё стоящий у двери. Чимин, не спеша, сползает с кровати и лёгкими тихими шагами подходит к столику, берёт «лекарство» и несёт выливать в раковину. Останавливает себя в попытке обмыть стакан. Потому что, во-первых, вчера он так не делал, а, во-вторых, все сразу поймут, что он проснулся, если услышат шум воды, ведь Пак обычно раньше четырёх часов не встаёт. И осознаёт одну очень важную вещь — теперь ему придётся каждый день играть, и играть чертовски убедительно, чтобы не вызвать подозрения. Отставив стакан в сторону, Чимин берёт в руки записку и, проведя пальцем по шершавой бумаге, читает мысленно «Ким Тэхён». — Кто же ты такой, Ким Тэхён? И почему мне кажется, что ты меня знаешь? — произносит еле слышно Пак и возвращается в постель. Что ему делать ещё пять часов? Попробует снова уснуть, если получится.

***

Тэхён возвращается домой, оставив Хосока с Юнги. Тот сам так захотел. Чон больше не злится на Мина. В том, что он заразился, только его самого вина. С той ночи, что они провели вместе, Чон запомнил черноволосого хёна с фарфоровой кожей и весьма не по-мужски изящными ножками. Прикипел. Когда тот в ужасе сбежал, даже имени не сказав, вызвал интерес, но Хосок должен был уезжать из страны, поэтому они больше не виделись и, казалось, забыли друг друга. — Пить… — низко хрипит Мин. Чон подносит к сухим губам стакан с водой и приподнимает голову Юнги. Тот, сделав несколько маленьких глотков, снова погружается в сон, не разлепляя глаз. Хосока окутывает тоска и преждевременная скорбь. Он хотел бы узнать Юнги получше, подольше. И он бы сделал это, если бы не перевод в другую страну, если бы тот не сбежал. Он так думает, потому что не знает, что в сердце Мина только Пак Чимин. Хотя, за год, что они не виделись, возможно, что-то поменялось.

***

— Господин Пак, добрый день. Это Ким Тэхён. Когда вам будет удобно встретиться со мной? — Тэхён звонит Унсону, как и собирался. — Прямо сейчас можешь подъехать, — самодовольный тон мужского голоса вынуждает сглотнуть. — Подскажите, пожалуйста, адрес компании. — Я дома. Приезжай сюда. Компания — территория относительно нейтральная, но дома у Пака старшего Тэхён будет, как в ловушке, тесной клетке, даром, что особняк. — Но, как же?.. — Ким недоумевает, ведь Чимин тоже дома. Неужели Пак старший хочет, чтобы они столкнулись? — Чимин до вечера будет спать, — угадывает мысли на расстоянии. — Понял, скоро буду. Следователь Ли цепляет на голое тело Тэхёна прослушивающее устройство и отправляет на такси в логово Унсона. Возле ворот Кима уже встречают охранники и провожают к кабинету. Чимин в полудрёме слышит звук подъезжающей машины и подходит к окну. Он видит Тэхёна и задаётся вопросом мысленно: «Что он здесь делает?». Любопытство берёт верх над осторожностью, и Пак младший покидает спальню. Со второго этажа он видит, как Тэхён заходит в кабинет отца, и не успевают двери закрыться, как его хватают за здоровую руку, заводя её за спину. Сердце ускоренно стучит. Чимин не может ни вдохнуть, ни моргнуть. Застывает в немом вопле с вытянутой рукой на лестнице, пока открытая челюсть не начинает неметь. Он спускается к кабинету и прилипает к двери, но оттуда ни звука не слышно. Он думает, что это его вина. Отец как-то прознал про записку или не поверил вчера Чимину. Иначе почему он так обращается с Тэхёном? Варианта, что они знакомы, наивному парню в голову не приходит. Тэхён борется, хоть и понимает, что бесполезно. Охранники Пака держат сильно, могут и руку сломать. Страх застилает былую уверенность, и Тэхён, роняя со лба бисерины пота, покорно садится на пятки. — Не очень-то радушный приём, — изрекает он, тяжело дыша. Унсон громко смеётся. Поднимаясь из-за стола, цепляет тлеющую сигарету из пепельницы и двигается на Тэхёна. И тому кажется, что Пак становится всё больше и страшнее по мере приближения. — Обыщите его, — бросает Унсон охранникам, выдыхая сигаретный дым в лицо Кима. Тэхёна будто током прошибает. В ушах долбит пульс, тело вмиг немеет, и Тэхён не чувствует лапающих его рук. Нервно сглатывает, увлажняя горло и пересохшие губы, и понимает, какой беды избежал, ослушавшись Донука.

*Flashback*

— Господин Ли, может быть не нужно этого? — поскуливает Тэхён. Дрожащей рукой он придерживает провод, а Донук приклеивает. — По-другому мы не добудем улики. Не вертись, — спокойно объясняет следователь. — Донук, я согласен с Тэхёном. Пак — умный мужик. По-любому, обыщет его, — Хосок тоже переживает и в этом случае — на стороне Тэхёна. — Ничего он не сделает, — вкрадчиво говорит Ли. Тэхён ничего не отвечает, лишь поджимает губы и бросает на Чона жалостливый взгляд. Тот только пожимает плечами, спорить с коллегой он не станет. В такси Тэхён едет, как на иголках. До последнего он терзается сомнениями — идти так или снять с тела провода. И, уже на подъезде, он резко расстёгивает рубашку, теряя верхнюю пуговицу, и отлепляет провод с устройством, так и оставив в такси.

*Flashback and*

— Чист, — докладывает охранник. Унсон кивает, обессиленного Тэхёна подхватывают под руки и усаживают на диван. — А теперь можно и поговорить, — и без того некрасивое лицо хмурится от выдыхаемого дыма, и маленькие узкие глаза безостановочно ползают по фигуре Тэхёна. — Думаю, мне для начала следует умыться. Куда? — Тебя проводят. — Вы меня уже обыскали. Телефон оставляю здесь. Просто скажите, куда идти, я найду сам, — изнурённо, почти шепчет Тэхён. — Как выходишь налево, третья дверь в самом конце коридора. Увидишь. Тэхён неуверенно кланяется и, чертыхаясь, на ватных ногах выходит. Только за Кимом закрывается дверь, его телефон на столе Унсона заходится долгой вибрацией. Чонгук:

Привет. Я сегодня прилетаю в Корею. Нам нужно срочно встретиться. Я нашёл твоего родного брата, Тэхён-и. Ты даже не представляешь, как будешь счастлив, узнав, кто он. Позвони мне, как только сможешь.

Пак старший недобро ухмыляется и, постукивая чужим телефоном по подбородку, начинает судорожно что-то обдумывать. Удаляет сообщение. Довольно потирая руки, он усаживается обратно за стол и ждёт возвращения Кима. Вытирая пот со лба, Тэхён прикрывает дверь за собой и, поворачиваясь налево, замечает Чимина, испуганно смотрящего на него. Ким оглядывается по сторонам, тут же хватает его за руку и тащит за собой. Пак не может и слова вымолвить, когда его прислоняют к закрытой двери туалета. Он смотрит на мужчину перед собой и не может оторвать взгляд от влажных локонов на лбу, родинки на кончике носа и губ, таких чувственных и манящих. Чимин видит, что они двигаются, незнакомец что-то говорит, но ничего не слышит, кроме сердца, стучащего через раз. Или десять. «Что это? — думает Чимин. — Почему он мне кажется таким красивым?» Он смотрит на Тэхёна в немом восторге, ловя каждое беззвучное слово, каждый взгляд и жест, каждое движение губ. Персиковые щёки уже полыхают огнём и тут же гасятся выплеснутой на лицо водой. Чимин, наконец, приходит в себя и слышит бархатный, обволакивающий голос Тэхёна. — Чимин, что ты делал за дверью? — Ким злится. — Ты понимаешь, что могло произойти, если бы вышел не я? Но Пак всё ещё жадно смотрит на тэхёновы губы, и притяжение между ними нисколечко не пугает и не беспокоит его. Будто это правильно. Будто так должно быть. Тэхён растерян. В испуге он смотрит на Чимина и думает, что его поведение — побочный эффект приёма отравы, которой Унсон его пичкает. — Чимин… — снова еле слышно зовёт. — А? — Пак, наконец, приходит в себя. — Ты знаешь меня? — Нет, — одними губами отвечает Пак. У Тэхёна все внутренности скатываются вниз живота и в груди гнетущая пустота разрастаться начинает. — Зачем вы приехали, господин Ким? — слышит Тэхён и не верит ушам. — Что ты сказал? — он абсолютно уверен, что послышалось. — Зачем ты здесь, Тэхён? — Но… Ты ведь только что… — Мы виделись вчера. Ты мне дал записку. — Так ты не пил лекарство? — сияет Тэхён, обхватывая Чимина за плечи. — Нет, — улыбаясь, отвечает Чимин. — Спасибо, что поверил, — шепчет Ким, обнимая любимого. Через мгновение Тэхён понимает, что сделал глупость и размыкает объятия, но спины его касаются робкие руки и теплом своим будят вездесущие частые мурашки, мир вверх тормашками переварачивающие, за невидимые нити дергающие, ощущение счастья и покоя приносящие. — Господин Ким, у вас всё в порядке? — неожиданно стучит охранник, чем заставляет руки на спине Тэхёна вздрогнуть и опуститься. — Ещё две минуты, — отвечает он, тоже отпуская Чимина. Тэхён включает воду. — Запиши мне номер своего телефона. Чимин в оцепенении от суетливого мужчины, но робко мямлит: — Я не помню свой номер. — Тогда давай я оставлю тебе свой телефон, — Тэхён шарит по карманам и вспоминает, что оставил его в кабинете. — Чёрт! Давай так, я спрячу его возле ворот в цветах. Когда заходил, заметил густую клумбу. Там ищи. Хорошо? Пак молчит. — Чимин, — тормошит за плечи его Тэхён. — Ты меня слышишь? Пак кивает. Тэхён подходит к раковине, в руки воды набирает, умывается, причесывая пальцами кудри на две стороны, и расстёгивает ещё одну пуговицу на рубашке. Смотря на стекающие капли воды с матовой шеи на ключицы, глаза Чимина вновь наполняются эротикой, блуждая по оголённым местам. Осознав, что пойман, он отводит взгляд и с трудом проглатывает вязкую слюну. Тэхён улыбается и нехотя покидает ванную комнату, приказав Чимину не высовываться ещё несколько минут, а потом не отсвечивать и сидеть в комнате. Ким ещё раз причёсывает волосы перед кабинетом и заходит, ловя на себе пристальные взгляды охранников и самого Пака. И неудивительно — закатанные рукава рубашки оголяют сильную жилистую руку с длинными изящными пальцами, открытая смуглая шея всё ещё блестит от воды, влажные зачесанные волосы открывают прямой лоб и показывают во всей красе идеальную бархатную кожу. Тэхён вальяжно усаживается в кресло, закинув ногу на ногу, подносит руку к лицу, показывая высокую моду, и, довольный произведённым эффектом, незаметно улыбается. — Теперь можно поговорить, — произносит Ким. — И о чём? — часто моргает Унсон, словно, пытаясь сбросить с глаз пелену тэхёновой красоты. — О нас с Чимином. Пак старший меняется в лице. — Нет больше вас с Чимином. Есть Чимин и ты. — Сейчас нет. Но вы не сможете разлучить нас навсегда. Унсон нехорошо улыбается. Он поднимается из кресла и подходит к Киму. — Я уже это сделал, красавчик, — присаживается на подлокотник и цепляет своими пальцами, похожими на сардельки, волевой подбородок, скользя мерзким взглядом по лицу. Тэхёну становится отвратительно от похотливого взора, и он вырывает лицо из рук Унсона, отсаживаясь дальше. — Что Вы делаете, господин Пак? — бормочет Тэхён, теряя остатки уверенности. — Не то, о чём ты подумал, — ухмыляясь, отвечает тот. — Зачем вы травите Чимина? — на грани решимости выдыхает Ким. Унсон удивлённо вскидывает брови и присаживается рядом с Тэхёном, заставляя того отсесть ещё немного. Тот чувствует себя беззащитной ланью, загнанной в ловушку, которая сейчас боится не за тело своё, а за душу. — Кто тебе сказал такую глупость? Тэхён, больше не в силах выносить слишком близкое присутствие Унсона, покидает диван, изображая заинтересованность в непонятной и, наверняка, жутко дорогой картине, висящей на стене. — Господин Пак, у меня нет прослушки, наш разговор никто не записывает и не подслушивает. Давайте начистоту. — Давай, — говорит Унсон, вставая с дивана. Тэхён тут же напрягается всем телом, ожидая, что тот подойдёт к нему, но Пак усаживается обратно за стол. — Зачем вы поступаете так с собственным сыном? — Ким взывает к отцовским чувствам Пака, которых уже давно нет, но Ким об этом не знает. — Не дави на жалость, красавчик. Её у меня нет. И, если ты не прекратишь преследовать Чимина, я убью вас обоих. Последнее предложение Унсон произносит настолько легко и повседневно, что у Тэхёна мороз волной по позвоночнику пробегает. А Пак скалится недобро, поэтому Ким отказывается от намерения озвучивать другие свои предположения. — Если ты и дальше собираешься нести чушь, которую я не желаю слышать, тогда проваливай. Тэхён тут же подхватывается. Он не намерен больше задерживаться здесь. — Мой телефон? Унсон кивает на свой стол. Ким хватает мобильник и вихрем несётся к выходу, по пути вызывая такси. Пока ждёт машину, ходит туда-сюда вдоль забора и незаметно бросает в уже давно подмеченную клумбу телефон с мыслями: «Лишь бы не пошёл дождь». Такси подъезжает быстро, Тэхён ловко запрыгивает в машину и бросает прощальный взгляд через стекло на окно второго этажа с одинокой фигурой, провожающей его взглядом. — Алло… Да, это я. Выясни, когда прилетает некий Чон Чонгук… Прямо сейчас. Жду информацию через полчаса, — бросает трубку и говорит сам себе: — Оказывается, и у тебя есть слабые места, Ким Тэхён, — громко и фальшиво смеётся.